Хороший солдат, жевачка и общественное обвинение.
(Продолжение. Начало см. http://proza.ru/2015/10/20/133 )
Ч.2 Автомобили и оружие
Когда меня назначили на втором году библиотекарем, Вася воспылал ко мне уважением, переходящим в восторженное почитание. Пока я формировал с нуля библиотеку, Вася встречал меня на проходной, помогал выгружать книги, полученные из армейских коллекторов, составлять каталог. И конечно, читал каждую свободную минутку.
Но через три месяца, во время инспекторской проверки, любопытный полковник потребовал открыть в библиотеке шкаф с книгами, и на него выкатились яблоки. Наворованные Васей в окрестных садах, они хранились за первым рядом книг.
Меня перевели обратно под землю (см. "Три подземных этажа" http://proza.ru/2014/06/24/1150 ). Но уважение Васи никуда не делось, и мы продолжали обсуждать художественные книги и технические новинки.
Здесь нужно сказать о страсти Васи к автомобилям. Я вообще одно время подозревал, что всю эпопею с армией он замутил с одной узкой целью. Он хотел получить водительские права. Ему нужен был красный военный билет, что бы никогда не возникал вопрос о визите к психиатру при получении медицинской справки. В нашем гарнизоне были водительские курсы, и несколько ребят на третьем году их посещали. Но Вася об этом не мог и заикнуться.
Всё, к чему в первое время был допущен Василий Григорьев в нашей в/ч 34143 с точки зрения автомобилизации – это ночные дежурства по гаражу. Мгновенно выучив, как и любое печатное наставление, инструкцию по эксплуатации ГАЗ-69, ночами он успевал произвести значительную разборку и сборку отдельных узлов машины. Изучал он автомобиль урывками, с частыми перерывами на кухню. Но примерно через год он почувствовал себя уверенно и в армии, и за рулем командирского ГАЗ-69 на пятачке между стен бетонной ограды гаража. И в преддверии второй весны, Вася ощутил себя существенно выше, чем брат чёрта.
Новая смена караульных, замерзшая за пятнадцать минут пешего пути по морозу к отдаленному гаражу, всегда стремилась в тепло. В это время Вася и выгнал машину со двора. Закрыв за собой ворота, он уселся в ГАЗик основательно. Как потом нам рассказывал, он вошёл в роль минимум коллежского советника. Поехал прямо и уверенно.
В три часа ночи на чистых дорогах гарнизона было пусто. Проехав пару километров до пятачка, Вася легко развернулся и поехал обратно. Так он катался почти час, посматривая на стрелку бензометра. И даже когда его спящего в машине вытаскивали из кювета, ему во сне казалось, что он уверенно держит руль на скорости сорок километров в час.
Погнутое крыло к утру ребята выправили, подкрасили позже, но очередные десять суток на губе Васе всё же пришлось отдохнуть. Проникшись губарскими удобствами, прибавив пару килограмм веса (была традиция: на губу отгружать пищу в первую очередь, "со дна пожиже"), Вася поклялся начальнику гаража за руль не садиться. Услышав в первый раз мягкий звук отрегулированных Васей клапанов, тот окончательно допустил Васю к машинам.
***************************************
Перед первыми и последними для Василия стрельбами он не спал ночь. Волновался он не один.
С одной стороны, присяга без стрельб не возможна. Да и не допущенный на линию огня – он был бы оскорблен, возможно, вплоть до дезертирства и других, огорчительных для начальства поступков*.
С другой позиции – командирами тяжело прогнозировалось поведение вооруженной автоматом неуправляемой боевой машины в лице Васи. Выход был найден с помощью коллективной солдатской смекалки.
За сутки до выезда на стрельбы по роте прошёл слух, что автоматы у нас временно забрали в караульные роты. Нам же со складов подвезли отслужившие срок, отремонтированные, чуть ли не винтовки Мосина. Потом командиры всех успокоили, что автоматы б/у всё же есть, но некоторым придется стрелять, вкладывая патроны в магазин по одному. Этими «некоторыми» оказался один Василий.
Его положили в крайнюю правую позицию, с большим пустым промежутком слева, и он не мог подробно видеть действия соседей. Над Васей для "помощи" ему (на самом деле, для страховки) поставили двух братьев-близнецов Юру и Диму. Каждый из них был ростом по 180 сантиметров, и весил по 90 килограмм. На двоих у них было девять патронов. Они вставляли их по одному в каждый из своих двух магазинов и выдавали их по очереди Васе.
