4.
Сегодня был день проведения военных действий, и я одна должна была заменить целый отряд ОМОНа, что мне необыкновенно льстило. Первым моим действием было заманить Джоньку, дворничихину собачонку, к нам в квартиру. Джонька была в том интересном положении, когда все окрестные кобели не могут пройти равнодушно мимо даже её следа, не то, что мимо самой Джоньки. Выводили на улицу её в такие дни только рано утром и поздно вечером. Так как у меня с дворничихой были хорошие отношения, она очень уважала бабулю, Джоньку мне разрешили взять без вопросов. Зная своего Шавку, его верность подруге оставленной в деревне и ввиду его преклонного возраста, я позволила Джоньке находиться рядом с Шавкой на одной территории. И что вы думаете, эта мелочь стала рваться к Шавке и громко возмущаться его равнодушием. На всякий случай я закрыла дверь на лоджию, опасаясь за непорочность Шавки. А этой красотке пообещала встречу с тремя представителями кобелиного племени.
Бабули почему-то не было дома и я, естественно, была возмущена таким халатным отношением к человеку, идущим на смертельно опасную операцию. Не успела я развить своё возмущение до бурного протеста, как пришла бабуля.
-Я узнала кое-что важное. Рядом с тем домом, где держат мальчика, находится пустой дом. Хозяева живут где-то заграницей, в доме только сторож с собакой. Собака породы московская сторожевая очень крупная, но не злая и на привязи, к тому же в доме сигнализация. Лезть в дом надо сегодня вечером, темнеет рано. Залезешь в соседний двор и по лестнице залезешь на забор, который разделяет участки. Собачкам бросишь мяско, они уснут, и ты спокойно спустишься во двор. На крыльцо поставишь упаковку пива, в банки я тоже добавлю снотворное. Сиди тихо, жди, когда охранники выпьют пиво и уснут, только после этого, ни на минутку раньше, зайдёшь в дом и ищешь Стаса. Когда выйдете из дома идите направо, там за углом вас будет ждать машина. Не волнуйся, там будут проверенные ребята. Вас на машине повезут в одно место, там будете ждать нужного времени. Тебе всё понятно? – бабушка сделала шаг и чуть не наступила на заснувшую Джоньку, - А что тут делает эта красотка?
-Понимаешь бабуля, я собиралась устроить тем собачкам замечательное развлечение и отвлечь их от охранной деятельности.
-Так вот до чего ты додумалась! Какая же ты выдумщица! Только ничего не получится. Они вчетвером такой собачий гвалт устроят, всю улицу на уши подымут. Отменяется твоё представление. Веди Джоньку домой и будешь делать то, что я тебе сказала. А вообще ты у меня молодец, - бабуля обняла меня и поцеловала, - Если бы не ты, неизвестно чем могло это дело для пацана обернуться. Будем молить бога, что бы всё закончилось хорошо. Сейчас ляжешь, поспишь, надо к вечеру сил набраться. Много сегодня изменится в жизни Стаса и его папы.
-А мамы?
-Во-первых, эта женщина не мама Стасику, да и не женщина вовсе, а змея подколодная! Она так долго водила за нос старого мужа, что совсем заигралась, пора её с дружком выводить на чистую воду.
-Ой, бабуля, как интересно! Расскажи!
-Не время, имей терпение, сегодня вечером, даст бог, всё узнаешь.
Возмущённую Джоньку я отвела домой, компенсировав ей отсутствие удовольствия куском говядины, она с заменой согласилась и благодарно облизала мне лицо и повиляла на прощение хвостиком.
Вечера этого дня я дождалась с трудом. До улицы с «барскими» домами меня довезли на машине, которая осталась ждать нашего возвращения. Высадили меня за несколько домов до нужного. Первый забор, на который мне предстояло забраться, состоял из каменных столбиков с резными деревянными рамами между ними. Последний столбик соприкасался с высоченным каменным забором, который отделял всю территорию нужного мне дома от всего остального мира. Я погуляла немного вдоль заборов. Огромный лохматый пёс, учуяв меня, не стал лаять, а просто просунул любопытный нос в резную выемку забора. Не могла же я пройти мимо такого дружелюбия. Я с детства умела заговаривать зубы даже очень злобным собакам. Но этот пёс всерьёз меня не принял, он слушал мою скороговорку с любопытством и иронией, затем зевнул во всю огромную пасть и лениво передвигаясь, ушёл к дому. Это меня ужасно расстроило и даже возмутило. Так, Фенечка, теряешь навыки, надо срочно сходить в собачий милицейский питомник и там потренироваться. Собаки из нашего двора меня слушают с удовольствием и ходят за мной, как привязанные. Так. Не отвлекаться. Пора действовать.
