Капитан Васенцов, не был ни героем, ни даже патриотом, всю свою жизнь он прослужил в секретных подразделениях, целью которых было сокрытие знаний и информации от граждан страны, которую они в общем-то изначально были поставлены защищать.
Может быть его за его личные качества и поставили в этот отдел, но знания, и сами методы защиты были таковы, что другим он просто быть не мог. Невозможно быть патриотом, втаптывая собственный народ в грязь, не возможно быть героем, ведя жизнь паразита.
Размышляя подобным образом и вспоминая прошлое, Васенцов оттаскивал из развороченного взрывом бункера тело генерала Ерёменко, встреча с которым так и не состоялась по причине начала...
Что же началось. Находящиеся на ножах для публики страны не собирались объявлять друг другу войны, не было смысла, всё и так было поделено давно между своими же. Никто не собирался нажимать ядерные кнопки, да и сами кнопки то давно закрыли и опломбировали и убрали по-дальше от подвыпитого удальства, как от греха. Отцы стран дружно вытягивали соки и материальные средства из вручивших им себя народов, строили космические орбитальные дома и подводные базы. Никто не думал о том, что так хорошо настроенный под них мир вдруг встанет на дыбы и всё полетит в неведомую пучину.
Формально патриотизм им начали прививать чуть ли не с молока матери, жены офицера разведки, которую Васенцов плохо помнил. Помнил казармы, учебки, хитрые, аж щураться сотрудники гос безопасности и охраны президента, и вполне понятные но неудобоваримые инструкции в папках, исходя их которых он просто не мог не ощущать всем сердцем бравурную и неприклонную любовь к своему отечеству. Когда отечество вырождается в кирзовые сапоги и гудение аппаратов психотронной обработки населения, вся эта галимотья на бумаге так ею и остаётся.
Был он, как его инструкторы, хитёр, пронырлив, совершенно лишен совести и морали. Но было в нём что-то такое, что отличало его от остальных курсантов, и сотрудников безымянных отделов. Это что-то и позволило ему выжить в начале апокалипсиса.
Апокалипсис. Слово с непонятным смыслом столько раз звучавшее в последние годы по всем каналам, начиная с интеллегентских форумов о заговорах, в которых он принимал живое участие, сводя на нет любые попытки оставшихся думающих единиц граждан его государства предпринять какие-то конструктивные шаги. И заканчивая секретными попойками глав картелей и государств разного масштаба и уровней, после которых многие уходили хмурые и недоверчиво недовольные, совершенно не ощущая кипящего алкоголя в крови. Васенцов присутствовал и на таких встречах.
Глухой, но оглушающий даже через стену, давший по барабанным перепонкам гигантской ладонью звук взрыва заставил Васенцова его упасть на колени и обхватить голову руками, как когда-то в раннем детстве, когда он первый раз увидел фейерверк на 9 мая, день победы непонятно кого, непонятно над кем. Непонятно гражданам "победившего" государства. Правды они так и не узнают, по крайней мере на этом свете.
Уж он то об этом знал лучше всех, правда была засекречена и спрятана под семью слоями психотронных полей, гербовых печатей и стальных бронированных дверей подземных бункеров. Даже та разрозненная и искаженная, которая им доставалась, как ошмётки раздавленного армейским ботинком яблока. Не знаю что это, но спрячу ото всех - такой девиз, иначе не выжить государственной системе, иначе начнётся гвалт и паника. А в некоторых случаях могли и просто линчевать всех марионеточно заседваших в белых больших зданиях. Ценности сами по себе они не представляли, ценно было то, что они олицетворяли для всех. То, чего не существовало - государство.
Существовала сеть тайных правительств, возникших из глубин психотронных разработок, как мифический Змий, выползший из своей тёмной норы. Воевали между собой именно они, а граждане поверхностных государств участвовали в этом, как в театре, теряя свои жизни в кровавом спектакле, не зная ни истинных причин, ни настоящих средств ведения этих войн.
Знал их Васенцов. Ему всегда доставалась роль незримого наблюдателя, о котором никто не думает, потому что он из самых штабов, а значит свой, то есть просаленый всеми методами сотрудник без страха и упрёка, то есть на самом деле без свободы мыслить и делать собственные выводы. Таких не боятся, такими гордятся, вот мол, он наш, можно на него положиться.
Стряхнув кровь с ладоней на засыпанный штукатуркой и обломками бетонный пол убежища, не обращая внимания на звон и боль ушах, Васенцов направился в арку туннеля, с обвалившимся потолком, из которого он только что вытащил генеральское тело, пытаясь в полумраке добраться до кожанного портфеля, который генерал должен был нести с собой. Нет, он нёс его совсем не для Васенцова, но только Васенцов знал, что никого этот генерал здесь не встретит, кроме него, и никогда отсюда уже не выйдет.
Судьба распорядилась иначе, первые качки земли, от неведомого то ли взрыва, то ли землетрясения, вызвавшего обвал в старом помещении, построенном в регионе, где землетрясений не бывало вообще. Пожилой генерал отдал концы без помощи Васенцова, получив арматуриной упавшей балки по темечку. Васнецову работу это не облегчило, муки совести, да плевал он на них, где она эта совесть, продана и забыта, сейчас главное в полумраке и пылище, так что дышится с трудом, отыскать под завалом оставшийся там объект УЗ-1209
На его счастье, кожаный, обитый белым металлом угол портфеля, блеснул в луче фонарика, совсем недалеко в куче мусора и обломков кирпича, припудренный известкой, но отчетливо видимый.
Можно подумать, что содержимое этого портфеля было целью или содержало ключи к цели. Но целей у Васенцова никогда не было и раньше, а теперь и подавно. Вся жизнь его была как по команде, в некоем смутном мареве, без возможности отойти на шаг в сторону, в свою сторону. А если шаг и сделаешь, то окажешься в точно таком же мареве другого психотронного агрегата. Не на луну же улетать, хотя, говорили в соседнем отделе, что людей туда не пустили. Сложно судить. Но скорее всего так и есть. Потому что ни одна организация на Земле не обладала возможностью самостоятельно под себя оприходовать весь спутник. Значит НЕ ПУСТИЛИ.
Теперь же, целей не было уже потому, что когда вся планета переворачивается вверх дном, в голове остаётся только одно - страх. Ты знаешь, что бежать некуда, бежать незачем, и только страх. Страх однако не мешал Васенцову сучить лапками, как первернувшемуся на спину насекомому, пытающемуся выкорабкаться из под камушка, который на него упал, не знающее, что вот-вот будет раздавлено большим сапогом правосудия.