Мы – одиноки
В жизни и танце!
Нам не прорваться -
к друг другу -
В объятья.
Жила-была девочка. И папа ее недавно стал священником. Даже несколько неожиданно для семьи. До этого он был мастером по ремонту телевизоров и певчим в хоре. У него был красивый голос и хороший слух.
Но певчий в хоре получает так мало, что это было просто его хобби. А мастер по ремонту телевизоров тоже очень с большим трудом зарабатывал деньги на семью. Уж слишком много развелось молодых мастеров.
И вот. Вдруг он стал священником. Рукоположился - такое непонятное слово говорят о человеке, который поступил на службу в церковь. Он переменился. Стал строже. Суше.
Но девочку это так, слегка удивляло. Потому что она была занята своими мыслями: она мечтала стать балериной. На деньги, которые ей изредка доставались на конфеты или игрушки, она покупала пуанты, она шила себе пышные юбочки. Или покупала книжки о балеринах.
Но папа смотрел на это сначала пренебрежительно, а затем все строже и строже.
Наконец он решил поговорить с дочерью, сказав ей, что он не позволит ей быть танцовщицей.
- Но почему папа, позволь мне делать то, что мне хочется!
- Этот путь нехорош, он уводит от Бога!
- Папа, ты очень любишь свою работу? А я так люблю танцевать! Папа ведь и ты не сразу пришел к Богу.
- И что же? Я должен давать тебе ошибаться? Ты не будешь балериной. Это очень поганый путь. Ты знаешь такое слово: «позорищная»?
- Нет.
-Это значит: выставляющая себя на позор, на всеобщее обозрение, на осмеяние. Так называют танцовщиц и актрис.
-Папа, но актрисы сейчас пользуются очень большим уважением. И пользовались до революции. Я много читала о них.
-Да? Вряд ли. Мир, конечно, переменился в худшую сторону. Но это - не то уважение. Это похоть зла. Похоть плоти.
На этом разговор и закончился. Он остался непонятым.
Девочка решила, что она все равно будет балериной. И она тайком от отца пошла к своей бабушке. Бабушка была матерью ее мамы и во многом не поддерживала отца. Считала его фарисеем. И бабушка дала ей денег на дорогу, проводила со слезами и обещала помогать.
Девочка уехала далеко-далеко в другой город и поступила в балетный колледж. И началась у нее совершенно другая жизнь.
Она не хотела ничего слышать об отце. Она боялась его, поэтому не связывалась с ним. Она связывалась с бабушкой и бабушка ее поддерживала. А отец молчал, потому что был глубоко оскорблен ее непослушанием. Хотя иногда ей и ему было очень тяжело в разлуке. Связывала их бабушка.
Но вот начались не только технические движения, но и изучение танцев разных народов.
И первое, чему стали учить девочек, это – восточным танцам.
Проклятая.
И рассказали им о Саломии, которая явилась первой, опозорившей танцовщиц на долгие годы, принесшей несчастья многим танцовщицам и даже танцевальным школам.
И это девочку очень заинтересовало.
И она решила подробно узнать историю Саломии.
Папа еще раньше рассказывал ей о том, что Саломия была виновата в том, что отсекли голову замечательного пророка Иоанна Крестителя.
Но это никак тогда не повлияло на девочку. Ей было все непонятно. А раз непонятно, то и бесполезно. А сейчас она решила узнать историю Саломии.
И вот что она узнала. Узнала, что
(супербыстрые кадры)
Саломия была дочерью одного из четверовластников-царей Израиля. И жила 2ооо лет назад. Ее мать звали Иродиада. И была она женой одного из царей Израиля – Филиппа.
И вот однажды во время встречи царей, Иродиада очень понравилась старшему брату ее мужа, Ироду, и он отнял ее у брата, взял себе в жены. И увез в другую часть этой страны.
А Иродиада взяла с собой дочь Саломию.
Саломии очень не нравилось все это. Она сердилась на мать и не любила отчима. Но она была слишком еще юной и изнеженной.
И больше всего она любила танцевать.
(конец кадров)
Но вот однажды, во время праздника в честь дня рождения отчима, мать велела ей прийти на пир и танцевать для присутствующих.
Саломия боялась всех окружающих. Она жила почти взаперти. Мужчин не видела близко. И сейчас у нее на лице была вуаль.
Она выглянула, прежде чем выйти, и увидела, как отчим держал за уши живого кролика и кролик дергался в страхе.
- Как и я! - подумала Саломия.
Отчим поднял нож, с садистским смехом… Глаза Саломии наполнились крупными слезами. Желая остановить отчима, она вылетела из-за занавески и стала в позе танца.
Отчим опустил нож. Кролика взяли у него из рук и унесли.
- О, Саломия! Ты нас утешишь своей красотой и грацией? И подаришь нам свою юную ласку?
Саломия испугалась еще больше.
