Часть 2
Демократия без галстука
Улюлю. В жизни любого дроу случаются моменты, когда пройденный путь может быть перечеркнут одним неверным шагом, случаются моменты, когда сложно определись куда надо повернуть. В моем, наполненном смыслом существовании, такого не было никогда, и быть не может. Улюлю. Потому что я наследный принц, потому что я темный мессия, и в скором будущем за мной будут толпами ходить пионеры, скандируя хвалебные марши в мою честь. Я это венец творения, вообще твоерие это я. Это значит работаешь, работаешь, помогаешь, значит, людям, а они вон уж чего делают, ни стыда за ними ни совести. Улюлю.
Наследный темный принц всея Мензоберранзана, император объединенных земель федерации Фаэруна
Каламбур Барда.
Когда же вышел он (Иисус) на берег, встретил Его один человек... одержимый бесами с давнего времени... Он (нечистый дух) долгое время мучил его, так что его связывали цепями и узами, но он разрывал узы... Иисус спросил его: как тебе имя? Он сказал: "легион".
Евангелие от Луки
Sibi gratulentur mort;les, tale tantumque extitisse humo-drow generis decus — Да возрадуются смертные, что существовало такое украшение рода темных эльфов.
Неизвестный философ.
Глава 1.
Возмездие.
Темный коридор, вонючего подвала замка Барда скрывал в себе множество тайн и опасностей. Основное назначение, которое он нес с приходом дерьмократии сводилось к банальным функциям изолятору временного содержания, со злющей вохрой натасканными кротокрысами и вездесущими кобольдами. Раньше при Лосовском режиме подземелье замка изобиловало всякой гадостью, здесь выращивали пауков, огромных, волосатых, и чрезвычайно отвратительных. Теперь тут властвовали другие нравы, вместо пауков в специально отведенных помещениях содержались заключенные, словом эти плацдармы превратились в совершенно обыкновенную тюрьму со всеми вытекающими. В узких, длинных и переполненных камерах, ждали суда, либо часа смерти тысячи дроу, в основной своей массе это были политические заключенные, не согласные с режимом Иорика, но были и отпетые уголовники, словом, тюрьма жила своей жизнью, особой, не похожей ни на какую другую, опасной, остервенелой.
В лосовском обществе необходимости в создании исправительно-трудовых учреждений не было никакой, не было закона, нечего было нарушать, кара была только одна - смерть! Поэтому даже такого понятия как тюрьма просто не существовало. Да и не могло существовать. С приходом к власти Прианы Первой и говномага Иорика изменился режим. Грязная дерьмократия сменила не менее грязный тоталитарный режим правления матери Бенр и бесцеремонных существ хаоса - жриц Лос.
Жизнь странная штука и, порой, выписывает замысловатые узоры на полотне судьбы, и как это не странно вечером, когда светящиеся сыроежки немного тускнели, за счет замедляющегося в них метаболизма и фактически наступала ночь, если в подземье справедливо существование такого понятия, в одну их камер местного СИЗО ступила нога темного принца, наследника трона Мензоберранзана и объединенных земель Фаэруна, как он сам себя считал, Каламбура Барда.
- Здорово братишки…физкульт-привет бродяги! – сообщил принц, себя он считал блатным, капитаном милиции в отрицалове.
Задорно сощурившись, темный принц неторопливо осматривал камеру - учреждения закрытого типа, больше известного в народе как тюрьма "Новый Кордон". В этом заведении содержались в основном не осужденные, а подследственные, то есть те, кого суд виновными в совершении инкриминируемых им преступлений еще не признал, но кого предварительное следствие сочло необходимым изолировать от общества. Камера, куда конвойный втолкнул принца, была типовой, рассчитанной на восемь человек, но парилось в ней четырнадцать душ - Калина становился пятнадцатым обитателем, поэтому радости по поводу его появления никто не выказал. "Кордон" душил кризис перенаселения - известны были случаи, когда контролер, скажем, заталкивал в «хату» новенького, а старожилы выкидывали его обратно в коридор, крича при этом, что и так, мол, не продохнуть ни пернуть, а потом выходли и незадачливые обитатели и, иногда, даже били контролеров.
Калина безрезультатно поискал глазами свободную шконку - все нары были заняты, в камере давно уже спали по сменам, вот и сейчас одни обитатели сидели на корточках у стен, другие тяжело дышали в тревожном сне.
Воздух в хате был спертым, воняло говном, и Калина подумал о том, что он долго не сможет выносить эту атмосферу, обязательно проблюется. Впрочем, скулить и жаловаться не то чтобы не привык, наоборот, очень любил, но здесь это могли расценить как проявление слабости и поэтому принц прикусил свой непомерно длинный язык и особо улюлюкать не собирался. О своем теперешнем положении он думал отстраненно, просто констатировал факт, вот и все. Это было достаточно нелегко, молчать, когда так хочется ругаться и материться, а еще заулюлюкать.
- Ну, че встал то, опарыш, заходи гостем будешь, ты туда не ходи, там тебя разуют, разденут, ты сюда ходи, здесь раздевайся! Ха! Проходи, гнида! – раздраженно, рявкнул на Калину коротко стриженный серый гном, свесившийся с верхних нар. Больше всего это существо напоминало принцу дуэргара, но в тусклом свете разобрать было почти что невозможно. Серых гномов в последнее время в Мензоберранзане развелось много, и типажи успели примелькаться. Спортивный костюм, белая майка, иногда синячка, коженный пиджак, заправленный прямо в трико, кроссовки. Калина ничего не ответил, а молча прошел в угол камеры. Там он снял с себя шерстяную рубашку, которая прилагалась к доспеху центуриона, как мягкая прослойка между телом и тяжелыми, сковывающими латами. Латы, естественно с принца сняли.
Принц привалился спиной к стене и устало прикрыл глаза. Незаметно и без разрешения, как это всегда бывает в тюрьме, пришли к нему воспоминания, он вообще в последнее время все чаще и чаще начал уходить мыслями в прошлое. После ареста и множественных допросов и побоев, а били достаточно сильно и, приимущественно, по лицу, он выработал модель поведения, необходимую, чтобы выжить в тюрьме. После многочисленных бесед лично с императрицей, он понял одно, его осудят. Этот факт уже даже находился в понимании принца не как что-то возможное, а уже как нечто состоявшееся. Приана жестоко отомстит за смерть Вак Лака. Она женщина дроу, а это уже многое значит, да она не поклоняется Лос, да и то только по тому, что Лос не вняла ее мольбам, откровенно говоря, Приана и Лос в контрах, но она все равно женщина дроу. Старый лосовский режим хоть и погиб под смертоносным дерьмом Иорика, однако, Приана была женщина дроу, и как все женщины дроу, несмотря на дерьмократию, она все равно оставалась властной владычицей как своего дома, так и Мензоберранзана, да и всех остальных городов дроу, ну за исключением Сшамата, который все равно скоро ляжет к ее ногам, потому как Сшамат находиться в торговой и информационной изоляции. Все дипмиссии Сшамата у людей, дворфов и хафлингов уже давно уничтожены Бреган Д’Эрт. Венгейси постарался на славу. Сшаматом правят мужчины дроу, они не захотели иметь императрицей женщину, не захотели императрицу Приану Первую. Правда, по докладам Венгейси, в Сшамате очень не стабильная обстановка, владыка Пистон скоро явно утратит бразды правления, его сместит сама Лос. Паучья королева, отвратительное, жестокое создание хаоса, которая поведет полчище воинов и магов Сшамата на империю Прианы.
Следует тут отметить один момент, темного принца никогда не посещали подобного рода рассуждения, он был настолько далек от политики, что очень слабо ориентировался в вопросах дипломатии, словом, имел очень недалекий разум, и теперь, прибывал скорее не в раздумьях и не воспоминаниях, а в прострации, примерно такой, как и его дуг дуэргар Эпен’сил, когда видел сиськи Яши. Их нарочно посадили в разные камеры, чтобы разрушить их темный союз. Из ступора Кала вывел чей-то раздраженный голос.
- Ты что, оглох, что ли, параша?! Пошабить есть, спрашиваю?!
Кал приоткрыл глаза и сощурился - перед ним, широко расставив ноги, стоял тот самый дуэргар, тот, что первым поприветствовал принца в камере, свесившись с верхних нар. Общение с серыми гномами принц считал своей кармой.
- А пять рублей есть, а мелочь, а пять рублей, говно? Ты что молчишь хамор !!!
Всем своим видом дуэргар пытался изобразить нечто страшное и для убедительности поигрывал бицепсами — на котором синела какая то дуэргарская татуировка на идише, еще Лосовского периода. Принца сложно было напугать, с дуэргарами он обращаться умел, елси не учитывать тот факт, что они маленькие, лысые, тупые и злые, то ничего, ребята все спортивные. На самом деле этот серый гном, судя по всему, попал в камеру первый раз, и за его показной грубостью скрывался тщательно маскируемый страх перед будущим.
- Так не просят, дурленг, - негромко ответил принц, спокойно глядя на стриженого бугая снизу вверх. – Ты вообще чего шумишь, просить у принца надо на коленях - дуэргар прямо так растерялся, что даже приоткрыл рот.
- Ты че?… Ты че, говно, что ли?
Дуэргар, сделал было шажок к принцу, но у того из под полуприкрытых век блеснул неожиданно такой взгляд - словно финкой по лицу полоснуло, все-таки, принц хоть и был порядочным говном, но являлся еще и к тому же пророком дерьмодемона. Серый гном даже не понял, почему ему вдруг расхотелось взять его за шкирку и хорошенько встряхнуть, чтоб знал свое место. Природная магия блестела в глазах принца, нечто страшное и неуловимое, естественно, это было говно. Тюрьма это страшное место, а тюрьма Мензоберранзана, да плюс ко всему еще и при дерьмократии, место не просто страшное, но и ужасно опасное, все чувства обитателей подземья обострены чрезвычайно. Серый гном просто почувствовал говно и решил его не трогать, пока оно не воняет. Он немного потоптался, что-то ворча, и полез обратно на свои нары. По камере словно вздох удивления пронесся, а Калина снова прикрыл глаза.
Он очень устал, последние двое суток спать ему не пришлось ни минуты, и принц снова окунулся то ли в дремоту, то ли в идиотию Эпен’сила, которая казались сном. Вообще, говоря об нелегком заболевании дуэргара, что-то подсказывало принцу, что это заразно. Портвейн "три топора", сидение на корточках в длинных вонючих подъездах, дешевые папиросы, уличный бандитизм - все это зараза на лице общества, гнойник, который может превратиться в роковую опухоль, и тогда все, организм погибает, общество погибает.
- Слышь, говно, ты че выебываешься-то?! Думаешь - раз говно, так выебываться можно?!
Принц очнулся от дремоты - дуэргар угрожающе тряс его за плечо. Он, видимо, полежав на нарах, решил, что наглому говну все-таки нельзя спустить непочтительный ответ, а то ведь и авторитет среди сокамерников пошатнуться может. Хотя вообще вопрос был весьма риторический, Кал не то, что не огорчился, он вообще был доволен, его назвали можно сказать по имени, подчеркнув суть его характера. Калина усмехнулся и, глядя парню прямо в глаза, спросил:
- Слушай, а ты, часом, не из дуэргаров ли будешь?
- Чо? - растерялся стриженый. - А тебя что - ****, кто я?!
- Ругаться не хорошо, - спокойно ответил принц, все так же неподвижно сидя у стены. - Все-таки мне кажется, что из дуэргаров ты. Под Дурагорном ходишь, не иначе…
Серый гном опешил и машинально проговорился:
- Не Дурагорн, а Владимир Вольфович… А ты откуда знаешь?
Калина пожал равнодушно плечами:
- Больно уж вы либерасты поехавшие, у меня товарищ был точно такой же болбоеб как и ты, как ты… Значит, под Дурагоном. Тебя как зовут?
- Я че, на допросе? Какая, разница?! - серый явно начал заводиться, но ударить Кала все никак не мог решиться. Что-то мешало, возможно, говно. Тот не мог понять, почему этот доходяга его, такого здорового, не боится. Это было очень странно, а все странное и непонятное вызывает страх, так уж устроены и дроу, и дуэргары, и, конечно же, самая отвратительная раса во всем Фаэруне - люди.
- Жаль мне тебя, - вздохнул принц. – Я тоже раньше из этих был, в говно, а что дуэргар ты - вдвойне жаль, дурак значит.