По фигурным деревянным выемкам в заборе я и без лестницы легко забралась наверх. Теперь пору шагов до каменного столбика и я уже на соседнем каменном заборе! Быстро перебирая ногами я добралась почти до середины забора между участками, когда с громким лаем ко мне бросились все три пса, охранявших дом Стасиных похитителей. Они скакали на забор и сильно гневались, что не могли меня достать. Пришлось даже лечь вдоль кладки, что бы меня никто не увидел. Проделала это я вовремя, в дверях дома появился бритый детина. Его было хорошо видно при свете фонаря, я же скрытая тенью оставалась невидимой. Он огляделся, внимательно посмотрел на тот участок забора, где затаилась я, но ничего не заметил и закричал собакам, что бы они заткнулись, а не то он их пристрелит. Один пёс, поскуливая, побежал к нему, а два остались сторожить меня, слава богу, заткнувшись. Я села на забор, но ноги свешивать не стала и заговорила вполголоса с собаками,-
-Славные собачки, умные и послушные, мне такие хорошие собаки очень нравятся, я вам вкусного мяска принесла. Вы тут, наверное, скучаете и кушать вам хочется.
Собаки сидели под забором молча и только по их ушам было видно, что они внимательно слушают меня. Я сняла со спины торбочку, достала приготовленное бабулей мясо и кинула им пару кусочков. Собаки оказались не гордыми, и угощение слопали в одно мгновение, третий пес подбежал к товарищам, его я тоже угостила. Через три минуты все три пса мирно сопели на пожухлой травке двора.
Слезть с забора оказалось делом хлопотным, но я справилась. Тихонько прокрасться через весь двор мне и вовсе не составило труда. На моё счастье, входная дверь оказалась не запертой и мне не пришлось искать обходной путь. Аккуратно нажав на ручку, я потянула дверь на себя, умоляя её, что бы не скрипела и тенью проскользнула внутрь. Первым помещением на пути оказался холл. Это было довольно большое помещение, но кроме кресла, дивана и журнального столика там стояло ещё четыре небольших телевизора и всё. Я нырнула за кресло и притаилась, от неудобного сидения спина у меня затекла уже через десять минут, но я не шевелилась, поглядывая в щёлочку. В холл вышел давешний бритый с упаковкой пива в руках. Банки были точь-в-точь как у меня в рюкзаке, что не могло не порадовать. Бритый уселся на диван, распаковал пиво и стал пялиться в телевизоры. Кино в них не показывали, зато было видно весь двор. А во дворе на травке мирно храпели все три собачки, вот тут я испугалась. Бритый таращился на собак пару минут молча, а затем начал матюгаться,-
-… охранные собаки …, только жрать да с..ть … умеют! Ну, … я им покажу! Пристрелю …!
В это время раздался телефонный звонок. Бритый встал и, матюгаясь, вышел из холла. Я на четвереньках вылезла из-за кресла и быстренько поменяла банки на столе на приготовленные из торбочки. Одну из приготовленных банок открыла и чуть-чуть отлила прямо на пол за диван, всё пиво Бритого сложила туда же.
Бритый ёще разговаривал по телефону, как я уже справилась со всей работой и залезла обратно за кресло. Положив трубку, он потопал куда-то внутрь дома и через пару минут вернулся, таща за собой Стаську.
Вид у моего одноклассника был испуганный и жалкий: бледное лицо в грязных разводах, на руке болтаются наручники, одежда грязная и мятая.
-Слышь, крысёнышь, сейчас вымоешь рожу и сядешь здесь, перед камерой, пообщаешься с папашей. Будешь улыбаться, а вякнешь что-нибудь, пристрелю! – говоря это, Бритый встряхивал Стаса, как котёнка, - Скажешь, что после того, как папашка подпишет нужные бумаги, тебя отпустят. Всё понял?
