3/
Родителей в тот год я так и не увидела. Но не очень-то и расстроилась. Прихватила с собой их новую фотографию (они там, на море, он – худой и в плавках, она – толстая и в купальнике). Вот маманя разъелась, ничего я приеду – быстро похудеет. А главное – весёлые, зубы скалят. Веселитесь, не долго вам осталось. С такими «добрыми» мыслями я с бабулей вернулись в своё Лыково-Драново.
Шёл тысяча девятьсот восемьдесят девятый год. Впереди всех нас ждали большие перемены. Тогда никто ещё не знал, что учёные, да и просто хорошие, добрые, умные люди, никому не будут нужны. Надо уметь убивать и грабить, а учиться уже и не нужно - любой диплом можно купить. Но до этого оставалось ещё пару лет. А я через год пойду в школу.
В этом же году у нас в колхозе был подъём благосостояния. Мужикам нечего было пить, купить – себе дороже и женщины в деревне расцвели, приоделись. Вся молодёжь поголовно напокупала себе мотоциклов. Треск стоял безостановочный с утра до позднего вечера. Председатель собрал собрание и всенародно пообещал свалить все мотоциклы в одну кучу и взорвать. Слово у нашего председателя крепкое и ребятам пришлось на свои тарахтелки надевать глушители. Такое наступило спокойствие и умиротворение, прямо благодать, как вдруг стали замечать то одного, то другого мужика идущих в потёмках, держащимся за забор. А вскоре некоторые особи и вовсе к родному порогу подползали по-пластунски. Бабы всполошились. Милиционер Фима с угрозой пьянства в одиночку не мог справиться, тем более что он был один на три близлежащие деревни. Вот и пришлось взять в свои руки поимку спаивателя, уже вставших на тропу трезвости, мужиков.
Фима дал нам указание на разработку стратегического плана, пожал мне руку и при всех (при Витке и Вовке) торжественно сказал,
-Я на тебя, Фенечка, очень надеюсь, доверяю как себе. Вот тебе мой номер телефона, обо всём докладывай мне лично.
Мы старались. Днём отсыпались на сеновале, а вечером выходили на оперативную работу. Я всем раздала задания – следить за теми мужиками, которые в последнее время не ходят прямо и твёрдо, а держатся за что-нибудь, или вовсе ползут домой на брюхе.
Уже через три дня мы знали кто в нашей стойкой деревне гонит самогон. Это была самая вредная и злая бабка Клавка. Она громче всех ругала пьяниц и кричала, что самогонщиков убивать надо. Так вот у этой бабки была новенькая банька, гуда она никого и никогда не пускала. Говорила, что её столичный зять построил баньку для себя и брезгует, если кто чужой там помоется. Сама же бабка любила каждый вечер «погреть косточки». Вот в этой самой баньке бабка и гнала самогон. И что, хитрая, удумала – самогонку разливала в бидончики из-под молока и прятала в лопухи. Мужики брали полные бидончики, а в лопухи клали пустые, с деньгами внутри. Всё это происходило поздно вечером, или под покровом ночи.
Так мы расследовали это дело уже через три дня и решили завтра с утра доложить дяде Фиме о результатах. Ребята ушли домой спать, а я легла в мягкую травку и стала смотреть на звёзды. Дом был совсем рядом, и мне не было страшно, я и не заметила как уснула.
Проснулась я от громкого шёпота. Совсем рядом, в кустах, стояли и переговаривались четверо мужиков с большими спортивными сумками. В потёмках их лица казались страшными рожами. Я прислушалась, стараясь даже дышать через раз.
-Давайте оставим сумки вон в той большой собачьей будке. Собаки в ней нет, даже цепи нет, значит, живут без собаки, а может, сдохла. Вот туда сумки сложим, никто не найдёт, а так с ними опасно ходить по деревне. Мало ли что. Потом заберём.
-Правильно! Вон половик старый, кинем сверху и видно ничего не будет.
Мужики засуетились и быстро запихнули сумки в будку.
-А теперь быстро к Сёмкиной тёще, бабке Клавке. Пересидим у неё с недельку, отоспимся, в баньке Сёмкиной помоемся.
-Точно, бабка самогон гонит, отдохнем, как следует.
-Нас поищут, а через недельку всё утихнет, и разбежимся в разные стороны.
-А на хрена нам сумки-то здесь прятать. У бабки что, места не найдётся в доме, или в баньке?
-Дурак ты, Стёпа, а если нас у бабки застукают, да обшмонают там всё. Как только найдут, тут нам и крышка. А кто в старой собачьей будке искать будет, да ещё в чужом дворе. С пустыми руками мы, как вода сквозь пальцы, уйдём.
-Ох уж и умный ты!
-Пошли, пока деревню не перебудили.
Мужики прошли мимо меня, выходя со двора.
Это что они, в Шавкиной будке сумки спрятали? Будка им, видишь ли, пустая! Что она старая и огромная – это да, но чтобы пустая! Нет уж, дудки! Наш Шавка на свидание в соседнюю деревню ушёл. У него там зазноба и тоже наполовину кавказской национальности. У этой сладкой парочки и детки уже пару раз получались и теперь за этими щеночками уже издалека едут, в очередь записываются. Вот Шавка и пошёл очередных щеночков производить. Может на пару дней задержится, но когда вернётся, вот потеха будет! Он же их сумки на клочки, на тряпочки – верёвочки разорвёт.
