НАУКА И РЕЛИГИЯ В КОЛОНИАЛЬНОЙ АМЕРИКЕ
Брюс Олдфилд Кирк (2006)
Использование науки для проверки Библии и доказательств бытия Бога в Новой Англии началось с книги Коттона Мезера "Христианский философ". Ее автора, как правило, помнят из-за Сейлемского процесса над ведьмами, тогда как его вклад в науку в Америке и во всем мире известен гораздо меньше. Мезер имел громадную библиотеку, был членом Королевского общества в Лондоне и поддерживал контакты с учеными почти всех крупнейших учебных центров Европы. Он был идеально готов к тому, чтобы популяризировать науку среди простых людей колониальной Америки. Его книга, которую сегодня продолжают игнорировать, полезна и для ученых, и для религиозных лидеров, ибо позволяет понять само происхождение споров о творении и разумном замысле.
Камни готовы возопить перед нами; пусть же ваши сердца не будут каменными, чтобы вы услышали их голос, а в нем - голос Бога.
Иоганн Альстед
Cегодня никого не удивишь использованием науки с целью прославлять величие Божьего творения, подтвердить достоверность библейских фактов или найти доказательства существования Бога. Корни многих вариантов научного креационизма и теории разумного замысла в США можно проследить к работам Коттона Мезера в колониальной Америке. Современные научно-креационистские версии этого аргумента и теории разумного замысла идут существенно дальше прежних, утверждая, что природа слишком целостна и представляет собой нередуцируемо сложный комплекс, который не мог возникнуть случайно, а потому она создана Творцом.
Коттон Мезер был первым, кто смог интегрировать науку и религию, чтобы довести этот аргумент до колониальной Америки. Новая Англия существовала тогда далеко на периферии от великих европейских центров науки. Новейшие книги, полные любопытных фактов и конфликтующих теорий, доходили до нее лишь с большим опозданием. Поэтому было вполне резонно сделать из них выжимку и изложить современные научные идеи в формате, приемлемом для колониального американца. Коттон Мезер был идеально готов к тому, чтобы сделать это.
Большинство помнит Мезера только из-за его роли в качестве эксперта на печально известном Сейлемском процессе 1692 года. Однако уже в 1954 г. Белл и Шерок в своем томе "Коттон Мезер: родоначальник американской медицины" утверждали, что крайне нелепа ситуация, при которой богословские сочинения Мезера и его испытания и разоблачения колдовства заменяют в глазах людей его научные достижения и членство в Королевском обществе в Лондоне. Сольберг в 1994 г. подчеркивал важность Мезера в популяризации науки и просвещения в колониальной Америке - достижении, за которое он явно не получил заслуженных лавров. Из сочинений Мезера ни одно не является более важным для популяризации науки, чем его "Христианский философ" - первое всеобъемлющее собрание популярных эссе по всем наукам, известным тогда на Западе. В этой книге Мезер формулирует свои доказательства существования Бога на основании порядка и признаков замысла, наблюдаемых в природе.
Еще Платон сформулировал аргумент от замысла в пользу существования Бога на основании доказательств воспринимаемого порядка, замысла или цели в природе. Учение Августина, созданное под влиянием Платона и неоплатонизма, утверждало, что Бог является Автором и природы, и Писания, и этот взгляд получил значительный авторитет. В такой перспективе естественное и сверхъестественное должны находиться в гармонии (Solberg 1994). Мезер был хорошо знаком с влиянием этих идей.
Мезер как богослов и философ
Коттон Мезер, сын Инкриса Мезера, был кальвинистом, следовавшим убеждению, что судьбы всех людей определены Богом. Только избранные могут быть спасены; заслужить спасение нельзя ничем, только жертва Христа позволяет некоторым людям обрести Божие избрание. Ожидалось, что Мезер станет преемником кафедры отца в церкви на севере Бостона. Мезер опасался, что дефект речи с детства не позволит исполниться его желанию стать священником. Он перенаправил свои амбиции в сторону медицины. Будучи студентом Гарвардского колледжа (1674-78), он изучал медицину так проницательно, что был готов применять к себе изученные в теории симптомы и лечить воображаемые недуги (Levi 1979). Он продолжил обучение на факультете свободных искусств, который закончил в 1681 г., утверждая в своей диссертации, что еврейские огласовки имеют Божественное происхождение. Продолжая свои занятия, он также служил в качестве нерукоположенного ассистента в церкви отца. В возрасте 21 года он преодолел свое заикание и смог выработать специфический строгий стиль проповеди, который заметен и по его письмам (Solberg 1994). Тем не менее он не принимал на себя полную ответственность как пастор до кончины отца. За время между учебой в Гарварде и смертью Инкриса Мезера Коттон посвятил много времени своим трудам по науке и богословию.
