Опубликовано с разрешения автора. Оригинал: http://www.proza.ru/2015/09/25/1697
Посвящается моей матери Косенко Марии Михайловне (в детстве Антошка Мария Александровна, после удочерения из детдома Коростий Мария Михайловна)
МАМА
Весь день плачу...
Сегодня в 10 утра умерла моя мама…
Она была великолепной, отдавшей себя всю семье… Простая украинская селянка, труженица, со святым именем Мария. И святость у нее не только в имени, а и в трагической судьбе, которая не сломила ее, а обернулась огромнейшей любовью к родным и близким, верой в Бога.
Она родилась в 1927 или 1928 году в семье молдаванина и украинки. Ее мать - Соломия Перепелица – была из «богатой», как тогда сказали бы, семьи: ее, нарядную и красивую, с платяным сундуком, привез в молдавское село Пасицелы на окраине Одесской области вернувшийся с гражданской войны красавец-молдованин Александр Антошка. Герой войны с девятью ранениями был горяч и упрям, что и погубило семью. Взяв землю, стал работать на ней, а в коллективизацию отказался идти в колхоз: «Я за землю кровь проливал! Вот и дайте мне ее! Обработаю сам!»... Никаким репрессиям он не подвергался... Все случилось прозаичней: в 1933-м, в голодомор, те, кто были в колхозах, хоть как-то спасались, а они с Соломией - единоличники - умерли голодной смертью, оставив сиротами двоих детей: пятилетнюю Марийку и восьмилетнюю Веру...
- А я не помню отца, сынок, - рассказывала она мне. – Говорили, высоким, стройным, чернявым был... А лицо матери помню... Как в тумане, правда... Я ж маленькая была, не понимала, что голод, не хотела есть буряк вареный – невкусный был, а она наклонилась - вот это одно помню - и плачет: «Ешь, доця... Смотри, сама не ем, вам с Верой отдаю все... Ну, ешь, будь ласка...»... Так и умерла, бедная, нас спасая... Сначала, говорят, отца не стало, а потом и ее… - она всхлипывает, вытирает глаза платком. - Нас сдали в детдом, а там – разлучили: старшенькую, Верочку, забрала на воспитание семья дяди нашего, а меня, младшую, жена дяди взять отказалась – своих детей кормить нечем было... Больше мы вместе не были... А через восемь лет началась война, и Верочка погибла под бомбежкой на рытье окопов... Царство им Небесное! И маме с папой! И ей!
В конце 1933-го Марийку удочерила семья из деревни Большая Василивка Троицкого района той же области. Но настоящей радости это не принесло. Жизнь у приемных родителей - Михаила и Катерины Коростий - оказалась не сладкой. Они ее взяли к себе не потому, что любили детей, а потому что были "бездетными" – в патриархальных деревнях это выглядело ущербно. На людях показывалась любовь к приемной девочке, а за закрытыми дверями любви не было. Однако Марийка - постоянно ругаемая, попрекаемая и даже избиваемая нет раз мачехой - росла вопреки всему тихой и светлой девочкой... Плакала только, спрятавшись где-нибудь...
- А фотографий нет моих детских, сынок! Мама Катя денег на них не давала. В школе тогда тоже фотографировали нас и не раз, классом. Предупреждали, чтоб деньги сдавали мы... Я ей: «Мамо, дайте грошей на карточку!». А она: «На шо мэни твоя карточка?! Я тэбэ и так бачу! Иды з очей моих!»... На следующий день все становятся фотографироваться, а я убегала в сторонку и плакала...
Она качает головой, вспоминая это.
- Как-то пришла домой из школы. Зима. Холодно. Есть хочу. Я ей: «Мамо, дайте поисты!»... А она мне: «В печи казан – доставай сама, нэ барыня!»... Открываю печь – там вдали казан, да большой такой, тяжелый, а я ж маленькая, не по силам он мне еще... Беру ухват -"рогачи" по-нашему - тянусь им за казаном, пытаюсь придвинуть к себе, да опрокидываю… нечаянно... Как она меня била за это! Господи! Как она била...
И такие рассказы я слышал не раз... Они д е л а л и м е н я ... От них было больше добра детскому сердцу, чем от тысяч обычных в таком возрасте поучений и нотаций взрослых...
- Неужели так плохо было все? – спросил как-то я. – Нет вообще никаких радостных воспоминаний о детстве?!