Встряхнув Стаса последний раз, Бритый пинками погнал его куда-то вглубь дома, приговаривая,
-Шевелись урод! Время – деньги! - и хихикая, добавил, - Время ваше – деньги наши!
Через несколько минут они вернулись. Бритый, видимо не все «рекомендации» успел озвучить,
-Да, ещё скажи, чтобы не вздумали тебя встречать. Пусть сидят как мыши и ждут!
Лицо у Стасика было чистым, на руках не болтались наручники, но вид был таким несчастным, что мне захотелось убить Бритого. Бандит пихнул Стаса в угол, там за телевизорами стоял компьютер с каким-то приспособлением, которые я раньше не заметила. Загорелся голубым светом включенный монитор компьютера и на экране появилась картинка – за длинным столом сидели семь мужчин, во главе со Стасиковым папой. За его спиной стояла, чуть ухмыляясь, Стаськина мама, я поразилась злобному выражению её лица. Бритый надел на голову вязаную шапочку с прорезями для глаз и встал за спиной Стаса. Они загородили от меня монитор, и я больше ничего из своего неудобного месторасположения не видела. Говорили тихо и я почти ничего из разговора не смогла расслышать, хотя очень старалась и напрягала уши со всей силы, но кроме тихого Стаськиного голоса бубнящего под нос «Не волнуйся, папа, меня отпустят», не услышала ничего.
Бритый стянул шапочку с головы, и я поняла, что переговоры закончились.
-Давай ласты сюда, - бандит снова схватил Стасика за шиворот, встряхнул и стал надевать ему наручники, - Идём, посидишь ещё часик, на всякий случай, до звонка и отправишься прямиком к мамочке, - чему-то сильно обрадовавшись, бандит громко расхохотался, так зловеще это прозвучало, что у меня шкурка дыбом встала.
Вернулся бандит через пару минут, развалился на диване и стал пить пиво. Он успел вылакать две банки, прежде чем отрубился и ткнулся лбом в стол, захрапев как стадо бизонов. Я вылезла из-за кресла и с удовольствием попинала Бритого. Дрыхнет! Так так-так, а теперь надо найти Стасика, -
-Стасик! – сначала шёпотом, а затем, во весь голос, - Стаська! – чего шептать и так ясно, в доме никого кроме нас нет. Грохот раздался такой, что я подпрыгнула и на всякий случай ещё раз пнула Бритого, тот только всхрапнул. Грохот доносился из-за второй двери прямо по коридору.
Вот дура! Ключи же у Бритого в кармане, чего бегать туда-сюда. Я остановилась и подумала: первое – ключи от двери, второе – ключи от наручников. Присев на корточки около храпящей туши я с первого раза выудила целую кучу ключей. Ничего, на месте разберусь.
-Стаська! Замри! – завопила я, подбирая ключ. Грохот стих, стало слышно только мычание Стасика и храп Бритого. Ключ подошёл с первой попытки, дверь распахнулась и я увидела грязную маленькую каморку (видимо была задумана кладовка), к противоположной стенке за кольцо был наручниками прикован Стасик. Рот его залеплял пластырь, он стоял и часто моргая, смотрел на меня. Я даже смутилась от его взгляда, -
-Чего вытаращился? Давай сюда руки, сейчас отомкнёмся и айда на улицу, там нас ждут. И без вопросов, -заметила я его движение головой, - Потом всё расскажу.
Из дома мы так неслись, взявшись за руки, как будто за нами гнались и в машину, ожидавшую нас, впрыгнули даже не затормозив, хорошо, что нас увидели и открыли заднюю дверь. Машина тот час же рванула с места и, включив мигалку, без остановок мы добрались до дома Сахаровых, даже не успев по дороге поговорить. Мигалку выключили, только подъехав к дому. У ворот, нервно вышагивая из стороны в сторону, нас ждал Марат. Из машины он нас выдернул как морковку и, прижав к себе прошептал, -
-Никогда так не боялся! Никогда!
Потом, придя в себя, и снова став хладнокровным телохранителем, пожал мне руку,-
-Не думал, что девочка на такое способна. Молоток! Ну что, все действующие лица на местах! Пойдёмте, нас ждут!