Многие авторы обсуждают обширную библиотеку, принадлежавшую Мезерам. К 1700 г. она разрослась до 3000 томов и продолжала расти, а к концу жизни Коттона насчитывала более 4000 томов и была, вероятно, самой крупной частной библиотекой в Америке. Мезер обладал большой преданностью служению и использовал весь свой писательский дар, чтобы оказывать людям духовную помощь и творить добро. Значительное влияние на его пастырство оказали сочинения Ричарда Бакстера, считавшего, что не только духовенство, но все благочестивые и добрые люди должны потрудиться, чтобы избавлять других от тягот и искушений, и могут найти в этой помощи радость (Levi). Для Мезера творить добро значило использовать свой дар и знания в общении, чтобы преподнести свои идеалы множеству читателей. У него не было никаких проблем с тем, чтобы быть и рабом Божиим, и преданным натурфилософом. Он считал, что наука должна быть "могущественным и чудесным стимулом для религии". За свою жизнь Мезер написал более 460 работ по массе предметов, включая богословие, историографию и естествознание (Solberg). Никто не был лучше готов учить в колониях, чем он.
Богословие Мезера находилось под сильным влиянием рационализма. Один из его биографов Мидлкауф в 1971 г. попытался истолковать его взгляды на разум по работе "Удовлетворенность разума" (1712). Мидлкауф считает, что Мезер опирался на "троицу" Бога, природы и разума, и исходил из того, что все люди имеют врожденные идеи, которые исходят непосредственно от Бога. Мезер отверг идею Локка, что все знания людей исходят из чувственного опыта. В "Христианском философе" он прямо утверждает, что разум дан человеку Богом. В качестве примера он приводит тот факт, что коренные американцы верят в существование Бога и жизнь после смерти. Хотя религии индейцев ложны и несут зло, по Мезеру, наличие у них некоторых здравых убеждений показывает врожденность знания. Мезер отметил, что разум есть "дивная способность и благородное дело", отличающие человека от зверя (Middlekauf 1971). Разум заложен в самой природе человека и как таковой не требует ее возрождения*. Имея преподавательский опыт, Мезер полагал, что без этого наука и логика как таковые ничего бы не стоили. С другой стороны, он также считал, что разум может помочь человеку принять истину Писания. Мезер был убежден, что люди должны самостоятельно размышлять над своими наблюдениями и исследованиями. Природа есть дело Божия искусства и воли. Бог даровал нам вечную душу и разум. Он может говорить с нами через голос разума, но Он делает это только в Своем снисхождении к ограниченности человека. Его воля как таковая не ограничена ничем, кроме Его природы.
Мезер, наука и образование
Незадолго до того, как Мезеры появились в Гарварде, его учебная программа изменилась с введением коперниканской космологии (Middlekauf). Физика в это время считалась частью "натуральной философии". Ньютоновская наука не была введена в Гарвард до 1727 г. При Мезерах там не было ни одной лаборатории или центра для полевых наблюдений, а большинство исследований были простыми репортажами или спекуляциями. С целью улучшить изучение точных наук отец Коттона Инкрис Мезер в 1683 году основал в Бостоне Философское общество (по образцу Лондонского королевского общества, образованного Робертом Бойлем), способного облегчить изучение натурфилософии в дополнение к "естественной истории" (Beall, Shyrock 1954). Роберт Бойль был другом Инкриса Мезера и во многом оказал влияние и на его сына, который был очень многим обязан книге "Полезность экспериментальной натурфилософии" (1663), где Бойль представил также аргумент от разумного замысла (Middlekauf). Бойль был убежден, что за природными явлениями всегда стоит рука Божья.
