Я ехал на старом велосипеде, колеса которого уже не смазывались около двух лет, но я как-то умудрялся крутить педали, подпрыгивая на кочках; багажник нервно попискивал, что немного будоражило фантазию. Руки, не то закорелые, не то загорелые, могли похвастать великолепным бронзовым загаром, которого нет даже у самых состоятельных личностей, лицо же оставалось бледным как смерть. Одет я был как всегда: отцовы штаны, которые висели на моих худых ногах, грязная кофта с растянутыми рукавами, что еле прикрывала кисти, соломенная шляпа на голове, а на ногах… что-то вроде сланцев, но из шины автомобиля. Все семеро братьев носили такое чудо. Сланцы мастерил отец.
Солнце разогрело тело не на шутку, жара давала в мозг, в глазах ходили черные точки, даже скорость не помогала избавиться, ускользнуть от безжалостно палящего светила. В рукава и под кофту задувал еле прохладный ветерок, но это было лучше, чем ничего. Он так нежно щекотал спину и руки, длинные черные волосы развивались, а зеленые глаза закрывались от удовольствия.
- Герни, Гернииии! – кричал грубый мужской голос. Медленно и раздраженно я открыл глаза. Обернувшись я увидел Смита. Ему было за пятьдесят, но выглядел он на все сорок. Его смуглая кожа блестела от ярких лучей; светлые длинные волосы по пояс развевались на ветру, а ярко-красные губы расплылись в дружелюбной ухмылке. На нем была грязная тряпка, повторяющая очертания бедер и напоминающая современную юбку; на ногах сланцы папы. Ловко спрыгнув с велосипеда и развернув, я опер его о кучу расколотых бревен.
- О, здравствуйте мистер Смит. Сегодня, как назло, ужасно жарко, чувствуете? – спросил я вялым от усталости голосом.
- Так зачем ты шляпу-то надел раз жарко? – удивленно улыбнулся тот.
- Голова еще плохо соображает после того случая, если вы, конечно, понимаете о чем я.
- Еще как понимаю. Ну что, за работу?
Ничего не ответив, я пошел на задний двор. Там уже вовсю разгорался костер, сладко потрескивали бревна. Вверху над костром возвышался большой столб дыма, который при дуновении ветра менял направление.
- Тебе наливать? – послышался голос мистера Смита.
- Да! – как можно громче крикнул я.
Через несколько минут в дверном проеме показалась фигура. Он перешагнул порог, и лицо его показалось мне родным, таким родным, как мамины руки или губы. Только он относился ко мне с капелькой уважения и понимания. Может, потому что я помогал ему отстраивать его хижину, может, потому что отец знаком с ним, а может, потому что он пережил тоже самое, что и я… Кризис в стране сказывается и на нищих, вроде нашей семьи. Государство отобрало у нас квартиру, а двух сыновей Смита забрали в ряды армии. Там Кристин, младший сын, скончался. Сердце почувствовало приближение человека. Подняв глаза, я встретился с карими глазами. На секунду мне показалась, что глаза, большие и добрые, открылись еще шире, предоставив мне сумасшедший вид на весь внутренний мир человека. Я увидел распускающиеся лилии, багрово-желтый американский закат и млечный муть. «Если бы», - подумал я.
Немного отойдя от мыслей, я сказал:
- Ах, отец, когда я отдыхаю там, под разросшимися кустами, - указывая пальцем куда-то вдаль заросших джунглей,- в высокой траве, мне, право, кажется, что я принадлежу природе, а не то, что у меня есть какие-то права на нее…
Не снимая с лица доброй и заботливой улыбки, Смит ответил:
-Мальчик мой, все мы дети природы: и ты, и я, но не стоит забывать, как, иной раз, бывает опасно. Даже я, тот «Джек Потрошитель», боюсь оказаться в лапах самой матушки природы и одноглазого льва Эразмуса. Каждую ночь перед глазами поднимается ужасающая картина. Герни, иногда я скучаю по тем бешеным и захватывающим временам. – он опустил глаза. Его губы зашевелились, похоже он что-то шептал, но я не смог расслышать. - Будь осторожнее, а теперь сходи-ка, набери ягод в корзину.
Смит протянул мне дряхлое маленькое лукошко, похлопал по плечу и одобрительно кивнул.