Марат, за ним мы, за нами милиция, такой цепочкой мы вошли в большую комнату, ту самую, из которой с похитителями через компьютер разговаривал отец Стаса. Все находились на своих местах, как будто трансляция не прекращалась, на секунду всё замерло, а затем всё наполнилось движением. Двое из сидящих мужчин вскочили со своих мест, а Светлана Георгиевна наоборот – рухнула в кресло, у всех троих на лицах был написан ужас. Папа Стасика сиял и смахивал слёзы со щёк, остальные в недоумении смотрели на происходящее. Стасик бросился к отцу, и теперь они стояли обнявшись. А в двери заходила моя бабуля и милицейский начальник. Бабуля улыбалась и, обращаясь к милиционеру сказала, -
-Теперь понятно? Достаточно?
Начальник покачал головой и сказал своим подчинённым, -
Этих троих арестовать немедленно, - показывая пальцем, которых троих именно надо арестовать.
Преступную троицу увели и в комнате поднялся невообразимый шум, все хотели немедленно узнать, что происходит.
Выяснять, что произошло, мы оставили взрослым, а сами смылись в Стаськину комнату. Пока он отмокал в ванной, с целой тарелкой всяких вкусностей, я «скромно» питалась, развалясь в шикарном кресле и размышляла – время позднее, завтра суббота, в школу не надо, значит можно отдохнуть. Маргарита Ивановна тихо зашла в комнату, -
-Ну как? Покушала?
Я согласна покивала головой, рот был занят, торопливо прожевав, спросила,-
-А Стасик? Он же ещё моется, мы же даже не поговорили.
-Всё потом, тебя бабушка ждёт.
Домой нас вёз Марат, он молчал всю дорогу, только всё время улыбался. Бабуля пообещала всё мне рассказать дома и тоже замолчала, глядя на пробегавшие мимо огоньки ночных огней.
Дома, с чувством выполненного долга, я заснула, как младенец. А завтра… Завтра мне никто ничего не стал рассказывать! Какая чёрная неблагодарность! Более того, с понедельника начинались осенние каникулы, о которых я совсем забыла.
Вечером в субботу, после того, как я оборвала телефон, пытаясь дозвониться до Стасика, бабуля мне заявила,-
-Собирайся, завтра утром едем в деревню, мы там три года не были.
Что ж, все вопросы пришлось оставить на потом.
Утром мы загрузили Шавку на заднее сидение. Бедному псу просто необходим был выезд на природу, надоело ему гулять по лоджии. По улице не очень-то нагуляешься, тем более на поводке, а уж делать свои «дела» на виду у всех Шавка стеснялся. Поэтому выйдя из дома он, как наскипидаренный, кидался в кусты сирени в глухом углу двора и я минут пятнадцать терпеливо ждала, пока мой друг справит естественную нужду. Затем за те же кусты с совочком и кулёчком лезла я и заметала «следы», мы приличные, а не какие-нибудь и грязи после себя не оставляем! После этого, гордые и довольные мы прохаживались по парку ещё минут двадцать. Вот и всё гуляние. И это после вольной жизни в деревне! Вот и представьте себе Шавкин восторг, после того, как ему сообщили, что мы едем на малую родину в «Лыково Драново». Да и мне очень захотелось пообщаться с друзьями детства Вовкой и Витькой, о которых я совсем забыла в своей городской жизни.
К вечеру, заехав по дороге ещё в «пару нужных» мест, мы прибыли в деревню. Подъезжая к деревне, мы все трое перестали понимать, куда мы едем. Дорога была заасфальтирована! Импортные машины сновали по ней, как в городе.
Демократия прошлась по деревне вдоль и поперёк. Мы обалдели во второй раз, подъехав к ферме. На указатели у дороги мы, оказывается зря, просто не обратили внимание – ну, реклама и реклама! А тут! Над зданием фермы, подмигивала разноцветными лампочками, надпись – «ПОД ЛУЧАМИ ЛЮБВИ», а на стене красовалась игривая корова с огромным выменем и толстыми, выпяченными губами. Около самой фермы стояло множество грузовиков.
-Интересно, - наконец заговорила бабуля, - У нас на всю деревню нет столько коров, что бы загрузить во все эти грузовики.