Он снял наползавшую на очки пилотку. Мишень грудная №4, дистанция сто метров. Мишень ростовая №8,дистанция 200 метров. Захлопали выстрелы. Белый Васин ёжик заворочался над прикладом, прижимаясь к нему щекой. Вася долго поправлял очки и наконец, нажал спуск. После трех одиночных выстрелов по грудной мишени, по ростовой все стреляли очередями. Васина мишень упала после одиночного. Остальные патроны, под ворчание близнецов, он употребил для лишних выстрелов по грудной мишени.
Наконец, тративший время на смену магазинов и передергивание затвора, и потому позже всех, Вася, как учили, лёжа сдавленно прорычал:
- Рядовой Григорьев стрельбу закончил.
Близнецы синхронно повернулись и кивнули командиру в подтверждение того, что у Васи больше патронов нет.
Последовала команда:
- К мишеням!
Через 10 минут командиры стали рассматривать бумажные грудные мишени с концентрическими кругами и с фамилиями, которые подносил каждый стрелявший. Последним был Григорьев.
- Ну что, Григорьев, молодец, - сказал, глядя на его мишень капитан Нестеров, - и ростовую с первого сбил, и тут …тоже попал ... два … раза…, - протянул он, поднося центр мишени ближе к глазам. Посмотрел на Васю.
- Это как ты сделал? – спросил он, отдавая мишень командиру взвода. Тот тоже стал мишень разглядывать на просвет.
Оказалось, Вася при первом выстреле, не чувствуя ход крючка, легонько дернул автомат, и попал в край мишени. Остальные пули все легли кучно в десятку, так, что края отверстий почти слились.
- Ваше сиятельство, князь, я же говорил, что я хороший солдат. Я знаете сколько денег до армии в тире тратил?
****************************************
Во вторую зиму нас замучили крысы. Одноэтажная щелястая казарма, с засыпными шлаком стенами, с кривыми окнами, топилась плохо, поскольку городок наш был в конце теплотрассы гарнизона. Мы старались надышать под одеяло больше тепла, укрывались в морозы ещё и бушлатами. А крысам-то было, без бушлатов – холоднее, чем нам. Проснувшись однажды ночью, мой сосед через проход, приятель Мишка, спавший на втором, более теплом ярусе, обнаружил у себя на плече пригревшуюся крысу. Что уж ему там причудилось спросонья, я так никогда и не узнал (был на смене под землей), но его увезли в Белые Столбы, откуда и комиссовали.
Старшина Юра (см. "Любовь солдата-гитариста и политическая месть" http://proza.ru/2015/04/19/125) вызвал меня и вручил под расписку два спортивных пистолета Марголина.
- Идите с Васей в тир, пристреляйтесь как следует. Медсанчасть запретила крыс травить – вонять будут под полом. Да и не жрут они приманку, в подземных сооружениях проверено.
И учтите: ранить их нельзя – уползут, умрут, опять вонять будут. Попадать нужно в голову.
Пистолеты были заслуженные, первых годов выпуска, с опорным грибком из полированного дерева ореха внизу рукоятки, с балансировочными малыми грузиками на дульной части ствола. Когда я взял один, мне показалось, что рукоятку делали по слепку моей ладони: она как вросла в пальцы.
В тире я стоя направил пистолет в сторону круглой мишени и чуть коснулся крючка. В ответ на выстрел, дежурный по тиру сержант проворчал:
- А ты что, целиться не будешь?
Посмотрев в бинокулярную трубу, он нейтрально выдавил:
- Шесть.
Постепенно, с хватом двумя руками, у меня стало получаться 80-84 очка из 100. Из 300 у меня получалось мало, руки уставали. Но до Васи мне было далеко: сержант почти сразу опупел от его попаданий в десятку с одной руки и сказал, что на ближайшие соревнования он выставит Васю от гарнизона с командой мастеров. Но до этого дело не дошло. Причины вам должны быть понятны.
Днём мы с Васей оставались одни в ротной казарме, вооруженные пистолетами. Крадучись, мы плавно открывали двери кубриков. Почти всегда мы видели одну – двух крыс, сидевших посредине помещения, на тумбочках, или на батареях. Удивительно, но первое время хитрые животные замирали и смотрели на нас, вникая в наши мотивы. Два выстрела обычно оставляли один – два трупа. Но были и уползавшие раненые твари.
Мы стали глубже вникать в поставленную нам старшиной задачу.
- Борь, крыс сотни, всех мы не перестреляем. А ты помнишь сказку про крысолова-дудочника?
- Ну?
- Вот, мы должны что-то такое же придумать.
- Что же мы, портативный орган соорудим и на ГАЗик его установим?
- Я буду соображать, - сказал Вася.
Назавтра его нигде не было видно. Не было и на вечерней поверке. Самоволка, однако. Старшина вечером замылил это дело, а когда Вася и утром не объявился, доложил командиру роты.
