Глава 2. Гавань
Коты по-прежнему спали. Возможно, что они понимают в классической музыке гораздо больше, чем нам кажется. И не только в музыке. Мне захотелось присесть рядом с одним из этих молчаливых ценителей искусства. Выбрал самого маленького и чрезвычайно пушистого. Он, даже не открыв глаз, прижался к ноге и опять замер, перейдя в новое устойчивое состояние.
- Тебе тут нравится? - спросил я пушистый комочек.
- Мне тоже…
Почему-то я был уверен, что его ответ был положительным. И благодаря его согласию, заметно яснее стали мысли, до этого момента хаотично громоздившиеся в голове. Обычное утреннее столпотворение мыслей. Они мне всегда напоминали школьников или студентов на перемене. Все говорят одновременно и ждут молниеносного ответа. У всех самый важный вопрос. Всем нужен ясный ответ. Или просто твое внимание. Именно сейчас.
Слушаешь и поглядываешь в окно, где качается на ветру дикая яблоня, щедро усеянная ранетками. На ней обосновалась суетливая стайка серых ворон. Вдруг, по какой-то только им понятной причине, они как спортсменки-синхронистки взмахивают крыльями и заканчивают свое выступление, растворившись в пространстве.
Звенит звонок и мои ученики растворяются в пространствах классов и коридоров. Показалось или действительно так хорошо слышно за три квартала - звенит звонок в школе. Котенок тоже открыл глаза - круглые, чистые и ясные, будто он и не спал вовсе.
Вокруг была ранняя осень. Первый ее день. Но мне нравятся все дни осени по отдельности и вся осень целиком. Не знаю почему, но именно в это время года мне легче и приятнее понимать то, что происходит в этом мире. И себя в этом мире. И отдельно от него тоже. Сразу хочется, вот как сейчас, откинуться на спинку скамейки, запустить пальцы в пушистую шерстку кота, получив в ответ одобрительное урчание. Молодые деревца, словно первоклассники на экскурсии с учителем - послушно, но бестолково реагировали на малейшее дуновение ветерка. Летом они наблюдали за бурными работами суетливых громко матерящихся людей, которые рыли маленьким трактором траншеи для труб, сверкали искрами сварки, что-то бетонировали, где-то грохотали перфораторами и визжали болгарками. Сейчас им есть о чем вспоминать всю зиму.
- Андрей Юрьевич! - к тебе тут пришли! С некоторых пор жена стала называть меня по имени отчеству. Никак не могу привыкнуть, и каждый раз вздрагиваю при таком официальном обращении.
- Кто там меня потерял? Извини, дружище, - с сожалением оставляя пригревшегося кота, пришлось опять встраиваться в водоворот людей и событий. Аккуратно протискиваясь между кустами, я прошел на дорожку, которая шла по периметру участка. По ней можно было легко добраться до любого места на территории площадью примерно с гектар пешком или на велосипеде. На ней стоял бригадир строителей. Судя по его довольной улыбке, на этот раз всего хватало и почти все получилось хорошо.
- Андрей Юрьевич, котельная готова. Без вас пока не запускали, но все готово, - спокойно и деловито изложил он ситуацию.
- Пошли смотреть! - сказал я также спокойно, пожав руку бригадиру и мельком взглянув в его всегда широко открытые глаза, постоянно готовые к энергичным деловым разборкам, в которых слова практически ничего не значат, в отличии от бурных эмоций, которые как раз все и решают. Но сейчас он понимал, что со мной на эмоциях далеко не уедешь и старательно их гасил, периодически и подозрительно часто поправляя кожаную фуражку.
- Сварщики на трассе тоже все сделали. Все нормально. Щас будем запускать.
"Говорит без мата, значит, действительно все более-менее".
Небольшая котельная располагалась на северо-западе участка, недалеко от жилого дома. Ее задача в наших контрастных по климату краях проста и важна одновременно. В нашем случае она обеспечивать теплом дом, учебный корпус "Звездолет" и мастерские, располагающиеся рядом.