И это было ещё только начало. Проезжая мимо, вновь полноводного озера, мы увидели с пяток настоящих яхт. Я не успевала крутить во все стороны головой. Чудеса!
Здание правления стояло на прежнем месте, но на себя оно похоже не было. Вместо окон – одна большая витрина во всю длину дома. На венце, где раньше крутился замечательный петушок, теперь висел пластмассовый щит с изображённой на нём мордой одноглазого пирата и надписью « КАЗИНО» « Наедине с Флинтом». Шикарные тачки стояли в ряд перед входом. Бритые молодцы и их подружки, плешивые старикашки в шикарных костюмах, бабы в мехах и не пойми кто, то ли бабы то ли мужики, все они сновали туда-сюда, вход охранял здоровенный дядька в красном мундире, он как заведенный открывал и закрывал блестящую дверь.
У нашего дома стояла небольшая очередь из явно интеллигентной публики, над входом сияла световая вывеска «ПОД СЕНЬЮ РУССКОЙ ПЕЧИ».
-Всё! Достали! – бабуля вылезла из машины. Меня она вытащила за шиворот, как я ни упиралась, такой я бабулю ещё не видела, даже немножко испугалась. Шавка на просьбу выйти испуганно зарычал и, сложившись впятеро, забился в угол – ну нет собаки, только уши и рычащая пасть.
-Ладно, раз на тебя нельзя рассчитывать, сиди здесь, предатель! – бабуля, оставив нас с Шавкой в покое, направилась к дверям своего дома.
Очередь стала волноваться, -
-Без очереди не пустим!
-Встаньте, как положено, взад!
-Не пускайте её!
-ЩАС! – бабуля треснула по двери ногой, дверь не поддалась, - Если сию минуту не откроете – кидаю гранату!
Эта угроза подействовала. Дверь открылась и на пороге возникло нечто! Помесь Ивана-Дурака упавшего с печи и той самой печи, с которой он упал, зато разодетого, как Иван-Царевич. Смерив бабулю свирепым взглядом это нечто брезгливо произнесло,-
-Ну и чё тебе надобно, старче?
Если бы под задом было что-нибудь помягче, чем домотканый коврик, выложенный перед крыльцом, и если бы не характер, бабуля бы рухнула на пятую точку без промедления. Но хорошо изучив бабулю – я напряглась и не зря. Она отступила только на пару шагов и, не глядя, выдернула из палисадника, окружавшего двор, приличную жердину. Почти не замахиваясь, треснула «Ваньку» по голове и, бросив жердину на землю, упёрлась сжатыми кулаками в бока. «Ванька» испуганно икнув, осел на землю, думаю, от сотрясения его спасла шапка и отсутствие мозгов. Очередь кинулась к поверженному стражу и принялась скандировать, -
-Ми-ли-ци-я! У-би-ва-ют! Ми-ли-ци-я!
И что бы вы думали? Милиция явилась! В виде нашего участкового Фимы. На погонах его кителя красовались три больших звезды. Ни фига себе карьера за три года – из младшего лейтенанта прямо в полковники! Собственно чему удивляться? Демократия за это время и не такое успела проделать!
Фима, потрясая «браслетами», подбежал к бабуле сзаду, разъярённая бабуля разворачивалась и следующий удар, теперь уже кулаком, пришёлся бы Фиме прямо в лоб. Уж у него-то точно было бы сотрясение мозга, всё-таки какие-то мозги у него замечались, в прошлые времена. Но, на счастье, бабуля и Фима сразу узнали друг друга, и бабуля сразу выключилась, как электрический чайник (ещё фыркает, но уже не кипит).
Фима сразу смекнул, в чём дело. Повернулся к народу и стал объяснять, что мол, приехала хозяйка. А хозяин он, как известно – барин, захочет - треснет, захочет – помилует. И попросил всех разойтись, так как заведение закрывается по техническим причинам. Открыв нараспашку дверь, пригласил войти бабулю, а заодно и меня.