Вася появился на обеде. Съел три порции, и сказал мне, что придумал.
- А где ты был?
- В Москве, в Ленинской библиотеке.
На допросе в кабинете у командира роты, в присутствии меня и старшины выяснилось:
Вася решил изучить психологию крыс по книгам. Подошёл ко входу в Ленинку, убедился, что пускают туда строго по пропускам. Напрягся, пошел искать продуктовый магазин. Стащил там во дворе две аккуратных коробки из-под вафель. Буром попер по лестнице библиотеки, толкая коробками хрупких девиц и очкастых профессоров. На вопрос о пропуске – ответил, что он из армейского коллектора, его ждёт офицер с книгами по абонементу, сейчас пойдем обратно с ним. Ему вдогонку напомнили про пропуск и накладную на вынос.
Порылся в каталоге, заказал пяток книг. По библиографии в конце каждой – ещё пятнадцать. Читал он быстро, но информации не хватило. Спрятался под лестницей и уснул на разложенных коробках. Утром продолжил поиск и нашёл мысль.
- Ваше благородие, господин штабс-капитан, господин фельдфебель, нам нужно одну крысу ранить в позвоночник так, чтобы она не умерла, а уползла к своим, и рассказала им, что тут плохо, что стреляют.
Капитан и старшина обалдело уставились друг на друга. А я спросил:
- А в какое место позвоночника? И как ты в него попадешь?
- Попаду. Попаду точно!
- Значит так, рядовой Григорьев!
Нестеров встал, поправил ремень.
- За самовольную отлучку объявляю Вам пять суток гауптвахты. Старшина – объявить сегодня на вечерней поверке.
Вася молчал.
Капитан сел, тихо сказал:
- Сидеть пока не будешь, крыс надо выводить. Вон, на объекте из-за них парень погиб (см. "Три подземных этажа" http://proza.ru/2014/06/24/1150 ). Попробуй, что ли.
Вася попросил меня не стрелять. Два дня он пытался более прицельно охотиться. Убил нескольких, но не ранил ни одной. Он выбирал. По его расчетам, крыса должна была быть «авторитетная», а значит, большая. И на крупном теле нужную точку ему определить было проще. Наконец, после очередного выстрела, мы увидели, как раненая серая мишень поползла парализованной, передвигая только передними лапками. Мы ей не мешали.
Через три дня во всех казармах батальона крысы исчезли.
Ещё через неделю, на вечерней поверке старшина объявил:
- За проделанную большую работу по очистке территории в/ч 34143 от крыс – рядовому Григорьеву от имени командира роты отменить приказ об аресте.
От имени командира части - рядовому Григорьеву объявить благодарность и направить благодарственное письмо на родину.
Для Васи письмо в адрес матери было абсолютной ценностью. В отпуск он никогда не просился, берег материнские деньги.
*За несколько дней между Васиной истерикой перед строем и подготовкой к стрельбам, произошло три события.
В туалете вынули из петли едва живого парня – забитого (не физически) деревенского паренька, про которого все разводили руками: что, как и почему.
Другое происшествие заняло трое суток, происходило с нашим, Питерским парнем, и вспоминалось нами едва ли не с год.
Весельчак химик-яхтсмен Толик, с которым мы в другой жизни катали по заливу девчонок, отмочил неожиданную штуку. Сначала он изготовил и разбросал по казарме под утро кристаллы йодистого азота. При подъеме под сапогами стали раздаваться мелкие взрывики: не опасные, но недоумение вызвали. Старшина доложил командиру роты. Нестеров, с нами к вечеру «устававший до поросячьего визгу» (с), вызвал Толю, а тот объявил:
- Вот пикриновой кислоты наготовлю, и взорву казарму.
Наутро его в части не было.
Но самое резко-неприятное движение в роте произвел Коля Дзигаренко. Родом из Галиции, он в Питер приехал учиться, здесь его и забрили. Он был с виду половинкой Васи Григорьева. Весил Коля менее 45 килограмм, но очки и белобрысость были Васины. Вот его – да, поколачивали с первого дня. За что и кто – вопрос для меня был не ясный, да и мелкий. Важно то, что в эти же, остававшиеся до стрельб дни, он в самый момент вечерней поверки вышел из строя, стал рядом со старшиной, достал из кармана гвоздь-сотку и громко пропищал, поворачивая очками вдоль строя:
- Не важно кто, когда и чем меня ещё раз ударит – ночью эту штуку воткну в глаз Русаку (это был его главный обидчик). И знайте: у меня по казарме таких гвоздей с десяток натырено.
Колю мы тоже больше не видели. Ночью он сбежал, через сутки его нашли в лесу, сидящего на пеньке. Комиссовали.
Окончание см. http://proza.ru/2015/10/22/442