- Чо? Чо ты жалеешь-то меня?! Нет, говно, ты точно невменяемый!
Калина нагло почесал яйца.
- Видишь ли… дуэргары - они вообще несколько сволочной народ. Вы же блять наиболее злобные и жестокие изо всех одиноких фейри. Живете в холмах, то же мне, диггеры, ну в смысле дегенераты, силой своей похваляетесь, с металами дескать на вы. Говорят дуэргары возникли из личинок, пожиравших плоть великана Имира, каннибалы вы. Сами себя ****ят - и мудохают, ты уж поверь мне, вы издревле были враги дроу, а теперь нет, лосовский режим рухнул, и сейчас мы не враги, может и не друзья, во всяком случае, Императрица не претендует на исконные туннели серых гномов.
Дуэргар даже задохнулся от такой наглости - несколько раз он открыл и закрыл рот и, крутя головой, недоуменно спросил у сокамерников:
- Не ну ты Калина блин сказал, ты чо наезжаешь что ли?
В камере было очень тихо, остальные обитатели замерли, прислушиваясь к странному диалогу. Неужели Калина не понимает, что Дихлофос (так представлялся дуэргар, естественно такое прозвище прицепилось к нему неспроста, а из-за жуткой вони которую издавали его кроссовки) сейчас его в стенку вбивать начнет?
- Послушай совета своего будущего фюрера, - все так же не громко и спокойно сказал принц. - Во-первых, перестань ругаться, а то ведь за базар этот и ответить можно, а во-вторых, я скоро стану предводителем земель дроу и тогда вы дуэргаы пожалеете что на свет родились.
- Чо? - Дихлофос хлопнул себя по лбу. - Не, я не понял, ты че мелешь то, придурок?
Принц, вдруг злобно спросил:
- А скажи-ка… Чего это ты, дуэргар, а в Мензоберранзане ошиваешься, мородерствуешь небось?
- Почем ты знаешь? - удивился тот.
- Ну и точно же сказал, вы дурленги тупые ****ец, у вас все на лице написано? - улыбнулся принц.
- Да это тебя не ****!
- Ну попрыгай отойдет, как на хую у Иллитида!!!
Принц, улыбаясь, смотрел на гнома, девственный лоб которого не украшала ни одна морщина, собственно, принц сморозил полнейшую глупость, но, естественно, не подал вида, а напротив, сотворил на своем лице такое выражения застенчивого дурочка, что можно было подумать, о душевном здоровье наследника.
- Все говно, ша! Сейчас ты у меня плакать будешь. Как у Итиллида …
- Совести у тебя нет, - вздохнул Кал. - На законника руку поднимаешь? Беспредел это, как бы ответить не пришлось.
Вместо ответа Дихлофос рывком поднял принца на ноги с пола, но ударить не успел - в двери лязгнула «кормушка», и в камеру ворвался грубый голос контролера:
- Калина, на выход! Опер вызывает! - Стриженый выпустил принца и быстро метнулся к своим нарам, тот неторопливо оправил рубашку и снова опустился на пол.
- Как фамилия? - бросил он контролеру. - К оперу не пойду, пусть следователь приходит.
- Чо? — удивился контролер за дверью. - Ты чо дерзишь то? Сказано — на выход! Опер, зовут Свиноеб… Тьфу ты, ****ь, Свинодятел! Ждет он!
- Пусть ждет, - Кал пожал плечами. - Сказал же - к оперу не пойду! И дай мне ручку с бумагой - жалобу писать прокурору буду, права мои нарушаете.
- Ну блин… Смотри, поплачешь потом! - рявкнул невидимый контролер.
- Это богатые плачут, в Бразилии, - усмехнулся Кал, естественно принц и понятия не имел где находиться эта сказочная страна, где можно на халяву в рай въехать.
«Кормушка» с лязгом захлопнулась, и в камере снова стало тихо. Кал провалился в дремоту, такого с ним давно не бывало. Перед его глазами проплывали образы его беспутной жизни, естественно ничего хорошего в них он наблюдать не мог, постоянное пьянство, обучение у Иорика, пьянство, служба у Вак Лака, пьянство и наконец пьянство и тюрьма!
- Калина! - гаркнул контролер в открывшуюся кормушку. - К следователю! На допрос! Живо давай!
Принц встряхнулся, отгоняя усталость и дремоту, потер виски пальцами, потом тяжело встал и, пришаркивая, не спеша направился к выходу из камеры.
В допросном кабинетике его уже ждал следователь - непосредственно Мигрень.
- Здравствуйте, принц, - кивнул Калу следователь. - Я буду вести ваше дело. Зовут меня Мигрень. Я старший следователь по особо важным делам. Следственного управления Её величества Императрицы Прианы Первой всея Мензоберранзана.
- Надо же, - усмехнулся Кал. - По особо важным. Какая честь! С чего бы это вдруг ко мне такое почтение?
Мигрень не обратил на насмешку в словах Калины внимания и продолжал:
- По вашему делу, здесь вроде бы все ясно - с одной стороны, а с другой - нужно уточнить некоторые детали, так что у нас тут?
Мигрень вытащил из дипломата какую-то папку, открыл ее и зашелестел страницами.
- Вы, Калина, были задержаны, что называется, с поличным при проведении оперативно-розыскных мероприятий, вы обвиняетесь в умышленном убийстве оружейника всея Мензоберранзана главнокомандующего Вак Лака. Задержали вас во время осуществления этого, с позволения, деяния. Гражданин Эпен’сил во всем признался, дал показания, согласно которым именно вы были инициатором покушения на убийство. Наше правосудие гуманно и не карает строго лиц, осознавших свою вину и глубоко раскаявшихся в противоправных действиях.
- Да, - улыбнулся принц - Наше правосудие - оно такое. Гуманнее некуда.
- Напрасно иронизируете, - поднял на Калину строгий взгляд следователь. - Гражданин Эпен’сил оказал содействие следствию, и в отношении его была избрана мера пресечения - подписка о невыезде. Вы предпочли занять другую позицию. Я не понимаю вас. Зачем отрицать очевидное? Вы ведь уже просто нарываетесь. Я хочу напомнить вам, что чистосердечное признание, выгодно, оно позволит скостить до двадцати процентов срока, у нас нынче распродажи, - тут следователь немного лукавил, Эпен’сила никто отпускать и не думал. Дуэргар томился в одиночной камере, потому как в своих порывах был опасен.
- Облегчает душу и удлиняет срок, вот что оно делает, - закончил со знанием дела принц. - Не будем об этом, и потом - если вам, как вы говорите, и так все ясно, зачем тогда мои показания-то?
- Следствие интересуют источники приобретения вами орудия преступления, автоматического скорострельного армейского арбалета, с превосходной оптикой, это армейское оружие и распространение его карается законом, на арбалете сбит заводской номер, из чего можно сделать вывод, что оружие сие краденное, а это уже юрисдикция безопасников. Увы, Принц, мне кажется, вляпались вы достаточно глубоко прямо в дерьмо!! – нахмурился Мигрень. - Естественно, я предлагаю вам добровольно выдать предметы, запрещенные законом… У вас есть еще оружие?
- Лос с тобой! - покачал головой принц. - Какое оружие, о чем вы? Не сочтите за дерзость, но я хотел дать вам небольшой совет!
Мигрень посмотрел на Кала с удивлением и недоверчиво спросил:
- Это какой же совет?
Калина придвинулся заговорчески к следователю, тот инстинктивно подался вперед:
- Когда кажется, креститься надо! – шепотом произнес Кал.
Следователь помолчал, глядя Калине в глаза, а потом сказал, дернув уголком рта:
- Принц, вы напрасно заняли такую позицию… Несолидно как-то, вы же принц и с вашими регалиями, в личных вещах, при задержании, у вас во время обыска были обнаружены болты для арбалета в количестве девяти штук, а это уже совсем не смешно, знаете ли. Зачем вам болты к армейскому оружию? Поохотиться решили? На кого, если не секрет? Уж не на оружейника ли?
-***ня какая-то получается, - заметил маленький принц, - Я уже говорил по поводу этих болтов - не было их никогда у меня и не нужны мне они, тем более оружие, спросите кого угодно я пацифист.
- Ну а откуда же они взялись-то? - подался вперед Мигрень. - С протоколом обыска вас ознакомили? Ну вот, подписи понятых видели? Или скажете, что маслят вам полицаи подбросили? А арбалет вы и в руках не держали.
- А это уж вам лучше знать, - ответил принц, подпирая щеку рукой. - Я к этим болтам отношения не имею. Арбалет, так я его просто так поднял при задержании, валялся он в камнях. Что же касается понятых, зачем нам, так там одни военнослужащие были, а они как известно полные дегенераты, я законопослушный дроу, абсолютно порядочный! - Калина обиженно хлюпал носом и делал честные и глаза.
- Я ничего не придумываю, принц! - отрезал следователь. - Не желаете откровенно говорить - не надо, все и так ясно, взяли васшество после выстрела, добрая сотня дроу видела, как главнокомандующий исчез после этого. Ладно, у вас будет время подумать. Собственно говоря, у меня к вам на сегодня больше вопросов нет. Но с вами хочет побеседовать оперативный сотрудник Свинодятел.
- Он хочет, а я - нет, - пожал плечами принц. - Отправьте меня в камеру, гражданин следователь. Я устал.
- Ничего, - равнодушно ответил Мигрень, вылезая из-за прикрученного к полу стола. - Свинодятел уже здесь, и много времени разговор не займет. Он вас в камеру и отправит, а мне еще нужно допросить тут кое-кого, вы у меня, извините, не один! Уже выходя из кабинета, следователь оглянулся и сказал:
- До свидания, принц. Рекомендую проявить благоразумие - для вашей же пользы! Вы не по одному убиству у нас проходите, против вас дал показание Изеринь, Павлик, Вак Лак собственно думал что именно вы убили центуриона Цербера, короче в говне ты вашество.
- Всего доброго, - сухо бросил Калина. Буквально через полминуты дверь кабинета вновь открылась и впустила еще достаточно молодого лысеющего мужчину дроу, с большим носом, который напоминал картошку – белорусский хлеб, в котором Калина сразу почуял признаки Эпен’силовой идиотии. Свинодятел обладал достаточно типичной внешностью. Толстое неряшливое пузо свисало прямо через ремень брюк, от него попахивало несвежим, давно не мытым телом. Непойми дроу, либо дуэргар, а с другого бока вообще на кобольда похож.
Свинодятел не спеша подошел к столу, так же не спеша бросил на него пачку сигарет, вынув предварительно одну для себя.
- Курить будешь? - спросил опер Калину так, будто расстались они лишь пять минут назад.
- Конечно, буду, ты гнида бритая думаешь мне западло у мента дачку брать, так я назло тебе возьму, чтобы ты поменьше покурил, да баблосы свои потратил, что куришь то? - поинтересовался немного осмелевший принц, перед Мигренем он немного трусил, но тут он почувствовал, что Свинодятел полный идиот, ну или на половину, словом морочить голову ему будет можно довольно долго.
Противно было смотреть, как от удивления и непонимания услышанного Свинодятел пустил слюну. В принципе, Кал относился к мусорам спокойно, а к некоторым даже с уважением, а с некоторыми даже пил вместе, правда, не к таким, как этот Свинодятел. Калина считал, что каждому в этом мире отведена своя роль: воры должны воровать, менты – ловить их он же, великий мессия тени, шлака, а если быть более точным – говна, он должен срать. Таких офицеров как Свинодятел, Кал призирал, просто считал недодроу.
Кстати говоря, по многолетним наблюдениям принца, именно такие «ударники мусорского производства», прикрывавшиеся красивыми словами о том, что вор, дескать, должен сидеть в тюрьме и не важно, какими методами его туда упекут, – именно они почему-то более остальных были склонны к ссучиванию ментовскому, то есть к тому, чтобы начать однажды за свои деликатные услуги брать деньги от тех, кого прежде запихивали в камеры, не выбирая средств.
- Ну, ты и гнида, эти папироски стоят сорок золотых, это импортный вариант сигарет "друг" с собачкой на этикетке , – ощетинился Свинодятел, щелкая зажигалкой, и смотря на то, как принц деловито складывает пачку сигарет себе в карман.
Опер глубоко, с наслаждением затянулся и красиво выпустил дым колечками отвратительно округлив толстые губы. Кал, с еле заметной усмешкой посмотрел на него, и нагловато раскинулся на стуле, сложив ногу на ногу, принц был редкое говно и любил позлить власть имущих.
