Глава 9. Жесткие меры
Фридрих Вольф сидел в своем кабинете. Было уже за полночь, но ему не спалось. В толстый блокнот он усердно записывал данные о своем эксперименте со словом «ниманд»:
«Евреи забывают свои имена. «Ниманд» въедается в их разум и разрушает их личность…»
Записи пополнялись ежедневно, половина блокнота была уже исписана. Но сегодня Вольф находился в состоянии эйфории. Он не мог поверить в свой успех. Его новый метод уничтожения личности евреев начал работать. Фридрих был уверен – стоит немного усовершенствовать проект «Ниманд» и проблем с рабами в мире будущего не будет.
Фридрих Вольф не всегда был военным. В юности он мечтал стать писателем, так что после школы сразу поступил в университет на филологический факультет. Фридрих учился на отлично, преподаватели и родители им гордились. Обладая симпатичным лицом и приятным мужским голосом, он заставлял аудиторию замолкать, читая очередной доклад. Фридрих всегда находился в центре внимания. Казалось, в нем не существовало недостатков: красивый, сильный, умный,воспитанный… Сколько девичьих сердец он разбил? Это было неизвестно даже ему самому. Девушки никогда не завоевывали его сердце.
Вечера он проводил за книгами. Читая классиков, Фридрих часто удивлялся, как можно было написать такие шедевры? После прочтения «Портрета Дориана Грея» Уайльда, Вольф воодушевился и взялся за написание своей книги. Только ничего у него не получилось. Слова не хотели связываться между собой, а использование большого количества научных терминов привело к тому, что его преподаватель по литературе после прочтения первой главы посоветовал:
- Фридрих, вам не следует писать. Вы не умеете. Из вас выйдет хороший преподаватель, но не писатель.
После этого Вольф больше не писал. Вдохновение пропало. По окончании университета, он понял, что не желает быть простым преподавателем. Это никак его не устраивало. Отец предложил попробовать себя в военном деле. И Фридрих послушался.
К удивлению родителей, и самого Фридриха, учеба в военном училище дала хорошие плоды. Вольф был самым лучшим среди своих однокурсников. Однажды, когда несколько ребят оскорбились гордым молчанием Фридриха и его отчужденностью от остального коллектива, и по этому поводу захотели проучить Вольфа, разукрасив ему лицо кулаками, неожиданно открылось что у Фридриха отличный удар левой. Красивое лицо Вольфа никак не пострадало после драки, а вот лица ребят-задир оказались разукрашены. После этого Фридриха вмиг зауважали остальные. Больше к нему не лезли. После окончания училища, Вольф совсем скоро стал офицером. Родители настаивали на том, чтобы Фридрих обзавелся семьей. В конце концов, он решил, что это вполне разумно и женился на состоятельной Ханне Леманн, которая к тому же была признанной красавицей Берлина. Любви он к ней не испытывал. Просто считал, что из нее выйдет хорошая жена для военного. Ханна к нему проявляла интерес, но постепенно смирилась с тем, что Фридрих постоянно был одержим карьерой. Домой приходил очень поздно, утром уходил рано. В то время к власти уже пришел Адольф Гитлер, и Фридрих начитавшись «Mein Kampf» без устали по выходным твердил Ханне о величии фашизма, о предназначении арийской расы и о чудесном ораторском искусстве фюрера. Ханна пропускала это мимо ушей, она пыталась заговорить с мужем о чем-либо другом, но все ее попытки Фридрих пресекал очень резко. В конце концов, однажды утром она исчезла из его жизни, оставив обручальное кольцо на обложке его любимой книги, написанной Гитлером. Вольф никак не отреагировал на это. Выбросив кольцо жены в мусорку, он отправился на службу. Когда его родители поинтересовались, где же Ханна, Фридрих сухо сказал:
-Я незнаю. Она ушла. Но это к лучшему, нам не нужны сомнительные личности в борьбе за право владеть миром.
