– Она пропиталась твоим потом. – питал героя знаниями учитель, занявший стоячее положение в двери, в очках, с которыми все становится очевиднее.
– Тряпка?.. – доходило частично до Деймона.
– Да, тряпка. – подтвердил ткач, поблагодаривший очки за проделанную работу легким прикосновением руки, после чего приблизился к герою. – По твоим жилам теперь такая магическая сила обращается, что и малярийный комар, твоей крови испивший, может в маляра тут же превратиться. А их налет мне не к костюму. Целый сегмент коврового бизнеса из-за маляров заморится. Так что держи.
Учитель протянул герою инструмент регулирования финансового рынка – газету.
– Тряпка?.. – переспросил Деймон, вооружившийся репеллентом средний веков и представлявший, какими же сверхсвойствами обладает теперь его рубашка.
– Ну да, тряпка. Поди несвязной башкой своей решил, что я больной какой-нибудь, когда я о магии заикнулся, тогда как на деле единственная моя болезнь – это коклюшки… – сказал мастер, чуть ли не улыбнувшись.
– Тряпкой?.. – простонал герой, вновь корившийся себя за то, что ватно-марлевой повязке не нашлось места в его гардеробе.
– Тряпкой, тряпкой. К тому же она придется весьма кстати, когда разорвет тебя на тысячи мини-кусочков. – заметил предусмотрительный четырехглазый ткач. – Если, конечно же. Если разорвет тебя на тысячи мини-кусочков. По Фрейду оговорился. (Разумеется, в те годы упомянутый психолог еще не родился, но оговаривались по нему всегда, что значительно упростило открытие.)
– Кусочков?.. – решил уточнить Деймон, к которому понемножку возвращался дар красноречия.
– Кусочков. Кусочков. – кивнул все-таки улыбнувшийся мастер, представивший в красках, как разнесется башка героя, а вместе с ней и вся головная боль учителя. – Если душа твоя окажется всей той магической силе, что ты впустил в себя, в обтяжку, то ткань тела твоего постигнет судьба корсета, натянутого на бегемота.
– Бегемота?.. – недоумевал Деймон, для чего наряжать нежвачное млекопитающее в корсет. Вот одногорбому верблюду он бы открыл целую гору возможностей.
– Бегемот – это африканская свинья такая. Очень вкусно. – пояснил ткач с видом человека собаку съевшего в вопросе. – Скажи, ты же не мусульманин?
– Не мусульманин. – ответил Деймон, всю жизнь числившийся христианином, но не входишь в число тех, кто посещал воскресные службы.
– Значит, все в ажуре. – обрадовался мастер, верно рассудивший, что еврей с такими жиденькими мозгами родиться просто не мог. – Именно в душе кроется вся сила мага, оттого важно, чтобы она наполняла праведное христианское тело.
– Но тряпка… – вдруг регрессировал герой, вернувшийся к истокам.
– Но тряпка, пропитавшись телесным потом, пропиталась душевной магией. – закончил мысль за Деймона ткач, уже переживавший, что его новый ученик не получил полного школьного образования, из-за чего строить законченные предложения так и не научился. – Конечно, без специального заклинания на это ушился бы не один десяток лет, так что про комара я пошутил. А может и не пошутил… кто его развяжет. Но общий пошив таков:
Душа она как узор ковра, по завиткам которого в гармоничном равновесии протекает магия, а тело – ее физическая оболочка, особые изгибы и движения которой способны перекрыть эти внутренние каналы, в результате чего энергии будет некуда деваться, кроме как выплеснуться наружу. Так что следи впредь за каждым своим жестом и не мели языком (он особенно сосудистый), ну и с прищепками не балуйся.
Как и на узор на ковре, на душу воздействует время. Она выцветает, покрывается пылью, проедается молью. И тогда магическая энергия естественным путем убывает с потом или кровью. За счет чего вампиры поддерживают себя в форме (сколько-то магии есть в каждом), а жители гор отсекают друг другу головы, что служат затычками души в теле.
– Головы?.. – произнес Деймон, жалевший, что под рукой не оказалось никакого блокнота с пером или хотя бы наточенного меча. Он бы с радостью перенял опыт как учителя, так и горцев.
– Да, головы. – ответил мастер, не заметив сшитого белыми нитками. – Соль, что ты проглотил, выпарил из слез демона мой отец. Вот почему ты сейчас здесь, и вот почему тряпка никак не отстанет от твоих башмаков, пока те не засверкают словно бисер.
– Отец?.. – переспросил Деймон, пытавшийся скинуть с ног тряпку, посчитавший, что у людей имелись веские причины не изготовлять обувь из бисера, особенно у тех, что вламываются в чужие дома через задний двор.