- Почему нет?! Есть! – ответила тогда мама. - Я ж ребенком была - играла с детьми, радовалась всему, как и другие. Просто во всех семьях детей помногу было, и родители родными были, любили их, а меня - нет... Так что на улице мне хорошо было, а дома... Но меня любила мать мачехи – бабушка Фрасына... Добрая была женщина...
- Бабушка Фрасына? – удивился я, так как впервые услышал это имя. - Никогда ты о ней не рассказывала...
Мама задумывается, потом улыбается.
- Хорошая была... Идем, помню, с ней, она держит меня за руку, а я говорю: «Давай на гору пойдем, я хочу оттуда небо потрогать - мягкое ли?». Мать накричала б на меня тут же, а бабушка Фрасына улыбнулась и говорит: «Нет, деточка, не дойдем туда. Не дотянемся до него даже с горы». И так это «деточка» у нее звучало хорошо... Как я ее любила... - она замолкает, затем продолжает. - В детстве бабушка говорила, что вся планета будет опутана проволокой. Я не понимала тогда, что б это значило, а сейчас понимаю и удивляюсь – вся Земля действительно в проводах: электрических, радио... Откуда она знала об этом тогда?! Ведь ничего ж не было такого тогда в 30-е годы... Хотя она как раз и могла знать, чувствовать это, так как очень верующей была, в Бога верила… Людям помогала... Семья Галынских, помню, пострадала, так она - бабушка Фрасына - семерых детей их к себе забрала: Степу, Сережу, Валерию, Лену, она сейчас учительницей в Троицком, других не помню... Не она б – не выжили бы они... Время такое было... А сама пострадала...
- Как? – спрашиваю я.
- А в 1936 году – мне восемь лет было тогда – ее осудили за организацию молельного дома. Дали 4 года... Немолодой уже дали – ей 64 было... В церкви - на горе - сделали кузню, а ее отправили в Киров. Три года известий о ней не было. Мама Катя как-то озлилась: «Если до Пасхи не будет ничего от нее, разобью все иконы к чертовой матери и на их место портрет Сталина повешу!». И надо ж - до Пасхи пришло письмо! Ее перевели к нам, в Одессу! Счастье было у нас тогда! Мама ездила к ней, а вернувшись, передала вышитый бабушкой Фрасыной для меня платочек. Ей бабушка рассказывала, что в Кирове в заключении на допросах ей руки закладывали в двери, потом захлопывали их и спрашивали: «Так есть Бог?». А она им через боль: «Есть!». Они: «Что ж он вас не спасет?!». Она им: «Так Богу угодно!», - глаза матери опять наполняются слезами - она вытирает их, вздыхает, крестится... и у меня наворачиваются на глаза слезы...
Судьбе было угодно, чтобы я спустя много лет, после окончания юрфака МГУ, стал на целых три года следователем и допрашивал людей сам. Мог ли я после этих рассказов позволить себе малейшую неправду на допросах, мог ли причинить другим малейшую боль?! Это бабушка Фрасына тоже… Это она сделала… Собой... Своим примером... Своею судьбой...
- А она вернулась из заключения? – спрашиваю я.
- Нет... Мама как-то, перепуганная, говорит: «Маруся, вроде я не ругалась ни с кем, а в милицию вызывают! Что такое?!». А назад вернулась - чуть не задушила меня от радости, чего с ней никогда не было: «Бабушке пришло помилование от Калинина!». Как мы все радовались! Это было в субботу... А в воскресенье утром война началась… Больше ее не видели мы…
Она долго молчит, потом вдруг улыбается.
- Нет, сынок... В каком бы горе не росла я, а все равно счастливой была... Мне Бог подарил много чего хорошего... И эту святую женщину... Бабушку Фрасыну... Ефросинью Селютину... Три года с нею много по жизни потом дали мне...
- Эх, мама, Голодомор всю жизнь твою перевернул... - сожалею я. - Не было б его – все могло б сложиться по-иному: счастливо, радостно...
Она – а ей в момент написания этих строк 5 лет назад было уже 83 года – кивает.
- Конечно, сынок... Но сейчас, что об этом говорить... Жалко только знаешь чего? Я ведь даже не знаю, где могилки родительские, проведать не могу... Ездили с Валерой в прошлом году (с моим братом Валерием - А.К.), побывали в деревне, где родилась, и на молдавском кладбище, и на украинском... а не нашли могилок их... хотя люди и помогали искать...
Она встает, собирается идти по делам, но останавливается в дверях.