В это время уже сложились две группы, стремившиеся примирить религию с новой наукой - верующие ученые и открытые к науке богословы. Лидером первых был сам Бойль; крупнейшим верующим ученым стал также Джон Рей, автор 2-томного трактата "Премудрость Божия, явленная в делах творения" (1691). В качестве же примера сторонников науки среди духовенства лучшим является Уильям Дерхем, написавший трактат "Физико-теология, или Демонстрация бытия и атрибутов Бога в делах Его творения" (1701). Попытка Дерхема богословски использовать научные темы стала очень популярна; книга выдержала 13 изданий и была переведена на пять языков (Solberg). В начале "Христианского философа" Мезер свободно признает, что он опирался на труды Дерхема и Рея. Эти книги стали необходимым введением в его научное мышление и позволили ему выработать свою манеру письма.
В 1685 г. Мезер впервые использовал микроскоп и был введен в чудеса микромира. Он сделал вывод, что семена растений и семя животных содержат в зародыше все их организмы (Middlekauf). От своего первого научного труда по комете Галлея (1680) до последних работ, включая "Философа", Мезер был внимательнейшим наблюдателем природы. Но хотя он писал как ученый, его главной целью было прославить Бога. В "Христианском философе" он восклицает: "Господи, я не могу смотреть на Твои дела, не произнося хвалу Твоей благости к сынам человеческим!". Первые же сочинения Мезера позволяют причислить его к единомышленникам науки среди духовенства.
Большая часть написанного Мезером по научным вопросам - это настоящая медитативная проза, прославляющая Бога. Много раз отмечалось, что пуритане культивировали науку как средство возвысить Его, но главной чертой работ Мезера было то, что религия и наука входили у него в подлинную гармонию. Белл и Шерок цитируют Мертона, показавшего, что по вкладу в науку XVII в. пуритане опередили все остальные течения в европейской мысли. Мезер допускал, что отдельные выводы науки могут нарушить строй школьного богословия. Но он был уверен, что заблуждений можно было бы избежать с помощью дальновидной интерпретации природы. Наука и искусство для него приобретали свой подлинный смысл благодаря религиозным ценностям. Даже медицина и болезни могут быть полностью поняты только в богословских терминах.
Мезер как ученый-священник
Научные сочинения Мезера можно разбить на две большие группы: ранние его произведения, в которых он использует научные труды в целях религии, и его более поздние работы, в которых его религиозные интересы сосредоточены на науке. Одно из первых его эссе, написанных в то время, как он был аспирантом в Гарварде, содержит отчет о комете Галлея, наблюдавшейся тогда в Новой Англии. В своей книге Magnalia (1701) Мезер разработал доктрину Провидения и Божия вмешательства в дела человека, особенно через драматические события бурь, землетрясений, болезней и других величественных и страшных явлений природы. В своем не опубликованном до сих пор комментарии Biblia Americana он применяет ряд научных знаний к интерпретации библейских текстов. Эта книга была попыткой Мезера примирить библейские чудеса с новой наукой, предоставляя научный комментарий для почти каждого стиха в Библии (Semonin 2000). Ее содержание было рассчитано на истолкование всего Писания "в свете всей учености мира" и должно было "включить в себя все улучшения, которых достигла наука более поздних эпох". Этот текст пытался также примирить Аристотеля и такие понятия, как "великая цепь бытия", с наукой XVII в. Biblia Americana содержит также значительную биологическую информацию по таксономии и сведения о таких явлениях, как перекрестное опыление растений и развитие живых существ. Рукопись содержит около 200 подзаголовков, а один комментарий на Бытие занимает около 50 печатных листов.
Мезер был знаком с идеями новой атомистики и заявил, что эта теория не только хорошо согласуется с библейским взглядом на творение, но на самом деле предлагает одно из главных доказательств бытия Бога. Повествование Бытия о творении он истолковывал так: "В начпале было Дело создания Богом вселенной из ничего; и изначально возникло дивное скопление частиц, бездвижное и бесформенное, причем каждая из них была отделена от других пустым пространством. Эта универсальная Материя пришла в движение от Духа Божия, а не сама и не случайно. Таким образом, был дан импульс, так что силы, которые мы называем Природа, есть не что иное, как то движение, которое Дух Божий запечатлел на Материи, и которые Он постоянно регулирует в Своей бесконечной мудрости" (Silverman 1984).