- Кучеряво живете, начальник…
Свинодятел кивнул и погладил себя по животу, продолжая улыбаться.
- Честно говоря, грешен, люблю хороший табачок, вот и балую себя иногда. Тебе вот хотел приятное сделать заодно, а ты, оказывается, говно всю пачку себе замастырил, мотор стуканет, от жадности?
- Да нет, с мотором все в порядке будет, а ты бы в тридцать лет завязывал со спортом, сердце как никак, - принц продолжал выводить из себя представителя власти, - а кто сказал, что я взял, не было такого, не было сигарет-то, - отвел принц взгляд от лоснящейся хари опера. Кал вдруг почувствовал, как окатило его изнутри горячей волной ненависти, и прикрыл веки, чтобы не выдать своих чувств этому любителю хорошего табака, исходить на говно в помещении СИЗО было как-то не сподручно, можно было получить по наглому, длинному носу.
Но Свинодятел и так все прекрасно понимал, а потому цыкнул зубом и сказал добродушно:
- Ну ладно тебе, Калина, кончай дуться. Смотришь на меня, просто как Лос на Иорика, вот-вот глазами сожгешь. - Работа у меня такая, - продолжал между тем Свинодятел. - Вы - улюлюкаете, мы – сажаем.
- Понимаю, - кивнул Калина, уж очень ему хотелось схамить. - Насчет того, что сажаем, понимаю. Приятно встретить человека, работающего по призванию.
Свинодятел издевку съел спокойно, глазом не моргнул, наоборот, даже рассмеялся, словно принц что-то очень веселое выдал:
- Слышь, Калина, кончай, а то у нас прямо юморина какая-то получается. Петрасяниада! Давай-ка лучше по душам поговорим, ты ведь ученый уже, знаешь, что тебе отсюда совсем не выбраться.
- Да пошел ты на ***! - заметил Принц. – Я принц, мне все похую. Где это видано, чтобы я наследник короны Мензоберранзана просил помощи у вонючего следователя.
- Ну-у, Калина!!! - с деланным огорчением протянул Свинодятел. – Так мы с тобой не построим коммунизму. Тебе что же - остаток дней на работах по сабринканалу провести хочется? Ты же умный дроу, ничего что говно! Я тут о тебе кое-какие справочки навел - так тебя чуть ли не профессором считать можно, уголовных дел профессором, по тебе давно тюрьма плачет. Есть информация, что под тобой Павлик ходил, и тупой дуэргар, ты завалил Цербера, завалил Вак Лака, ограбил Изериня, ты рецидивист, блять! Отвечать-то все равно придется.
- А что ж так мелко-то? - удивился принц. – Павлик, всего, а где Павлик там и Жан Пьер Барда! А насчет того, что отвечать придется, так я за себя всегда ответить смогу, никогда от этого не прятался, дуэргар был не отрицаю, но это к делу то не пришьешь! Цербера в глаза не видел, а у Изериня я бухло брал, это не секрет.
Свинодятел загасил окурок в банке из-под "Бардовского" пива, служившей пепельницей, и сказал уже без улыбки:
- Ты бы замашки-то свои блатные попридержал бы, вонючий, неразумно себя ведешь, Калина, а меня интересует всего-навсего одна деталь. То, что хату Изериня вы с дуэргаром обнесли, это ни у кого сомнений не вызывает.
Калина ничем не выдал своего удивления – подсознательно он уже ждал чего-то подобного, уж очень сильно они с Эпен’силом наследили, уходить надо было, дуэргар был прав! Тем не менее, Кал ответил спокойно и равнодушно, понимая что все это - Изеринь, киоски, ничто по сравнению с Вак Лаком. Императрица их не то что не простит, она их с говном живьем съест, а что у нее это получиться принц что-то даже не сомневался, на глазах всего легиона он разрядил арбалет прямо в оружейника, все это видели, а потом он исчез. Трупа никто не видел, значит, будут пытки, Приана Первая положит все силы, чтобы узнать, кто были остальные нападавшие, и куда подевали Вака. Из всего этого следовало, что они с Эпен’силом умрут лютой смертью, их будут пытать, сдирать кожу с живых, а они даже сказать ничего не смогут, потому что ничего не знают, но убедить в этом императрицу будет невозможно. "Ай, надо было к дворфам бежать!" - про себя подумал принц.
- Если сомнений не вызывает - предъявите обвинение, - продолжил он, немного помедлив, весь этот фарс уже начинал порядком действовать ему на нервы.
- Не спеши, - дернул губой Свинодятел. – Предъявим! Я о другом сейчас! У меня к тебе есть предложение! Ты подумай над ним, предложение стоящее! Так вот: сдай своих подельников, расскажи куда они дели Вак Лака, - тебя и дуэргара они все равно подставили, вы же в дураках остались! А сдашь - через день в ИТУ будешь, пыток не будет! Понял? Но не раньше, чем твои подельники будут у меня, и Вак Лак, живой или мертвый, но для тебя же лучше чтобы живой! Все знают что ты говно, стрелять не умеешь, врятли ты попал в Вак Лака. Кто твои подельники, гнида!
- Какие еще подельники? - чувствуя в груди холодную пустоту, выговорил непослушными губами Калина.
- Не придуривайся! - пристукнул ладонью по столу Свинодятел. - Знаешь, о чем говорю! Своих подельников, с которыми ты напал на оружейника, если сдашь, будет тебе только каторга на сабринканале, а не сдашь, не смотря на твою королевскую кровь, ой прости, говно, казнят жестокой, лютой смертью.
- Ах не губи начальник, - понимающе закивал Калина. - Знаю, конечно! Только они ведь, не мои это подельники, я от них хотел Вак Лака защитить, и чисто случайно попал в него, это они его украли, наверное выкуп попросят, а я не причем! – первый раз в своей жизни маленький принц говорил правду, а ему не верили.
- Еще как причем, твой друг дуэргар уже показания пишет! - возбужденно выскочил из-за стола Свинодятел.
- Не может быть Эпен’сил полный кретин, он не то, что показания, он вообще писать не умеет!
- Ничего, наш палач Дживо Д’Эр, заставил его писать, и читать тоже, он и читал с трудом, теперь ничего, бегло может, сейчас осваивает технику скорочтения! - констатировал Свинодятел.
- Ну не знаю я никаких подельников! - взмолился Кал.
- А Эпен’сил утверждает что знаешь, даже назвал как их зовут! - отрезал Свинодятел.
- Ну и как же, - удивился Кал, - мне самому интересно!
- Хватит ваньку валять! Чук и Гек и Чип и Дейл, звать подельников ваших - проговорил Мигрень, - будешь говорить?
- Предложение, конечно, интересное! Значит, я вам - подельников, которые напали на Вак Лака, вы мне - каторгу! Так? Это уж очень странная сделка какая-то? Там меня работать будут заставлять, наверное и бить будут! Только не подельники это, Чук и Гек и Чип и Дейл, это книжка такая, Аркадий Гайдар написал, равно как и «голубую чашку», это одна из трех книжек что Эпен’силу прочитали в детстве! - удивился Кал. – А Чип и Дейл так это вообще не пойми ***ня какая.
- Слушай, Говно! Мы оба знаем, кто планировал нападения! Так что давай без спектаклей! У нас разговор по душам идет, без протокола. Ты просто обнаглевшее говно, так зачем же сам себе хочешь усложнить и без того непростую биографию? - Свинодятел улыбнулся одними губами.
- Сложностей мне не надо, только в данном конкретном случае все очень просто: не знаю я тех, кого вы ищете.
- Вот ты подумай на досуге - его у тебя сейчас много времени будет, - сказал Свинодятел, вставая из-за стола и подходя к двери кабинета. - Пораскинь мозгами, Калина, что тебе интереснее - нам помочь или собой волколаков кормить. Я к тебе зайду денька через три! Может, принести тебе что? Чайку там, сгущенки?
- У меня все есть, - покачал головой Калина. - А заходить или нет - это дело ваше!
- Ну как знаешь!
Уже выходя из кабинета, Свинодятел вдруг обернулся и с легкой угрозой в голосе бросил:
- Думай, Калина, думай, а то ведь могут и за тебя все додумать, здесь и не таких Шиторов раскручивали.
Калина улыбнулся. Шитар, М-да, не плохо этот Свинодятел к разговору подготовился. Второе погоняло Калины знали немногие. Так его называли в Мензоберранзане в начале эпохи дерьмократии. Самого дерьмодемона звали Шита’ар, а Калину просто Шитар.
- Калина! Уснул, что ли? Выходи давай, говно! - Зычный голос разбитной контролерши не дал принцу снова окунуться в забытье.
Принца вывели из кабинета и поставили лицом к стене. Через, несколько минут громыхнул замок, и наследника столкнули в стакан. Там стоял удушливый запах говна, родным повеяло. Кал присел на сиденье и снова подумал о том, что в тюрьме ему долго не протянуть, ой и трудно ему придется. Всякого говна почище его тут просто масса, и долго находиться среди себе подобных он не привык, говно должно быть одно, двум говнам в одой берлоге не ужиться. Калина имел армейскую выучку и знал несколько кат, которым его научил Вак Лак, но, судя по всему, бить тут будут намного сильнее, чем это делал оружейник.
«Что ж делать? - напряженно думал Кал в полумраке стакана. - Должен же быть хоть какой-то выход». Если бы Свинодятлу удалось подслушать мысли Принца, он очень удивился бы, потому что Калина думал.
Когда за ним, наконец, пришел контролер, чтобы отвести назад в камеру, принц, стиснув зубы, пытался проанализировать расклад. И по всему выходило, что дела хреновее некуда. Калина допустил большую ошибку еще на воле, еще до задержания. Кольнуло ведь в сердце предчувствие беды, когда ему в задницу попала дробь Изериня, пятерка, на уток. Ой, и не хорошо все это, бежать нужно было, бросать все и бежать к дуэргарам, или к дворфам, но не надо было возвращаться в этот проклятый всеми богами Мензоберранзан.
Кал, заложив руки за спину, неторопливо шагал впереди контролера по коридорам и переходам тюрьмы. Все складывалось как нельзя хуже, все обстоятельства как нарочно были против него, и никому ничего доказать было нельзя. Даже если предположить что ему бы поверили следователи, ему никогда бы не поверила императрица.
Кал давно уже привык жить по принципу: надейся на худшее, тогда лучшее будет приятной неожиданностью. Правда, тут был как раз тот случай, когда лучшего ждать просто не приходилось. Уж в очень не хорошее положение он угадил благодаря своей собственной глупости и кретинизму Эпен’сила. Конечно, наверное, можно будет бежать на пересылке, когда его повезут строить сабринканал, но кто сказал, что его туда повезут, а если императрица не даст помилование, что тогда будет. Дживо Д’Эр мастер своего дела, и пожалуй после общения с ним у принца можетт не оказаться несколько метров кишок. Кала мучили эти жизненные вопросы, его терзали сомнения. На повестке дня стоял единственный вопрос, как запутать следствие и сбросить с себя вину, если валить все на Эпен’сила, ему не поверят, потому что Эпен’сил даже по меркам дуэргаров просто идиот, ему чужды планы мести, вообще любая рассудочная деятельность, глупо также отпираться и говорить, что ты не имеешь к происходящему никакого отношения. Тут, правда, Калине пришла в голову единственно светлая мысль, сказать правду, сказать все как есть, про нападения на Изериня, про киоск, а там все что будет, все-таки Приана не совсем уже выжила из ума, чтобы уничтожить его, Кала, опору и надежду нации, темного мессию, говно. Кал решил играть ва-банк, и следующий раз все под чистую выложить следователю, конце-то концов не он наносил тяжкие телесные повреждения Церберу. Дуэргару легче, он дебил, ему простят.
Так значит, Кал твердо решил действовать по запланированному плану, если ему поверят, а другого просто не дано, иначе все финиш, так вот если ему поверят, тогда наверняка отпустят, а если отпустят, то уж точно императрица не оставит убийцу возле себя, все равно она до конца не поверит Калу. Стало быть, если будет малейшая возможность бежать, нельзя ей пренебрегать, на сабринканале верная смерть, год два и привяжется грудная болезнь именуемая новыми светилами медицины как туберкулез, и тогда уже не один медмаг не поможет, не один колдун, шаман и врачеватель не спасет, да и эти два года сладкими не покажутся, надо будет работать, а Кал этого чрезвычайно не любил. Стало быть побег.