Дом наш на дом и похож не был. Все перегородки снесены, посредине русская печь, побелённая, расписанная красными петухами и синими курицами. Вдоль стен стояли деревянные столы с расписными скамьями. У печи стояли две краснолицые дюжие бабы и как заведённые метали из печи блины, тут же на столе стояли глиняные миски с начинками. Народ сидел за столами, пил бражку и самогон и заедал блинами с начинкой, между столами сновали полуголые девки в высоких кокошниках, но в таких коротких сарафанчиках, что было видно нижнее бельё.
Бабуля промаршировала как сквозь строй, заслонкой закрыла чрево печи и заявила, как отрезала, -
-Всё господа! Харчевня закрыта! Собирайте манатки и все вон!
Кто-то, подогретый первачом, пытался возмутиться, бабуля развернулась, нашла смутьяна взглядом и тихо, но очень отчётливо произнесла,-
-Сейчас моя внучка выйдет и тем, кто чего-то не понял, я объясню отдельно.
И такая грусть-тоска одолела всех присутствующих, что все моментально начали выметаться на улицу. Девки сняли свои кокошники и схлынули вместе с народом. Поварихи, глянув на Фиму, сдали по устной описи своё хозяйство и тоже исчезли.
-А теперь объясни-ка, господин участковый, что всё это значит!
Фима сначала с перепугу даже заикался, бабулю он знал не один год, -
-Понимаешь, деревни, как таковой, больше нет. Председатель распродал весь колхоз со всеми хозпостройками, даже правление колхозное загнал. Купил себе депутатство и умотал в столицу нашей Родины Москву. Ферму купил Стёпка Липин, помнишь, его лет восемь назад посадили за афёру с зерном? Вышел он досрочно, да и купил у нашего председателя ещё и свинарник. Озеро оформил как болото, которое нужно осушать и голые девки – тьфу и говорить-то противно – задами крутят. В свинарнике – то же самое углублять и тоже к рукам прибрал. Из фермы он сделал бордель для дальнобойщиков. В стойлах у него там отдельные кабинеты – мужику и отдохнуть и расслабить, а посредине зала – столб, на котором, но подороже – классом, говорит, выше. Во как! А озеро – да, и углубил и яхту себе привёз. А правление купил заезжий бандюган, у Стёпки на всё денег не хватило. Так вот в правлении, сама видишь, казино, работает всю ночь, а желающие спустить денежки даже издалека приезжают. Так вот этот, тоже себе яхту завёл. О чём это я?
-Ты про мой дом лучше расскажи, - бабуля выглядела совсем растерянной.
-А дом-то, что дом? На всю деревню настоящая действующая русская печь только у тебя и оставалась, дом пустовал, бандюган этот его и прихватил. Мне он бумаги с печатями показал, сказал, что ездил к тебе в город, и ты ему разрешила домом пользоваться.
-Слушай, а народ-то где? У нас же и ребят молодых много было и стариков, да детей малых. Я пока ехала ни одного знакомого лица не увидала.
-Где – где? Да кто где, кого в армию забрили, кто сам забрился, да в бандиты подался. И тех и других поначалу в деревянных ящиках на местное кладбище свозили. Кто поумнее в города подались, кто, как устроился, не знаю, но родителей некоторые к себе позабирали. А девки наши! Кто уехал, а кто и у дороги стоит. Здесь то работать стесняются, а может и не берут их, своих понавезли. Старики и старухи, те, что остались, в трёх домах на окраине, возле леса живут. У них на всех одна корова осталась, курей с десяток, да огород, они себе картошку, да капусту растят, тем и живут, - Фима погрустнел, - Продала бы ты свой дом, ведь бандиты они. А то и без денег заберут.
-Это мы ещё посмотрим! Где мои вещи? Нам с внучкой где-то спать нужно. И до утра нас не беспокоить! А вот утром приведёшь ко мне хозяев этих. Я с ними сама разберусь.
-Вещи ваши в сарае сложены, я сам смотрел, что бы ничего не пропало.
В сарае под замком действительно была сложена вся наша рухлядь. В огромном кованом с музыкой сундуке лежали одеяла и подушки. Удивительно, как это такую красоту новые хозяева не упёрли. Ночевали мы с бабулей в машине, а Шавка, покинув наконец, добровольно заднее сидение, прогулялся по двору и устроился там спать на свежем воздухе, предварительно поужинав оставшимися блинами с различными начинками, которые бабуля конфисковала в нашу пользу. Мы тоже поужинали блинами с икрой, запили чаем из термоса и легли спать.