После того как Философское общество Бостона было расформировано, Мезер начал писать в Королевское общество в Лондоне. Многие из его писем упоминали крупнейшие бури, землетрясения, недавно обнаруженные окаменелости, биологические виды неизвестные в Европе и т.д. Математика, астрономия, геология, метеорология, биология и медицина - все это обсуждалось в его обширной переписке. Мезер написал также 59 длинных писем, которые должны были быть частью готовившегося им сборника под названием Curiosa Americana. Хотя некоторые из этих работ не были опубликованы, другие вошли в состав "Христианского философа". Документы, составившие Curiosa Americana, включали его 13 писем к секретарям Королевского общества д-ру Джону Вудворду и Ричарду Уоллеру по следующим темам; орнитология, чудовищные рождения (написано по-латыни), лекарства и болезни, хронометрика, криминалистика, яды и змеи, грозы и землетрясения, размышления о населении мира до потопа, в т.ч. о гигантах (Silverman 1984). Часть его утверждений не была принята в Европе, хотя он прилагал настойчивые усилия, чтобы подтвердить подлинность данных. Тем не менее в результате своиз трудов Мезер стал в 1714 г. членом Королевского общества, хотя из-за отдаленности он не смог даже прибыть на процедуру своего приема.
Мезер как верующий ученый
В Biblia Americana Мезер разбирал Писание с точки зрения науки, тогда как в "Христианском философе" (1721) он оценил науку в религиозной перспективе (Beall, Shyrock). Книга имела подзаголовок: "Сборник лучших открытий в природе с религиозным их применением". По сути это была первая научно-популярная книга в Америке, написанная членом Королевского общества. В ней были кратко обобщены труды европейских ученых по гравитации и теории света, приведены открытия Флэмстида, Левенгука, Гюйгенса, Ньютона и многих других. Используя работы этих ученых, Мезер стремился показать, как христианин может прийти к согласию с новой наукой (Silverman). Написание "Философа" было для него еще одним способом творить дела любви к ближним. Мезер понимал, что у простых людей нет ни доступа к науке, которой он обладал, ни понимания ее. С помощью своих проповедей и сочинений он обучал всю колониальную Америку. Чтобы быть уверенным, что его сочинения не предназначены только для ученых и образованных людей, он был заинтересован в том, как показать, что современная наука может быть использована, чтобы прославить Бога и Его величие в творении.
"Христианский философ" представляет собой сборник из 32 очерков; первое издание состояло из 304 страниц. Большинство его глав начинаются с цитат из древних, средневековых или ренессансных мыслителей или трудов современных ученых (Solberg). Мезер традиционно начинает с небесных тел, переходит к земным явлениям, к жизни и, наконец, к эссе о человеке. Этот переход с небес к человеческой природе является типичным для многих книг того времени и параллелен "великой цепи бытия" у Аристотеля. Каждый очерк заканчивается молитвой или кратким призывом использовать новое знание во славу Божию, что уместно счесть его богословской частью. Сольберг рассчитывает, что 79% материала было получено от других авторов и 21% - написано самим Мезером. Большая часть книги опирается на труды Джона Рея и Уильяма Дерхема. Рей, один из основателей современной науки, не был лабораторным ученым, но это был гений наблюдения, преуспевший в описании и классификации. Мезер также был гением наблюдения, что показывает вся его книга.
Наука в "Христианском философе"
В своей работе Мезер показывает, что он стоял вполне на уровне научной мысли XVIII века. Имея огромную библиотеку, членство в Королевском обществе и переписку со многими учеными, он стоял в уникальном положении, позволявшем ему довести науку до колониальной Америки. В своем первом эссе ("О мире") он начинает с физического описания мира, объясняя три закона движения Ньютона. Мезер интерпретирует законы Ньютона с богословской точки зрения, и проводит различие между первичными и вторичными причинами, как между тайной волей Божией (первичные причины) и волей явной, которую человек может понять путем наблюдения и использования разума (вторичные причины). Законы Ньютона относятся к числу вторичных причин, постижимых разумом. В эссе III "О звездах" Мезер говорит, что количество звезд можно рассчитать, что Млечный Путь состоит из огромного числа звезд и что Вселенная трехмерна; далее он считает, что звезды и созвездия должны быть названы заново по-христиански. В последующие (IV - IX) эссе о Солнце и планетах он включает описание орбительных движений, законов Кеплера и универсальности физических законов и констант. Он делает здесь заявление о провидении, согласно которому Божья рука нужна, чтобы сохранять физические законы постоянными. Это заявление отделяет Мезера от тех, кто считал, что Бог создал Вселенную и после творения больше не вмешивается в нее - взгляд, становившийся все более популярным в XVIII в. Упоминания Мезера о Божием вмешательстве в ряд геологических и метеорологических катастроф в "Философе" и других сочинениях дополняют его представление о Божественной справедливости.