- Как остановить его? О какой ласке он может говорить вот так, вслух?
Он знал о строгих правилах обращения с юными девушками, но он был – царь! И мог нарушить любую заповедь.
Как нарушил его отец, уничтожив, ради уничтожения одного младенца-Христа, тысячи невинных младенцев своего народа…
Она взяла в руки саблю, лежавшую возле одного из гостей.
Глаза Ирода округлились: - Ого – го! Воинственный танец с саблей исполняют редко. И для этого надо много мастерства…
Саломия вся дрожала в ощущении чего-то огромного и важного, переполнившего ее.
ого…
(Суперкадры: мысли Саломии – ее предвидение будущего)
Танец ее был танцем самозащиты, танцем напоминания о ее, еще не исковерканной судьбе и молчаливой просьбе о пощаде…
Царя он тронул.
Он предложил ей огромную награду.
- Я подарю тебе все, что ты захочешь, даже до полцарства за такой танец.
Он посадил ее почти рядом с собой, чуть ниже. И сказал: - Проси чего хочешь.
Саломия сказала тихо: «Отпусти мою мать. К отцу».
Отчим засмеялся очень недовольно и сказал:
- Иди, спроси у матери, совета.
Саломия пошла к матери.
Мать смотрела из-за занавески.
Едва Саломия вошла, она сказала: - Если только ты не выполнишь мое желание, вот, видишь, стоит воин. Твоя голова слетит с плеч.
-Чего же ты хочешь? - Спросила Саломия, вздрогнув от страха. Это было не пустой угрозой - а правдой.
- Ты, небось, решила, что станешь царицей вместо меня? Ты говорила ему тихо, чтобы он убил меня?
-Нет. - Сказала Саломия.
Мать слегка успокоилась, поверив ей. Потом она зло засмеялась и сказала: - Скажи ему, что ты хочешь, чтобы тебе дали голову Иоанна Крестителя, прямо сейчас, на блюде!
- Зачем мне голова Иоанна Крестителя, разве это подарок?
- Кто он такой?
- Злой, кудесник, болтун! Он унижает и оскорбляет меня. Желает моей смерти.
(Супербыстрые кадры: проповедь Иоанна, крещение им еврейского народа в Иордане)
- Проси голову Иоанна Крестителя и ты останешься царевной и все у тебя будет!
Я тебе обещаю! Я выдам тебя замуж по твоему желанию!
-Хорошо, сказала Саломия, думая в этот момент, что, даже не получив никакой награды, она останется жива. Ее голова не упадет с плеч…по желанию обеих сторон.
- Кто такой Иоанн Креститель?
Она не знала. Он чужой ей, он совершенно ей не нужен и неинтересен.
Она останется царевной… и будет танцевать, пока ее не выдадут замуж.
Хоть это было неприятно, но она пошла и сказала, что она «хочет голову Иоанна Крестителя, прямо сейчас, на блюде».
Царь и окружающие его изумились, услышав такую просьбу от юной девочки.
Царь скосил глаза и увидел злобное лицо Иродиады, за занавеской.
Он несколько криво вздохнул. Весь хмель и сексуальная радость ушли.
Эта просьба стоила ему очень многих усилий, чтобы сдержаться: Иродиада и Саломия поставили его в очень тяжелую ситуацию. Ему противно было подчиняться желанию Иродиады, нелепым казалось исполнение желания юной девочки… несовпадающее с его желанием.
Женщины вторглись в запретную зону взаимоотношений мужчин.
- Женщины должны сидеть за занавесками и не управлять делами мужчин! – раздраженно выкрикнул он.
Иродиада прищурила глаза в злобной радости.
Поймать мужа на необходимости выполнить царское слово – это было большим мгновением победы! Мгновением мести.
Ирод швырнул в зеркало хурму, лежавшую на блюде. Гости опускали глаза под его насупленным грозным взглядом.
- Вилка – произнес царский мудрец – продолжая разглядывать большие шахматные фигуры – Смотреть на женщин и, тем более, слушать женщин так опасно! Даже царь Давид…много пострадал из-за чужой жены…Вирсавии…
(Суперкороткие кадры, поясняющие его слова)
- А сейчас может пострадать чужая жена! – злобно пробормотал Ирод – Блудниц должны побивать камнями! – Пророк прав!
- Это мгновение стоит тысячелетий! Ты будешь известен во многих и многих веках!
Я бы хотел получить в жизни хоть одно такое мгновение! – продолжил придворный поэт, не подозревая, что его лесть окажется в веках жуткой правдой.
- Я уважаю пророка Иоанна – начал Ирод льстиво, обращаясь к гостям – я даже наслаждаюсь беседами с ним…
Иродиада сжала руки в кулачки и прижала их к губам. Судьба ее жизни повисла на ниточках замедленных слов Ирода.
Ирод ехидно засмеялся.