Если его осудят, то непременно повезут в автозаке, это такие самодвижущиеся колесницы, где вместо кротокрыс используются новейшие достижения говнанауки, двигатели внутреннего говносгорания, топливом служит метан и сероводород. Повезет его не тюремный коновой, а сыскари, как охранники они фраера, их там легко можно будет обвести вокруг пальца, сбежать и все, а там уже можно выбрать направления побега, можно даже в Серебряную Луну податься, хотя нет, Кал отогнал от себя не хорошие мысли, в Серебряной Луне и так не любят дроу, а если кто-то узнает, что он наследный принц и темный мессия, чего доброго и на радостях и повесят как ссученного. Правда, последнее время с Аластриэль говорят стали налаживаться дипломатически отношения. Что ж, тем хуже для Кала, если не казнят, тогда выдадут Приане, очень не хорошо получиться. Стало быть Серебряная Луна отпадает, тогда можно в Мефрилл Халл, когда-то давным-давно он приютил изгоя их дома До’Урден, приютит и теперь, хотя дворфы никогда особо с симпатией не относились к дроу, но надо быть просто более осторожным, и тогда все будет хорошо.
Можно рвануть к людям, в какой-нибудь Лускан, где гнида сидит на гниде, Калу там будут рады, только в Лускане могут и бока намять и перо в задницу воткнуть, а могут и в печень. Стоит заметить, у людей много говна, эти люди плодятся как тараканы, Невервинтер, Балдурс Гейт. Можно отправиться в портовые города, где всегда ошивается много сброду, и раствориться там. Есть всякие Сиспетчи, Нимпетчи, Армас, Хьендес, Алагоны, Селгауд. У людей много мест где жуткая гнида, такая как наследный принц, может чувствовать себя превосходно.
Значит, решено, бежать, бежать из СИЗО бессмысленно, поймают, из лагеря тоже особо не рванешь, там псы натасканные что всему делу конец, остается одна возможность, бежать не пересылке, где под шумок можно улучить момент и сделать ноги. Вот только что-то подсказывало принцу, что ничего хорошего из этого не выйдет. Все его планы могли пойти прахом если Приана будет жаждать крови, тогда все, труба. Хоть бы Вак Лак остался жив и вернулся обратно, ведь ранение, которое нанес ему Кал было не смертельное, он и с более опасными ранениями мог запросто положить отряд достаточно хороших воинов. Тут, правда, были замешены маги, но Вак Лак мог положить и магов, хотя, наверное, он уже не вернется, прошло уже много времени, если бы он мог то непременно подал о себе весть, стало быть Вак Лака нет в живых, а это очень плохо.
За этими тяжелыми раздумьями Кал не заметил, как довел его контролер до хаты - очнулся, лишь когда захлопнулась за ним тяжелая дверь. На этот раз принца встретили по-другому - к нему сразу подскочил какой-то сиделец невысокого роста, немного тупорылый, с лицом неприметным, если в глаза не вглядываться.
- Проходи, дорогой, проходи, - негромко заговорил мужик. - Что же ты сразу не сказал, не объявился? А то малява к нам поступила, мол, к вам сам Темный Мессия пожаловал, а мы - в незнанке полной. Может, перекусишь чего? Мигом сообразим.
Калина не считал себя суперзвездой на небосклоне современной преступности, но манией величия страдал отменной, но тут почему-то стушевался. Хотя был редким говном, и проявленное внимание ему было приятно - значит, не совсем еще забыты традиции, помнят еще говно. От предложенной еды, впрочем, Калина отказался - в последнее время аппетит у него пропал начисто, и принц исходил на говно буквально на глазах. Желудочная болезнь постоянно давал о себе знать, от систематического алкоголизма у принца болела печень, был гастрит, и грибок стопы.
- Есть не хочешь - так поспи чуток. - урка быстро смахнул со своей койки невидимую пыль, оправил смятые простыни.
- Спасибо! - Принц почувствовал слабость в ногах, его даже качнуло немного. - А ты-то как же, бродяга?
- Я наспался, посижу пока! А ты ложись, отдохни - на тебе же лица нет.
- Спасибо, - повторил принц и протянул странному дроу руку. - Звать-то тебя как?
- Ферум, – улыбнулся тот, посверкивая в полумраке белками глаз. Он бережно пожал сухую и легкую ладонь Калины и покрутил головой. – С самим Калиной в одной камере сидел! Расскажу - не поверят!
Их негромкий разговор, видимо, достал того стриженого, что недоразобрался с Калом. Дихлофос свесился с нар и злобно рыкнул:
- Хорош ****еть. Поспать не дадут! Калина какой-то выискался! – Лысый дуэргар приподнялся на локте и с презрением посмотрел на принца. - Это он, что ли, мессия? Да он же говно полное!
Ферум дернулся было к серому гному, но принц рукой остановил его движение, сказав негромко:
- Не стоит! - сказал он и Ферум закусил губу, резко выдохнул сквозь зубы и так же негромко прошептал:
- Ты бы, серый, полегче языком своим мел. Утомил уже всех! Как бы не пришлось ответить за слова-то.
- Чо? - удивился Дихлофос, явно напрашиваясь на продолжение конфликта. - Чо, опа нихуя?!
- Оставь его, бедолага, - положил руку Феруму на плечо принц. – улюлю нахуй, ты что не видишь что это дуэргар, дуэргары все агрессивные идиоты.
- Это точно, - согласился Федор. - Зона, она свои понятия имеет, блатные законы самые справедливые.
Дуэргар явно не хотел сидеть, потому испугавшись сообщил:
-Я хер с прибором ложил на тебя и твои понятия!
Калина усмехнулся - страх был в голосе дуэргара, страх и растерянность, оттого и выделывается и остановиться не может. Кал даже почти развеселился:
- Ори громче, судьбу все равно не перекричишь, а твоя судьба у тебя на лице написана, - принц повернулся к Феруму, словно дуэргар его больше не интересовал, и продолжил: - Был недавно случай с одним барыгой, Изеринем Жидонильевским, - очень он в судьбу верил, в астрологию, гороскопы. Ну и читает этот Изеринь однажды в газете, что на следующий день никак ему нельзя никаких серьезных дел вести - очень велика вероятность тяжелой травмы. Прочитал это Изеринь и страшно закиксовал, а потом прыгнул в «говнолет» и умотал в деревушку дальнюю, у него там домишко был купленный. Ночь в избе пересидел, а потом ему и в доме опасно оставаться показалось – испугался, что крыша на голову обвалится. Изеринь перестраховаться и уединиться на лугу. Охрану с собой взял – и лежит себе в ромашках, о делах своих думает, к совести прислушивается, а с совестью-то у Изериня нелады были, кидал он всех без разбору – и своих, и чужих, потому что вычитал в какой-то книжке, что деньги, мол, не пахнут. Так вот лежит он, четки перебирает, ждет, чтобы черный день скорее прошел. Ну и что? Ушел он от своей судьбы? - принц сделал многозначительную паузу, уж очень он любил учить жизни, особенно говорить о соей службе в рядах личного легиона Вак Лака, хотя сам там никогда не состоял, толи он рассказывал о том, как Вак Лак тщетно пытался обучить его приемом борьбы, толи он имел в виду тот период своей жизни, когда он ходил в доспехах убиенного Цербера, было непонятно.
Калина обвел глазами камеру - почти все ее обитатели внимательно прислушивались к его рассказу, а Дихлофос, ушам которого и предназначалась в основном сказка, даже приоткрыл рот. Ферум прятал улыбку в складках лица - ему, похоже, была знакома традиция таких тюремных притч, и он догадывался, чем она закончится. Кал выдержал театральную паузу:
- Ничего подобного! Получил тяжелейшие травмы - переломы ребер и сотрясение мозга, и разрыв анального отверстия, гейпарад по полю прошел, толерасты забегали. Пока охранники чухались, пока палить из луков своих начали - совсем почти Богу душу отдал Изеринь. Повезли его в больницу, а там и медмагов, считай, не осталось - все убежали на этот гейпарад. Старичок один только нашелся да пара медсестричек. Откачать они Изериня откачали, да только стал он полным дураком с того дня - шугается всего, в штаны гадит, плачет все время. Вот так оно - с судьбой-то спорить. Да и пидорасом он стал от этого! - Калина повернулся к дуэргару, посмотрел на него в упор и спросил:
- Ну что, понял мораль-то? Сукой не надо быть. Тогда хоть куда зашлют – страшно не будет. А гороскопы эти одна из форм бесструктурного управления. А сабринканал все равно вместе рыть поедем.
Дихлофос насупился и закрыл рот. Под зашелестевшие по камере смешки он буркнул, отворачиваясь к стенке:
- Ты покаркай еще, покаркай! - Однако видно было, что рассказанная притча произвела на него большое впечатление.
- Спасибо за науку. - Ферум приложил руку к груди и, подойдя к Калине вплотную, тихонько шепнул ему на ухо: – Ты скажи только, мы его ночью как кротокрыса удавим.
- Лишнее это, - отрицательно мотнул головой Кал со знанием дела, ему, конечно, хотелось удавить Дихлофоса, но не по понятиям это, а Кал, на сколько мог понять застрял здесь надолго, поэтому закон блюсти надо. - Ладно, пожалуй, мне и впрямь полежать немного надо.
- Давай-давай, - закивал Ферум. – А про меня не думай, у меня лафа близко, дело валится, скоро, бог даст, свет не через клеточку увижу. - Кал вытянулся на нарах и мгновенно заснул, словно сознание потерял.
Он уже не слышал, как в дверь камеры осторожно постучали и как Ферум недовольно спросил:
- Ну, чего тебе?
- Братва, - зашептал голос с той стороны двери, - а, правда, что у вас в хате – Говно? Весь Кардон говорит.
- А тебе-то что?
- Да хотел говно своими глазами повидать!
- У нас не просто говно, у нас Калина! - гордо ответил Ферум.
- А правда, что он гнида редкая?
- Да, правда, редчайшая! - согласился Ферум.
- Да ничего, посмотреть на него хотелось, поговорить, такой дроу, просто легенда!
- Спит он, - отрезал Ферум. - Будить не буду. Потом приходите. Захочет говорить, значит, поговорит. Идите, бродяги.
В незапамятные времена, в месяц Урожая, после одного знакового события, один из правящих домов Мензоберранзана, принял некоторые правовые реформы в сфере уголовного законодательства. Были упразднены тюрьмы. Институты исправительных учреждений были распущены, у дроу наказание с этого дня стало только одно - смерть. С тех незапамятных времен, в принципе ничего не изменилось, если не считать один момент, к власти пришли дерьмократы! Дерьмократия принесла, непосредственно, дерьмо. А что еще она могла принести? Вопрос естественно риторический. Что хорошего может принести говно, только говно.
Изменилась структура самой власти. Изменилась власть. Ясно дело, изменения затронули все сферы жизни дроу, конечно они не могли не затронуть систему исправительно-трудовых учреждений. Было создана с нуля сеть лагерей и тюрем различного режима. Придворный говномаг считал, что нет смысла резать дроу просто так, для ритуальных целей, тем более приносить подношения Лос. Иорик говорил, что осужденный дроу должны работать, на блага всего Мензоберранзана, строить Сабринканал, валить лес в Серебряной луне, словом работать. Естественно, эти новые меры были на ура приняты осужденными на смерть, которым за их преступления должны были выпустить кишки в ближайшее время, но режим Лос пал, а новая власть и не думала проводить амнистию, напротив, она заменила смертные приговоры двадцатью пятью, либо пятидесятью годами лишения свободы, что для любого дроу были детские сроки.
Что и говорить, императрица Приана первая и говномаг Иорик стали пользоваться большим уважением у воров и преступников всех мастей, и ясное дело, поклоняться Ваэрону и Сальветарму попросту перестали. Сама дерьмократия стала религией для многих. Естественно, все это не нравилось членам темного пантеона.
Дерьмократия изменила многое, изменила структуру общества, его ценности. Если раньше отпрыска любого дома ждало совершенно понятное и предсказуемое будущее, сначала несколько тестов чтобы выявить предрасположенность юного дроу. Это, конечно же, касалось только представителей мужского рода, с женщинами было все понятно, дочери дома должны были становиться только жрицами Лос, а вот юноши нет. Тут было только два варианта, либо магия, либо оружие, многие склонялись к оружию. Магу мужского пола никогда бы не дали занять высокий пост в иерархии дома дроу. Поэтому намного легче было быть просто воином, а если повезет то самые талантливые и изворотливые, умеющие плести интриги становились оружейниками домов.
