Съесть то он, может, и съест, да вот, переварить – не переварит.
Присоединение Крыма противоречит международному закону.
На оправдание противозаконного поступка был брошен целый арсенал доказательств, от «удовлетворения чаяний жителей Крыма»…до «если бы не мы, то…»
Удивительно, что патриотизм свой- хорошо. Патриотизм чужой – плохо.
Шпион свой – хорошо. Шпион чужой – плохо.
Шпион свой, выдавший тайну – предатель. Шпион чужой, выдавший тайну – герой.
Пятая колона своя – плохо. Пятая колона чужая – хорошо
Журналисты, критикующие своё правительство в России - национальные предатели, как правило, проплаченные из-за рубежа, а, следовательно, бессовестные, клюнувшие на приманку.
Журналисты, критикующие своё правительство за границей –
национальные герои, движимые гражданскими чувствами справедливости, честные и бескорыстные.
Но патриотизм в одном государстве вызывает, как противодействие, патриотизм в другом.
Патриотизм есть в наше время чувство неестественное, неразумное, вредное, причиняющее большую долю тех бедствий, от которых страдает человечество, и что поэтому чувство это не должно быть воспитываемо, как это делается теперь, а напротив, подавляемо и уничтожаемо всеми зависящими от разумных людей средствами.
Две России.
«Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит ее рассудок мой.»
- Что хочет сказать поэт? Он, любит вопреки осознаваемому уродству, которое люди создали сами. Примирились с условиями жизни и бесправием в своей стране.
«Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни темной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья»
У Лермонтова – даже «не шевелят…!
«Но пусть он чопорен и горд, Бревно бревном останется! При всем при том, При всем при том, Хоть весь он в позументах, - Бревно останется бревном И в орденах, и в лентах!» Роберт Бернс
Чем гордиться? – Георгиевской ленточкой? Прошлыми боевыми заслугами?
Ни Севастополь, купленный кровью многих поколений, ни «гордое доверие» кому?
- Кто у нас Самый из Самых, Найсамейший?
-Тот, которому мы доверяем наши души.
Ни даже «тёмной старины заветные преданья» (ни традиции, ни красиво написанная история страны) не возбуждают у поэта отраду.
Но есть другая Россия:
Но я люблю — за что, не знаю сам —
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее подобные морям;…
Перед глазами - полотна Левитана, Поленова, Шишкова…
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
Поэт подчёркивает «отрадой, многим незнакомой» - не всем свойственно такое восприятие.
Такая любовь к родине, - чувство естественное, которое нельзя ничем вытравить. Чувство необъяснимое, отличное от искусственно навязываемой (впарываемой) «любви»,
называемой «патриотизмом» или, как его всегда понимают -«военным патриотизмом».
Но есть другая Россия
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ .
Быть может, за стеной Кавказа
Сокроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.
Осталось всё, как и прежде, только вместо голубых мундиров стали – зелёные («зелёные человечки»)
Певец свободы предпочитает ссылку на Кавказ,
Чем находиться под неусыпным оком властей.
Оказывается, через всё это мы уже проходили.
Почему же история ничему не учит.
Всё становится на круги своя:
Наступило разочарование после неоднократных попыток построить правовое государство, где бы человек человеку был другом, а не волком.
Человек человеку — друг, товарищ и брат — из программы Коммунистической партии Советского Союза, принятой XXII съездом КПСС (1961). Так в программе формулируется один из принципов «Морального кодекса строителей коммунизма».
Но насильно мил не будешь, - нельзя заставить любить.
Принцип – не можешь – научим, не хочешь – заставим, противишься – раздавим.
Мы прошли через тотальную слежку при Сталине:
Калечит страх живые души,
Когда торчат на стенах уши;
Когда обычный унитаз
Не скроет от следящих глаз.
Если патриотизм – добро, то христианство, дающее мир, - пустая мечта - писал Лев Толстой, отстаивая Учение Иисуса Христа.
Основными мишенями толстовкой критики, после религиозного кризиса и переосмысления христианства, стали - патриотизм, который, по его мнению, разделяет народы и питает национальную ненависть, - официальная церковь и все «антихристианские» государственные институты, склонные к насилию и порабощению людей.