- Для этого я и посадил его в тюрьму…чтобы, при первом моем желании, я мог побеседовать хотя бы с одним мудрым иудеем.
Мудрец оскорблено взглянул на него, остальные упрямо опустили головы.
Иродиада закрыла глаза в отчаянии.
- Но… этот мудрый иудей, пророк…глуп, когда утверждает, что царь не вправе…
…Не вправе…(Ирод мучительно искал наиболее удачный выход из своей ситуации)
Иродиада решила бросить вызов своей судьбе еще раз. Она вспомнила тот момент, когда Ирод чуть не убил брата-Филиппа, желая ее. И она вышла к гостям, сняв царское покрывало и распустив свои роскошные волосы. Ария Иродиады:
У власти я. Мой жребий чуден!
Мужчин всех презираю я,
Мне каждый голову на блюде
Готов отдать, как раб, свинья.
Безумно все, что происходит!
Безумен мир, безумие творя,
Пророк бездомный - словно призрак, бродит.
Он страшен, как последняя заря!
В ответ во мне вся злоба воет, плачет,
И путь отчаянья открыв,
По углям в ней сам дьявол скачет
Про осторожность позабыв.
Что ваши купленные ласки,
На что покорность ваших глав?
Пророка каменные маски
Приятнее для женских глаз!
Вот победить кого – награда!
Вот голова – что дар Богов!
Вот бесконечная услада!
Услышать стон его и рев!
Ария Саломии
Мы служим век мужскому роду,
Но, нежность девичью храня,
Власть красоты моей – свободу!
В прекрасном танце знаю я!
Красивей в мире нет движений!
Восторг и свет – вот суть моя!
Оплата многих украшений
И счастья миг – Над всеми я!
Зачем краса - как наважденье?
Топтать ее - мужская страсть.
Зачем пиры и наслажденья?
На нож рискуешь ты попасть.
Взгляните! Век проходит тенью,
За веком. Смерть тут не вольна.
Я есть! В изменчивом движенье,
Не исчезаю, как волна!
Ария Ирода.
Царем! Царем быть – вот природа!
Мужского действия! Взгляни!
Кругом меняются народы, -
Цари навечно им даны!
И без царя народ не может,
Хоть царь, порой, такой же бес!
Но всех без смысла зависть гложет:
Как он сумел? И что в нем есть?
Такой же? Так же колобродит?
Немного знает? Часто пьян.
Но вот его черед приходит –
Не виден ни один изъян!
Но виден мощный дар от Бога
Харизмой назван – смысл хитер!
Но лишь за ним идет дорога,
Его над армией шатер.
Давид пришел от стад овечьих,
Саул ему не уступил,
Но трон Израиля навечно,
Он за Давидом закрепил.
Смешки мудреца и поэта:
Почил Давид, какая жалость!
Теперь здесь римлян злобный рой!
Царей – четыре, эка малость?
Царям – все рай, в народе – вой!
Теперь она танцевала танец смерти и жизни, неся на голове высокий кувшин, полный вина. Из-за страха в ее глазах, вино слегка расплескивалось на одежды гостей и ее светлое платье, и это было похоже на свежие кровавые пятна.
Ирод вздохнул облегченно и даже улыбнулся. Иродиала сняла самое большое напряжение.
- Никакой пророк не вправе позорить царя… перед народом.
- Царь Давид? Давид убил мужа Вирсавии, чтобы жениться на ней. Эти древние привычки… О каком-то там «запрете» для царей - пора забыть! Царь вправе создавать собственные законы!
- Слово царя – вот закон! – подсказала Иродиада, кланяясь царю и наливая его кубок.
- Капризная и прекрасная женщина - сказал он громко - стоит того, чтобы снести голову пророку.
-Хорошо - сказал он - принесите голову Иоанна.
Тюрьма, в которой был заключен пророк, находилась под дворцом.
Голову принесли быстро.
Саломия с брезливостью смотрела на блюдо и не могла взять его в руки. Мать подтолкнула ее к выходу, с яростью схватила блюдо и ушла в свои покои.
Гости услышали, как Иродиада громко и злобно хохотала.
(супебыстрые кадры):
Саломию она стала все больше и больше ревновать, и даже ненавидеть, боясь, что танцы и, все возрастающая красота Саломии, победят ее стареющую плоть.
И через год, увидев, что Ирод все больше склоняется к связи с Саломией, прогнала ее прочь из дворца ранней весной.
Сказала: Иди к своему отцу. Ты здесь не нужна.
Саломия пошла к озеру, потом по льду через озеро. Это был ближайший путь до ее родного отца. Еще не зная, как он ее примет. Это было ранней весной, но лед еще стоял.
По дороге льдины начали трещать, она упала и провалилась, держась за края льдины. Она висела на краю льдины и танцевала подольдом последний танец. И огромная льдина отрезала ей голову.
Эту голову принесло к берегу и слуги подали ее матери.