Я, конечно, ничего советовать мужикам не стала и к бабке Клавке за ними не пошла. Куда они денутся!
Бабуля, при моём появлении, проснулась и начала ворчать,
-Что же это такое! Ещё в школу не пошла, а уже по ночам шляешься.
Но когда я ей всё рассказала, сон с неё слетел моментально. Она, не зажигая света, накинула халат и вышла во двор, а мне приказала тихо сидеть дома. Через минуту вернулась, неся толи сумку, толи рюкзак на лямках. Осторожно открыла и при свете луны мы увидели большой нож, пистолет, какие-то документы и кучу всякой всячины: меха, золотые и серебряные украшения и толстый кошелёк, полный денег.
-Ну и что мы со всем этим делать будем? – спросила я.
-Положим всё обратно. Завтра с утра я в город уеду, а ты уйдёшь на целый день к моей подруге и будешь там сидеть, как мышь, тихо целый день.
Вот ведь, придумала, смех один, я разве похожа на мышь. И вообще, без меня никто бы ничего не узнал. Спать мне совсем не хотелось и когда бабуля захрапела, я смылась из дома и, крадучись, пошла к дому бабки Клавки. Явилась я, как раз вовремя. Мужики, которых возглавляла бабка, шли к бане. Каждый тащил с собой по ведру и кастрюле, видимо водой и едой запасались. Проводив гостей к бане, бабка стала им наказывать.
-Окно крепко закройте и занавесьте. Спать будете днём, а сейчас помойтесь, там вода горячая есть, только без пара придётся обойтись. Лавки из предбанника занесите и спите себе. Самогона много не пейте, а то, знаю я вас, шуметь будете, да и выдадите себя и не курите. Там за перегородкой самогонный аппарат и самогонка в бидонах, не переверните всё. Я вас на замок снаружи закрою, что бы никто не догадался, что в бане кто-то есть. Я завтра к вечеру ещё еды принесу и новости расскажу. Сёмке завтра позвоню и скажу, что бы приехал, поможет, если что.
Мужики согласно кивали головами. Бабка закрыла баню на засов и навесила огромный амбарный замок. На окне баньки, ещё со времени постройки, были навешаны металлические ставни, она и их закрыла и проверила, что бы свет изнутри не просвечивал.
Я притулилась к боку коровы Машки, в открытую дверь хлева мне всё было видно. Машка была корова добрая, не то, что хозяйка. Коровий бок был тёплым и уютным и я задремала. Проснулась я от громкого коровьего мычания. Может я ей чего отлежала? Я встала, потянулась и выглянула во двор и сначала обалдела, потом стала соображать. Баня полыхала. Пламя было выше деревьев, внутри что-то взрывалось. Может там гранаты были спрятаны? Потом оказалось, что взрывались бидоны с самогоном, добавляя жару в огонь. Из бани доносились недолгие крики, потом всё стихло. Через пару минут вся деревня была уже на ногах. Тушить было уже поздно, хорошо банька в отдалении от других построек стояла, да и ветра не было. Бабка Клавка бегала по двору, рвала на себе волосы и кричала, что какие-то бандиты забрались к ней в баню, да и спалили там всё. Ей все сочувствовали. Моя бабуля углядела меня в сторонке, молча взяла за шкирку и повела домой. По дороге строго сказала,
-Планы частично меняются! Я еду в город, ты сидишь дома! Где Шавка?
-На свидании.
-Придёт, пусть сидит в доме! Всё понятно?
-Всё.
-Тогда я поехала.
Бабуля принарядилась, села в «лимузин» и отбыла.
Я не стала ждать Шавкиного возвращения и побежала к бабки Клавкиному дому. Внедрилась в толпу, обсуждающую происшествие. Я слушала, но сама молчала, как рыба.
К вечеру в нашу деревню въехали две милицейские машины, одна - газик, набитый милицией, вторая – фургон набитый милицией, завершала кавалькаду – бабуля. Её машина была заполнена только ею, да большим милицейским чином. Все выгрузились и сразу начали разбираться в случившемся. На пожарище нашли четыре обгорелых трупа и один полутруп бабки Клавки в доме на кровати. На все вопросы она отвечала тихим слабым голосом, что ни сном, ни духом ничего не знала, не ведала.
-А почему же банька была снаружи наглухо заперта? Кто навесил замок? Кто закрыл ставни?
Бабка стонала и плакала, извивалась ужом и выдала новую версию,
-Это ж бандиты! Они меня убивать пришли! Я их милиции сдать утром собиралась! В баню вот их заманила! Заперла! Они гады что удумали! Взяли и сожгли себя! А я ничего! Ни сном, ни духом!
Одна милицейская машина, загрузив сгоревшие останки, уехала. Другая милицейская машина подъехала к нашему дому. В дом набилась целая толпа милиционеров. Начальник, до этого беседовавший с бабулей, поднял и поставил меня на лавку, -
-Вот главный дознаватель! Сейчас она нам всё подробно расскажет.
Бабуля посмотрела на меня и кивнула головой, -
-Говори. Всё и с подробностями.
Я говорила целый час. Все внимательно слушали и даже стеснялись покашлять. Все четыре сумки, как вещественные доказательства, лежали открытыми на столе. Во всех четырёх лежали пистолеты, ножи, документы и похищенные вещи. Оказалось, что за этой бандой уже полгода гоняется вся милиция.
