Нина в последний раз помахала сыну с невесткой и пошла в вагон. Пассажиров садилось много, все устраивались на свои места. Дорога дальняя, времени в пути где-то двенадцать часов, и она устроилась поудобнее у окна. Последнее время ее мучили раздумья как поступить? У кого из детей остановиться жить? Или купить отдельную квартиру?
Продав квартиру в Ташкенте, Нина побыла у сына в Подмосковье, где ей понравилось. Уютный большой дом, трое внуков. Правда они уже взрослые и бабушка в качестве няньки им не нужна. Но сын у нее младшенький и так хочется пожить рядом с ним. Невестка приветливая, сына ее любит. И она размечталась, как они будут дружно жить.
Но путь лежал в Санкт-Петербург к дочери. Где она проживала с семьей. Зятя, Лешку, она почти не знала. Да и внуков редко видела, дочь давно перебралась из Ташкента в Питер, где и вышла замуж.
Вагон был плацкартный, рядом сидели еще женщины. И каждая была погружена в свои мысли.
Одна соседка оказалась разговорчивой.
- Пойду за чаем, может быть еще, кому захватить? – Спросила она. Нина вскинула на нее свой задумчивый взгляд и увидела свою ровесницу. С короткой стрижкой, большими от возраста не сильно потускневшими глазами. И была в них какая-то затаенная тоска и обида.
- Мне тоже «захватите», – попросила она. И где-то, через пять минут они мирно беседовали за стаканом чая. Чай в вагоне по старинке давали в стаканах с подстаканниками. Для устойчивости, что ли.
Соседка Нины рассказала трогательную историю последних лет ее жизни.
- Я ведь в этом вагоне как у себя дома, комфортно мне в нем. Заплатила за спальное место, сижу себе, и никто меня с него не выгонит, оно мое, на нем я хозяйка. А знаете, как это здорово быть хозяйкой и не от кого не зависеть?- Начала она. И в этом ее заверении я действительно увидела радость в глазах. Она как-то вся преобразилась и расцвела. Было видно, что когда-то это была красивая женщина, самодостаточная и гордая. Конечно от былого маникюра, который она, очевидно, делала в салоне, остались слабые потуги самою сделанного, но все же, маникюра. Под верхней кофтой красовалась белая шелковая блузка, явно сохранившаяся, с ее былой службы. Нам было примерно по семьдесят лет, мы были из одного поколения и хорошо понимали друг - друга.
- Ниночка, я же с Казахстана приехала. Уже три года как. Мои дети перебрались раньше, устроились кто где, они молодые им легче привыкать к переменам. Деньги у нас с мужем были. Мы работали на высоких постах, всегда на людях. Купили детям квартиры. Сыну в Питере, а дочери в Москве. Пока был муж жив, в Россию не перебирались. Но вот беда постучала и в нашу дверь, уже три года как мужа не стало. Я отметила ему год, все продала и переехала к детям. К кому из них? Да теперь я и сама не знаю к кому. Мешаю я им, или от того что привыкла жить во внимании ко мне, была ведь на ответственной работе. Дети меня уважали и прислушивались к моему мнению, а сейчас? В общем, продала я все в Казахстане и сделала благородное дело, разделила деньги поровну между детьми и поселилась у сына в Питере. Но жизнь моя там, как-то не заладилась. Сноха стала раздражительной. Сын, глядя на наши перебранки, стал задерживаться на работе. В общем, поняла я, что разлад у них пошел. Села в поезд и к дочери в Москву отправилась.
Встретили меня хорошо, дочь моя кровинушка, старалась мне угодить.
- Ты, мама отдыхай, гуляй больше.
- А где гулять, с кем? Одна как перст я во дворе. Никого не знаю, словом обмолвиться не с кем. Дом большой, все давно живут, сидят дома за замками. Пенсионерки по двору ходят, косятся. «Понаехали тут расфуфыренные, в шляпах ходят, беженцы бедные, а сами какие квартирищи отхватили».
- Вот и погуляешь тут во дворе. А вне двора не подойдешь же к женщине, и не скажешь - давайте погуляем. Хотя и это пробовала. Но мы какие-то все разные. В нашем возрасте нужно рядом со своими стариками доживать. Сколько там подруг и знакомых было, всех разбросало по миру. Тяжело нам доживать свой век друг без друга.
Сижу дома, все больше, надоедаю дочери. Зять коситься стал, и этого раздражать стала. Собрала я вещички и в Питер, думаю, поотвыкли они уже от меня, может быть опять, примут? Вот так и болтаюсь из месяца в месяц на колесах. И только здесь ощущаю покой. И поговорить с попутчиком можно, душу излить. Потом разбежимся, и некому корить будет, что я сказала не так или сделала. Попутчики мы. Временно вместе и все.
Нина постепенно от ее рассказа ушла в свои и мысли и начала взвешивать свою жизнь. И она теперь точно знала, что купит себе отдельную квартиру, что бы ее дом, не был на колесах.