(остановка кадров)
- Я имею теперь две головы - сказала Иродиада, заливаясь злобным и истерическим смехом, - две головы моих врагов – пророка и дочери – вот цена царской любви! Проклята! Навеки проклята!
Такова была история Саломии. Не хуже шекспировских трагедий.
Девочка рассказала ее своей воспитательнице.
Но ответ ее был поразителен для девочки.
ВОСПИТАТЕЛЬНИЦА: «Танец, как «сексуальная игра полов»?.. И всё? Но давно известно, что секс – это ещё и оружие «нежных» женщин, способ их влияния на мужчин для достижения своих целей. Именно он делает мужчин «игрушкой» в руках УМЕЛЫХ женщин, что бы мужчины о себе ни воображали во все времена. Ну да, тогда главной героиней становится Иродиада, которая, ВОЗМОЖНО, наказана смертью Саломеи.
А способы «взорвать» мужские секс-эмоции (соперничество, к примеру) у каждой женщины свои.
ТАК ЧТО: Ты создала не историческую, а свою Саломею. Ты танцуешь саму себя. Пока. А должна научиться танцевать ту, которая была на самом деле.
Языческие танцы на Руси.
Затем стали обучать танцам тысячелетия, танцам древней Руси.
(супербыстрые кадры)
Ольга победила Мала-древлянского и взяла его детей к себе в Киев, в залог. Малуша была дочерью врага княгини Ольги и ее воспитанницей. С нею рос и ее брат - Добрыня. Отца
Ольга держала в Любече, в плену. Но зато народ древлянский больше не уничтожала.
СКАЗАНИЕ О МАЛУШЕ –
матери князя Владимира
Не было печалей у Малуши,
В княжеских покоях тишина.
И ее застенчивую душу
Уносило к речке, к валунам.
Днями на камнях она читала
Или руки спорили шитье,
Ни о чем ином и не мечтала,
Нравилось ей это бытие.
Братец подрастал – Добрыней назван
Озорством и силой удивлял,
И не раз им крепко был наказан
Кто хоть чуть Малушу задевал.
Далеко от дома Малк сражался,
Cына торопил: расти скорей!
Красотою дочки умилялся,
И не гадал, что рабство ждет детей.
Налетело Игорево войско
Грабили дома и терема:
Бочки меда, соболей и воска -
«По-соседски» брали в закромах.
Но еще не вся беда случилась:
Увидал Малушу Игорь-князь,
В белую шубейку завернулась
И стояла, к дубу прислонясь.
- Будешь сыну моему наградой,
Не скажу, что «стать тебе женой»,
А шубейку скинь, тебе не надо,
Будешь ты рабынею земной.
Подари шубейку своей «теще» –
Ольге подойдет – она краса!
А мои заносчивые мощи
Скоро улетят под небеса.
-Не забудь! Спасет тебя подарок!
Ускакал, и крикам нет конца!
А огонь в окошках дымен, ярок,
И бегут все в сторону дворца.
Долго просидела бы в куртине
На камнях, дрожа и чуя страх,
Но явилась нянька и Добрыню
Привела за руку к ней в слезах.
- Выходи!
Подвода за подводой
– Всех увозят к Ольге во дворец.
Нашему княжению и роду
Наступил безжалостный конец.
Кто кого, а ныне твой родитель
В рабство отдал сам себя и вас.
За народ такой благой радетель,
А народ-то Игоря…упас.
Ольга обещала всем сожженье –
Он отдал себя за всех за нас.
Претерпел и стыд, и униженье,
Но народ свой, как-никак, а спас!
- Не хочу! Боюсь я быть рабыней!
- Кто же хочет? Так-то не гляди!
А живи тихонько – и доныне…
Долго проживешь. Спокойно жди.
А шубейку спрячь под цвет платочный,
Спрячь, не отобрали бы в пути.
Подари княгине-Ольге точно,
Власть ее, а ты учись! Расти!
Мудрости и у врагов учиться
Нам не в грех, а в доброе житье.
Почитай ее и пригодится
В жизни послушание твое.
* * *
У орлицы мудрости училась,
У орленка – всех врагов считать,
У трудов безмерных - силу в жилах,
У обид – беззлобью до креста.
И спокойно знала: Время бойко
Движется, как землю роет крот,
Соберет все добрые осколки,
Вознесет над временем мой род!
Род Малуши во всем мире знатен:
Сын Владимир-князь отцу под стать,
Словно Красно Солнышко приятен,
Мудрым его стали величать!
Не о чем печалиться Малуше
Ластится к ногам ее волна
Та же речка, что назвали - Ужем
Шепчет ей о прошлых временах.
*** Над речкой Уж стоит памятник Малуше с сыном Владимиром.
Малуша росла и оказалась столь способна, красива и скромна, что Ольга, по достижению ею возраста, сделала ее своей ключницей. Из-за грамотности ее и умения обходиться с людьми.
