У Онежского озера вполне могло сложиться впечатление, что наши байдарки - с мотором: настолько быстро мы перемещались. И топливо расходовали, как "Жигули" - 8 литров на 100 километров.
Чистейшего.
Медицинского.
Во-первых, каждый вечер было, что отметить: серая линия маршрута на карте регулярно закрашивалась красным карандашом, что означалао, что очередной отрезок пути пройден.
Во-вторых, спирт - лучшее средство от комаров, как говорил Доцент. После второго стакана комары пропадали, и их не было видно и слышно до самого утра.
Единственным недостатком могло считаться некое однообразие: разведенное озерной водой горючее было истинно прозрачным, а закуской служила тушенка, щедро замешанная в серую карельскую вермишельку, которой куплено в местном лабазе был мешок (не везти же какую-то вермишель с собой через пол-страны!),
и которая при слишком долгой варке неизменно бесследно растворялась, образуя густой серый клейстер.
На одной из стоянок (мох, вереск, редкие невысокие инкубаторские сосны) прибежал из глубины островка Гадлевский, светившийся неподдельным счастьем. В руках его был прозрачный пакетик, наполненный изумрудно-зеленым.
-Спирт и банку! - сказал он и, получив запрошенное, уселся прямо на землю и принялся колдовать.
Сначала спирт из нержавеющей фляги был перелит в банку, затем Гадлевский начал доставать из пакетика добычу - яркие, зелёные, сумасшедше ароматные молодые листочки дикой чёрной смородины - и бросать в банку.
-Три часа,- приговаривал он. - Ну, четыре, и суп готов!
Четыре часа все участники предприятия неотрывно помогали процессу: они смотрели на банку, подходили и нетерпеливо встряхивали, иные даже открывали и нюхали.
И только Доцент сидел, отвернувшись, и ворчал, что мы опять всё делаем не так.
-А вот посмотрим, посмотрим... - негромко говорил он, поглаживая карман.
Начало смеркаться. Вермишель слита, нехитрый стол накрыт, одноразовые стаканчики наготове. Все замерли в предвкушении и смотрели только туда, откуда должны были появится Гадлевский и Саня, которые ушли разбавлять настоявшийся, изумрудно-зеленый концентрат до классического соотношения 40:60.
Как-то по-особенному взвились комары, когда эта парочка явилась торжественному собранию. Настораживало лишь то, что лица их были полны печали, а взгляд направлен строго вниз, под ноги. Они молча подошли к столу и поставили на него трехлитровую банку с молочно-белой мутной жидкостью.
- Вот, разбавили... - сказал Гадлевский и отвернулся.
В принципе, это можно было пить.
В конце концов, почти в гробовом молчании, всё было выпито, и комары отступили.
Но никакого эстетического удовольствия.
Ожидаемое рассыпалось.
Фрустрация...
До этого момента молчавший Доцент, вдруг вынул из внутреннего кармана свою плоскую флягу с дембельской гравировкой, установил на самом видном месте свежий прозрачный пластиковый стаканчик и наполнил его из фляги благоухающей густо-изумрудной жидкостью.
Потом приподнял стаканчик двумя пальцами, обвел им по кругу, как бы рассматривая через него присутствующих, после чего смачно выпил до дна.
Затем он вытер рукавом штормовки свои неаккуратные торчащие во все стороны рыжие усы, победно усмехнулся и важно произнёс:
- Я же говорил, с н а ч а л а разбавлять, а п о т о м - настаивать!
С того раза мы всегда только так и делали.
Технология!