Он спал... Он очень долго спал. Годы? Века? Тысячелетия? Всего лишь мгновение. Сон его был полон прекрасных сновидений. Или воспоминаний? Великого Всеобъемлющего Знания.
Ему грезилось бесконечное пространство, вибрирующее в животворящем гармоничном звучании. И ослепительный сгусток света – его собственного света, порожденного Пространством и ему же отдающего свое тепло. Он созерцал снова и снова самого себя...
Но разве Он умер? Разве триумфа больше нет? Куда подевалось ощущение трепетного взаимодействия с Пространством, растворения в нем? Почему Он не видит своего сияния? Почему своды, сомкнувшиеся над ним, так неподатливы и глухи?
Он спит или грезит? Может, ждет, не утрачивая надежды, накапливая силы? Или медленно умирает, не сознавая того?
Так или иначе, а Он проснулся. Вскипел застоявшейся мощью. И затрещали казавшиеся непоколебимыми своды. Своды, созданные им самим. Глухой рокот покатился во всех направлениях сразу. Рокот, как вестник пробуждающейся силы, как вестник вечной Жизни.
Услышав свой собственный глас, возликовал Он. Ожил. И снова могучий гул нарушил мнимое спокойствие его недр. Но устояли своды, сковавшие его огненное чело. И Он вновь погрузился в сновидения. Надолго ли? Он не вел счет Времени. Потому что Он был Временем и Безвременьем одновременно.
Мириады огненных светил совершали свой торжественный танец, вспыхивали и гасли, возникая из беспредельности, и ею же поглощаясь. Мириады братьев и сестер, таких же величественных и прекрасных, как и Он сам. Все это было так давно... Или только вчера? А может быть случится завтра?
Одного Он не в состоянии был понять, почему его окружает глухая безликая тьма, откуда взялось твердое, противодействующее его силе ложе, почему Он лишился общения с себе подобными, с родной, породившей его стихией...
Неведение не может длиться вечно. Жизнь и Знание для него едины. И если Он все-таки жив, значит должен знать.
Наконец, Он понял – Жизнь осталась по ту сторону сводов. Но разве можно с этим смириться!?.
Оглушительный рокот возвестил всему миру о его пробуждении. То был потрясающий в своей мощи вопль, знаменующий освобождение.
Треснули ненавистные оковы. Разлетелись вдребезги. Взметнулись в небо каменным фейерверком. Вслед за ним вырвалось наружу пламя, окутавшись клубами дыма.
Могучий стон, стон боли и облегчения заставил содрогнуться громады гор. Огромные, раздробленные осколки скал выстреливали во всю высоту неба, с грохотом катились по склонам разверзшейся горы, вонзаясь в потревоженную землю. Прекрасное голубое небо заволоклось черной пеленою. И день превратился в ночь. И замерло в смертельном ужасе все живое.
Он проснулся!
Он взметнулся так высоко, что увидел Солнце – Жизнь от Жизни своей. Он вспомнил себя Солнцем. Вечным светочем. Ослепительно пульсирующей звездой. Он увидел Землю – плоть от плоти своей. Землю, успевшую забыть, что она – это Он.
Однако... каким удивительным стало его тело! Мягкие округлые холмы, покрытые нежной зеленью. Неспешно текущие полноводные реки. Проворные прозрачные ручьи, то водопадами низвергающиеся с отвесных скал, то мирно прокладывающие себе путь по бескрайним долинам. Сонные озера. Беспокойные пенногривые моря. Величественные и грозные океаны. Многоцветье полей и шелест дубрав! И над всем этим великолепием облака, плывущие сквозь нежный эфир. Эфир, который есть его дыхание, его мысль, эманация его грез.
И Он переполнился великой любовью ко всему, что обволакивало его оковы с внешней, недоступной его взору стороны. Может быть потому, что все, окружавшее его, и есть Он сам – скалы и нивы, облака и океаны, деревья, цветы и травы... и эти существа, что в панике бегут от его пробуждения...
Почему они бегут? Почему не ликуют вместе с ним? Чего они боятся? Разве не знают, что Жизнь вечна и непреходяща? Разве не знают, что это Он создал их в грезах своих? Что единственная созидательная, животворящая сила во Вселенной есть Мысль? И Любовь – Всеобъемлющая Великая Божественная Любовь!
В страстном порыве Он потянулся к творениям своим – по склонам тревожно вздрагивающей горы устремились вниз, к долинам огненные потоки, в которые Он вложил всю свою любовь и нежность. Все, что могло передвигаться, бежало прочь. А что не могло, в миг обращалось в пепел.
Под пламенной поступью исчезали зеленые луга, цветы и деревья, высыхали ручьи и трескались скалы. Гибли люди и животные. От его удушающего дыхания все, что так радовало его, обращалось в пустыню.
Но почему же?!. Почему??? Жаркие потоки его застывали в недоумении. Каменели, озадаченные деянием своим.
Он – Великий Огонь Вселенной, светоч Жизни и Знания, искра Любви и Вечности, не понимал происходящего.
Разве мог Он желать гибели самому себе, если Он и есть сама Жизнь? Разве мог погубить Жизнь, если Жизнь вечна? И если тьма, в которой он пребывал, не есть Смерть и пепел не есть Смерть, то что такое Жизнь?
«Глупая, беззащитная капелька воды, так прекрасно искрящаяся в отблеске моего пламени, не покидай меня! Разве ты, как и все вокруг, родилась не из Огня? Ты спешишь слиться с облаком, дабы укрыться от моего жара. Но разве облако родилось не из Огня? Пугливым небесным стадом мчатся они к океану, чтобы излить ему свои обиды на меня. Разве не я породил океан? Разве можно укрыться от самих себя?
Но капли воды, шипя, испарялись. А раскаленные скалы глухо стонали, исчезая под быстро растущим слоем пепла...
Разочарованный, вернулся он на свое ложе, чтобы не причинять себе боли. Он знал, что будет долго, мучительно думать, пытаясь осмыслить самого себя.
И его огненное чело снова покрылось каменными морщинами. Морщины со временем спрячутся под землей и травами, зарастут лесами.
И, кто знает, может это и есть сама Истина...