Малуша даже ездила с Ольгой в Византию и была крещена в христианство. Брат же ее - Добрыня вырос в былинного богатыря.
Но подрос и сын Ольги Святослав. И превратился в великого воина.
Его же спесь и воинский нрав возмущало то, что мать доверяет ключи дочери своего и его врага – Мала, того, который был древлянин и жестоко казнил отца Святослава – князя Игоря.
И особенно ревновал он к доверию своей матери-княгини Ольги, которым она наделила Малушу. Не верил князь-воин тихости и смирению дочери врага.
И однажды, в осенний праздник, когда Ольга уехала в поход с дружиной,
(конец суперкадров)
Святослав в сильном хмелю явился к Малуше и сказал:
- Иди на праздник, то ли ты не славянка?
Ласково взял ее за плечи и повел к дверям, и попытался даже поцеловать.
Малуша молча отстранялась. Она хорошо знала гневливый нрав княжича, с которым росла в одном доме.
Княжич вывел ее во двор, где в разгаре были пляски и хороводы. Горели костры. Молодежь прыгала через огонь.
Княжич подвел ее к костру:
- Прыгай, древлянская дочь! Отец твой заставил моего отца высоко лететь – и ты – лети!
Девушка прыгнула через костер и побежала прочь, в темноту.
Княжич прищурил глаза и взглядом велел кому-то помчаться за ней.
- Нет, постой же! Ты еще не поплясала с нами!- крикнул он.
Малушу окружили дружинники князя. И смеясь, толкали ее в танцевальный круг.
Девушка поняла, что потанцевать – для нее выиграть время. И она вошла в хоровод.
Танец ее был полон страха и гнева. Она вся дрожала, но молча продолжала танцевать в центре хоровода.
Возбужденные длительным праздником девушки и парни ничего не замечали.
ДА и те, кто понимал, молчали. Не было воли вмешиваться в забавы князя.
Они лишь поддерживали Малушу криками:
-Давай, древлянка! Покажись! Ублажи душу славянскую!
Святослав стоял за хороводом и из-под лобья смотрел. Лицо его не прояснялось.
Уже и час танцевала Малуша, а все не могла придумать, как спастись от гнева княжича.
К княжичу подходили дружинники, поили его вином и брагою, подносили большие куски баранины, а Малуша все не могла укрыться от его злобного взгляда.
- Не стой, древлянка, пляши, как в последний день!
День этот и был последним днем праздника, но Малуша понимала угрозу князя по- другому. Легок и скор был княжич на расправу, а Ольги не было!
Вот княжич подозвал к себе двух дружинников и что-то им сказал негромко. Те засмеялись и двинулись в хоровод.
Малуша бросилась в другую сторону, но хоровод ее не выпустил.
Малуша – в третью: только смех и толчки. Схватили Малушу княжьи дружинники и на руках понесли к княжичу. Смех и крики. Одна Малуша кусает губы до крови. Но кто услышит ее в праздник, средь веселого гула?
Принесли ее в покои княжича.
Не гордись, древлянка, ложе княжича не высшее для тебя место. Поутру привяжу тебя к двум березам, как твой отец привязал моего. Вот и посмотришь – каково на березках качаться! Высоко взлетишь!
АРИЯ МАЛУШИ-ДРЕВЛЯНКИ
Прекрасно тело нежное древлянки!
Сильна и грудь, и бедра плавны в танце,
Она поет и птицы ей на плечи
Садятся и ласкают крыльев легче.
Ее стопы бесшумно гладят травы
Среди стволов твоей ночной дубравы.
Она туманами тебя укроет,
И цветом яблони тебя осыплет.
Росой умоет,
И косою пышной ног твоих коснется
– Бог мой, вышний!
Ее не смять и не покрыть позором,
Ей не служить тебе немым укором.
О, дуб мой мощный, прислонюсь к тебе я,
Дай силу мне твоих корней великих,
Дай мне бесстрашье лун, в ветвях забытых,
Тогда я встану вровень, не робея.
А ночь плывет, как лунный конь над лугом,
Где не ходил еще древлянин с плугом,
Где не лежат еще убитых мощи,
Где чистые березовые рощи.
И расцветает в чаще цвет Иоанна,
Что расколдовывает и врачует раны.
Ты молишься иным богам, незваным,
Камням Перуна, Хорса истуканам.
И сердишься, и помнишь долго битвы,
Мстишь за отца, хотя не мной убит он,
И не моим отцом, а наглой чернью,
Бессмысленно. За брагою вечерней.
За косы тащишь. Темною водою
Придешь ты к гроту древнему со мною,
Где валуны, округлые, как спины,
Врагов, поверженных тобой в низины.
Уже река забита валунами
И льется в грот коричневое пламя.
И манит в тьму– отсечь главу древлянке,
И бросить птицам тело спозаранку.
За что же птицам сей прекрасный дар?
