Карьера, колбаса и Махно - из Учебной Биографии

   
      
      Карьера начинается у всех одинаково, одинаково заканчивается на пенсии. Как писал классик, каждая девушка, окончив школу, выйдя за её порог, пакует чемоданы и, справив шумную отвальную, стремительно уезжает из родного города за счастьем. С трепетом в груди, переполненная духовным, она спешит в столицу за своей жар-птицей, чтобы стать первой звездой главного театра страны. Воздушные желания и тяжёлые на подъём способности в одной  точке когда-нибудь всё же сходятся, и мечты уютно поселяются в желанных реалиях. Случается  это не сразу - уже в бальзаковском возрасте и после... Когда с тем же трепетом в груди и также стремительно, но без лишнего уже шума, зрелая женщина, счастливая наконец,  спешит домой с чужого огорода со своей жар-птицей – с соседской курицей под мышкой,  прихваченной для супа.
      Уезжали  и мы в столицу, чтобы стать великими, чтобы космическими  проектами удивить мир. Чтобы на пенсии, однажды сидя у телевизора, можно было сказать внуку, дополняя новостную картинку: «Молодой человек, в этом самом корабле, что летит на Луну, есть удобный и безопасный туалетный стульчак. Стульчак разработан для условий невесомости, к полу прикручен спец гайкой, чтобы стульчак с пассажиром не улетел на космическую кухню, где космонавты обоих полов ещё обедают. Ту гайку проверял  на прочность и надёжность я, твой дедушка – проверял с помощью сопромата».
      «Духовное первично или материальное?» – гносеологический корень дуализма учёные давно извлекли ещё в эпоху дедушкиной молодости. Колбаса или духовная пища? –  только один упрямый выпускник с правильным ответом не сразу определился. Не будем уточнять, кто это был… Когда ему дали слово, чтобы выбрать место работы – в очереди на предварительной раздаче вакансий тот упрямый человек гордо стоял первым, – он выбрал самое желанное из девственного списка, ещё не тронутого и полного, и гордо заявил, как отчеканил: «Сибсельмаш, город Новосибирск»...
      Лекционная аудитория, где проходило собрание, дружным рёвом отметила мой выбор. Так ревут итальянские трибуны, если футболист с одного метра посылает мяч выше ворот на два метра.
      В моде был анекдот: «Можно ли проехать во Владивосток через Новосибирск», – армянское радио остроумно отвечало: «Можно. Если в Новосибирске не съедят. Худо у них с питанием».
      В Новосибирске колбасы не было. Нестерпимо вдруг захотелось мне колбасы, как только я услышал рёв аудитории после моего твёрдого заявления. Колбасный вопрос победил духовную часть мироздания теперь уже полностью и окончательно
      Но было поздно.
      Желание ехать в Сибирь зафиксировали в протоколе и поставили печать, пока я стоял, а потом и сидел с открытым ртом, размышляя: что я такое натворил, смириться ли мне с судьбой или ещё подёргаться, – с завистью наблюдал, как практичные троечники разбирают последние колбасные места.
      Чтобы я не дёргался, декан попытался меня успокоить: «Не насиловали. Ты был первым, сам выбрал. Смирись и получай удовольствие».
      Не успокоил.
      Я вспомнил, что в корнях нашего рода не всё чисто, а значит, если нет прямого выхода из создавшегося положения, мы будем искать кривой путь. Если нет колбасы на прилавке, нужно попытаться зайти с чёрного хода. Навёл справки у маститых двоечников, которым приходилось не раз добывать разрешения на пересдачу двоек и совершать героические поступки, чтобы не отчислили. У двоечников накоплен большой опыт, тонкие душевные струны декана знают не хуже, чем знает кот Мурзик повадки своего хозяина на пятый год суровой школы. Расспросил. Сообщили: «Декан, человек старой закваски, любит, если студент почитает своих родителей и прислушивается к их мнению».
      После второго отказа на просьбу о перемене места будущей деятельности я скорбно вздохнул и сказал тихо, шмыгая носом:
      