Бабку Клавку оштрафовали, но не посадили – во-первых старая, а во-вторых вольно или невольно, но бандитов она заперла и не дала им уйти. А я опять стала героиней. Меня наградили красивыми часами и фотоаппаратом. Счастью моему не было границ, а вся деревня гордилась, что у них проживает такой знаменитый детектив Фенечка.
А в стране творилось чёрт знает что. Бабушка говорила, что было уже в России такое время – НЭПом называлось. Со всех прилавков всё как будто корова языком слизала. Вот появятся хозяйчики и всё снова появится, как по мановению волшебной палочки, только по другой цене. На телеэкране баталии народных избранников сменяли гадалки, ясновидящие и колдуны. Попадание их пророчеств в точку было где-то один к ста, но это мало кого волновало. Вся страна жаждала заварухи. На экраны выкатили тяжёлую артиллерию - Джуну, Чумака и Кашперовского. Бабуля стала задумчивой и однажды сказала, -
-Я знала, что в нашей стране много бандитов, идиотов и сволочей, но не до такой же степени. Вот, Фенечка, грядут страшные времена.
А мне было интересно, я мало что понимала, по телевизору с утра до вечера рассказывали, как плохо мы жили и людей у нас не лечат, потому что бесплатно (странно, моя бабуля три деревни лечила и больных у нас не замечалось). И дети у нас не получают в школе знаний (зачем тогда они туда ходят), наука у нас слабее всех (как же тогда мы в космос летаем).
-Бабуля, а чего это у нас так всё плохо?
-А это – первый этап – как у нас всё плохо, второй будет – как у других всё хорошо.
Я дождалась и второй этап.
В конце лета, перед началом школьных занятий, бабушка повезла меня в Ленинград.
-Кто знает, может лет через пять и Ленинграда-то не будет, - сказала она.
Не стало раньше. А в тот год ещё был.
Мы ездили в Петергоф, смотрели на фонтаны, ели разнообразное вкуснейшее мороженое. Насмотрелись на толпы народа. Народ двигался кучно, большими группами и по разным улицам, каждая кучка кричала что-то, отличное от криков другой, противоположной кучки людей. Милиция бегала сзади за каждой из кучек и старалась не дать этим кучкам пересечься. Как только кучки пересекались – милиция срочно неслась в место стыка. Там сразу же начинали лететь в разные стороны пух и перья. В то время стреляли ещё очень редко. Смотреть на всё это с нашей деревенской колокольни – было смешно. Бабуля успокаивала мой ехидный смешок,
-Ничего и нам скоро тоже достанется, думаю, что первыми кому будет уж очень весело – это нам, деревенским.
Да, она у меня настоящая предсказательница, а не липовая. Она много напредсказывала, многое сбылось, а об остальном я, пожалуй, промолчу. Вы ещё не готовы, да и не поверите.
Следующий год прошёл для меня тихо, без приключений, так, кой какие мелочи. Не обошлось и без потерь – Лесик захотел свободы и удрал в лес. Моя кормилица Чертовка умерла от старости, и мы её похоронили на лесной полянке, там ещё дерево такое приметное. Шавка стал ленивый и медлительный и очень грустил о Чертовке. Только Плутовка была такой же хитрой пронырой. А мне в августе будет семь лет, и я пойду в школу. Вот и закончилось моё деревенское детство. Теперь к бабушке я буду приезжать только на каникулы. Придётся привыкать к маме с папой, да и им, наконец, настало время заняться воспитанием единственной дочери. Бабуля сообщила моим родителям,
-Квартиру вашу придётся менять на большую. Девочка растёт и ей надо отдельную комнату, как развивающемуся организму.
Заартачившимся родственникам бабуля пообещала взять на свои плечи все финансовые невзгоды. Те сразу притихли.
В этот август, последний перед школой, мы с бабулей купили путёвку и поехали на поезде в столицу нашей Родины – Москву. Приехали мы пятнадцатого, а двадцать пятого собирались обратно домой. Москва в тот раз мне не понравилась. Толпы народа, ещё круче, чем в Ленинграде, носились по улицам во все стороны. Все одновременно о чём-то орали, причём стараясь перекричать друг друга. Машины носились по улицам, как ненормальные, гудя и визжа тормозами. Я стала капризничать и заявила, что мне всё прекрасно видно из окна номера гостиницы, тем более что мы находимся на семнадцатом этаже. И выходить в этот сумасшедший дом, под названием Москва, я категорически не согласна. В общем, мы досиделись. Утром 21-ого в Москву вошли танки. Фашисты не вошли, а эти – на тебе – припёрлись. Самый главный, большой такой, который очень уж хотел Россией рулить, залез на танк и оттуда всё чего-то обещал.
-Бабуль, он что, витязь? Сражаться будет? – пристала я к бабуле.
-Во-во, витязь – воитель! Только кобылы белой не нашлось. Боятся, верно, что он с неё сверзится, на ногах удержаться и то труд, он и с мостка в речку навернуться сумел. А на танке всё ж безопасней, да и народ у нас шалый, неизвестно куда хвост повернёт. Так что в случае чего, впрыгнул внутрь танка и был таков. Стратегия!
В общем, из Москвы мы не уезжали, а удирали. Хорошо - ещё старый, да малый прорвались.