Краса, упругость, нежность, плавность
И гибкость шеи, и высокий стан,
И плащ волос, и губ немая жаркость?
Ужель невинность - вырастив цветок,
Сорвет его, чтоб бросить на могилу?
Ужели меч твой не к врагам жесток,
А к той, с кем вырос во дворе едином?
Ужели мудрость матери твоей
Отвергнешь ты, не взяв меня в подруги?
Ужели брат мой - добротой своей
Добрыней назван, не по праву друга?
Жизнь – это танец. Меч или коса –
Все плещем мы, играя и танцуя,
Ты - в силе. И твоя краса
Сверкает и дразнит. Как поцелуем.
Ты в ножны меч вложи – он так украшен
И тебе покорен. Ты голову свою сложи
В колени мне – они надежнее,
чем меч. И будь спокоен.
Еще одна заря приди скорей!
Приди княгиня, сына усмиряя!
О, грех отцовский!
Скольких сыновей ты погубил –
На месть их вдохновляя.
*Малуша была дочерью князя Мала-древлянского - врага княгини Ольги, и ее воспитанницей. С нею рос и ее брат - Добрыня. Отца ее Ольга держала в Любече, в плену, а детей его взяла к себе в залог.
Сын Ольги Святослав.
Его юную спесь и воинский нрав возмущало то, что мать доверяет ключи дочери врага – Мала, того, который был древлянин и жестоко казнил отца Святослава – князя Игоря.
И Малуша взмолилась княгине Ольге и ее новому Богу, чтобы спасли они ее душу от страшной смерти!
И потеряла сознание.
К утру раздался такой грозный стук в спальне, что даже сонный Святослав понял, что вернулась мать. Только она смела так стучать в его покои.
Открыл княжич двери. Вошла Ольга со своими дружинниками и Добрыней.
Грозно зазвенел меч Добрыни, увидевшего свою сестру почти бездыханной.
Но остановила Ольга его за руку.
- Отвечай сын, кто привел Малушу к тебе? Или сама она напросилась?
Захохотал Святослав:
- Еще чего? Буду я еще и рабыню по-добру принимать? Мне что княжон не хватает?
- Так зачем она на твоей постели?
- А ты, матушка, со своим добрым Богом, всё милости ей оказываешь! Отца совсем забыла и смерть его лютую! Ига, ига тебе не хватает!
Не можете вы женщины без мужского ига. Вот и выдумала себе чужого Бога, а славянскую честь и праздники – забыла.
- Пьян ты сын, изрядно, вот и несешь чушь, не как князь, а как чернь подзаборная.
Вот стоит Добрыня – брат ее, послушай как его:
- Сразись со мной, княжич, брат мой по жизни, как с врагом, а что же на слабой бабе гнев возмещать? Или в князья не годишься? Или смерти боишься?
Два меча зазвенели одновременно.
Но встала между мечами Ольга. Знали дружинники, что не боится княгиня. Не раз вспышки гнева дружины усмиряла. Но подошли поближе, встали по-теснее. Очень уж не хотели, чтобы два таких воина из-за гнева погибли.
- Стойте! Я вернулась потому, что ваши мечи нужны против внешних врагов, а не против бабы! Там, в Вышгороде, под Киевом вместо праздника – половцы люд убивают!
- Едем, княжич! Зови свою дружину! Моей мало для победы!
Княжич как будто очнулся – битва всегда была для него радостью и возбуждением.
Ольга повернулась в Добрыне.
- А ты, Добрыня, бери сестру, снаряжай обоз и езжайте жить в Будутине. Пока гнев мой и княжича не остынет. А там посмотрим. Отпишу тебе часть земли. За позор сестры.
Княжич дернул плечами в негодовании. Но вдруг рассмеялся:
- С коих-то пор, мать, ложе княжича позором стало?
- С сего дня. Не думала я, что княжичу жен да наложниц не хватит, что насилием рабыню брать будет. Позор, княжич!
Дружина слегка зашумела. Княжич почувствовал, что они его не поддерживают, а прислушиваются к Ольге.
- В бою весь позор смоется! Не лучший ли я воин! А врагов и врагинь лишь насилием укрощать буду!
- А детей от них? После насилия…Тоже убивать будешь? Или не славянин ты, а татарин гнусный? Не кончатся тогда войны, а люд добрый кончится. Без добра к детям – не выживем.
Княжич:- Поехали детей своего люда славянского выручать, а то сейчас опять про Бога христианского заговорит!
- И верно! С нами Бог! – тихо сказала Ольга - Прости Господи грехи сына моего неразумного. Но все во славу твою. Тебе лучше знать, что творится.
(супербыстрые кадры)
Малуша в Будутине родила сына. Назван он был Владимиром.
Когда младенец чуть окреп, Ольга вернула ее, Добрыню и младенца ко двору в Киев.
И вырос из него Великий князь Владимир. И Малуша стала именоваться княгинею, по сыну своему.