- Ющенко обвинял Россию и Сталина в организации голода в 32-м, 33-м, 46-м годах... Я не помню первых два года, маленькой была, а 46-й помню. Какой Сталин?! В 46-м мы посадили 12 ведер картошки, а летом не было дождей. Все выгорело. Засуха была такая, что накопали всего 2 ведра - да такой мелкой, как кукурузные зерна. И что это – Сталин?! Бессовестные Ющенко с Тимошенко – все делают, чтоб Украину с Россией рассорить...
Она, прошедшая через жуткие испытания жизнью и выработавшая в себе чувство правды, не озлобилась на советское время и раз за разом вспоминает по-доброму его, сравнивая с тем, что видит теперь...
А я смотрю на нее и вдруг ловлю себя на мысли - она ведь как и бабушка Фрасына... И ей, не дай Бог, руки в двери заложи кто - будет говорить: «Есть Бог!»... «Есть Добро!»... «Есть Правда!»... «Тогда - при старой власти - было лучше!»
20 ноября 2011 года
МАМИН ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Что интересно, мама не знала своего дня и года рождения. И тут проглядывалась целая система патриархальных, языческих по сути, условностей…
Взять дедов. Я не знаю их дат рождения. Одни – дед Александр Антошка и бабка Соломия Перепелица – умерли в голодомор, а потому об их датах рождения ничего неизвестно. Другие – дед Андрей Косенко и бабка Агафия Коростиенко – были украинскими селянам, а потому, как и многие в те годы, не знали своих дней рождения: их, обоих, в годы советской власти записали при паспортизации как родившихся 1 января 1900 года. Надо же было что-то вписать в графу…
С отцом, которого уже нет, было проще: он единственный из них знал свой день рождения – 2 февраля 1928 года. А вот с матерью та же история - оказавшись после смерти родителей в голодомор в детском доме, она, маленькая, не знала, естественно, своего дня рождения. А в годы немецкой оккупации Украины вообще документы детей их села уничтожили – занявшие его немцы обосновались в сельской школе, выбросили оттуда и сожгли в ее дворе все школьные бумаги, в том числе и хранившиеся в них метрики (свидетельства о рождении) школьников. А когда село освободили наши и стали восстанавливать документы людей, то писали то, что им и говорили люди. «Когда ты родилась, Марийка?», - спросили у пятнадцатилетней уже девочки, моей будущей мамы. Не зная дня своего рождения, лишь смутно вспоминая, что он был, вроде бы, 9 марта, она выбрала теплый, а главное - самый красивый весенний месяц по украинскому календарю – квитень, по-русски – апрель (в нем появлялись "квиты" - "цветы"), а днем рождения выбрала самую красивую, по ее мнению, дату – 15 число… Так что из шести своих родителей и дедов точную дату рождения знал и отмечал лишь отец.
Не обошла эта судьба и меня. Рожденному 3 марта, мне всю жизнь говорили, что я родился 4 марта. Историю даже под это придумали: мол, мать поступила в больницу вечером 3 марта, но родила меня после полуночи уже 4 марта. И рассказывали о скандале, который, якобы, устроил в сельсовете мой дед Андрей, увидев в метрике «3-е» число. Он возмутился и стал требовать исправления ее на «4-е», так как «тройка» была непарной и означала, что «пары» у меня по жизни не будет (что, собственно, и произошло), а вот «четверка» была «парной», и с нею у меня все было бы нормально… Улыбаюсь, конечно же... Так я и прожил всю жизнь, празднуя два дня рождения – 3 и 4 марта. Даже поздравляли меня многие с 3 и 4 марта! Лишь недавно мать успокоила меня, что рожден я, все же, был 3 марта… «Та хотилы ж, сынок, шоб ты по-людски жыв, а нэ так, як жывэш - одын», - оправдалась она… - "Думалы, поможэ!"…
Но на этом семейные тайны не закончились! Мой младший брат Валерий, родившийся там же, где и я, в Одесской области, был записан как родившийся далеко на севере – в г. Новгороде. До его появления на свет отец служил в одной из воинских частей в лесах между Валдаем, Бологое и Новгородом, и моей матери, уехавшей оттуда рожать Валерку на Украину, якобы, не выплатили б послеродовое пособие, если б она родила ребенка вне воинской части. Стреляйте в меня, а не пойму - почему. Но итогом стала запись, что он родился не там, где родился, а в воинской части под Новгородом…