Рано утром нас разбудил громкий и возмущенный голос, которому подобострастно вторил голос участкового. Бабуля с достоинством вылезла из машины, потянулась, не обращая внимание на посторонних, прошла к колодцу, украшенному резным венцом (у нас такого не было). Вытащила ведро воды, умылась и позвала умыться меня. Она всё проделывала спокойно и неторопливо. Терпеливо подождала пока я умылась (я в восторге от происходящего брызгалась сверх меры и радостно похрюкивала), подала мне полотенце и только тогда обратила внимание на бегающего и орущего бугая.
-Всё сказал? А теперь заткнись и слушай, что я тебе скажу, а не то такую порчу на тебя наведу, что ни один профессор лечить не возмётся.
Мужик замолчал и вопросительно посмотрел на Фиму, тот побледнел и громким шёпотом начал, -
-Я же тебя предупреждал, что она знаменитая колдунья, а ты? Я, договорился, всё путём, без базара! Документы ты мне какие показывал? Дурака из меня сделал! Разбирайся теперь без меня, мне моё здоровье – дорого…
-Так я чё? – мужик заюлил перед бабулей, - Я со всей душой, домик куплю, денег заплачу сколько скажете. Домик пустой стоял, вам не нужный, я и подумал – место хорошее, - мужик вздохнул и не к месту добавил, - Ремонт вот сделал…, - и сник совсем.
-Конечно заплатишь, за всё время аренды заплатишь, - бабуля уже успокаивалась, но в голосе ещё слышались твёрдые нотки.
Шавка, видя, что за бабулей, как всегда, осталось последнее слово, решил внести свою лепту: вышел из будки, подойдя к мужику сзади, задрал заднюю лапу, как на столбик и…
Мужик и так был бабулей напуган до полусмерти, а тут ещё новая напасть – огромный, с телёнка ростом, пёс, справляющий свою нужду на дорогущие штаны. Причём пёс явно бабкин, так что связываться – себе дороже. Мужик хоть и покраснел как рак, но дураком явно не был, потому и смолчал.
-Ну, что внучка? Продаём дом? Он нам служил верой и правдой, а теперь брошенный развалится за пару лет, а ухаживать за ним, вишь, некому. Пусть уж эти буржуи у русской печки погреются. Неизвестно как она жизнь повернётся. Может лет через двадцать-тридцать и их новый ветер сдует с лица земли нашей. И придут сюда люди, любящие свою землю, а пока время этих, - бабуля качнула головой в сторону мужика, молча стоявшего рядом с Фимой, - Пусть жируют.
Все дела по оформлению продажи дома были произведены до вечера в тот же день, не смотря на выходной. Мужик только съездил переодеть штаны и сделать пару звонков по телефону, как всё закрутилось.
-И последнее напутствие вам, господа временные хозяева! Слушайте и друзьям своим передайте. Если хоть краем уха услышу, что вы обидели моих друзей, двенадцать старух, доживающих свой век на окраине деревни, не будет вам ни в чём удачи. Я такой заговор наложила, что вам лучше их беречь, если не хотите в нищете и болезнях свои дни закончить.
Присутствующие господа в испуге замахали руками, -
-Что Вы! Не только не обидим, мы им помогать будем, не сомневайтесь уважаемая Ефросиния Харитоновна! Будут бабульки жить в своё удовольствие.
-Верю, тем более, что проверить мне будет не в тягость, - закончила, как обрезала, бабуля.
-А мы, Фенечка, едем к нашим бабулькам, там и заночуем.
Встреча с бабульками прошла на высшем дружественном уровне. Бабуля выставила на стол кучу всяких деликатесов, купленных по дороге в новеньком отремонтированном деревенском магазине, бабульки выставили бутыль первача. Самогоноварение у них было налажено – новые хозяева, обожравшиеся импортным пойлом, с удовольствием пили горячительные напитки тройной очистки местного производства. И господам хорошо, и бабулям приработок.
Бабуля разделила призовую сумму за дом на две части. Половину отдала бабке Епифанье, как старшине местной богадельни.