Вот и неисповедимы пути Господни.
И опять, после исполнения девочкой роли Малуши, воспитательница подошла к ней, села рядом на низенькие скамеечки, опоясывающие зал, и стала разбирать ее исполнение.
ВОСПИТАТЕЛЬНИЦА:- Сначала разберем твой танец с точки зрения воплощения образа.
Твоя Малуша ничем не отличается от Саломеи, но в данном случае – это гораздо хуже.
Саломея и была юной девочкой. А Малуша наделена таким опытом, знакома с такой трагедией, как жизнь среди врагов. Наивность ей вовсе не свойственна и противопоказана.
Кроме того, она гораздо беззащитнее, чем Саломея. Та была дочерью царицы. А эта, хоть и рождена, как дочь князя Мала, но выросла то, как рабыня!
Ее можно сравнить разве что с Аидой. Саломея жила, не понимая будущей трагедии. Жила – как танцевала. Даже без оглядки на секс.
А Малуша – вынуждена приспособиться, и живет на уровне каждого дня: «выживу – не выживу».
Воспитательница засмеялась чему–то. - Я бы сказала, если бы ты могла это понять, что она живет на уровне моего мужа. Он – крупный чиновник. И он каждый день готов к провалу и потере столь крупной должности. «А вдруг не угожу!»
Танец Малуши должен быть совершенно другим: И по рисунку, и по набору движений.
* * *
Потом шло изучение рыцарских танцев. Здесь все было плавно, положительно и достойно. И очень интересно!(Опять супер-быстрые кадры)
Потом появились домашние, бальные, ресторанные, молодежные... Она поняла, что никаким унижением или ограничением НЕВОЗМОЖНО уничтожить это стремление к движению!
Танцующая во Вселенной!
Потом началась третья история, история, замкнутая на самой девочке. Она все искали пути утверждения своего права на творчество. Пути убеждения отца.
- Почему Давид, пророк Давид мог плясать перед Богом? И чем этот танец отличался от всех остальных? Думала она, надеясь примером этого библейского героя, разрушить неприятие танца.
Должен же быть в истории еще кто-то, кто думал также как она!
Это рассказ об Айседоре Дункан! Она родилась в самый расцвет пуританства в Америке.
Девочкам из хороших семей запрещали выступать на публике, даже если это был концерт в музыкальной школе, где они учились – не говоря уже о об исполнении танцев. Женщина из приличного общества, хотя бы одетой с головы до ног, не могла исполнять танец перед зрителями.
Дункан первой решилась на то, на что до нее женщины шли только в «измененном состоянии сознания», под гипнозом. Она вышла на сцену и танцевала то, к чему стремилась ее душа, возвращая телу духовность. Одетая в греческую тунику, она своим танцем восстанавливала прекрасную, со времен античности преданную забвению, гармонию души и тела.
"...она вышла, легкая радостная, с детским лицом. И я понял, что она – о несказанном. В ее улыбке была заря. В движениях тела – аромат зеленого луга. Складки ее туники, точно журча, бились пенными струями, когда отдавалась она пляске вольной и чистой". Андрей Белый.
Создательница свободного танца: «Танец будущего», Дункан была не просто артисткой или танцовщицей. Ее стремления шли намного дальше простого совершенствования исполнительского мастерства. Она, как и ее единомышленницы, мечтала о создании нового человека, для которого танец будет так же органичен, как глоток воды.
Дункан писала, что новая женщина будет обладать "самым возвышенным разумом в самом свободном теле". Сама она и была такой – свободной и в танце, и в одежде, и в жизни. Использовала древнегреческую пластику, хитон вместо балетного костюма, танцевала босиком: «Это потому, что я чувствую благоговение перед красотой человеческой ноги».
И современники поверили Айседоре, поверили в то, что она - провозвестница будущего, назвав ее "первой женщиной, к которой приложим эпитет гениальности", и сравнив с "родоначальниками новых эпох и стилей". Совершённый ею переворот – не только в танце, но и в жизни – считали историческим.
АЙСЕДОРЕ ДУНКАН –
Ария или монолог
О, этот трепет ожиданья: когда же снова танцевать?
О, эта радость узнаванья – свет сквозь меня пройдет опять!
Я вижу радужные сдвиги. Структуры мира, Кабаллы.
И эти тяжкие вериги, что взяли души в кандалы.
Дерзайте! Сфера на ладони сияет солнечным дождем,
И пейте из бокалов тени медовый свет осенним днем.
Вы полубоги – ваши души в земную клеть помещены.
И шелест крыльев так воздушен, так темны своды глубины.
Прекрасны в вас противоречья - бескрайны мысли, смысл незрим,
Желанья ваши так сердечны. Так изощрен коварный ритм.
Как холодны жрецы-гречане, так жарки Африки поля,
Как недоступны марсиане, так откровенна ты, Земля!