Зачем я все это тут написал? Во-первых, - что-то в этом есть от язычества и его приверженности к магической силе цифр! Как и от народного творчества, от наплевательства на порядки, от авантюризма даже, что передалось и мне с генами! А во-вторых, - я потом часто сталкивался с такими же ситуациями у других людей: оказывается, когда-то многие записаны были рожденными в одно время и в одних местах, а на самом деле рождались в другое время и в других… Не в моей семье лишь такое... И это пусть не самая главная, но очень характерная для понимания людской культуры деталь! Люди приписывали себе годы, чтобы раньше поступить куда-то на учебу! И часто это делали, чтобы их, подростков, могли поставить на взрослые уже работы в цех или пустить с бригадой взрослых на колхозные тогда поля для тяжелейших работ, а то и вообще - на фронт! И это тоже часть нашего менталитета! Одни приписывали себе годы, чтобы "повзрослеть", раньше жениться или выйти замуж! Другие - чтобы "омолодиться" или раньше уйти на пенсию! Деталька? А много говорящая... В том числе и о моей матушке…
20 октября 2012 года
МАМА - ПОЭТЕССА
Приезжаю 3 года назад в Крым к матери, которой тогда уже было 85 лет. И узнаю такое, от чего выпадаю в осадок… Селянка. Семь классов образования из-за войны. Но в характере было что-то, что заставляло ее постоянно не успокаиваться. Такой шебутной поискать еще надо было! Чем, как не характером, могу объяснить сюрприз, который она преподнесла мне тогда...
В один из вечеров, зная, что я пишу, она вдруг выдала.
- А я тоже пишу…
Я не понял, о чем разговор, но она уже принялась пояснять, сев рядом со мной.
- Сижу как-то, делаю зарядку для ног – переступаю ими, думаю обо всем и вспомнила вдруг, что ты стихи пишешь. А я ж одна. Поговорить хочется. В старости это самое тяжелое, сынок – хочешь, а не с кем. Вот переступаю ногами я, а сама и приговаривать в такт: «Та'ки-та'ки-та'ки-та'ки»… А мы ж на Сакском курорте живем в Крыму, в городе Саки… «Са'ки» и пришли в голову - стих получился…
Таки-таки-таки-таки
Мы приехали все в Саки
А у Саках пошел дождь,
Приготовила я борщ.
Борщ - это угощенье,
Семейное общенье
Был тогда вопрос лишь в том,
Как построить всем нам дом?!
Но семья таки решилась -
Стройка дома получилась!
Силы были хороши –
Дом построен от души!
Я слушал ее, улыбался ее простому «у Саках» и вспоминал, как пацаном строил с батей наш дом. Кто строил свои дома, тот поймет. Все до последней копейки уходило на камень, кирпич, цемент, песок, глину и шабашников – каменщиков и штукатуров. Собака во дворе ночью залает - отец уже на ногах: не дай Бог кто доски или шифер украдет со двора, купленные для стройки… Голодали, ничего лишнего не позволяли себе, но дом был построен: большой, красивый, добротный… Он съел мое детство – его постройка длилась с моих 10 лет до 16 лет…
Я вспоминал, а мама читала стихи о том, как мы с братом радовали их с отцом школьными успехами…
А потом повзрослели,
От нас улетели
Это был уже не веселый «хорей», а в грустный «анапест»…
И была ведь большая семья…
А сейчас я осталась одна…
Я вздохнул. Ее одиночество после смерти отца для всех нас – детей и внуков - было камнем на шее. Ладно, я - то там 2-3 года, то в другой краю, а то и вообще два раза по пять лет за границами был. Но брат предлагал ей переехать к нему в Москву - она отказалась...
- Ты опять за свое, - обиделся я. - Отказываешься уезжать, а каждый раз попрекаешь, что здесь одна. Чего отказалась к Валерке ехать?! Они так хотели! Предлагали же…
Она закивала, потом вздохнула.
- А я спросила, как хоронят в Москве? В могилы или кремируют? Он ответил, что не знает, но что все больше кремируют. Вот и отказалась: лучше здесь на кладбище похороните, возле папы и деда с бабкой.
Я опешил, впервые услышав о причинах ее отказов переезжать.
- Так ты из-за этого?! Не будет никакого кремирования! Когда вы обсуждали это?! Ерунда какая-то…
Она опять вздохнула.
- Не ерунда, сынок. Не хочу кремирования этого, не по-нашему оно, не по православному… Я ж православная…
Не готовый обсуждать неожиданный вопрос и решив разузнать о нем побольше после отъезда, я обнял ее, и мы сидели так какое-то время. Посидев в обнимку со мной, она засмеялась вдруг.
