Дорога была, прямо скажем, никуда: глубокие наезженные грузовым транспортом колеи на грунтовке из тяжёлой глинистой почвы. Да ещё безнадёжно заладившим дождём развезло всю эту прелесть. Если бы не крайняя необходимость, ни за что бы по ней не поехал. Машина буксовала, утыкаясь колёсами в высокие рыхлые края колеи. Ни вправо, ни влево. Только вперёд зигзагами, и с песней. Скорей бы выехать на шоссе, но до него пилить и пилить...
Взял с собой в тот день в дорогу племянницу, приехавшую из города отдохнуть. Сидит на заднем сидении, кажется, не дышит даже, чтобы меня от дороги не отвлекать. А я думаю: как она будет на дорогу выходить в этаких каблучищах, если надо будет подмогнуть?
Участок пути, проложенный некогда по лесной просеке, с лёгкой руки какого-то остроумца в нашем-то захолустье прозвали Невским проспектом. Широкая прямая просека, наверное, поэтому. С "проспекта" поворот на лесную дорогу, узкую и ухабистую. А там уже рукой подать до шоссе, которое доведёт нас до дома.
На лесной короткой дороге мы застряли. Стоять в таком месте - последнее дело, вязнешь всё глубже. Пофырчал, порычал, форсируя движок натужно, встал. Вышел, и провалился в "кашу", вода, накопившаяся от дождя, влилась в обувку, обдав ноги холодом.
И понеслась душа в рай! Вперёд - назад за рулём, на отвоёванный у глины участок бросаю под колёса своей Ласточки нарубленный лапник. Верёвку с тросом от авто прицепил к здоровому дереву, продел в петлю верёвки палку, кручу её. И снова за руль: вперёд-назад, лапник под колёса. Туда же вскоре полетела запаска. Надо выцарапываться как-то. Семёён Семёныч! Вспомнил про лебёдку, купленную по случаю у соседа за бутылку "Борматухи", вернее, её рублёвый эквивалент, потому и забыл, что скомкан был тот пьяный разговор. Помогать запойному не в моих правилах, тем более, соседу...
- Выходи! - стучу в окошко племяшке, - будешь сзади машину толкать.
- Вы серьёзно, дядь Серёж? - спрашивает, а на дорогу вылезает.
Плюх! Провалилась в месиво из воды и глины босоножками на шпильках и тонкими колготками. И домкрат на подложенную доску из багажника уткнул в брюхо Ласточки, и верёвку кручу палкой, и толкали машину сзади...
- Не, - думаю, - не выбраться нам. Засели по самое не хочу.
Посмотрел на городскую племяшку, как она узкую юбчонку повыше подтянула, и месит глину, стоя, считай, на цыпочках, на тонких гвоздиках каблучков. Сопит, старается. Ну как её дядька мог подвести...
Вечером пили чай с любимым племяшкиным клубничным вареньем, сидела за столом такая паинька после бани, чистенькая, тоненькая, разрумянившаяся. Знал уже, что босоножки её пострадали серьёзно, от одной каблук отлетел, в общем, алес-капут обувке городской.
- Босоножки за мой счёт, - говорю ей серьёзно, попивая горячий чай.
- Дядь-Серёж, - засмеялась, - они брендовые, 500 баксов стоили.
Ё-П-Р-С-Т! Что тут будешь делать?
- Больше с собой кататься не возьму, - говорю племяшке, насупившись.
- Да забудьте о них, - смеётся, - у меня в городе ещё такие есть.
- В чём в свой город-то поедешь?
- Тёть-Зин мне резиновые сапоги подарила.
- В купейном вагоне в резиновых сапогах?
- Здорово нам эта штука помогла, которую вы за дерево цепляли. Я уже готовилась в лесу ночевать.
И опять смеётся. Вот и пойми этих городских. Я бы за 500 долларов столько всего для хозяйства накупил, а она сидит, улыбается, будто ничего не случилось.
Упёртая оказалась племяшка, в нашу породу. Вскоре у себя в городе на курсы вождения пошла, подержанную иномарку машину купила в кредит. "Меня дядя Серёжа всему научил, теперь ничего не боюсь", - написала нам с женой вскорости. Как она у себя в городе такие деньжищи зарабатывает? А ещё говорят, что в стране кризис...
На следующее лето приехала к нам с женой в захолустье племяшка с молодым симпатичным парнем.
- Поздравьте меня, мы со Славиком решили пожениться. Венчаться будем у вас в сельской церкви.
- У вас в городе мало соборов с золотыми маковками? - спрашиваю я.
- Дядь Серёж, здесь же мои корни. Мама моя отсюда родом. Хочу и деток своих здесь крестить. Пусть знают, где их предки жили.
- Свадьбу мы вам тут отметим, всю нашу родню позовём, - говорю племяшке солидно. - На стол разносолы со своего хозяйства выкатим, тут проблем нет. Вот только с подарком затруднительно будет...
- Да не надо нам подарков, - отвечает племяшка. - Вы сами для меня подарок. После маминой смерти у меня другой родни, кроме вас, нет.
Это правда. Сирота моя племяшка. Младшая сестрёнка моя её в городе без мужа родила, и сама недавно Богу душу отдала. Онкологией эта страшная болезнь называется.
- Свадьба-то когда?
- Осенью, после сбора урожая, - отвечает племяшка. Грамотная, в книжках про деревенские обычаи читала. Сама-то она в деревне не жила. Как родила её моя сестрёнка в городе, так и не видели их почти.
- К осени будет тебе подарок. Телка, да борова на мясо сдадим, картошки много посадили, половину можно в городе на базаре продать. Да грибы, да ягоды... Соленья да варенья тоже на базаре в городе нынче в цене.
- Уж не бриллианты ли вы вздумали мне на свадьбу дарить, дядь - Серёж?
- Не бриллианты, - отвечаю ей, - а за мной должок. Покоя не буду знать, пока его тебе не верну.
- Вы о чём, дядь-Серёж?
- Босоножки свои за 500 долларов ты по моей вине угробила в той колее...
- Ой, - племяшка схватилась ладошками за раскрасневшиеся щёки, - вы поверили? Дешёвые были босоножки, даже не кожаные.
- Зачем же ты мне тогда про 500 баксов сказала? - ни на шутку рассердился я. - Я весь год совестью мучился...
- Простите, дядь Серёж, я так сказала, чтобы вы мне новые босоножки не покупали.
- Никогда не надо врать, нехорошее это дело, - сказал я, и вышел во двор. На душе было по-прежнему муторно, как весь год, когда совесть мучила из-за того, какой ущерб получила племянница, помогая мне мою развалюху из расквашенной колеи вызволять.
Не понять мне их, городских. Я мужик простой, привык по-простому жить. Целый день сердился на племянницу, не разговаривал с ней. Зачем обманула меня?
2015-2016 год.
Октябрь 2015 - июль 2016 года.