Мезер посвящает несколько глав размерам планет, их расстояниям от Солнца, периодам обращения. Любопытно его замечание: "Ученые, которые ведут нечестивую жизнь, будут обречены на тьму пространства". Возможно, он имел в виду Фалеса из Милета, основателя физики как таковой, впервые предложившего естественное, а не мифологическое понимание мира (Solberg). И это было также осуждением тех, кто использует науку не для того, чтобы прославить Бога в Его делах - к чему стремился Мезер. Эта прямота и серьезность его утверждений шокирует современных читателей. Мезер пишет далее о кометах, указывая на периодичность кометы Галлея. К сожалению, он завершает свой научный дискурс о кометах суеверием. Вопреки ранним работам, где он отрицал астрологию, в этом эссе он считает, что кометы могут быть вестниками Божиих наказаний.
Одним из лучших примеров, показывающих понимание Мезером науки, можно найти в его эссе о радуге (XIII). Он показывает хорошее понимание возникновения спектра, неплохо разбираясь в применении оптики к физическим явлениям. В ту пору было далеко не ясно происхождение грозовых разрядов, и Мезер воспроизводит заблуждения на этот счет (XIV - XVI). В Европе тогда шли споры о происхождении тепла и холода, и он ясно затрагивает и эту дискуссию (XIX). В эссе ХХ о суше и море он показывает свое понимание того, что обитаемость Земли зависит от ее орбиты, а в эссе XXI дает научное определение провидения, заявив, что гравитация создается и поддерживается Богом. "Теперь ясно из наиболее очевидных принципов, что Великий Бог не только пружина этого огромного механизма и что Он является его первым Двигателем, но что без Его постоянного влияния всякое движение вскоре прекратится". Хотя он уже обсуждал универсальность физических законов, понятие провидения исходит у него из необходимости активного участия Бога в жизни человека. Бог Мезера деятелен; Он не создает вселенную для того, чтобы оставить ее. В эссе о тяжести он даже каламбурит, когда пишет, что что гравитация - это "весомый аргумент за бытие Божие". Талант Мезера как ученого состоял в том, что, уяснив природу гравитационных и планетарных движений, он был готов распространить это знание на новые сферы, размышляя, например, о влиянии Луны на приливы и отливы и о том, как повлияло бы на Землю наличие у нее двух лун (эссе XXII). Тем не менее он снова экстраполирует богословие на геологию и метеорологию, обсуждая, каким образом молния и землетрясения могут быть правосудием от руки Божьей в нескольких более поздних эссе. "Смерть от молнии - не редкость для сынов человеческих; были короли, сраженные ею наповал посреди своих армий... Человечество должно трепетать перед правосудием Бога. У многиз городов и стран есть основания опасаться, что они будут опустошены землетрясениями". В конце своего эссе о воде (XXII) Мезер приводит рассуждение о жидкостях, где высказывает идеи об атомистической природе вещества как определяющей плотность жидкостей и природу гидродинамических явлений. Хотя в основном он передавал открытия других ученых, это приложение показывает, что он способен был мыслить и самостоятельно в новых направлениях. Также в это время неверно понималась природа вулканов и недр, и Мезер передает эти заблуждения в очерке о Земле. Ученые испытывали тогда также трудности в понимании окаменелостей, хотя Стено объяснил их в 1669 году, за несколько десятилетий до написания книги Мезера. Еще семь эссе книги посвящены растениям, насекомым, рыбам, рептилиям, птицам, млекопитающим и человеку.