Приехали в Новгород и три дня отдышаться не могли. А тут, соседи моих родителей, засобирались срочно убежать в Германию и свою трехкомнатную квартиру, нам по дешёвке уступили. Хорошо у бабули связи обширные. В короткие сроки родители стали обладателями трёхкомнатной квартиры, а их двушку бабуля за собой оставила и озвучила,
-Недвижимость всегда в цене, при любых режимах. Мне нужно рядом с внучкой быть, а в деревне у нас будет дача. Всё равно дом там старый и его никто не купит. Вот отведу ребёнка первого сентября в школу, полюбуюсь и поеду в деревню, там побуду пока. А квартиру пока сдайте, всё копейка не лишняя.
На том и порешили.
В Школу я пришла Василисой Прекрасной. Вся в рюшечках, бантиках, с огромным букетом цветов и большой коробкой конфет, для моей первой учительницы. Интересно, если все дети принесут по коробке конфет – она объестся? А если она объестся, ей будет плохо, как же мы будем учиться, у кого? Но кроме меня конфеты принесли ещё только одна девочка и один мальчик. Цветы учительница поставила на пол в два ведра воды, а конфетами угостила всех детей. Не жадина. Я её сразу же зауважала и попросилась на первую парту, поближе к ней. Со мной посадили мальчика, того самого, который тоже принёс конфеты. Он вежливо подал мне руку и представился,
- Сергей.
- Фенечка, - вежливо ответила я. Знакомство состоялось.
Ох и натерпелась же я за те два года, что училась в этой школе. Сергей оказался трусом и тупым по жизни. Мне постоянно приходилось его защищать, так как он имел обыкновение всё время попадать в какие-нибудь передряги. На уроках я ему нещадно подсказывала. И по совету учительницы, да и по собственной глупости, я взяла над ним шефство. И вот, вместо того, что бы после уроков гулять во дворе, я тащилась к Серёге, помогать ему делать уроки. Я столько умного вложила за эти два года в его тупую башку, что он был быть мне благодарен всю оставшуюся жизнь.
Мне же учиться было не интересно, я уже умела и читать, и писать, и считать, к тому же я играла на пианино и на гитаре, сочиняла и пела собственные песни. В классе я была белой вороной. Мальчишки смотрели мне в рот и ходили сзади табуном. Девчонки молча и тихо ненавидели.
Я как чёрт носилась на велосипеде, а зимой играла с мальчишками в хоккей. Родителей моих постоянно вызывали в школу. Вроде ничего плохого не делала. Хотя учительницу разлюбила и перестала уважать через месяц. Когда мне было неинтересно её слушать, я просилась в туалет и гуляла по школе до конца урока. Противной девчонке, Таньке, с соседней парты, подкладывала на стул кнопки, и она визжала, как недорезанный поросёнок. К платьям больших девчонок, пониже талии, приклеивала колючки с перьями. Вместо того чтобы посмеяться, они грозились меня убить. Нечаянно разлила в спортзале бутылочку подсолнечного масла и там получилась классная куча мала из учеников и учителя сверху. Вытравила хлоркой из школьных журналов все двойки и поставила вместо них четвёрки и пятёрки. Вместо того чтобы сказать мне спасибо, эти бестолочи на меня же и ополчились.
Два года мама поочерёдно с папой ходили в школу и выслушивали нелицеприятные мнения по поводу их чада. Папа стал молчалив, а мама часто плакала, их терпение кончилось. На семейный совет вызвали бабулю и объявили о том, что маме необходимо уехать в очередную экспедицию за народным фольклором (у пьяных мужиков этого фольклора… – знай записывай, зачем куда-то ехать). А папа решил поменять свою профессию звездочёта. При помощи, откуда-то взявшихся, спонсоров и при поддержке академии наук папа снарядил научную экспедицию и ушёл в одиночное кругосветное плавание. Папа и мама встретились только летом, когда я на каникулы уехала к бабушке в деревню.
К концу второго года обучения, на педсовете решили порекомендовать перевести меня в только что образовавшийся платный колледж, сразу в четвёртый класс. А если деньги позволяют, то отправить меня учиться далеко за границу нашей, к тому времени урезанной, Родины. Деньги бабушке позволяли, но расставаться со мной она не собиралась.
Как я уже говорила, к тому времени весь мир окончательно свихнулся, все поголовно стали ходить к колдунам, ведьмам и гадалкам. А так как моя бабуля была настоящей целительницей и прорицательницей, ещё в социалистической стране, к ней без всякой рекламы, валом валил народ, записывались аж за полгода вперёд. Рыночные условия пошли нашей семье на пользу. Деньги к бабуле просто сами бежали. Но она почему-то была не довольна и хотела обратно в деревню, в свой оплёванный социализм, к своим таким милым и доверчивым колхозникам.
А меня перевели в новую школу. Там надо было платить за всё: за основные предметы, за дополнительные, за занятия на компьютере, иностранными языками. Дети там были тоже другие, это было новое поколение – дети богатых родителей.
