Гинекологическое отделение как обычно переполнено. Женский контингент разный: от совсем юных девчонок до женщин очень зрелого возраста. У каждой свой диагноз, своя история.
В одну из палат только что привезли девушку. Санитарка помогает ей лечь на кровать и просит женщину у окна:
- Наташа, ты присмотри за ней. Крови потеряла много, а от переливания отказалась. Она только после чистки. Замершая у неё была.
Санитарка выходит, а Наташа обращается девушке:
- Тебя как зовут?
- Галка.
- Это первый?
- Сынок есть. Шурик, два годика.… Завтра с мужем навестить придёт.
Галка дотрагивается до живота и тут же одергивает руку. Поворачивает голову к Наташе:
- Не верится как-то, что пусто….
Слёзы безудержно текут по её щекам. Наташа быстро подходит, присаживается рядом, обнимает:
- Ты чего, Галюсь? Не наплакалась? А сынулька завтра тебя не признает с распухшим лицом, спросит: «Где моя мамуля?»
Галка шмыгает носом: «Мы так хотели сестрёнку Шурику подарить…. Я же себя корю. Лучше бы мы не ездили ни в какие гости! Срок у меня 14 недель был, когда поехали к родным. Там к фельдшеру сразу пошла договариваться, что буду приходить наблюдаться. Раз в неделю приду, посмотрят, измерят живот – всё нормально. А я чувствую, что-то не так – голова кружится, аппетит пропал. У фельдшера спрашиваю: «Почему мне плохо и почему лялька не шевелится?»
Фельдшер глаза закатила: «Что за молодежь пошла немощная!»
Живот мне со всех сторон прощупала, надавила куда-то так, что там запульсировало:
- Вот твоя лялька! Шевелится! А чтобы голова не кружилась, кушать, милая моя, надо достаточно!
Лялька моя, как оказалось, тогда уже умерла, а шевеление… это была пульсирующая аорта…. На сроке двадцать шесть недель я приехала домой, а на утро с кровотечением попала сюда…. Оказалось, что ребёночек мой уже давно растворился и во мне оставалась только разлагающаяся плацента. Как же я сыночку скажу, где его сестрёнка?
Наташа встаёт, поправляет Галке одеяло:
- Галюнь, вот поверь мне, маме со стажем, родишь ты много деток, и сыночков, и дочек! Меня переплюнешь!
Галка вздыхает:
- А у Вас сколько деток?
Наташа улыбается:
- А у меня пятеро! Две девочки и три пацана!
- А как же Вы с ними справляетесь?
- Да я уже привыкла, даже не кажется, что их много. Я ведь после второго ребёночка на аборт пошла. Молодая была, глупая.… Сижу в коридоре, жду своей очереди. Бабулька=санитарочка полы моет, остановилась возле меня, на швабру облокотилась и спрашивает:
- Ну и сколько у тебя деток? Один? Иль двое?
- Двое, бабушка. Дочка и сынок.
- А что, на третьего тарелку супа жалко?
- Да комплект уже, этих бы поднять. Для себя ещё хотели пожить.
- А ты убей их, чего поднимать-то? Тогда и для себя много времени будет!
Как это убить? Это ж детки мои, живые!
- Так и этот живой! Его раз не видишь, то и не жалко?
Повернулась бабулька и пошла, причитая.
А мне не по себе стало, девоньки! Тут из кабинета медсестра выглянула:
- Прохорова, заходите!
Я вскочила, кричу:
- Нет её!
И бегом к выходу. Не помню, как домой прибежала.
Родился мой Ванечка. В художественную школу ходит. Такой талантливый!
А потом ещё Олечка и Илюшка появились. Сейчас вот приболела, так они мне: «Мамуль, ты нам здоровая нужна, мы справимся!»
И тарелок с супом всем хватает. Бабульку ту с благодарностью вспоминаю. Если б не она, разве было бы у меня такое счастье?
Наташа говорила, а в палате кто-то всхлипывал, кто-то вздыхал…
Сидящая напротив Наташи Тамара с улыбкой сказала:
- Наташенька, Вы очень счастливая. А я двадцать лет акушеркой проработала.… Ассистировала на операциях по прерыванию беременности.
Тамара с силой сжала металлическую дужку кровати.
- Мне сны снятся, знаете, какие? Яма бездонная полна окровавленных младенцев.… Они тянут ко мне ручонки, стонут и кричат:
- Убийца! Убийца!
- И куда мне сбежать от этих снов?
Тамара оглядела палату.
- Вот за это Бог и наказал меня. Рак матки у меня…
В палате на некоторое время воцарилась тишина.
Снежанна робко спросила:
- А Вы в церковь не пробовали сходить? Или по Святым местам поездить?
И, не дожидаясь ответа, стала рассказывать:
- Я вот когда с мужем познакомилась, официанткой работала. Вообще себя не жалела, ноги под конец рабочего дня так гудели, так гудели…. Варикоз заработала себе. Вот, значит, поженились мы с моим пупсиком, он заставил меня заняться своим здоровьем.
- Мне, - говорит, - здоровая жена нужна! Чтобы деток мне могла родить.