"Христианский философ" показал ограничения Мезера как ученого. Он испытывал мало интереса к экспериментальным методам, и отсутствие математических навыков лишило его понимания математических описаний природы Распространение книги столкнулось с определенными трудностями, когда научные открытия стали вытеснять веру. Когда Мезер пытался доказать существование Бога из природных явлений, он по сути низводил христианские идеи до фона, особенно упуская из виду Сына Божия (Silverman). Сам он опасался, что, изумляясь природе, люди начнут забывать ее Творца (Levi). Тем не менее книга вполне могла использоваться не только как популяризация, но и как учебное пособие.
Доказательства Бога и их выводы
Мезер использует науку, чтобы прославить величие Божьего творения, для проверки библейских утверждений и поисков доказательства бытия Бога. В своем последнем эссе он описывает человеческое тело как совершенный пример работы Творца. Он использует Великую цепь бытия, вновь получившую известность в XVII - XVIII вв, чтобы показать, что "когда мы идем последовательно от камня к человеку, способности творения растут, становясь все ярче, пока не вместят вершину творения". Мезер видит в человеческой природе пять доказательств того, что она создана Творцом. Во-первых, человеческое лицо, голос и мимика созданы провидением Божиим, чтобы избежать путаницы и беззакония. "Будь природа слепым архитектором, наши лица скорее всего отличались бы друг от друга не больше, чем яйца одной курицы". Во-вторых, наша конституция также являет доброжелательность Творца, предоставляя нам естественную защиту от многих болезней. Мезер, учившийся медицине в Гарварде, был остро заинтересован в лечебных и профилактических мероприятиях и, в частности, он настоял на оспопрививании в Бостоне. В-третьих, по Мезеру, глаз является лучшим доказательством разумного замысла. "Глаз устроен столь премудро, что зрение возможно одним и двумя глазами, и в последнем случае зрительные изображения не двоятся". Для Мезера это важное доказательство совершенства дела Бога в Его лучшем творении - человеке. В-четвертых, вертикальная позиция человека буквально "бросает атеизм нам под ноги". Наконец, Мезер говорит, что "в теле человека нет никаких недостатков и ничего лишнего, и всему есть применение". Во всей структуре нашего тела нет никаких признаков случайности. Это работа Бога и явное доказательство того, что Он есть и действует.
Последние страницы книги заставляют задуматься о религиозной значимости научного материала, который Мезер включил в свой текст. Здесь он во многом освобождается от своих источников (Solberg). В заключении он говорит: "Намерение этих эссе - разжечь благочестие и серьезность в моих братьях... Безбожие теперь всегда будет отступать и изгоняться из мира". "Таким образом, из того, что совершается во всем творении, разум извлекает идею, пусть несовершенную, этой непостижимой Тайны". Мезер предлагает две положительные меры по поощрению благочестия. Сначала он говорит: "Дела Божии, явленные в природе, демонстрируют силу, мудрость и благость Бога, и люди должны признать эти Божественные совершенства". Во-вторых, то, что Христос есть Бог, несущий все Божии совершенства, не должно быть забыто".
"Философ" подробно очерчивает целенаправленную Вселенную, где даже вши существуют для того, чтобы удержать людей от неряшливости, а прорезывание зубов в норме отложено до конца кормления, чтобы не повредить соски матери. "Великий Бог могущественно движет вселенную в такой мере и степени, которая непостижима для нас, и взаимная приспособленность дивных явлений природы такова, что ее случаи нельзя даже перечислить. Он бесконечно удовлетворен мудростью Своего замысла во всех его движениях, и мы должны быть бесконечно благодарны Ему за столь дивное зрелище".
Влияние и важность "Христианского философа"
В книге "Коттон Мезер" (1979) Леви утверждает, что сам процесс написания "Философа" оказал важное влияние на автора. Книга не просто укрепляла его веру в Бога как Великого Творца - мир Мезера теперь был основан на разуме, который может и должен использоваться в поддержку веры. Она стала самым читаемым резюме научного мышления в начале XVIII в. и примером того, как верующие люди, не отказываясь от своих убеждений, могли реагировать на научные знания о Вселенной в "век разума". Научные интересы и знания, изложенные Мезером письменно, изменили также его подход к проповеди. Творец, изображенный им в "Философе" - это не разгневанный Господь иеремиад, но скорее улыбающийся Бог XVIII века. Такой протестантизм уже был убежден в том, что "все подлинно природное восхитительно и имеет тенденцию ко благу" (Silverman). Мезер нашел природу столь восхитительной и прекрасной, что она являла ему Божию благость и милость, а не только Его устрашающее могущество (Beall, Shyrock).