В самые первые дни учёбы в новой школе я сильно отличилась. Учительницей рисования у нас была молоденькая, худенькая девушка, даже на учительницу не похожа. Её взяли то ли по знакомству, то ли из жалости. Оплата в колледже у учителей была более чем приличная, поэтому они заигрывали с учениками, страшно боясь лишиться места. А детки этим пользовались. В моём новом классе училась девчонка, дочка отмороженного папаши – бандита, к тому же крутого бизнесмена (что было одно и то же). Эта дочечка с первых же дней принялась издеваться над учительницей рисования, при всех нагло подходила к учительскому столу, скалила зубы, схватив учительницу за руку и сильно кусала. В первый раз все сначала обалдели, учительница заплакала от боли и унижения, а дети засмеялись. Во второй раз весь класс, затаив дыхание, ждал представления. Когда учительница возмутилась, девчонка сильно её ущипнула и сказала, -
-Пожалуешься – вылетишь с работы, как пробка. Насидишься голодная.
Третьего раза не было. Как только девчонка встала и направилась к учительскому столу решительным шагом с наглой улыбкой на лице, я выставила в проход между партами ногу…Как она летела! Красиво и громко! Чуть стол учительский не своротила! Нос разбит, коленки тоже, вся морда ободрана, и как только умудрилась, пол – то у нас гладкий, как стёклышко. Видно мордой первые парты пропахала. Что визгу было! Крику, ругани! После уроков меня вызвали к директрисе. Там уже был папаша этой, кстати, её Ленкой звали. Хи-хи, Ленка – облезлая коленка. Папаша громогласно требовал предъявить ему моих родителей и немедленно. Директриса обрисовала положение с моими родителями и то, что я нахожусь на попечении бабушки. Папаша покраснел, надулся и ещё громче заорал (хотя куда уж громче-то),
-Эту маленькую дрянь надо отправить в спецшколу для малолетних преступников! В приличной школе ей не место!
На что я спокойно ответила,-
-Это тебя самого замочить пора, а доченьку твою в концлагерь надо поставить, вместо Эльзы Кох, самое ей там место.
Папаша затих, он не знал кто такая Эльза Кох. Я ему объяснила, заодно рассказала, что из себя представляет его дочь.
Покосившись на молчавшую директрису, папаша уже нормальным голосом спросил, кто такая моя бабушка. Директриса вполголоса пробормотала,-
-Вы что! Не знаете? Известнейшая знахарка! Колдунья!
Папаша закатил глазки и сказал,-
-Предупреждать надо!
Выдал тут же, не сходя с места, громкую затрещину по дочкиной попе и пообещал дома добавить в полную силу. Через два дня Ленка пришла в школу тихая и больше никого не обижала. Мы с ней даже немножко подружились.
Так я стала лидером и, хотя я была младше всех на два года, со мной не соскучишься, такой я была весёлой и выдумщицей. Да и училась я лучше всех. Бабушка, к тому времени, стала учить меня своим премудростям. Шавку и Плутовку бабуля перевезла в город. Шавке на лоджии устроили личные апартаменты, и он смирился с городской ссылкой. Маме, в её очередную фольклорную экспедицию, бабуля написала длинное письмо. «Возвращайтесь спокойно обратно в свою двухкомнатную квартиру и живите там своей научной жизнью, раз другой не умеете. Негоже по свету как бомжам мотаться. Пока у меня есть силы и средства, я буду финансировать вашу научную деятельность, от которой никому ни пользы, ни вреда. По поводу Фенечки, не волнуйтесь, ребёнок будет жить со мной, ей я передам все свои знания, накопленные веками нашей семьёй ( от них, действительно, людям помощь).»
Бабуле предложили создать совместное предприятие, где она будет хозяйкой: создать штат из гадалок, колдунов, экстрасенсов магов и целителей. Она отказалась, сказав,-
-Из всей этой нечисти я признаю только целителей, но этому учатся всю жизнь, передавая знания от поколения к поколению. В нашей семье пять поколений целительниц, и то я знаю только тысячную долю всей премудрости.
-Но вы же предсказываете, гадаете.
-Ну, милочка, это я делаю для души. Вижу, человеку очень хочется во что-то верить, а он боится, вот я его и подталкиваю. Тут психологию знать нужно, человек способен на многое, но внутри его сомнения гложут. Вот тут я ему и объясняю, что если сделать всё правильно, то всё получится. А для этого не нужны ни пришельцы из космоса, ни шары хрустальные. Просто нужно обладать состраданием, знанием и любовью. Так что я уж как-нибудь одна, а денег всех не заработаешь, мне тех денег, что люди сами дают – хватает.
И осталась моя бабуля индивидуальным целителем, безо всякой фирмы. Мне к тому времени исполнилась одиннадцать лет и училась я, в шестом классе. В классе я была самой маленькой, но не самой глупой. Очень огорчало меня только одно – все мальчишки считали меня своим парнем, но никто, ну ни на грамм, не видел во мне девочку. Многие девчонки из нашего класса ходили с мальчишками в кино, на дискотеки. Меня же звали на футбол, хоккей, ну и подраться. Когда я пожаловалась бабуле на дискриминацию, она засмеялась и сказала, -
-Живи в детстве кроха, как можно дольше. Оно такое короткое и должно быть светлым и чистым, как умытое солнышко. Не торопись взрослеть, впереди столько горя, забот и непонимания. Там боль и потери, в общем, не торопи детство уходить.
А и правда, куда это меня несёт? Мне и тут тепло и уютно, а бабушка меня любит одна за миллион людей.