-Вот, Епифанья, деньги небольшие по нынешним временам, но годик проживёте не бедствуя. Шибко-то не надрывайтесь. Ну пойло, для этих, гоните, тоже копейка. А тяжёлые работы – бросайте. Через годик приеду проведать, а может и раньше. Если что – звоните, вот тут на карточке написан номер телефона.
Меня загнали спать на полати, а Шавка с комфортом устроился спать в машине, предварительно плотно поужинав и сбегав в кустики по нужде. Я долго таращила глаза и напрягала уши, но сон оказался сильнее любопытства. Я уснула.
Утром меня разбудил звонкий и красивый голос петуха. Он был общественным и службу нёс исправно. Бабуля была уже на ногах. На столе урчал самовар, в окружении мисочек и розеток со всевозможными вареньями. В мисочках помидорчики, огурчики, домашний творожок со сметанкой, отварная картошечка с укропом и маслицем, пироги с капустой, в общем, настоящий деревенский завтрак.
Все стали прощаться и плакать, я, чтобы не быть обмусоленной галдящими бабками, схватила со стола пирожок и умчалась к машине. Шавка ещё не завтракал и высунул умильную морду в окно.
-Сначала утренняя пробежка в кустики, а потом завтрак, - скомандовала я.
Шавка незамедлительно выполнил команду и, сократив пребывание в кустиках до минимума, сел передо мной в позе копилки. Слопав мой пирожок, миску вчерашнего супа, приготовленную Епифаньей, запив всё водичкой, Шавка лизнул меня в нос, прихватив по обыкновению пол лица, и только тогда устроился на своё законное место в машине.
Прощания были благополучно завершены, бабки разбрелись по делам, поэтому проводила за ворота нас одна Епифанья и долго ещё стояла там и махала нам вслед рукой. Я разглядывала спящие окрестности и не знала, что не увижу всего этого великолепия долгие девять лет, а бабулю сюда вскорости приведёт очень печальное происшествие.
Мы выехали на трассу, со вчерашнего дня меня мучил вопрос, который я не могла не задать бабуле, он так и просился наружу, -
-Бабуль, а ты, правда, можешь заколдовать и сделать этих гадов нищими?
-Глупая ты, Фенечка. Люди сами себя «заколдовывают». Вот хочешь быть нищей – стань дурой и лентяйкой, сиди на печи и жди, когда на тебя богатство свалится. Я, конечно, не говорю о больных и старых, этим помогать нужно. Хочешь быть счастливой – люби людей и себя. Хочешь стать умной – учись, учись много и с удовольствие, впитывай знания, как губка. Богатой на деньги ты не станешь, но человек он и есть человек, без зависти и злобы он доволен малым, и жизнь тебе не покажется тусклой. А есть путь к большому богатству – он от лукавого. Продай душу дьяволу, шагай, не разбирая дороги, ломай, походя чужие судьбы, забудь про заботу, доброту, совесть. Отринь от себя всё лучшее и будешь очень богат. Но сатана ничего даром не даёт, расплачиваться с ним надо не только своей душой, но и душами своих родных и близких. Вот каждый и выбирает свой путь. Бог даёт духовное, сатана – телесное.
-Бабуль, а кто нам даёт деньги?
-Наши знания, помощь людям, наша любовь к ним.
-Это хорошо, но у нас нет много денег.
-А нам и не надо! Разве нам не хватает?
-А мы можем поехать за границу и купить там что-нибудь большое, дом например?
-Нет, не можем, мы и здесь не можем себе позволить дом, но разве нам плохо живётся? А заграница? Ты ещё и Родину-то свою толком не видела, годков двадцать потратишь, всего не увидишь.
Я немного подумала и согласилась с бабулей. Что мы там не видели? Пальмы и обезьян и по телевизору показывают, а бананы и ананасы в магазине продаются.
Дома нас ждали папа и мама, но так как они жили отдельно, всё у нас было замечательно. Мои родители спокойно занимались своими научными изысканиями, а бабуля мной и приёмом больных и убогих. Бояться меня родители перестали – я подросла и не давала повода. Ну не совсем что бы никогда, иногда взбрыкивала, но, в общем, по крупному ни-ни.
Привезённые деньги бабуля опять разделила пополам. Одну половину на мои растущие потребности, другую моим родителям в помощь науке.