– Да, отец, демократия ему подземная (вопреки укоренившимся стереотипам в государстве демонов, в самом деле, устоялась демократия, причем выборы неизменно проходят с соблюдением всех прав и норм, и еще ни разу в голосовании международными наблюдателями не было замечено участия мертвых душ; тем не менее, из года в год избирается Дьявол, что объясняется характером исчадий ада отдавать предпочтение тому, кто больше всех на дебатах заврется). – тщательно выбирал слова мастер, ненадолго замолчав (на достаточное время, чтобы ознакомиться с содержимым скобок). – Он ткал свою жизнь, изучая магию, собирая ее с мира по нитке и срывая вуаль с неизвестного. Особенно интересуясь демонами. Интересуясь прежде всего их «самобытной» культурой, как он сам говорил, самобытность которой заключается в том, что лишь самим демоном должно быть, а остальных можно по миру пустить. Но и их физиологией тоже, так отец мой заставил рогатую тварь плакать… Это тебе не слюнявчик на дракона надеть, а ведь он и этим помышлял! Помышлял пока он не… пока я одним днем не зашел в его кабинет и не увидел, как отец мой танцевал брейк-данс. – ткач остановился, сняв очки с глаз, в которых что-то сверкнуло. – Брейк-данс – это танец, который ломает связь души и тела. Никогда не танцуй его, я серьезно, никогда не танцуй брейк-данс, для мага это верное самоубийство. Душа обычного человека отделится за два часа, но душа, заряженная энергией, выскочит за две минуты. О чем прекрасно было известно и моему отцу, чье бездыханное тело на моих собственных глазах грохнулось на пол… Он был в этих самых очках. Они не мои – я в них толком ничего не вижу. И с прощальной в руках запиской. «Уезжаю в командировку, вероятно, навсегда. – было в ней. – Оставляю мастерскую на сильных плечах, ты со всем справишься, найди ученика и веретено, оно куда-то за тумбочку укатилось, но я не нашел. Пока…»
Ткач замолчал. Деймон закричал:
– Дракон?! В слюнявчике?! – вспомнил он фоторобот убийцы отца.
–Да. – подтвердил ткач-информатор. – Он собирал магическую силу, а в слюне дракона ее как овец нестриженых. Отец как-то связался с одним из них и с тех пор надевал на него слюнявчик, прежде чем отпускать на прогулку… Постой. Ты же спрашиваешь не для того, чтобы заесть соль другим магическим артефактом?
– Мой отец. Дракон убил. – ответил Деймон рекордными по длине предложениями, но предположение учителя ему тоже пришлось по вкусу.
– Твой отец дракона убил? – переспросил недоумевавший ткач. – Я-то решил, что он был таким же сопляком, как ты, прости, конечно. Ты же говорил, он струсил жить и отравился? Как-то общий не вяжется с его психологическим портретом…
Деймон, вжавшийся в стул, вдруг почувствовал, как его прижимают к стенке, и пожелал бросить поднятую тему, пока еще все живы. Так же внезапно с улицы раздался крик «А! – А! – А! – А!» женщины, пока еще живой.
Герой с облегчением выдохнул спасительному возгласу, но вот учитель на внешний раздражитель похоже вообще никак не прореагировал. Деймону показалось, что ему показалось. Известно, что когда кажется – креститься надо, но вот что делать, когда кажется, что тебе показалось? Креститься или нет? Какая-то квантовая котовасия получается. Вот и Деймон не знал, но на всякий случай перекрестился, в конце-то концов, от этого еще никто не умирал… ну кроме святых мучеников, но наш герой не входил в их ряды даже запасным.
– Магия. Откуда она взялась? – выкрутился-таки Деймон.
– Никто точно не знает. – ответил ткач, обведенный вокруг пальца. – Считается, что это часть божественной силы, оставшаяся после прядения мира. Будто бы Бог сначала решил сделать Землю центром мира, но потом засмотрелся на Солнце и передумал, а материал остался. Луну сделал. Все равно излишек. Впрочем, эту теорию мало кто поддерживает: «Земля и есть центр мира» – плетут они.
Но, как бы то ни было, в былые времена магии в воздухе витало столько, что чтобы стать магом достаточно было глубоко вдохнуть. И этой духовной энергией люди пользовались вовсю: изготавливали из массивных каменных глыб пирамидки и играли в городки, иногда промахиваясь, срезая оказавшиеся не на том месте носы; заставляли воды разойтись, сильно тормозя научное развитие купавшихся в ваннах греков; и просто терли у себя за спинкой. Но магия постепенно исчезала на Земле, как катушки в доме с кошкой. Высвобожденная, она утекала вниз, под землю. Утекала в ад.
– В ад? Почему именно туда? – задал животрепещущий вопрос герой.
– Тяжелее воздуха она, а земная кора ей словно воде марля, вот и все. – разжевывал ткач, добавив щепотку морали: – Именно поэтому, если тебе повстречается злобный некромант, решивший перекроить весь мир, ты достанешь не волшебную палочку, а богослужебную винтовку. Иначе ты ничем не лучше его... ну может совсем чуть-чуть, и все магические силы, что ты пустишь на смирительную рубашку колдуну, обернутся затем против всего человечества в день Армагеддона. Кто бы что не плел, но инквизицию все же не глупые люди завели, хоть и глупые ведут. Именно в сохранении своих сил задача мага, в том, чтобы не колдовать. Чтобы вся магия его до самой последней капельки унеслась потом вместе с душой на небеса. Как раз для этого Бог забирает души праведников за мгновение до их смерти.