Сольберг очерчивает шесть аргументов в пользу значения "Философа". Прежде всего, трактат Мезера представляет собой отход некоторых установок новоанглийского пуританства. Во-вторых, он был предвестником эпохи Просвещения в Америке. Пуританская мысль всегда высоко оценивала разум и рациональные способности человека. Она также, как и более старые традиции, подчеркивала связь между природой и Божией мудростью. Для Мезера разум был Божьим даром, позволяющим делать открытия и изобретения и осуществлять все больший прогресс и развитие, и в своей книге Мезер подчеркнул свою решимость прославлять Бога и творить добро. В-третьих, "Христианский философ" способствовал пониманию раритетов и природы Америки. В-четвертых, его аргументы способствовали передаче научного и гуманитарного наследия в Америку, ибо эта книга была мостом, по которому ученость Старого Света приходила в Новый. В-пятых, ее немалой заслугой было высокое литературное мастерство, ибо средства неотделимы от самой вести. Наконец, Сольберг приходит к выводу, что Мезер предложил не только натурфилософский подход ко многим предметам, но соединил богословские и научные объяснения. Это было первой такого рода попыткой в колониальной Америке, способствовавшей созданию науки как целостной интеллектуальной конструкции.
Книга Мезера сохраняет свою ценность и поныне. Ученые и историки науки сегодня могут узнать из нее очень многое. В современном обществе Мезера часто считают "евангелистом огня и серы", и хотя здесь есть доля правды, рациональная, научная сторона его творчества известна гораздо меньше. Мезер был не только пуританином и евангелистом, но и серьезным ученым своего времени. "Философ" - это научно-популярная книга XVIII века. Она была написана для обычных жителей колониальной Америки. Мезер вошел в этот почти первобытный мир и принес в него новое понимание науки. Через шесть лет после первого издания "Философа" Гарвард начал свою первую естественнонаучную программу. В колониях, где на момент публикации книги были всего три высших школы, "Философ" был важным источником научной информации. Мезер популяризировал для Америки и на ее языке множество открытий и привычек мышления новой науки, и это стало интересной и критически важной главой в ее развитии в США. И ученые, и богословы должны быть знакомы с этой книгой, потому что аргумент от замысла имеет глубокие корни в американском и вообще христианском сознании. Труд Мезера важен и потому, что это первый опыт изложения такого аргумента в Америке (Solberg). Чтобы в полной мере оценить и понять аргумент от замысла, необходимо быть знакомым с его корнями. Если надеются убедить креационистов, они также должны понимать, как мыслят христиане. "Философ" показывает, как подобное мышление началось в Соединенных Штатах, и содержит много примеров тех же типов мысли, которые сохраняются и сегодня. Многие аргументы, использовавшиеся Мезером почти 300 лет назад, сохранили свою силу. И креационисты, и сторонники разумного замысла могут узнать из его книги очень немало.
Alstead, Johann H. From Solberg, Winton U. ed, 1994. The Christian Philosopher, Cotton Mather. Urban
and Chicago: University of Illinois Press.
Beall, Otho T. Jr. and Richard H. Shyrock. 1954. Cotton Mather: First Significant Figure in American Medicine.
Baltimore: The Johns Hopkins Press.
Levy, Babette M. 1979. Cotton Mather. Boston: Twayne Pub. Div. of K. Hall+Co.
Middlekauff, Robert. 1971. The Mathers: Three Generations of Puritan Intellectuals 1596-1728. New York: Oxford
University Press.
Semonin, Paul. 2000. American Monster: How the Nation’s First Prehistoric Creature Became a Symbol of tional Identity. New York and London: New York University Press.
Silverman, Kenneth. 1971. Selected Letters of Cotton Mather. Baton Rouge: Louisiana State University Press.
Silverman, Kenneth. 1984. The Life and Times of Cotton Mather. New York: Harpur & Row, publishers.
Solberg, Winton U. ed. 1994. The Christian Philosopher, Cotton Mather. Urban and Chicago: University of Illinois
Press.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn
Все права сохранены. Коммерческое использование запрещено