С тех пор Фридрих просто жил на службе. Уже не обязательно было приходить домой, ведь его там никто не ждал. К началу Второй Мировой войны Вольфа посетила гениальная идея: что, если научиться убивать все свободолюбие евреев одним словом? Так он поможет фюреру в борьбе с врагами, и если эксперимент удастся, возможно его повысят, а в дальнейшем сам Гитлер сделает его своим преемником? Фридрих страстно желал стать следующим фюрером. Эти мысли лелеяли душу и он упорно шел к своей цели, разработав план «Ниманд». Вольф знал, что слово обладает великой силой. И для своего эксперимента ему нужно было выбрать правильное слово. И он выбрал «ниманд» ( «никто»). Если он сможет поработить весь лагерь этим словом, то эксперимент будет успешным, и свои записи он обязательно превратит в книгу, которая в конце концов станет настольной у всех арийцев.
Вольф записывал дневные результаты: сорок нимандов из почти четырехсот пленных. Для одного дня результат был хорош. На завтра планировалось казнить больных и слабых узников, чтобы освободить место для новой партии евреев. Нимандов Фридрих Вольф решил пока не трогать. Они еще были нужны.
Закончив записывать, начальник концлагеря решил все-таки поспать. Ведь завтра предстоял тяжелый день – столько народу нужно было убить…
* * *
Утром весь барак как обычно разбудили. Но еще не начался апель, как все уже знали о совершенном побеге. Персиваль подслушал разговор Жоржа и Адриана. Проснувшись утром, он первым делом доложил надзирателю о побеге трех заключенных из барака номер восемь. Персиваль немного солгал: Жорж был из барака номер семь. Но ложь оказалась намеренной. Хитрый Стервятник все предусмотрел.
Фридрих Вольф, узнав о побеге, был просто в ярости. Он послал десять солдат вдогонку за сбежавшими, приказав, чтобы без евреев они не смели возвращаться. Всех заключенных барака номер восемь он велел уничтожить. Фридрих лично присутствовал на уничтожении, ругаясь на своих подчиненных, что ничего нельзя им доверить. Брамм, молчаливый надзиратель восьмого барака с солдатами вывели евреев на улицу и сообщили как всегда, что пора «в душ». Тем самым, они окончательно вывели Вольфа:
- Что за трусы работают у меня! Вам что, страшно сообщить жидам, что они сейчас будут убиты?! Немедленно отставить разговоры про душ – говорите сейчас же что скоро от них ничего не останется! Брамм, черт тебя дери, делай что я тебе говорю!
Брамм не смел ослушаться коменданта, и сообщил испуганным евреям правду.
Началась паника. Почти все евреи восьмого барака стали кричать, молить о помиловании, некоторые плакали. А двое стояли молча, они никак не реагировали на происходящее, их ничего не интересовало, их лица были безразличны и пусты, потому что они были нимандами. Но все равно вопль отчаяния пронесся на весь лагерь и за его пределы. Адриан с Михэли только вышли из барака, когда увидели эту толпу, окруженную солдатами, комендантом и старшим надзирателем.
- Смотрите, как нужно подавлять панику! – заорал Вольф во все горло солдатам.
Вытащив свой пистолет, он в упор убил несколько евреев. Но паника никуда не ушла. Крики стали еще сильнее. Евреи толпой шли прямо на солдат и надзирателя.
-Убить всех! – приказал Вольф.
Солдаты открыли огонь по узникам. Брызги крови летели во все стороны. Евреи падали замертво. Кому-то пули попадали в сердце, кому-то в голову или глаз. Пленники из соседних бараков, выведенные на апель, смотрели на эту бойню. Не прошло и двух минут, как с пленными барака номер восемь было покончено. Тех, кого пули задели не смертельно, Фридрих Вольф лично добил с криками, переходящими на настоящее рычание зверя:
-Хай Гитлер! Хай ниманд! Хай Гитлер! Хай ниманд!
Вольф пинал мертвых евреев около пяти минут. Потом он видимо, выдохся, и пошел прочь от убитых, чья кровь образовала большую лужу на земле. Сапоги, форма, руки и даже лицо коменданта было запачкано кровью. В голубых глазах читался неистовый гнев. Проходя мимо выстроившихся евреев с надзирателями, он произнес:
- Вечерний апель буду проводить я! И если кого-то из жидов не окажется на месте, я лично уничтожу оставшихся тварей вместе с их надзирателями!