На улице была осень, но не было дождя. Прохладное солнце красиво светило, но уже не грело, деревья стояли в разноцветном убранстве. Домой не хотелось. Я вдруг вспомнила, как вчера, перед сном, мечтала о сахарной вате. Продавалась она в единственном киоске на окраине города, и ехать туда надо было на автобусе, до самой последней остановки. Эх, что нам, цыганам, каких-то девять остановок, да ещё на автобусе! Не пешком же шлёпать! Зато в самом конце пути меня ждал приз в три, нет, в пять пакетиков сладкой, тающей во рту сахарной ваты! Сказано – сделано. Я доехала до последней остановки, закрепила покрепче свой рюкзачок, чтобы освободить руки, надвинула пониже козырёк шапочки и, нахальной походкой гуляющего хулигана, отправилась к, видневшемуся на углу улицы, киоску.
В этом районе были всё больше новые частные дома, за высокими заборами. Старых домишек почти не осталось. За заборами скрывались каменные чудовища, наверное им, то есть хозяевам этих монстров, казалось, что это замки, но увы, домом это не назовёшь. Во дворах бегали злобные здоровенные псы, готовые сожрать непрошеного гостя.
Собак я не боялась и в гости не собиралась. Прошла спокойно вдоль одного забора до конца и уже подходила к воротам следующего дома, как меня чуть не сшибли с ног. С визгом тормозов к воротам подлетела чёрная иномарка, из неё выскочили два здоровенных бритых мужика. Один бросился открывать калитку, второй волок мальчишку. Рот у мальчишки был заклеен скотчем, руки и ноги связаны, но он что-то мычал и отчаянно брыкался. Шапка с головы мальчишки упала и первый из мужиков, уже открывший калитку, злобно зарычал, глядя на меня и поднимая с тротуара шапку, -
-А ну брысь отсюда, мелочь!
Я стояла, разинув рот, как в столбняке. Мужик, видя, что я не двинулась с места, дал мне такого пинка, что я пролетела только что пройденный путь со скоростью мячика от пинг-понга. Пока я вставала, отряхивалась и ругалась, как скотник Пантелеймон в дни запоя, мальчишку уже втащили в калитку, которую сразу заперли изнутри. Машина развернулась, взвизгнув тормозами, и на большой скорости пронеслась мимо меня. От злости и обиды я села прямо на тротуар, вытащила из рюкзака ручку и тетрадку и записала номер и марку машины.
Мечты о сахарной вате моментально покинули мою голову, их место занял анализ происходящего. Мальчишку я знала хорошо, это был ученик моего класса Стасик Сахаров. Это самый красивый и не самый вредный мальчик нашего колледжа. Его папа очень богатый, хотя и очень старый, по моему мнению, для такого сына, а вот мама слишком молодая. Мезальянс, говорила бабуля, но это не наше дело.
Стасик никогда не ходил в школу пешком, его привозили и забирали всегда на машине. Чаще всего на маленькой шустрой машинке приезжала его мама, сзади всегда ехал ещё и джип. Или приезжали на одном джипе, а второй такой же следовал за ним постоянно. Стаськиных шоферов и телохранителей я знала, как облупленных. Когда Стасик задерживался в школе, телохранитель выходил из машины и прогуливался около входа. Машина, которая привезла Стасика в этот дом, была мне не знакома, да и мужиков этих я видела в первый раз.
Пока я удобно сидела на травке под забором, мне в голову пришла весьма здравая мысль: Стаську похитили! Надо обследовать дом, где его держат. Через витые прутья ворот была видна ещё зелёная лужайка. По ней бегали два или три, видно очень злобных, пса, породы доберманов. В глубине двора стоял двухэтажный дом с множеством башенок, и балкончиков, в общем, очередной бред архитектурной фантазии. Где в таком домище можно спрятать мальчишку и как его теперь там найти? Над этим надо очень хорошо подумать. Звать милицию было бессмысленно, не знаешь на кого нарвёшься. За этого мальчишку можно получить о-го-го какие деньги. Тут не одного милиционера можно купить. Значит, Стасика придётся выручать самой. Поеду-ка я, с бабулей посоветуюсь. Села в автобус и без своей любимой сахарной ваты отправилась домой.
Бабуля была занята и я ходила по своей комнате из угла в угол, с каждой минутой переживая всё больше. Не дождавшись, когда бабушка освободится, я переоделась, одела другую куртку (куртка после пинка и последующего приземления довольно сильно пострадала), схватила со стола в кухне яблоко и понеслась к Стасику домой. Где он живёт я знала, хотя никогда не была у него в гостях. Забор вокруг их дома был повыше, чем тот за которым прятали Стасика. И дом производил более благоприятное впечатление, очень строгий стиль безо всяких излишеств. Несколько минут я постояла у ворот, набираясь сил и только потом нажала на звонок. Калитка после моего звонка распахнулась, и вышел Марат, один из телохранителей. Узнал он меня сразу и спросил очень грустным голосом,
-Что случилось, Фенечка?
Мне стало так жаль его, что я чуть не заплакала, но я не знала, кого в этом доме можно жалеть и сказала почти весело, -
-А я к Стасику! Я задания на дом записать забыла.
Марат наверное, очень удивился, у всех детей есть телефоны и можно просто позвонить, да и у учителя по телефону можно всё выяснить, но голова у него была явно занята чем-то более важным, чем моё враньё и он ответил,-
-Стасика дома нет, и неизвестно когда будет.