С приходом дерьмократии все перевернулось с ног на голову, теперь у любого члена общества был выбор, быть говном или не быть, естественно проще было быть говном, чем предпринимать какие-то попытки, препятствующие распространению заразы в умах электората. В Мензоберранзан волной хлынула вся грязь, которую не одно тысячелетие уничтожали жрицы Лос. Это тупое говно занималось только развратом и пьянством, облюбовав все общественные места, лавочки в парках, скверы, подворотни. Любимая поза была у этих недодроу сидение на корточках, и поглощение крепких, крепленых и слегка разбавленных вино водочных изделий. Естественно говно не работало, потому что не хотело, а промышляло разбоем и грабежом. Криманагенная обстановка в Мензоберранзане не просто была катастрофической, а находилась на гране фола, можно сказать быдлореволюции. Сдерживать все это помогали только драконовские методы личного легиона Вак Лака и магии неуемного говномага Иорика.
Императрица Приана отлично понимала, что если не Вак Лак, то в скором будущем появятся пьяные бунты, и начнутся путчи и стачки. Вак исчез. Это был не просто удар по армии, этот факт приобретал не хорошие очертания угрозы государственности. Конечно, говномаг Иорик всегда мог использовать говно для сдерживания толпы, но говно порождает говно. Правда, в последнее время Приана видела выход из подобной ситуации, была создана система исправительно-трудовых учреждений, куда валом отправляли преступивших закон. Естественно, были введены в действие новые законодательства и кодексы, естественно, это были не популярные меры. А уж Сабринканал, который решил возвести Иорик, не то что не имел популярности у всего работоспособного контингента ИТУ, а напротив, вызывал в умах последних брожение и недовольство, которые очень не плохо контролировала армия.
Кал находился пока под следствием, он отлично понимал, что если в скором будущем Вак Лак не объявиться, его ждет бесперспективное существование, если Вак Лак будет найдет в виде трупа, тогда его ждет долгая и мучительная сметь. Еще его волновал другой вопрос, а если Вак жив и здоров, и все это спланировал специально, чтобы избавиться от него. Тут следует заметить, что принц хоть и был дебилом, но эту возможность отмел начисто, Вак Лак не мог знать, что Кал появиться именно там, где он появился, и сделает именно то что сделал, потому, что все эти действия не подпадали не под одну логическую линейку возможных событий. Другое дело если Вак знал, что Кал собирается стрелять в него, и специально подставлялся под выстрел. Тоже маловероятно. Вак мог просчитаться, Кал мог стрелять с достаточно далекого расстояния, и мог попасть не в плечо, а в голову, нет, это все не верно, Вак Лак гордый воин, и не опуститься до обмана, да еще плюс ко всему он в этом момент отбивался от противника, от магов. Кал дернулся во сне, он находился в полудреме и дурные мысли, относительно его ближайшего будущего, тиранили его голову. Он понял одно, по роковому стечению обстоятельств они с Эпен’силом оказались не в нужном месте не в нужное время, оттого так и опростоволосились. Чтобы так обосраться талант нужно иметь не дюжий, этот факт радовал принца, все-таки он чрезвычайно талантливый.
Кал проснулся, словно от толчка. Ночь еще не кончилась, в камере было душно, зэки похрапывали и вскрикивали во сне. Принц вытер со лба холодную испарину и вернулся к тем размышлениям, которые не давали ему покоя даже во сне. Даже ночью в тюрьме не бывает по-настоящему тихо - разносятся перестуки бодрствующих зэков, кто-то перекрикивается, бухают тяжелые шаги контролеров за дверями. Гниды не спят.
Кал ничего этого не слышал, он лежал на спине, глядя в потолок прищуренными глазами, и думал: «А может быть, все-таки на****ить им с три короба, сдать несуществующих подельников, и пусть они ловят ветра в чистом поле, хотя бы меня не сразу порешат? Допустим, скажу я следователя, что злобные гномы из Мефрилл Халла тайно вступили со мной в сговор, заставили меня, надо давить на то, что именно заставили, что грозили убить императрицу... нет, в это не поверят, чтобы добраться до Прианы нужно убить всю стражу в замке, этот вариант не подойдет, слало быть говорю, что злобные гномы грозили убить несколько тысяч жителей Мензоберранзана, угрожали терактом, я не мог не согласиться, еще они угрожали убить Дурленга, правители обычно любят идиотов и прощают им всякие такие шалости, а я редкий придурок, должно проканать. Так... а что потом, потом будет ультиматум Мефрилл Хиллу, требование выдать оружейника, они скажут, что у них его нет, а там дальше все война, а если они договорятся и раскроют мой хитрый план, тогда меня уже будут судить как военного преступника и обязательно кончат, причем смерть будет весьма мучительная. Твою мать! - Кал злобно выругался, - кто же на самом деле украл Вак Лака и зачем, сука, здесь мог быть замешан кто угодно, дуэргары, люди, хотя нет, нападавшие были полуросликами, значит дворфы, либо дуэргары, либо хафлинги, нет, для хафлингов слишком здоровые, значит гномы, кто? - Кала очень сильно волновал вопрос, кого вкозлить за все это, тут главное не ошибиться, ошибка может быть роковой. - Так! - продолжил мыслить он, естественно принц был идиотом и додуматься ни до чего хорошего не мог, но стоило хотя бы попытаться. - Так... дуэргары, отличная мишень для моего плана, правда, тогда не стыкуется идея с угрозами Дурленгу, глубинные гномы очень трепетно относятся к национальному вопросу, и убивать своего не стали бы ни при каких обстоятельствах, так что дуэргары отпадают, можно тупо валить на хафлингов, но у тех нет талантливых магов, если Мигрень не полный идиот, не поверит. Можно, конечно, сказать, что это кобольды, нет... не поверят, кобольды идиоты еще больше чем Дурленг, и грозить терактом не смогут, да и нечем грозить, магов хороших у них нет, а воинов кобольдов Иорик просто бы завалил дерьмом, остаются дворфы, остается злобный Мефрилл Халл, с ним дипотношений пока нет, если наладят, то не скоро, нет... Приана сразу направит посла, но все равно даже на говнолете Иорика он будет лететь долго, так что у меня появиться немного времени, чтобы обдумать дальнейшие действия, а может быть и сбежать. Гномы все равно никогда не признаются не в чем, даже если это сделали они.
Надо что-то хитрое найти, чтобы и Мигрень зубами счелкнул и Приана не замочила, ясно дело если ни Вак Лака, то уж Изериня обязательно на них с Эпен’силом повесят, за Вака карачун, а за Изериня только на Сабринканал отправят, это конечно не райские чащи Серебряной Луны, но все лучше, чем смертная казнь.
Впрочем, Кал был темным мессией, а среди таких дураков не встречалось! Он первый! Ну, кому бы в голову пришло на дебила надежды по завоеванию мира возлагать? Так что думать и анализировать Кал не умел, но сейчас он не просто размышлял – он напрягал свой мозг, выжимал из него все что можно, как говнолетчик, пилот, сжигающий в форсаже остатки топлива, пытаясь увести из-под огня свой говнолет…
«Так, Калина, давай еще раз. Они думают, что приконтрили меня, к стенке прижали, что все козыри – у них. Все? Быть такого не может. Чего они могут испугаться? Чего боится дерьмократия, огласки. Скажем, если подохну я сейчас, не сказав им ничего? Радости им немного будет, но если я начну валять дурака и тянуть кота за яйца, а самое главное драгоценное время, тогда может быть и смогу разыграть эту комбинацию. Нет, пока, помирать нельзя, а чего Вак Лак всегда недолюбливал и боялся? Магов, воин ненавидит магов, а хороший воин в двойне, а лучший. Да, да, тот самый лучший, самый лучший уже философски относиться к магам, у лучшего уже кодексы чести и он ненавидит говно. Говно, что однажды испачкает его, говно. Так, теплее уже. Вак Лак собирался биться с гномами, это точно, стало быть либо дворфы либо дуэргары, на кого валить??? Так. Если на дуэргар тогда вполне заподозрят причастность к этому делу и Эпен’сила, тогда и на меня обязательно падет тень, стало быть, обвинять надо дворфов, именно дворфов из Мефрилл Халла... Точно...
Тогда и самому спастись можно будет, и дуэргара отмазать. Улюлю, принца потихоньку начинало колотить от гнева и говна, которое просто фонтанируя вырывалась из ушей. Нельзя, нельзя волю говну дать. Я спастись должен, тогда пионеры будут за мной строем ходить, должен. Как меня раздирает улюлю как… Больно!…» Принц вдруг увидел пришедшее откуда-то из темноты лицо убиенного центуриона Цербера, доспехи которого он скоропостижно присвоил вместе со всеми знаками отличия и полагающимися регалиями – прекрасное и счастливое лицо, каким помнил его Кал из далекого пространства, исказилось страшной гримасой и оскалив острые, зубы, каких у дроу быть не должно, лицо расхохоталось истерическим издевательским смехом. "НУ...- возопило лицо, - мучаешься, собака. Вот такая вот ***ня, - Цербер всячески крутился в бредящем сознании Кала, - а на мне черти воду возят. - прохрипел зубастый Цербер, - ничего, скоро тебя прикончат и тогда мы обязательно встретимся в логове Ктулху... Такое говно как ты обязательно попадет к Ктулху... ха-ха-ха.... бойся.. очень бойся... ха-ха-ха..."
«Цербер… Подожди, Цербер… не могу я сейчас… Подожди немного… Это же не я тебя замочил, Цербер… стой... подожди… Я же не хотел, это все Дурленг, Цербер замолви за меня словечко... Цербер...а...а..а..а.а.а.........» Калина уже не услышал страшного хрипа, рвавшегося из его горла, не увидел он, как метнулся к его нарам с пола Ферум, не почувствовал, как сильные пальцы рванули с треском рубаху на его груди.
Ферум же, обнажив Калине грудь, прильнул к ней ухом, изо рта принца метнулась струя говна, тот дико выматерился и, прыгнув к двери, заколотил в нее ногами:
- Санитара! Санитара давай! Заснули, падлы?!! Говно помирает!! Санитара давай, санитара!!!
Неугомонный Дуэргар подскочил на своих нарах и спросонок попробовал что-то вякнуть - не дошло до него, видно, чему этот странный Калик научить его пробовал.
- Эй! Заткнись! - только и успел гавкнуть Дихлофос. Не заметил он, как махнул кому-то рукой Ферум.
Двое неприметных, тихих доходяг тенями скользнули к нарам гнома, и заткнуться пришлось ему самому, а заткнувшись, упал тот головой на пол, да так неудачно упал, что шейные позвонки хрустнули. Нет, не зря ему Калина про судьбу говорил, наверное, печать смертную разглядел на лице дуэргара.
- Санитара, ****и, давайте, санитара!!! - бесновался у двери в камеру Ферум.
- Санитара… Санитара… - пошло гулять по тюрьме арестантское радио.
Тюрьма проснулась, заохала. Затопали по коридорам тяжелые сапоги, засуетились сонные контролеры. Через несколько долгих минут СИЗО уже напоминали развороченный детьми муравейник - шум, гвалт, суета. Вот уже бежит, матерясь, медмаг в белом халате и со своей недалекая помощницей, толстой молоденькой медсестрой, которая занималась сексом сейчас с контролером в каптёрке.
Дуэгару помощь медицины не понадобилась, а вот Калина после нескольких уколов пришел в себя, очнулся, словно из глубокого омута вынырнул, дышал жадно, и даже улыбнулся, идиотской беззубой улыбкой, чем совсем удивил хмурого медмага. Два осужденных уже зэка (из них состоял в основном обслуживающий персонал СИЗО) уложили Калину на брезентовые носилки и потащили в лазарет. Тело стриженого серого гнома остывало в камере, дожидаясь дознавателей.
«*** вам, пидарюги, – думал Принц, засыпая на лазаретной койке и с наслаждением вдыхая чистейший по сравнению с камерным зловонием воздух. – Рано мне на тот свет, хрена лысого вам пока, девушка костлявая. Мне еще кое-что сделать надо, а до того времени я прав не имею помирать. Лишь бы сил хватило, за мной еще пионеры побегают, строем, ровными пятерками, как на первомае». Принц знал уже, что делать, правда, план его был еще не совсем конкретным, но он все равно улыбался идиотской улыбкой дроу к которому все же пришла белая горячка.