- Видишь, и мать - поэтесса у тебя…
Я засмеялся в ответ и пообещал написать об этом рассказ, чтобы и Россия, и Украина, и Беларусь знали, что у них появилась еще одна поэтесса. Тогда и мне не будет скучно в поэтической династии… Не знаю, примут ли ее в Союз писателей России, но точно знаю, что ей с нами, а нам с нею будет лучше…
15 сентября 2013 года
ЕЕ УХОД
Мы постоянно бывали у нее в Крыму - я, мой сын с невесткой, брат с женой, дочь брата… За последние два года был у нее наездами 18 раз, причем не в летние месяцы, когда тепло, солнце, море, а осенью, зимой, весной. Новогодние праздники все праздновали в шумных веселых компаниях, у елок, снежных горок, на зарубежных курортах, а мы с нею – вдвоем, в ее домике в Крыму… И все ее дни рождения в середине апреля – с нею вдвоем проводили… Так было и в этом году…
А в середине августа случилась трагедия – она упала, сломала бедро и слегла. Мы – сменяя друг друга – ухаживали за нею больше месяца, но сегодня – на 40-й день, в 10 утра – ее не стало… Я был в Правительстве Крыма, когда позвонила моя невестка Наташенька и сообщила об этом...
Вернувшись в городок Саки под Евпаторию, я увидел ее уже чистую, вымытую, одетую для похорон и... долго стоял на коленях возле нее, плакал, просил прощения за все вольные и невольные беды, которые ей причинил или мог причинить...
Она до последнего дня ругала меня за курево, хотя я не так много и курил...
Она была жуткой противницей того, что я позволял себе вечером выпить бутылку сухого красного вина (у нас целый двор изабеллы в Крыму и вообще в моем роду испокон веку мужики пили красное вино каждый день, доживая до 90 лет)... С этой изабеллой вообще как-то получилось достаточно комично. Гостил в очередной раз у нее. Красота! Спи - не хочу... Петухи орут в ночи как недорезанные! Собаки лают по любому поводу как сумасшедшие! Средние века, короче, а не день сегодняшний! В чем и смак...
Открыл бочонок домашней "Изабеллы" семилетней выдержки, налил ее в графинчик. Отпиваю вечером чуть, работая у компьютера, вновь отпиваю. Смакую... Деревенская идиллия... А у вина шикарный цвет после семилетней выдержки: не черно-красный, как поначалу у изабеллы, а темно-золотистый уже - как у мадер, мускатов, хересов... Графин с этим вином красиво смотрится на солнце, а потому я доливаю его из бочонка поутру и ставлю опять на подоконник, как украшение комнаты, чтоб искрился... Так и стоял он несколько дней... Это заметила мать, которая не участвует в моих ночных посиделках.
- Молодец! Неделю графин стоит, а ты и не притронулся даже! Курить бы еще бросил - цены б тебе не было!
Я улыбаюсь.
- Брошу, мать... Скоро всё брошу...
4 января 2014 года
НАША СЕМЬЯ
Наша семья из Одесской области.
Село матери – Пасицелы в Балтском районе Одесщины – было основано в 1724 году беглыми молдаванами и евреями Галиции, преследуемыми католической польской шляхтой. Так и существует оно почти 300 лет, оторванным по сути от всего мира и большой культуры в красивом местечке межэду холмов. Его история небольшая. Из знаменитостей – лишь Степан Олейник. Впрочем, возле него обнаружены поселения трипольской культуры (III тысячелетие до н. э.), эпохи бронзы (II тысячелетие до н. э.) и Черняховской культуры (II—VI вв.)…
А деревенька отца знаменитей. Она рядом с известным на всю Россию селом Троицким. Оно – основанное еще в середине XVIII века – называлось когда-то Волхонским. В начале XIX века в нем было имение княгини Волконской. Почему произошла смена «к» из фамилии княгини на «х» в названии имения, не известно…
Зинаида Волконская родилась в 1789 г. в Дрездене, где ее отец - князь Александр Белосельский-Белозерский - был посланником при Саксонском дворе, а умерла в Риме в 1862 г. Это была известнейшая в то время дама: хозяйка литературного салона в Москве, на Тверской. В ее доме, который мы знаем как «Елисеевский магазин», собирались Е.Баратынский, Д.Веневитинов, Н.Девитте, А.Мицкевич и другие. Там бывал А.Пушкин. В этом салоне, если верить Википедии, познакомились Адам Мицкевич и Каролина Павлова (как позже в таком же итальянском салоне княгини познакомились Юлия Самойлова и Карл Брюллов). История сохранила воспоминания о ней и ее салоне П.Вяземского, который писал А.Тургеневу о «волшебном замке музыкальной феи»... Так вот и протянулась нить между Елисеевским в Москве и моим Троицким на далекой Одещине...