В его голосе было столько эмоций, что я решилась и, понизив голос, сказала,-
-Я знаю, что Стаську украли плохие люди.
Я так увлеклась наблюдением за эмоциями Марата, что даже не заметила, что у него за спиной стоит папа Стасика. Папа молча обошёл застывшего Марата, взял меня за руку и всё так же молча повёл в дом. Мы прошли в очень большую, и светлую комнату. Меня усадили на диван. На столе стояла большая ваза с фруктами, глядя на них я вдруг почувствовала, как проголодалась, -
-А можно мне какао и пирожных?
Стаськин папа удивлённо улыбнулся, и громко сказал,
-Принесите девочке какао и пирожных.
Через пять минут, как будто мы сидели не в доме, а в кафе, вошла приятная пожилая женщина, неся на подносе чашку с какао и блюдо с разными маленькими пирожными. Всё время пока мы ждали заказанное какао и пока я его пила, Стаськин папа молча ждал, но как только я проглотила последний кусочек, он подсел ближе и, глядя мне прямо в глаза спросил, -
-Так откуда ты знаешь, что Стасика украли?
Я взяла из вазы на столе веточку винограда, отщипнула ягодку и начала своё повествование. Когда я назвала номер машины, на которой привезли Стасика, и описала тех противных мужиков он занервничал, видимо понял, о ком идёт речь. Дослушав меня до конца, нахмурил лоб, достал из кармана лист бумаги и положил его на стол. Скосив глаза, я быстренько прочитала, что там было написано, только не поняла, что за вещь требуют за Стасика. Видно было, что Стаськин папа в растерянности – в милицию обращаться нельзя – бандиты предупреждали, что в этом случае Стаське не жить. Тут я решилась предложить свою помощь, -
-Вы не думайте, если я маленькая, то глупая! Я с Вашим сыном учусь в одном классе, хотя на два года младше и потом у меня на счету уже несколько раскрытых преступлений. Вот и часы мне полковник милиции подарил с дарственной надписью, - тут я продемонстрировала часы, - Я Вам помогу лучше, чем любой детектив. Подключать к освобождению Стаса можно только мою бабулю и больше никого, ну на заключительном этапе конечно неплохо бы привлечь и силовые структуры. Действовать надо очень быстро и осторожно. А теперь рассказывайте, что Вы знаете.
-Благодаря тебе я теперь знаю, что в похищении замешан мой компаньон – машина принадлежит ему, да и ребята, судя по описанию, работают на него же. Хотят от меня за жизнь Стасика фирму, которая принадлежит лично мне и находится за границей, подробности тебе будут неинтересны. Сына, я так думаю, в живых они не оставят, как только документы подпишу – подпишу ему приговор, ведь он знает, кто его похитил.
-Вот видите, значит, никого больше посвящать нельзя. Только я, Вы и моя бабуля. Поехали к нам. Бабуля приём уже, наверное, закончила и волнуется, куда это я подевалась…
-Александр! Кто эта девочка?, - в комнату вплыла, как царевна Лебедь, очень красивая молодая женщина. Причёска и макияж у неё был в полном порядке, даже не скажешь, что это «убитая горем» мама Стасика. Пока я её разглядывала, она надменным тоном продолжала разговор с мужем, -
-Ты собираешься отдавать свою фирму этим уродам?
-Дорогая, это мой сын, за его жизнь я всё отдам. У меня есть три дня, что бы оформить документы. А девочка? Девочка – одноклассница Стаса, она к нему пришла, я сейчас её домой отвезу и вернусь.
«Лебедь» согласно кивнула головой и выплыла из комнаты. А мы, взяв с собой Марата, поехали ко мне домой.
Доехали мы быстро, я даже по дороге как следуют и подумать не успела, как бабуле предложить участвовать в моём предприятии. В квартиру зашли только мы со Стасиковым папой, водитель и Марат остались в машине.
-Бабуля! – сказала я громко, - Ты уже свободна?
-Да, - ответила она, выходя их кухни.
Разрешите представиться, - папа Стасика взял инициативу в свои руки, - Сахаров Александр Александрович, я папа одноклассника вашей внучки. У меня к вам такое дело…
-Проходите в гостиную, что же нам, в коридоре разговаривать. А ты иди к себе в комнату.
-Ну, бабуля!
-Никаких бабуль! Если понадобишься, мы тебя позовём.
Вот так, не смотря на моё сопротивление, меня выпихнули в мою комнату, а сами прошли в гостиную и закрыли за собой дверь. Меня «жаба душила» от обиды. Это же надо! Я всё разнюхала, придумала план спасения, а меня же и выгнали. Но долго дуться мне не пришлось, скоро и меня позвали на совет.
-Фенечка!, - голос у бабули был торжественный, - Тебе придётся взять на себя освобождение твоего одноклассника, взрослым там появляться опасно, можно мальчика не уберечь. Мы с Александром Александровичем придумали, как можно выманить похитителей из дома. Но будь осторожна. В дом надо проникнуть завтра вечером и разнюхать, где прячут мальчика. С собаками справишься? Я тебе на всякий случай дам с собой мяска с начинкой.
Я заволновалась, - А собачки не пострадают?
-Собачки твои поспят пару часиков, да ещё здоровей проснуться.