В лазарете принца продержали всего три дня, а потом отправили обратно в камеру, но и трех дней постельного режима хватило ему, чтобы подзарядиться, словно старому, изношенному аккумулятору. В камере Калину встретили как героя, каждый норовил сделать что-то приятное, чем-то угодить. Кал, конечно, сразу заметил отсутствие здоровенного дуэргара и спросил у Ферума:
- А куда тупорылый делся? Перевели, что ли?
- С койки он упал, Ваше высочество, - ответил Ферум, отводя взгляд. - И так неудачно - шею свихнул. Как раз в ту ночь, когда вам плохо стало. Нас тут уже всех по три раза допрашивали, а что поделать – несчастный случай.
Кал несколько раз кивнул и тяжело вздохнул. Принц хорошо знал, как происходят такие «случаи» в камерах. Видно, крепко надоел всем дуэргар своими прихватами. Ферум между тем подсел к Калу на нары и зашептал в самое ухо:
- У меня сегодня с адвокатом свиданка была, все - полный ништяк, у следствия все сроки вышли, а без продления меня под стражей держать права не имеют. Так что завтра я на волю собираюсь, Ежели вам, Ваше Высочество, что-нибудь кому-нибудь передать требуется, ну, маляву там или на словах чего, - не стесняйтесь. С чистой душой выполню, потому что я даже и поверить не мог бы, что с самим Калиной судьба сведет.
- Спасибо, Ферум, да только некому мне малявки писать… Один я остался…
- Ну как знаете, Ваше Высочество, – пожал плечами Ферум.
Показалось Калу или нет, что проглянуло у Ферума сквозь приветливую улыбку выражение досады? Нет, не показалось. И на этот раз не подвело Кала его звериное чутье, говно он чуял жопой.
На следующий день Ферума действительно освободили, он сердечно простился со всеми и ушел. Естественно, он был подсадным, вышедшего из СИЗО Ферума подобрал коричневый говнолет и повез на большой скорости к замку Барда, к огромной башне говномага Иорика.
Разговор с Ферумом не занял у говномага много времени, хотя речь шла не только о Калине, Принц был далеко не единственным зэком, чьим поведением интересовался Иорик, потому что говномаг и был говномагом, что должен был контролировать многие процессы происходящие в Мензоберранзане и его окрестностях, чтобы быть все время в курсе всех событий. Что же касается Кала, Иорик даже улыбнулся, подумав о том, что с настоящими игроками иметь дело все же интереснее - кровь бежит по жилам быстрее. Кал редкое говно, под стать самому Иорику, просто он еще не понял свое место в этом мире. Иорик, кстати, и не особенно рассчитывал на успех, подсаживая к принцу в камеру своих людей. Трюк, в общем-то, старый как мир, однако не так уж и редко обезьяны падают с деревьев, а дроу опытные и умные часто ошибаются на самом простом и примитивном. Не вышло у Ферума – выйдет у Мигреня и принц где-то проколется и сдаст своих сообщников, тогда это уже будет совершенно другая история. Некуда Калу деваться - либо сам сдаст, чтобы не сдохнуть, либо его друг и имбицил Эпен’сил, на связь с кем-нибудь выйдет, а обложили его плотно. Единственное, что сильно встревожило Иорика, это состояние здоровья принца, как бы не склеил ласты Кал преждевременно, пусть сначала подельников сдаст, а потом и помирает на здоровье, да и императрица не давала четкого указания валить принца на глушняк, да и не будет она это делать, первенец все-таки, а вот на каторгу отправит без зазрения совести, уж очень сильно набедокурил принц. Плюс ко всему, говнореволюция это хорошо, но Приана все равно остается женщиной дроу.
Поэтому сразу после ухода Ферума Иорик позвонил старшему дознавателю по делу принца, следователю по особо важным делам Мигреню, и дал ему четкие указания по поводу дальнейших мероприятий. Естественно обо всем об этом принц знать не мог, но смутно догадывался, что жизнь его измениться в ближайшее время кардинально. СИЗО это первая ласточка предстоящих перемен, скоро последуют пересылки и призрачный, но в свою очередь чрезвычайно реальный Сабринканал.
Ой и как принцу не хотелось копать, но сабринканал надо было сделать, а это надо было долго копать. Перспектива работать лопатой и киркой принцу была совершенно не по душе, руки болели, заранее предчувствуя многолетнюю каторгу, вообщем-то, целью которой будет не желание императрицы загнать принца в могилу или трудотерапия, но и тонкая политика, а так как дроу как и лунные эльфы могут прожить не одну тысячу лет, то Кал уже живенько представлял себе как он долбит гранит лет этак тридцать, такой расклад ему был совершенно не по душе, радовало только одно, тяжеловозом пройдет. Ему уж очень больно нравилось это слово.
Почти сразу, после того как ушел на волю Ферум, принца выдернули на прогулку. Кал обрадовался возможности подышать свежим воздухом и шел перед контролером бодро, даже насвистывал под нос песни «бутырки».
В принципе, заключенных положено было выводить в прогулочные дворики по одному, но поскольку это конкретное СИЗО было переполнено, администрация шла на нарушения, больше опасаясь, что подследственные начнут жаловаться адвокатам на ущемление их прав. Поэтому ничего удивительного в том, что в тесном прогулочном дворике, кроме Калины, оказались еще два парня, не было. Один – безволосый, кареглазый курил, привалившись к кирпичной стене, другой носился по замкнутому прямоугольнику словно бесноватый, делая разминочные упражнения, плюс ко всему он был еще вдобавок гоблин. Телосложение было его тщедушно, но по движением которые он пытался воспроизвести Калина понял, что гоблин где-то видел как тренируются спортсмены «кёку-синкай». Кал попытался протиснуться мимо гимнаста в угол, но тот, явно развлекаясь, резко взмахнул руками, якобы случайно зацепив принца. Кал упал на землю и не успел даже еще подняться, как безволосый оттолкнулся от стены и коротким ударом поддых заставил гимнаста согнуться пополам. Потом он протянул Калу руку и помог встать.
- Ты че, Синистр?! - прохрипел гимнаст.
- Ничего, - обернулся к нему второй. - Гнид уважать надо…Я гнид чую!
- Эй, что у вас там? - опомнился наблюдавший за прогулкой охранник.
- Все в порядке, начальник! Разминаемся! - поднял руки ладонями вверх тот, кого назвали Синистром. Парень подмигнул Калине и улыбнулся. Кал почесал кончик носа и неожиданно для себя улыбнулся в ответ – хорошее лицо было у парня, чем-то оно было знакомо Калине.
- Спасибо, - сказал Кал, протягивая Синистру руку. - Давно людей не встречал. Приятно. Тебя как звать, парень?
- Ты что глухой Синистр, - крепко пожал протянутую принцем руку. - Ну Синистр - может, слышал?
Это погоняло было смутно знакомо Калу, но он медленно покачал головой:
- Не приходилось… А я - Калина, темный мессия. Не слыхал?
- Калина? - округлил глаза Синистр. - Тот самый, что ли?
- Ну, самый или не самый, а уж какой есть, - усмехнулся принц. Что ни говори, а приятно все же быть звездой, пусть даже говнистой. Синистр покачал головой и вдруг, хлопнув себя по бедрам ладонями, расхохотался.
- Эй, Петрик! Ты знаешь, кого толкнул-то? Это же Кал и есть! Ой, не могу!
Принц непонимающе перевел взгляд на гимнаста, смотревшего на него открыв рот, потом снова взглянул на заливавшегося Синистра:
- Улюлю нахуй, хуле ты ржешь?
Синистр наконец отсмеялся и, еле переводя дыхание, объяснил, показывая на того гоблина, который толкнул принца:
- Петрик все познакомиться с тобой хотел… Как узнал, что Кал в сизо появился, места себе на находил. Даже бегал к вашей хате, все поговорить хотел, вопросов у него много накопилось. Теоретических. Ой, мама не горюй! Вот и познакомился! - И Синистр снова закатился от хохота.
Он смеялся так заразительно, что фыркнул, не выдержав, и Кал, а секундой позже к ним присоединился и смущенный Петрик, тот был редким дебилом и до него сразу просто не доходило, так что угрюмый тесный дворик вдруг превратился в настоящую «комнату смеха», петрасяниаду, хотя было что-то дебильное в выражении лица гоблина, но что еще кроме дебилизма могло отражаться у него в глазах. Ручной гоблин Синистра немного заикался, но это не особо было заметно, во всяком случае, Кал привык общаться с дебилами.
Наблюдавший за прогулкой охранник всеобщего веселья не разделил - ему было холодно и хотелось выпить, а до конца смены было еще далеко. Поэтому он раздраженно гаркнул развеселившимся зэкам:
- Эй, урки! Хорош базарить! Назад загоню! - Официально разговаривать во время прогулок было запрещено. Как, впрочем, и гулять по трое-четверо.
- Все, все, - махнул левой рукой Синистр, правой он вытирал выступившие на глазах слезы. - Молчим, начальник.
Оставшиеся минуты прогулки Кал и Синистр лишь доброжелательно переглядывались, чувствуя необъяснимо растущую взаимную симпатию. Вроде бы и познакомиться толком не успели, а вот потянуло их друг к другу. Говорят, что ничто так не способствует сближению людей, как одновременный смех или плач, совпадение эмоциональных фаз срабатывает порой, как система опознания в ПВО «свой – чужой».
Когда прогулка уже заканчивалась. Кал вдруг вспомнил, где он слышал имя Синистр - так звали одного из людей, некроманта со странностями, которого мягко говоря проводили из совета, за не кстати высказанные признания некоторых порочащих грешков, вообще вся эта история с советом была странная и не понятная, толи совет не смог справитсья с Синистром, толи Синистр сам разогнал совет, дело было тут темное, странное и не понятное. Ну да, Синистр, некромант он вроде бы. Кал, конечно, не мог знать всех ненормальных Фаэруна, но Синистр был уже слишком заметной фигурой, чтобы Кал не знал о нем вообще ничего. Как ни странно, то обстоятельство, что этот смешливый Синистр оказался человеком, да хоть и некромантом, не убило Каловой симпатии к нему, в конце концов, принц был и сам редкой гнидой, он хорошо знал, как судьба иногда сплетает и завязывает в узлы жизни совсем разных людей – добрых и жадных, подлых и благородных, трусов и смельчаков.
Перед тем как контролеры начали разводить выгулянную тройку по камерам, Синистр сумел шепнуть Калине:
- Может, свидимся еще?
- Может, и свидимся, - пожал плечами Кал. - Если Бог даст. Спасибо еще раз, а ведь, кто знает, если бы случилась эта встреча двух почувствовавших доверие друг к другу мужчин - может быть, и история их сложилась бы по-другому. Правда, не родился еще на свет человек, который заставил бы вязальщицу кружев судьбы работать строго по вычерченному им узору. После прогулки Кал успел немного поспать, а ближе к вечеру его дернули еще раз на допрос к следователю.
«Ничего, легавые, - усмехнулся про себя Калина, выходя в допросный коридор. - Сейчас мы с вами поговорим, пидарюги, блять»!
На этот раз следователь Свинодятел действительно не стал утруждать всяческими изысками приветствия, а сухо предложил сесть - он курил, листая какой-то иллюстрированный говномобильный журнал.
Увидев Кала, Свинодятел заулыбался, бросил журнал на стол, поднялся навстречу. При всем показном радушии руку, однако, протягивать не стал, наверное, предполагал, и не без оснований, что Кал может и не пожать ее, веть принц редкое говно, и неизвестно что твориться в его маленькой голове, а зачем обострять обстановку в самом начале разговора? Как любит говорить Некрономекон: «Каждый опер должен быть еще и дипломатом, и сундуком одновременно»
- Здорово, Калина, - бодрым голосом начал Свинодятел. - Как тебе сидится? Курить будешь? Ах да, я и забыл совсем, ты же у нас здоровье бережешь, до тысяча ста лет дожить хочешь, не иначе. Здоровье бережешь, так оно тебе больше не понадобиться, здоровье-то хорошее. Я слышал, прихватило тебя тут чуток? Как, оклемался уже? - принц пожал плечами и присел за стол.