        – Да-а! Так  вот всегда. О родителях мы поздно вспоминаем. С ними не посоветовался. А они, оказалось, очень хотели, чтобы я жил к ним поближе.
      – Я не насиловал, вы сами… – сказал декан уже не очень уверенно, а я поспешил согласиться. Так всё и было.
      И вообще ничего не было… Преференций, даже если бы это случилось по любви, в ту эпоху не добавляло…
      – Папа такое моё странное желание, то есть мой выбор, никогда не одобрит и не простит, – высказался я вслух, находясь в глубокой думке об отношениях полов.
      В присутствии госкомиссии на официальном распределении декан предложил мне две точки на карте родины: одна где-то на Колыме, а вторая была в Подмосковье. Я выбрал колбасу в Подмосковье.
      А для себя я тогда решил, что надо держаться с двоечниками накоротке. Дела знают. По этой причине все двоечники удачно в жизни устраиваются. Если будешь жить к ним поближе, обязательно и тебе что-то перепадёт. Хорошо образованных и духовных умников, которые как правило живут победнее, не обязательно выбирать себе в друзья… Не зря говорил Лосарильо из Тормеса: «Бедные люди – они добрые и душевные. Но побираться лучше в богатых кварталах».
      Карьера пошла полным ходом в сторону своей материальной вершины, связанной с чужой курицей.
      Одного человека спросили: «Место работы?» Он ответил: «Гортоп». Соцработник аккуратно записал в анкету: «Гортоп». А это был не тот «гортоп», происходящий от названия предприятия топливной промышленности в городском масштабе. Это было от выражения «топать по городу» в поисках вкусного куска, заходя в отделы кадров, чтобы записаться, а после выписываться и дальше топать. Один человек, активный собеседник в курилке, пустив к потолку дымное колечко, сказал: «В городе пора строить новые заводы. На всех я уже работал».
      В ту пору было легко. Можно было мигрировать. Сколько хочешь. И везде встречали с распростёртыми объятьями. Можно было бы попросить ещё хлеб и соль с рушниками и посмотреть, что будет.
      Рыба ищет, где глубже. А я в общем броуновском движении тружеников искал, где лучше. И находил.
      Эх, да! Прошла та великолепная пора.
      Но я шёл по жизни и успешно рос. Вначале я считал, что порядочным и умным может быть только простой инженер, умного и порядочного никогда не назначат завсектором. Потом я сделал коррективу, в категорию порядочных людей записал заведующего сектором, когда на эту должность меня внезапно поставили. Дальше – в список попал заместитель начальника, когда мне и это предложили. На том порядочные и умные, я думал тогда, закончились. И долго думал, что это для них предел. Долго не было моего продвижения по карьере. Пока не объявили конкурс на замещение вакантной должности начальника крупного проектного отдела предприятия, на котором я ещё не работал.
      На резюме я приклеил хорошую фотографию. Такой удачной фотографии у меня не было никогда.
      С фотографии светилась улыбка позитивного человека, удачно обозначающая готовность моего любимого Руслана бежать за брошенной палкой. Это и решило вопрос, кого ставить ответственным работником на вакантную должность.
      Подрос ещё. Впереди остались два человека, которые были ещё непорядочными и неумными – это генеральный директор и президент.
      Должность президента я, сжав зубы, исключил сразу из списка моих жизненных этапов, чтобы избежать искушения, опасаясь развязать мировую ядерную войну, потому что президенты из первой семёрки лучших мировых держав были тоже недостаточно порядочными и умными.
      На «генерального директора» я бы не потянул – большие деньги меня портили и потом уходили сквозь пальцы. Как в песок они уплывали и исчезали где-то бесследно, и чтобы в старости, отсиживая в тюрьме, не было мучительно больно за крупную растрату, я сказал себе «нет». Генеральным директором я не могу и тоже не хочу – на болоте я всегда ходил в нижних чинах без курева, обуреваемый анархическими идеями, проклиная всех генералов и генеральных начальников. А теперь идеи Кропоткина и Махно попали в главные головные извилины. Взяли опять верх.
       «Всё! Баста! – покойный Махно посоветовал с небесей. – Живи свободным от власти. Хватит! Иди на соседский огород за своей, за чужой, пеструшкой, хватай скорей птицу счастья и беги шустро домой. Вари суп. Готовь план, как вести бизнес, как собирать бутылки и макулатуру и как сражаться с конкурентами у контейнеров – иди на фитнес, качай мышцы, пока есть деньги. Или живи абсолютно счастливым человеком, свободным от мирских забот, живи на деревянные четыре тысячи, оставшиеся от пенсии после оплаты коммунальных услуг. О чужих женщинах вообще не думай. Бери палку с торбой и гуляй по миру, с радостным выражением, как на единственной твоей удачной фотографии».