Минуя пятый и шестой барак, и дойдя до седьмого, он услышал «Хай Гитлер!» с французским акцентом. Это заставило его остановиться и искать в толпе человека, который это произнес. Но «Хай Гитлер!» снова повторилось. Приветствовал фашистов Персиваль Стервятник.
Ни разу в жизни ни Вольф, ни его подчиненные не видели еврея, произносившего эту фразу. Адриан, стоявший недалеко от Персиваля, понял, чего тот добивается. Он еще помнил слова Стервятника.
Фридрих Вольф перешел на французский и обратился к Персивалю:
- Выйди сюда!
Стервятник послушался и вышел вперед.
- Как тебя зовут?
Персиваль совсем не боялся Вольфа, в отличие от надзирателей и солдат. Он поднял гордо голову и назвался:
-Я Персиваль Стервятник.
Всех удивил решительный и уверенный вид тощего заключенного, который без дрожи в голосе, в отличие от надзирателя Закса, назвал свое имя. Фридрих Вольф даже как-то повеселел и спросил:
- Стервятник это фамилия?
-Нет, комендант. Это прозвище.
- И за что ты его получил?
- Я морально убиваю людей, находящихся в лагере.
Фридрих Вольф не совсем понял, думая, что Персиваль шутит и спросил:
-И как же твои успехи? Много убитых?
- Одного довел до самоубийства, остальных просто довожу до полного отчаяния и они через некоторое время ломаются и умирают.
Фридрих обратился к надзирателю седьмого барака и поинтересовался правда ли это. Получив положительный ответ, он вдобавок узнал, что Персиваль еще и долгожитель лагеря, находящийся здесь более двух месяцев.
- Почему ты крикнул мне «Хай Гитлер!»? – задал вопрос Вольф.
Стервятник улыбнулся почерневшими зубами и сказал:
- Я хочу служить Гитлеру. Я хочу быть фашистом.
Вольф и все остальные опешили.
«Предатель…» - пронеслась мысль почти у всех заключенных барака. Было окончательно ясно, что для того, чтобы сохранить себе жизнь, Персиваль готов абсолютно на все.
- Ты правильно мыслишь. Быть фашистом – великая честь,-сказал Вольф, - но ты не можешь им быть. Ты не из арийцев.
Персиваль было растроился, но комендант достал пистолет и продолжил:
- Сможешь убить кого-то из своих прямо сейчас?
- Да.
Стервятник взял в руки оружие, повернулся и стал прицеливаться. В эту минуту все замерли. Персиваль выбирал кого-то из строя евреев, с которыми жил бок о бок. Адриан задержал дыхание и молил Бога, чтобы Персиваль не выбрал Михэли. Изначально Стервятник решил было убить либо Адриана, либо мальчика, но у обоих был такой сверлящий взгляд, что Персивалю показалось на секунду, что Михэли с Адрианом сейчас держат его на мушке, а не он их. В итоге он выбрал Йозефа, стоящего рядом с Адрианом, который вчера заявил, что переживет Персиваля на долгих сто лет. Щелчок. Выстрел. Пуля пролетела рядом с правым плечом Адриана, попав прямо в сердце Йозефа. Тот лишь успел сказать: «Мама…», прежде чем упал на землю и умер. А Михэли, стоявший с левой стороны от Адриана, дрожал как осиновый лист. Все-таки дети не должны видеть таких ужасов.
А Вольф был очень доволен и похвалил Персиваля:
- Официально ты не можешь вступить в наши ряды. Но неофициально, здесь, в этом месте ты самый настоящий фашист. Похлеще любого из моих подчиненных. Ты будешь жить в лагере, я тебя не убью. Каждый день будешь убивать кого-нибудь из своих. А за свой героизм, на обед ты будешь получать ежедневно кусок свежего хлеба. Жаль, что ты не из наших. Я бы принял тебя на службу на место Закса, который труслив как заяц. Что ж, моим подчиненным нужно брать пример с тебя.
И отдав Персивалю честь, Фридрих произнес «Хай Гитлер!», чем поразил всех.
После этого Вольф направился к себе, чтобы переодеться, выпить утренний кофе и дать хорошую взбучку надзирателям.