- Оклемался. Душновато тут, да и кормят плохо, а насчет того, кто сколько прожить хочет, это не нам решать. Судьбу не переспоришь. Давайте ближе к делу, начальник. Что вам от меня нужно? Поздно уже, я устал.
- Ты не торопись, не торопись, Калина. – Свинодятел раздавил в видавшей виды жестяной банке окурок и подался вперед. - Устал он! А я что - не устал?! У меня, может, дома дети некормленые, жена неебаная, а я тут с тобой кувыркаюсь. Устал он, понимаешь…
- Тяжело вам, - сочувственно закивал Кал, пряча усмешку под длинным заостренным носом лица. - Плохо это, когда при живой жене - и дети некормленые.
- Ты позубоскаль мне еще! - озлобился Свинодятел. – С женой у меня полный порядок! Ладно, к делу так к делу. Только прежде чем к основному вопросу перейдем, скажи-ка мне, Принц, чего это тебе спокойно-то не сидится? Не наигрался еще в свои игрушки?
- Не пойму я вас что-то, начальник, - устало прикрыл глаза Калина. - Загадками изъясняетесь.
- Ой, куда мне! - заблажил Свинодятел, которого уже начинал раздражать спокойный и отрешенный тон принца. - Это ты у нас сплошная загадка ходячая, темный мессия. Не успел в хату прийти, а там уже и покойник образовался. Здоровый такой гном был - и вдруг упал с койки и умер. Скажешь, что ты ни при чем, в святом неведении находишься? Ты запросто так Цербера замочил, потом Вак Лака, или и это для тебя новость?! Ну, что молчишь, Калина? Язык проглотил?
- Да нет, язык на месте. Что касается дуэргара убившегося - так вопрос не ко мне. Он еще жив-здоров был, когда у меня приступ начался, а потом я сознание потерял, очнулся, когда уже в лазарет несли и все гипс! В камере говорили, что парнишка сам со шконки свалился.
Кал говорил глухо и абсолютно равнодушно, понимал, что ни в чем разубедить Свинодятла не сможет, уж очень наследили они с Эпен’силом. Как можно разубедить дроу, тем более следователя, тем более Свинодятла в глупостях. Просто у опера, как ему кажется, козыришко лишний на руках завелся, вот он и пытается его разыграть. Свинодятел, словно подслушав мысли принца, саркастически усмехнулся:
- Конечно, сам упал! Не падал, не падал, а тут вдруг упал. Ты думаешь, я тебе поверю? Не смеши меня, Говно!
- Мне без разницы, во что вы верите, начальник. Считаете, что паренька я уделал, – Лос вам в помощь, раскручивайте. Если у вас там еще чего-нибудь нераскрытое числится - вешайте все на меня. - Кал был редчайшею гнидою и пытался давить на жалость.
- Не храбрись, Принц. Не надо! Ты в говне со всех сторон, и выпустить тебе кишки проще, чем в канаву посрать, но все ведь может измениться. Ты хорошо подумал над тем, что я тебе в прошлый раз предлагал?
«Твою мать, - с тоской подумал Кал, - ну до чего же примитивно. Хоть бы из простого профессионального любопытства попробовал что-нибудь поэлегантнее закрутить. Ваша беда дорогой товарищ Свинодятел, в том, что вы мало читали книжек, вот и с фантазией бедновато, да и не в фантазии дело, Приана семь шкур спустит со всей прокуратуры, если не сумеют найти Вак Лака живого или мертвого, если живого, хорошо, тогда получается он уделал своих похитителей, а если мертвого, тогда обязательно нас с Эпен’силом кончит, публично»
Вслух он однако, сказал совсем другое:
- Что вам от меня нужно, начальник? У меня после приступа до сих пор в голове мысли путаются, да и не с вашей я обоймы.
- Кончай выебываться! - Свинодятел начал заводиться, не понимая еще, что уже отдал инициативу в игре Калу - теперь уже принц управлял беседой, а опер лишь послушно двигался по вешкам, расставленным гнидой. Следак хотел напугать и эмоционально подавить Принца, а вышло все наоборот - опер сам утратил психологическое равновесие. Потерял равновесие - стал уязвимым, все гниды это знают. Первое правило справедливо для любого поединка, в том числе и для словесного. - Ты мне - толкуешь про своих подельников! Я тебе – каторгу, ну или как императрица прикажет! – нервничая, Свинодятел облизывал верхнюю губу, оставляя на усах капельки слюны. - Это очень много, особенно для тебя. После того что ты совершил, не только против оружейника, но и против национальной безопасности, против демократии.
- М… м… м… угу, - глубокомысленно промычал Кал, понимающе кивая. - Это, конечно, хорошо, а про каких подельников речь-то у нас шла?
Кал отлично понимал, что чем дольше он валяет ваньку, тем дольше он будет жить, если Вак Лак до сих пор не появился, значит его уделали капитально, стало быть он и не появиться, вывод напрашивался только один, крутить динаму по полной.
- Не еби мозги!! - Свинодятел грохнул кулаком по столу так, что жестянка с окурками подскочила и упала набок. - Говори, сука, куда девали оружейника, иначе тебе по настоящему плохо будет!
- Ах, да-да… подельники? - Кал потер пальцами виски и сморщил нос. - А кто их брать-то будет, они настоящие боевые маги?
- Да какая, в жопу, разница?! - Опер возбужденно вскочил из-за стола и забегал по кабинету. - Ты сдай, тех, кто Вака пленил, ну или грохнул. Понял? От того в каком состоянии будет оружейник, зависит твое будущее, гнидина!
- Понял, - кивнул Кал. - Почто не хотите вы, начальник, ошибку свою признать. Не знаю я тех, кого вы ищите.
Лицо Свинодятла начало наливаться нехорошим сиреневым цветом, казалось, еще немного – и он окончательно взорвется, заорет дурным голосом, или ударит принца, или начнет его душить. Однако Свинодятел сумел справиться со своими эмоциями. Со свистом выпустив воздух сквозь зубы, опер помолчал несколько секунд, потом дернул шеей и почти спокойным голосом сказал:
– Калина, мы не ошибаемся, это ты спланировал похищение Вак Лака. Ты мне скажешь, где твои подельники. Я их беру, они мне рассказывают о судьбе оружейника. И все. Через три дня после этого твоя судьба решиться окончательно, и ты либо рубишь Сабринканал, либо болтаешься на собственных кишках.
- Да что ты о моих кишках беспокоишься! – удивился Кал.
- Ну пойми же ты. Пойми! Ты хоть и королевской крови, но в мире много случаев, когда правящие родители убивали своих детей, тем более Приана очень зла на тебя, ты не оправдал ее надежды, ты обосрал все ее замыслы относительно твоего места в этом мире, вместо великого оружейника и мага, либо боевого мага, ты стал редчайшей из гнид, и все что ты делаешь, это срешь окружающим. Сколько можно, пора за ум браться! У тебя каждый денек сейчас на счету, сдашь, подельников, найдем Вак Лака и все! Дело твое я за пару дней закрою. На свободу естественно ты не пойдешь с чистой совестью, а на Сабрин канале немного поработаешь! Отпустить тебя не могу! Ведь хату Изериня ты взял. Ты и твои недалекие подельники.
- Да? - удивился Кал, подумав о Эпен’силе. - Это кто же? Захваченные вами в плен бригады моих боевиков?
- Не важно, - махнул рукой Свинодятел. - Ты сам знаешь кто, - нет смекнул Кал, Эпен’сил слишком туп, а вслух сказал:
- Ну, так если мои люди вам меня сдают вчистую, вы бы и поинтересовались у них, глядишь и все бы прояснилось.
- Мы без тебя разберемся, что у них спрашивать, - устало сказал Свинодятел, явно начиная нервничать. - Ты главное пойми, если они убьют Вак Лака, я для тебя уже ничего сделать не смогу. Не смогу!! Ты даже моргнуть не успеешь, тебя казнят прямо тут, не сходя с места, зачем тебе это, зачем ты усложняешь и без того сложную жизнь, свою, естественно.
Свинодятел уже выдыхался, он утратил былой напор и говорил вяло и неубедительно. Кал понял, что Свинодятел почти дошел до нужной кондиции, и решил немного оживить разговор, всколыхнуть, так сказать, атмосферу:
- Ладно, начальник. Предположим, я отдаю подельников. Ну а с делом-то как?
Свинодятел встрепенулся, заблестел глазами, азартно подался к Калу.
- Это не твой вопрос, считай, что для тебя все путем. Сделаем дело - и ты роешь канал лет двадцать, как кобольд.
- Ага, - кивнул Кал, - значит, как кобольд. Ну а с остальным барахлом что? Там небось и у Изериня что-нибудь из хаты пропало?
Свинодятел боялся поверить услышанному - Кал поплыл, еще немного дожать его. Вот только почему в глазах говна какая-то странная усмешка мелькает?
- Считай, что остальное я тебе подарил, - хрипло выдохнул Свинодятел и повторил с упорством параноика, - Ты мне - сообщников, я тебе – канал.
- Понятно. - Кал вздохнул и поскреб щетину на подбородке. - Все это очень заманчиво, начальник, и на сделку бы я пошел, но тут одно но!
- Что «но»? - Опер навис над Калом, словно знаменитый утес над Сабрином. - Какой «но»?
Свинодятел так волновался, что последняя его фраза прозвучала почти по-азербайджански, нет он не был азербайджанцем, напротив, он просто ненавидел чурок и их экспансию в Мензоберранзан, от подобного Кал едва не фыркнул. Правда, Кал как мог сдержал свои эмоции, хотя, это стоило ему больших усилий, поэтому проглотил смешок и ответил абсолютно серьезно:
- Ну не знаю я ни какого сообщника. Вот в чем беда-то, может, на какой другой сторгуемся, а, начальник?
Несколько секунд казалось, что Свинодятел должен хватить удар, у него даже пена появилась в уголках губ, а когда опер наконец заговорил, речь его была абсолютно бессвязной:
- Ну ты… Я… Говно ты обнаглевшее! Ты охуел вконец!! Как нет?! Ты же сам сказал… только что… Я ж тебе…!! И слово! А ты?! Как сволочь последняя…
- Вы бы меня не сволочили, начальник, - спокойно ответил Кал. - Я ведь действительно не знаю никого и ничего, Изериня помню, портвейн у него брали, а так.
- С-слушай, ты… говно ***во, - заикаясь, угрожающе забормотал Свинодятел, но Кал неожиданно его перебил:
- И обижаетесь вы на меня напрасно, обижаться вообще ни на кого не надо.
Свинодятел вдруг громко икнул - икота вообще частенько нападает на человека некстати, на нервной почве, а на опера Свинодятла навалился настоящий приступ. Слава Лос, нутряное сотрясение организма все-таки улеглось, и Свинодятел, отдуваясь, как после пробежки, опустился на стул напротив Калины.
- Кал! Ну чего ты хочешь? А? Какие у тебя условия?
Прогресс в переговорном процессе был, что называется, налицо, совсем недавно еще Свинодятел лишь выдвигал свои условия, а теперь начал интересоваться пожеланиями Кала, и тот не преминул этим воспользоваться:
- Чего я хочу? Поверить вам хочу, начальник, а это сложно, потому что до сих пор на всем протяжении нашего знакомства, согласитесь, вы особых оснований для доверия мне не дали, разве нет? У нас же без протокола разговор, так? Ну, тогда вы ведь не станете отрицать, что все эти ваши кренделя с липовыми уликами - не самое хорошее начало для сотрудничества и взаимопомощи, трудно верить дроу!
- И чего ты хочешь? - спросил опер, перед которым вновь забрезжила надежда, что Кал не станет уходить в глухой отказник, принц откашлялся и помассировал левой рукой свой агрегат.
- Если я тут загнусь, начальник, вам от этого никакой радости не будет, так?
- Ну допустим, – осторожно кивнул Свинодятел. – И что из этого? На Южный берег Балдурс Гейта прикажешь тебя отправить?
- Нет, зачем же, - пожал плечами Кал. – Балдурс Гейт – это хорошо, конечно, но исходить надо из возможного. Я думаю, что в больничку меня перевести вам по силам будет? Мне немного в себя прийти надо, а то мысли путаются, память ослабела. Забываю все подряд. Вы вот меня о каких-то вещах спрашиваете, а я то помню что-то, то забываю напрочь, и рад бы, что называется, помочь, да здоровье подводит. Убежать из больнички-то тюремной я все равно не смогу, а? Что скажете, начальник?