Она была певицей и композитором, писательницей и поэтессой, что для того времени являло собой редчайшую редкость. И вообще у нее была необычная судьба. В 19 лет – фрейлина при королеве Луизе Прусской. В 22 года с мужем князем Никитой Волконским и родившимся сыном сопровождала Александра I во время его заграничных походов. Была известна в Париже и Лондоне как сценически и музыкально одаренная особа, участвовавшая на сценах частных театров в операх Россини. Вернувшись через несколько лет в Россию, она пользовалась шумным светским успехом, который привел к естественным в таких случаях злословиям, например «по поводу поездки её в Одессу: кто говорил - для моря, а кто - для итальянского певца Карбери».
Не знаю, было ли у нее что-то в Одессе с этим Карбери, но полагаю, в свое имение Троицкое в 133 верстах от Одессы она заезжала и по пути на южный курорт, и возвращаясь с него. Может потому и были эти имения у таких как она на пути из обеих столиц в Одессу. Проехал сколько-то верст – переночевал в своем селе по пути, отдохнул день-два, проехал еще сколько-то верст – переночевал и отдохнул у других помещиков, третьих, четвертых… Так и доезжали к морю… А может, у нее эти имения где только ни были (как сейчас заграничные виллы новых русских). Увы, ее историографы умалчивают об этом…
Вот под Троицкий и были деревни моего отца – МИХАЙЛОВКА, а за нее – деревня, деревня, где росла удочеренной после смерти своих родителей мама - БОЛЬШАЯ ВАСИЛЬЕВКА.
Природа тех мест не ахти какая – холмистая, выжженная солнцем равнина и образованные ручьями яры, балки… Долины с медленными камышовыми речушками... Течет река, а слева и справа вверх уходят возвышенности, которые назывались в тех местах «горами»…
Когда вспоминаю это, на ум приходит украинская песня «Ой, на горі та женці жнуть… Не на горах жали они пшеницу, естественно, а на обычных пологих холмах… Но для тех мест это были "горы"...
Ой, на…
Ой на горі та женці жнуть,
Ой, на…
Ой на горі та женці жнуть,
А попід горою, яром-долиною
Козаки йдуть.
Гей, долиною, гей, широкою,
Козаки йдуть.
Гей, долиною, гей, широкою,
Козаки йдуть.
Попе…
Попереду Дорошенко,
Попе…
Попереду Дорошенко
Веде своє військо,
Військо Запорізьке,
Хорошенько.
Гей, долиною, гей широкою,
Хорошенько.
Гей, долиною, гей, широкою,
Хорошенько.
Там, наверное, и ходили казаки долинами со своими атаманами. Вдоль рек…
Кстати, в нашей речке водились щучки, карасики, вьюнки и жуткие пиявки, которые не мешали, впрочем, нам, мальчишкам, день за днем пропадать по пояс в воде с волочками (волокушами в виде двух палок с натянутой между ними сетью: два пацана держали эти палки, растянув сеть, а еще пара заходила поодаль в воду и начинала бить по ней и прибрежным камышам взятыми с огородов тяпками и загонять таким образом в сеть рыбу). Пять минут и волочок вытаскивался на берег. Улов был небольшим: десяток-другой мелких рыбешек в сетях. И столько же пиявок у каждого, присосавшихся к ногам, пузам и спинам.
Уже одно это – рыбалка - скрашивало нам, детям, однообразие природы. Да бесконечные виноградники и сады вдоль реки, полные яблок, груш, абрикосов, вишен, черешен, шелковицы и прочего всего наивкуснейшего, в которых мы пропадали тоже целыми днями. Кстати, с екатерининских времен по обоим берегам Тилигула рос практически один сорт винограда, из которого делали отменное сухое красное вино. Какое? Бургундское, о чем я узнал много-много лет позже…
Вот откуда мои родители... Отец Тимофей, ушедший на Небо почти 20 лет назад. Простой и честный человек... И мама Мария, ушедшая туда сегодня. Простая и честная…
Упокой души их, Господи!
Царствие им Небесное!