Миникотельная представляла собой разноцветный кубик, внутри которого располагалось нечто космическое. Это уже была далеко не старинная котельная - с пылающим жадными до угля топками, сажей, копотью, дымом из высокой трубы, кочегаром-трубочистом, кучами угля и шлака. Такое количество всякого оборудования, ладно соединенного друг с другом, можно было увидеть в старых фантастических фильмах, в которых любили смаковать оборудование звездолетов. В окружении всего этого сияющего великолепия стоял худощавый парень, немного смущенный вниманием к своей персоне, но в его глазах читалась уверенность во всем, что он знает и делает.
Для рабочих ребят и девчонок свойственна такая уверенность, скрученная болтами и гайками навыков. Малейшее отклонение от привычных движений, вызывало у них сомнение в профессиональности. Особую радость таким людям всегда доставляла безрукая интеллигенция - эти совершенно бестолковые люди, чудом выжившие на планете.
За спиной раздались женские голоса, переплетающиеся друг с другом в деловом стиле. В целом смысл разговора угадывался по тегам: "хорошее образование", "перспективы", "сейчас на любой работе". Кто-то из женщин вел разговор. Несколько других голосов время от времени вплетались в него, добавляя значимости и уверенности ведущему. Андрей сразу вспомнил, что на сегодня назначена встреча с родителями. И судя по всему, до этой встречи осталось немного времени.
Вот он момент истины. Как говорил Чебурашка: "Мы строили, строили и наконец, построили!" События набирают обороты, дела начинают наползать друг на друга, как льдины на весенней реке. Начинается делоход. Только в отличие от ледохода, в образовании он начинается осенью. Осенний делоход.
Парк постепенно наполнялся женскими и мужскими голосами. До собрания оставалось еще минут сорок.
"Это хорошо, что родители так рано пришли. Хороший признак. Значит народ ответственный" - отметил я про себя.
- Ну, что? Все готово? Поехали! – по гагарински бодро скомандовал я. Сергей, тот самый худощавый парень, будто только этого и ждал. Спокойно и деловито, будто действительно готовясь к взлету, включил несколько тумблеров, нажал пару кнопок, окинул взглядом индикаторы. На мониторе высветились длинные разноцветные линии, показывающие направление и температуру теплоносителя, который прокачивался по системе. Справа от схемы небоскребом высвечивалась таблица, в которой отражались показания всех датчиков. О работе датчиков и механизмов можно было судить по светящимся светодиодам, цифрам и стрелкам. Сергей спокойно наблюдал за всей этой иллюминацией. Он взглянул на наручные часы, затем на меня, и, увидев, что я плохо понимаю, но зато хорошо переживаю, уверенным голосом врача, только закончившего операцию, сказал: - Теперь остается только ждать...
Мы испуганно переглянулись с бригадиром. Тот от волнения совсем снял фуражку и сплюснул ее жилистой слабой рукой. Глядя на фуражку, мне стало немного грустно.
- Да все нормально! Через полчаса надо походить везде, батареи посмотреть, пощупать, - окинув нас быстрым цепким взглядом и широко улыбнувшись, Сергей с технической любовью похлопал по металлической панели приборов.
- Хорошо. Я пройду по дому, - еще раз взглянув на часы, ответил я. - Проверяйте все. Уже на выходе добавил:
Не забудьте посмотреть батареи в мастерских.
Дорожка от миникотельной к дому шла с небольшими изгибами между рядами молодых деревьев, которые тщательно соблюдали природы законы: постепенно окрашивали свои листья в красные и желтые цвета, а затем аккуратно сбрасывали их на землю, утепляя свои корни. Так же, как мы надеваем шерстяные носки, когда начинают мерзнуть ноги.
Вход в дом был и со стороны котельной, через гараж. Сейчас он пустует. Перед тем как войти в дом я сел на скамейку. День предстоял ответственный. Закрыл глаза, прислушиваясь к тихому звону осенних листьев. Пять минут природной тишины, пять минут шороха звезд и мыслей.
Все, пора идти.