Свинодятел помолчал немного и покачал головой:
- Обещать не могу, но подумать можно. Посоветоваться надо, с Мигренем, возможности прикинуть, он твое поведение тут контролирует, а я так.
- Какие возможности? - удивился Кал. - Вы абсолютно больного дроу помещаете в тюремную больницу. Даже правила обходить никакие не надо!
- Предположим, - уклончиво ответил Свинодятел, который не мог ничего обещать Калу без предварительной консультации с Мигренем и императрицей, курировавшим всю операцию. - Это единственное твое условие или тебе еще что-то нужно для просветления памяти?
- Так, мелочь одна, - махнул рукой Кал.
- Какая мелочь? - насторожился Свинодятел.
- Еда мне нужна, - легко сказал и улыбнулся.
- Какая еда? - не понял Свинодятел. - Зачем еда?
- Поесть, – пожал плечами принц, – вкусная и здоровая еда очень успокаивает нервы и просветляет память. Вот мне и нужны основные блюда всех рестораций Мензоберранзана. Как, начальник? Пойдет?
Свинодятел долго не отвечал, жевал губу и время от времени искоса поглядывал на принца. Наконец он кашлянул, прочищая горло, и задумчиво протянул:
- Возможно! Возможно, что и пойдет. Ну а ты-то, если мы все сделаем, ты - что? Сдашь подельников?
- Начальник, - вздохнул Кал. - Ну что вы все время впереди паровоза бежать норовите? Вы сначала сделайте, а потом и поговорим. Будет день - будет и пища. Зачем заранее загадывать, а только ежели вы ничего делать не станете, то и наш разговор закончен. Можете приходить, дергать меня - все попусту будет. Я знаю, я пожил, да я *** на вас положил.
- Ладно, – сказал Свинодятел, поднимаясь со стула. – Посмотрим, обещать сейчас ничего не буду, а вот завтра, - опер быстро взглянул на часы и заторопился. - Завтра я к тебе загляну.
- Ну что же, подождем - увидим, - развел руками Кал.
- Слушай, - остановился в дверях Свинодятел, - насчет больницы я понял, а вот еда, она-то тебе зачем, а?
- Да я же уже сказал - поесть, расслабиться, - улыбнулся Принц.- Хочу вкусно есть, живут же люди. Мне в последнее время все как-то недосуг было, а теперь досуг появился, Вашими стараниями, начальник.
Свинодятел задумчиво покрутил головой, глянул на Принца с недоверием еще раз и быстро вышел из кабинета. Опер торопился. Его часы показывали уже 21.15, и он знал, в своем кабинете в адской говнобашне ждет его подробного доклада придворный говномаг Иорик и следователь по особо важным Мигрень, а начальство, как известно, всегда сердится, если подчиненного приходится ждать.
Иорик действительно ждал Свинодятла и Мигреня, время от времени поглядывая на настенные часы. Говномаг был явно не в духе. История с Калом и Эпен’силом затягивалась, конкретных результатов, кроме того, что Кала быстро и плотно забили в камеру, не было, а Иорик уже чувствовал нарастающее раздражение Императрицы, которая интересовался новостями чуть ли не каждый день, а новостей не было, и говномагу приходилось изворачиваться, неубедительно заверять Приану в том, что результаты вот-вот должны появиться.
Дверь кабинета Иорика приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова секретарши Леррели, это была шикарная длинноногая блондинка, что среди дроу большая редкость, плюс ко всему она была полная дура, что редкость среди женщин дроу:
- Ваша светлость, может быть, вам чайку?
Иорик задумчиво посмотрел в потолок, вздохнул и устало махнул рукой:
- Ну давай, что ли…
Голова в мелких, неопределенного цвета кудельках исчезла, оставив после себя в кабинете резкий запах то ли дешевых духов, то ли какого-то дуэргарского дезодоранта. Несмотря на поздний час, в коридорах башни говномага царило оживление, словно в разгар рабочего дня, служба работала, как хорошо отлаженный конвейер. Подъезжавшие к башни мага говнолеты изрыгали из себя пламя и резкие хлюпающие звуки, которые последнее время очень раздражали Иорика, он хоть и сам был немножечко говно, но все равно запах выхлопа был ему чрезвычайно не по душе.
Последнее время Иорик очень уставал от всякого рода говна, романтика дерьмореволюции сменилась, в его мироощущениях, на рутинную работу и непосредственно говно. Говно было кругом, и Иорик уже начинал задумываться, а уж не зря ли они с императрицей затеяли весь этот кордебалет с дерьмодемоном.
Вообщем, Иорик жил своей привычной жизнью, которая «била ключом» – и частенько прямо по голове Иорика в части научных изысканий. Сейчас он работал над проблемой транспортировки говнобомбы к заданной цели. Изначально он хотел использовать говноракеты на дерьмотяге, но это сопровождалось рядом трудностей. Когда ракета стартует на открытом воздухе, тут все понятно, кругом чистое небо, все замечательно, а вот как управлять таким устройством в темных коридорах подземья было для Иорика неразрешимой задачей, поэтому идею технического решения он отбросил сразу, и теперь составил ряд телепортирующих заклятий, которые могли телепортировать заряд к точке подрыва. Он уже провел полевые испытания и сейчас заканчивал дублирующее устройство одной из систем защиты, словом все было готово к запуску этого механизма в массовое производство. Это могло помочь решить почти все проблемы, если дерьмобомбу сможет запустить любой дроу, даже недодроу, то это упрощает задачу мониторинга всех территорий, и ставит жирную точку в вопросе обеспечения безопасности Мензоберранзана.
Иорик хоть и мог покидать место службы раньше других работников, но старался не злоупотреблять этим своим правом – завистников вокруг миллион, оглянуться не успеешь, уже настучат во все возможные инстанции, что первый говномаг Мензоберранзана болт на службу забивает, себя любит больше, чем работу. Здесь только подставь спину - мигом сожрут, и говном не поперхнуться, последнее время у Иорика возникли проблемы с доносами, кто-то писал на него самой Приане, это раздражало, естественно императрица не обращала внимания на эту нелепицу, а вот Иорика очень волновал вопрос, какая же сволочь этим занимается.
Иорик иногда думал на молодого и перспективном второго заместителе говномага Придуряниля и даже исходил на говно от внезапно нахлынувших «сильных негативных эмоций». Димрааль Пирдуряниль был для Иорика словно красная тряпка для быка – бельмом на глазу, костью в горле, чирьем в заднице. Ну что там еще придумал народ для определения таких вот неудобных дроу? Самое неприятное заключалось в том, что в последнее время у Иорика начала развиваться настоящая мания преследования, ему казалось, что Пирдуряниль его в чем-то хочет обвинить, говномаг постоянно думал, не начата ли в отношении его негласная разработка антидерьмистам, и все время анализировал слова, взгляды и даже шутки молодого мага. Вспомнив об этим недодроу, Иорик ощутил знакомое томление в животе и собрался было навестить свой персональный туалет, как вдруг из коридора в его кабинет долетел приглушенный звукоизоляцией вой. Иорик открыл дверь и выглянул, два Мага из семнадцатого отдела волоком тащили по коридору какого-то засранца для бесчеловечных опытов (он, собственно, и завывал, как пожарная машина), а следом за ними в полуприсяде передвигался еще один подопытный – у этого ноги были скованы кандалами, цепочка которых проходила через ушко трехпудовой гири, поэтому ковылять бедолаге приходилось фактически гусиным шагом.
-Тьфу ты черт! - выругался Иорик и закрыв дверь исчез в своих апартаментах.
Секретарша, принесшая чая, поняв, что Иорика не в духе, решила не искушать судьбу, упорхнула, а Говномаг с отвращением отхлебнул из стакана - чай был еле теплым и пахнул дешевым парфюмом. «Сейчас бы стаканчик красненького из запасов Барда», – подумалось Иорику. Воспоминание об семье Барда раздражило Иорика еще больше, он нервно взглянул на часы: где, черт возьми, шляется Мигрень?!
Тот оказался легок на помине. Иорик еще не успел допить свой чай, как следоватнль постучал к нему в кабинет.
- Ну что? - нетерпеливо спросил Иорик, стараясь по лицу опера определить, с какими новостями тот пришел.
Мигрень был опером тертым, он знал, что начальство плохих новостей не любит, поэтому начинать доклад с них никак нельзя. И лицо должно излучать уверенность и оптимизм. Поэтому тот начал докладывать тоном бодрым, несколько не соответствующим излагаемой им информации:
- Процесс пошел, Вашество! Кал уже все понял, замандражировал и фактически признал, что Вак Лак у него. Чую, что еще немного - и развалится. Практически он даже согласился слить подельников.
- Ну! - привстал в возбуждении Иорик. - И что мешает?
Мигрень пожевал верхнюю губу и развел руками:
- Да он гнилой совсем, приступ тут у него был, едва не оттопырился. Просит в больницу его перевести - там, мол, и скажет все.
- Ну, - повторил говномаг, - про приступ я знаю. Его давно надо было посадить, обнаглел совсем, еще помрет, не дай Бог, раньше времени, императрица тогда с моей задницы шкуру сдирать будет, что тогда с тобой случиться, я даже и представлять не берусь.
- Но вы же сами приказывали, чтобы без вашей санкции ничего.
Говномаг прервал его сердитым взмахом руки:
- Думать же надо. Скоро без санкции даже срать разучитесь!
Мигрень смущенно разулыбался, словно Иорик сказал что-то сверхостроумное. «Много в Мензоберранзане преданных дураков», – с досадой подумал Мигрень, но тут же оборвал себя. Во-первых, без преданных людей ничего не сделаешь, а во-вторых, он вовсе не дурак.
- Ладно, ты все сделал правильно. Молодец, только темпы не снижай. Значит, переводишь его в больничку.
- Вашество, - осторожно вклинился в речь начальника Мигрень, - Кал еще попросил, чтобы еды почитать дали.
- Чего ему дали? - Иорик свел брови домиком и недоумевающе грозно глянул на Мигреня. – Какую еду? Ты что?
- Ну, понимаете, Вашество, - затараторил тот, - Кал хочет отъесться, как он сам говорит, за год.
- За год? - Иорик ожидал чего угодно, но никак не того, что Калина окажется гурманом и хорошим едоком. Говномаг явно растерялся, как всякий человек, столкнувшийся с чем-то непонятным и неожиданным. - А зачем ему еда? А? Что ты молчишь?! Я спрашиваю, на хрена Калу еда? Ему даже есть-то нечем, зубы гниют! Чует что на сабринканале сидеть на воде и хлебе будет, так он же обосрется?
Судя по всему, позывы к дефекации, посетившие Иорика после этих речей, не унялись до конца, поэтому подсознательно все время сносило на сортирную тему. Мигрень стоял почти по стойке «смирно» и старался дышать пореже.
- Кал говорит, что у него начались проблемы с пищеварением. Поэтому и хочет полежать в больнице и пожрать от пуза. Отдохнуть, так сказать, физически и морально.
- Ладно, эту хитрую сволочь определи в больничку, - начал говномаг, - дуэргара определи в одиночную камеру, и не позволяй им с Калиной ни встречаться, ни переписываться, ну не мне тебя учить, и насядь на принца, дуэргар ничего не скажет, я эту породу знаю, он чего доброго еще и в рыло может дать, а вот Кал, это другое дело, он немного торгаш, и за свою жизнь торговаться будет до последнего, так что с него можно спросить, завалить мы его всегда успеем. - проговорил Иорик, - Ладно, служба, иди работай.
Мигрень ушел от придворного говномага со смешенным чувством, он понимал, что Иорик затеял какую-то свою игру, потому как императрица давала четкие указания на счет принца, выбить признания любой ценой, а это значит пытки, это значит ночные допросы, рукоприкладство и членовредительство. Иорик пошел по другому пути, уж не следует ли о таком повороте событий доложить императрице. "Ой, как все это не просто!" - пробурчал Мигрень и засеменил по темному коридору заваленному свежайшим экскрементом. Мигрень живо представлял свою дальнейшую судьбу, оказавшись между двумя влиятельными особами можно и поплатиться головой, найдя приключения на филейно-ягодичную часть тела. Этого ему совершенно не хотелось, но на то он и следователь по особо важным делам, чтобы выходить из подобных ситуаций. Надо выдать четкие указания Свинодятлу, ну не самому же Кала прессовать.
2010