Танцующая во Вселенной в сияньи тонком - голубом,
И жаждущая откровенья, и спящая волшебным сном.
Не разбудить. Прекрасной Лиры настроен медленный аккорд
И льется музыка сквозь сферы, вращая вечный небосвод.
И в каждой капельке творенья повторен бережно узор,
И в каждом крошечном мгновенье звучит вселенский приговор.
Услышьте! Этого Блаженства не рассказать, не перенесть,
Лишь ощутить все совершенство и вознестись, иль умереть.
Расправьте крылья! Нет клетки – есть ветки солнечных лучей!
И фантастической расцветки сияет мир вокруг очей!
«Иметь» - не надо – это Призрак. Пустой. И узок он,
И страшен, словно по карнизу идешь над бездною земной.
А здесь Любовь – ладонь Творенья, А ты – цветок в ладони той!
И ощущаешь дуновенье иных миров в полет ночной.
Как ритм загадочен движенья, как все колеблется вокруг!
Как каждый атом в напряженье свивает нити в точный звук!
Как бесконечны эти знаки: басовый ключ, скрипичный ключ,
Как весел греческий сиртаки - Смычок Вселенной так могуч!
Танцуйте! Радостно движенье! Придет в гармонию весь мир!
Узнает чудо наслажденья! И станет чистым, как сапфир!
Движенье – свет, движенье – лик, движенье – суть Вселенной!
Движеньем освящен и миг, и Вечность – все ДВИЖЕНЬЕ!
И не идем же мы к морю, не вопрошаем у океана, как двигался он в прошлом, как будет он двигаться в будущем; мы чувствуем, что его движения соответствуют природе его вод, вечно соответствовали ей и вечно будут ей соответствовать».
Ее танец – был танцем полной победы! Она победила Америку, она победила всю Европу.
Но ее жизнь была побеждена ВСЕМИРНЫМ наступлением техники.
(суперскоростные кадры)
Самая трагическая точка этой судьбы была в том, что двое детей Айседоры погибли в автомобильной катастрофе во время ее концерта, тогда, когда она танцевала!
И сама Айседора погибла, затянутая шарфом под колеса автомобиля.
Танец – убийство, (Саломия)
Танец – спасение, (Малуша)
Танец – победа, (Айседора)
Танец – крушенье, (Она же!)
ТАНЕЦ - предательство,
Танец – расплата…
(«Чучело»)
На эту тему танцевать бесконечно трудно и тут требуется особое телесное ощущение. Если оно не трясет тебя, то лучше стой и жди. Иначе ты ничего не передашь зрителям.
Из всей мировой литературы я взяла для тебя наиболее близкий и по возрасту, и по времени действия, сюжет: «Чучело». Предательство в школьном возрасте.
Ты помнишь суть? Стоит пересмотреть часть событий с помощью кино.
Мне на память пришел монолог Германа из «Пиковой дамы» - тоже предательский и такой яркий:
«Что наша жизнь? – Игра!
Добро и зло, одни мечты.
Труд, честность, сказки для бабья,
Кто прав, кто счастлив здесь, друзья?
Сегодня ты, а завтра я.
Так бросьте же борьбу,
Ловите миг удачи,
Пусть неудачник плачет,
Пусть неудачник плачет,
Кляня, кляня свою судьбу.
Что верно - смерть одна,
Как берег моря суеты.
Нам всем прибежище она,
Кто ж ей милей из нас, друзья?
Сегодня ты, а завтра я.
Так бросьте же борьбу,
Ловите миг удачи,
Пусть неудачник плачет,
Пусть неудачник плачет,
Кляня свою судьбу.
А вот и танец – расплата…
(97-я мин.фильма)
Танец – война (немцы и Россия)
И пораженье!
Танец – печаль (сов.времена)
И - несовпаденье,
И одиночество – (почти сейчас) - Массовый танец,
Массовый танец – вокруг сиденья,
Мы погибаем уже без движенья! (у компьютера)
В каждом - компьютеру верном служеньи -
Страх первобытный (сравнение с первобытным танцем)
И униженье. (победа компьютера)
Нам неподвижность
Это - проклятье.
«Танец будущего, если обратиться к первоисточнику всякого танца, — в природе, это танец далекого прошлого, это танец, который был и вечно останется неизменным. В неизменной вечной гармонии движутся волны, ветры и шар земной.
Топчем планету,
В массовом танце –
Скрыты под маской,
В блеске и глянце!
Вот так и танцевал пророк Давид от счастья встречи с Богом! Вот об этом она и хотела сказать своему отцу! Именно этот танец она и хотела танцевать! - В нем был свободный восторг души и тело пело вместе с душой! – услышала она ответ изнутри.
Мы – одиноки
В жизни и танце!
Нам не прорваться -
к друг другу -
В объятья.
Лишь во Вселенной, В звездах летая,
Мы утешаемся, Боль наша тает.