Сделала я операцию, подтянули мне мои веночки. Забеременела, родила доченьку. Такие мы счастливые были! А через два года у меня внематочная. Мне, значит, трубу одну перевязали. Я плачу, муж тоже не в себе. Переживали, неужели деток больше не будет? А моя крёстная мне и сказала:
- Снежанночка, съездили бы вы к Николаю Чудотворцу….
Мы и поехали в Турцию. А уже по приезду домой я поняла, что беременна.
Снежанна улыбалась, перебирая пальцами светлые прядки волос.
Надежда, всё это время гладила свой живот и читала «Жития святых». Подняв глаза, она со вздохом сказала:
- А мне, девочки, сорок два скоро. Замуж вышла, сына родила. Решили, чтоб семья благополучная была, одного достаточно. Аборты, конечно, делала.… Не задумываясь об этом…и об этих детях. Сына хотели в люди вывести. Вырос сын. От армии откупили. Мотоцикл дорогой ему приобрели. Поехал он на этом самом мотоцикле с другом покататься. Навстречу – грузовик.… Нет больше у меня сына. Жизни своей без любимого сыночка не представляла. Если бы не муж, руки бы на себя наложила.… Через год после гибели сына оказалось, что вновь мамой стану. Теперь с мужем ждём доченьку. А ты, Наташенька, такая умничка! Вон у тебя сколько счастья! И ты, Галочка, не переживай так сильно. Тебе сыночка растить надо. А детки у тебя обязательно будут, ты только верь!
Дверь открылась и вошла девушка, а следом за ней дежурная медсестра с большим пакетом.
- Девчата, принимайте ещё одну новенькую! – Медсестра поставила пакет на тумбочку и указала девушке на свободную койку:
- Инна! Вот эта твоя! А сейчас иди в смотровой. Прямо по коридору вторая дверь справа.
Девушка вышла, прикрыв за собой дверь. Медсестра вздохнула:
- Вот, девчата. Кто-то годами бегает сюда, лечится, сохраняет, а кто-то избавляется, как от бородавки.
Женщины непонимающе переглядывались. Надежда спросила:
- Анна Ильинична, эта девочка на аборт пришла? У неё же живот о-го-го!
- Милая моя, на искусственные роды она пришла! Точнее, привели её. Мать и старший брат. Чтоб семью, дескать, не позорила! Она у себя в деревне в ларьке у дагестанца работала. Ну и наработала.
Тамара развела руками:
- Так родила бы, хоть и женат. Они детей своих не оставляют. У меня по соседству одна так и живёт. Двое детей. Отец навещает. Помогает хорошо им.
Анна Ильинична покачала головой:
- Да разговаривали мы с этой девочкой уже! Там мать всё решает. Сказала: «Родишь если, я тебе не мать!»
А девке ведь двадцать четыре года! Кстати, срок такой же, как у тебя! – Медсестра кивнула Галке.
- А вдруг потом детей не будет? Одна ведь может остаться! – Не выдержала Снежанна.
- Как же без детей-то? А прогоните её, Анна Ильинична! Ну поговорите с доктором! Не делайте ЭТО!
Анна Ильинична растерялась от такого напора Снежанны:
- Работа у нас собачья…. Да ещё палаты все переполнены. Тут тебе и на сохранении, и на лечении, и эти прости… Господи!
Акушерка ушла. А палата, казалось, погрузилась в тишину.
Два дня женщины тщетно пытались отговорить Инну от необдуманного шага. А Галка несколько раз присаживалась к Инне на кровать и шепотом умоляла родить:
- Инночка, ты только роди! Может быть, увидишь его и поймешь, что это самый важный человечек в твоей жизни! Ты только дай ему родиться! А если ты все же решишь, что он тебе не нужен, то я могу воспитать его! У нас срок с тобой одинаковый…был. Я уже с мужем говорила, Инночка….
- Не травите мне душу!!! Отстаньте от меня! – Это были единственные слова, произнесённые Инной.
На следующий день пришла женщина в белом халате. Она сделала Инне два
укола. Как потом рассказала Анна Ильинична, первым уколом умертвили
плод, а второй был сделан для стимуляции родовой деятельности.
Вечером Снежанна забежала в палату вся в слезах:
- Я его видела! Они его убили! Санитарка вынесла пакет из родовой, а в
пакете был он!
Тамара молча встала, налила в стакан воды и поднесла Снежанне. Руки
Снежанну не слушались, тряслись. Она пила, проливая на себя воду, и не
могла успокоиться:
- Это страшно! Там был маленький беззащитный человечек! Был…
Галка подошла к окну и стала креститься. Слёзы застилали глаза. А губы
твердили лишь одно: «Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи,
помилуй!»
Небо стало пасмурным. Набежали облака. Они собрались над
больницей в одну огромную кучу. Громыхнуло! Небо кричало, оплакивая
маленького человечка. Оно обрушило на землю свои слёзы могучим водным
потоком.
Поднялся ветер, и капли дождя врезались в стёкла больничных окон с такой
злостью, словно требуя возмездия за совершённое здесь преступление.