В почти пустом вагоне плавал грустный полумрак, почему-то горело только три плафона, редкие пассажиры настороженно дремали, или негромко обсуждали какие-то проблемы.
Борясь с назойливой дремотой я разглядывал пассажиров и, в конце концов, остановился на двух немного пожилых мужчинах сидевших в соседнем купе. Они неспешно вели беседу, и я, стараясь не вслушиваться в слова, стал незаметно их разглядывать.
Их можно было принять за бичей - бывших интеллигентных человеков, но их одежда, моды сорокалетней давности хотя и была отмечена безжалостным временем, выглядела чистой и аккуратной.
Это были классические советские пенсионеры из интеллигенции: выбритые и надушенные одеколоном "Шипр" в выглаженных брюках и начищенных ботинках.
Закончив осмотр, я стал смотреть в тёмное окно на мелькающие огни, размышляя о перипетиях жизни как вдруг услышал ...
Чтобы ничего не упустить и дать возможность читателю самостоятельно почувствовать глубину ситуации, я приведу отрывок из разговора этих людей практически без изменений.
- А что, всё нормально, свечка у нас есть, поесть тоже есть, сейчас приедем затопим печку, картошечки напечём и разберёмся наконец с этим конфликтом Гегеля и Канта.
- Да вроде закончили ещё вчера.
- Нет, вчера мы застряли на анализе попытки Гегеля искать в религии единство жизни, целостность человека, расщепляемого капиталистическим разделением труда.
Я слушал их разговор с удивлением и восхищением. Господи, что же у нас за люди, у них нет приличной одежды, но есть свечка и печёная картошка и они спорят о конфликте подхода Гегеля и Канта к этике и морали индивида...
Да уж…