Тут в наш разговор включился Александр Александрович, который всё время, пока мы с бабулей говорили, хмурился и нервно постукивал пальцами по столу,
-Я, наверное, сошёл с ума. Надо подключать милицию, у меня в управлении много знакомых, не самых маленьких чинов. Ребёнку во всё это лезть опасно! Если они уже одного ребёнка похитили, что им мешает и вторую прихватить. Милиция, когда узнает где держат Стасика, освободят его силами спецназа.
Бабуля покачала головой,-
-Нет, господин хороший, как только милиция покажется – мальчишку сразу убьют, нельзя так рисковать, не освободят они его, а только под пули подставят. И вот ещё что, хотелось бы дома у Вас побывать. Посмотреть что да как, познакомиться с Вашими домочадцами.
-В чём же дело? Сейчас и поедем, посмотрите, познакомитесь.
И мы двинулись обратно, прихватив главного эксперта, то есть мою бабулю.
Дверь нам открыла уже знакомая мне пожилая женщина и тут же засуетилась, накрывая в большой комнате стол к чаепитию. Только начали молча разливать по чашкам чай, как в комнату вошла Стаськина мать, как будто стояла под дверью и чего-то ждала. Я снова удивилась её невозмутимости – ребёнок похищен, а ей хоть бы хны. Бабуля сидела спиной к двери и, как только услышала голос женщины, сделала Александру Александровичу знак молчать. Он понял и кивнул головой.
-Здрассти! Кто это у нас?
-Вот Светлана, познакомься, это бабушка Фенечки, приехала к нам выразить сочувствие.
-Ефросиния Харитоновна, - представилась бабуля, повернувшись к женщине лицом, - -Это ужасно, когда детей крадут. Вот ведь мерзавцы.
-Да, да, а я Светлана Георгиевна, - женщина дёрнула плечиком, затем зло фыркнула,- Господи, что уже весь город в курсе? Впрочем, мы люди публичные и очень небедные, о нас все всё знают, даже то, о чём мы и сами не догадываемся, надо мириться,- она фальшиво простонала, - Саа-шаа! Ты хорошо подумал? В эту фирму ты вложил все свободные деньги, и кредит в банке взял! Мы же разоримся!
Александр Александрович удивлённо поднял брови, -
-Я уже всё решил! С чего это ты опять поднимаешь этот вопрос? Сын для меня важнее денег!
-Что ты, дорогой, я полностью с тобой согласна,- почему-то занервничала женщина, -Я пойду, что-то у меня голова разболелась, - и, не дожидаясь ответа мгновенно испарилась.
Бабуля, внимательно за всем наблюдавшая, обратилась к Александру Александровичу, -
-А где мама Стасика? Ведь это женщина ему не мать!
-Откуда Вы знаете? – Стаськин папа был поражён.
-Дорогой мой, меня обмануть невозможно. Я Вас очень попрошу, ничего не говорите своей жене о нашем договоре. Если последуете моему совету, не пожалеете.
Голос бабули становился всё тише, сама она уплывала куда-то вдаль, комната покачивалась в ровном свете ламп, как лодка на водной глади и я, набравшаяся за этот день впечатлений под завязку, уснула.
Проснулась я бодрой, полной сил и готовой к подвигам, не смотря на то, что спала я в чужом доме, в чужой кровати и даже в чужой ночной рубашке. Села на кровати и с любопытством стала рассматривать комнату, в которой спала. Судя по всему, это была комната Стаса. Да! Богатенький мальчик! И телевизор огромный, и компьютер, и всякие полочки с какой-то аппаратурой, и специальные полочки со всевозможными дисками, и мебель мягкая кожаная, и огромный встроенный шкаф, но внутрь я заглядывать не стала, вот ещё!
Хорошо, когда тебя любят и родители у тебя не бедные (я заснула и не слышала, что у Стаса мама не родная, а бабулиной интуиции у меня не было, что бы понять, что эта красивая дама терпеть не может своего пасынка).
Неожиданно дверь в комнату открылась и вошла знакомая пожилая тётенька, в руках она держала поднос, накрытый салфеткой,-
-Вот и славно, что ты уже проснулась! Завтрак готов! Пожалуйте умываться и кушать!- улыбалась она совсем как моя бабуля.
-Скажите, э-э, – заблеяла я, как овца.
-Маргарита Ивановна, - правильно поняла меня тётенька.
-Да! Маргарита Ивановна! А где здесь туалет?
-Вот, детонька, дверь видишь? У Стасика своя ванная комната, с туалетом. Полотенце я тебе свеженькое повесила, так что умываться и кушать, - она улыбалась, и я простила ей даже «детоньку».
Ванная комната поразила меня своим размером и обилием всяких блестящих штучек. Поплавать в ванной мне не позволила моя природная скромность, да и дел сегодня предстояло невпроворот, а вот на время завтрака моя скромность мирно дремала и я съела весь, предложенный мне, завтрак, даже слизнула крошки очень вкусного печенья, но добавки не захотела. Отнесла поднос на кухню, найдя её по вкусному запаху свежего кофе.
-Спасибо, Маргарита Ивановна! Я поела, очень вкусно, мне надо бежать, передайте Александру Александровичу, что я домой! До свидания! – последние слова я выкрикивала уже стоя на ступеньках дома. Надо торопиться, ведь ещё предстоит стратегическое совещание с бабулей, а я ещё и проспала почти весь вчерашний разговор, по дороге домой я выстраивала план сегодняшнего дня.