– Но магии все же учите вы… – заметив нестыковки, заметил Деймон, строя предложения как истинный носитель силы.
– Не совсем. Я учу не пользоваться магией. – растолковывал неувязки ткач.
– Велика наука. Я всю жизнь того умел. – отталкивался от учителя герой.
– Да, но всю жизнь ты не обладал той энергии, какую носишь сейчас. – переманивал на свою сторону мастер. – И если ты в ладах с головой…
– Какой такой? – перебил требующий уточнений Деймон. Например, достаточной ли, чтобы побороть его, то есть ткача, и забрать всю магическую энергию себе?
– Достаточной, чтобы неловким стежком сжечь всю мастерскую и самого себя в придачу, если не в пожаре, то на костре инквизитора. Ты же не этого хочешь, правда?
Деймон взаправду призадумался. Вообще-то сгоревшая мастерская весьма неплохо скрыла бы от следствия обезглавленное тело учителя, но упоминание инквизиции остужало пыл квази-ученика. Мучения героя с ответом прервал очередной мученический визг с улицы:
– Вы тоже слышите… женский крик? – спросил герой ткача, который и ухом не повел.
– Слышу. – ответил мастер, сохраняя прежнее положение ушей. – Ты из-за этого не хлопочи, это соседка моя сигналит. Она человек колготной, сейчас, должно быть, из-за заката бьет тревогу; по ее вине гуси в городе не трудоустроились, к слову… Но намотай себе на ус: с большой силой приходит и большая ответственность (за сотни лет до пресловутого дядюшки заметил учитель).
– Угу. – кивал головой Деймон, а сам думал: «Что за паук его укусил?.. С большей силой, при той же массе, приходит только большее ускорение. Ускорение в финансовом и социальном продвижении».
– Держи, – протянул герою склянку благовоний мастер. – Не забывай ими пользоваться, тебе нужно...
– Что вы себе позволяете?! – возмутился Деймон, чьи уязвленные подмышки демонстративно вспотели. – Да будет вам известно, я уже в этом году мылся и…
(…И по меркам средневековья герой мог прослыть непомерным чистоплюем, когда многими считалось, что через очищенные поры в организм вторгались всяческие недуги, а потому в баню провожали, как в морг, распрощавшись и разузнав о последней воле помойника, и…)
…И не успел Деймон закончить речь праведного гнева, как ткач ему вправил:
– Тебе нужно защищаться от пота, чтобы снова бездомным не ошиваться. – пригрозил мастер. – И избегай отныне общественных ванн. Ну и вены не вспарывай себе тоже…
Внезапный отрывистый крик, как будто вспотевшая соседка одновременно купалась в общественной ванне и вспарывала себе вены, добрался до мастерской.
– Сколько раз за день у вас заходит солнце? – сбился со счета Деймон.
– Один, а что? – не уловил иронии железный ткач.
– А то, – переводил на понятный язык герой. – Что возможно соседка ваша нуждается в помощи... Вы же как христианин не бросите ее одну в беде?
– Не брошу. – заверил его ткач. – Так же как не брошу ходячую беду в одиночестве.
– Обо мне можете не беспокоиться. – догадался о ком шла речь Деймон. – Я буду убираться. Вернее тряпка будет, я же буду плевать в потолок… то есть не буду, а буду тщательно следить за расходованием биологической жидкости.
– Не смотаешься? – не верил ему ткач.
– Даже в мыслях не было. – не врал Деймон. Он и вправду и не думал о побеге, по крайней мере до тех пор, пока не отыщет слюнявчик дракона и другие артефакты… ну так, на память.
Памятуя катастрофическую историю взаимоотношений с героем, учитель как-то сомневался, но последним аргументом в пользу гуманности стал четвертый по счету возглас соседки. Он решительно направился на улицу, надев внушительный кожаный костюм в обтяжку.
На лице оставшегося без присмотра Деймона медленно проступала улыбка, пока не установила мостовое сообщение между ушами героя, и он не вскрикнул:
– Один! Я теперь совсем один!
– Я еще не ушел! – грозно донеслось с прихожей.
– Не мешай спать! – еще грознее бросила Айгуль.
– …! – накинулась с объятиями на Деймона тряпка, чтобы окончательно разуверить героя в справедливости последнего утверждения. Но Деймон, придерживавшийся консервативных взглядов на отношения с поломойной утварью, рукой поломал надежды тряпки на обнимашки, и, придаваясь певчему ору Айгуль, прошептал:
– Вдвоем! Я теперь совсем вдвоем!
продолжение: http://www.proza.ru/2015/10/18/861