-------------------------------------------
Классификация: Полезный еврей, Бесполезный еврей, Нах. никому не нужный еврей, Вредный еврей, ЖидЪ.
Семен Аронович Воложинец был полезным евреем. Он состоял на должности начальника гаража Центрального управления в звании майора госбезопастности. Был, если можно так сказать, последним из могикан, потому что кроме нештатных стукачей и нужных для выполения некоторых задач узких специалистов, евреев в системе практически не оставалось.
Майор Воложинец прекрасно понимал и не стесняясь говорил о том, что именно родная Советская власть, отменила особо невыносимую для склонного к перемене мест еврея, черту оседлости. Ну, если не совсем отменила, то расширила до пределов одной шестой суши, выкрашенной на карте мира в неизменный грязно-розовый цвет.
Во всей Республике не сыскать было равного ему в сложном деле обслуживания автомобилей. Ремонта, обеспечения запчастями, а главное, регулярного обновления гаража. Здесь он соперников из МВД всегда оставлял с носом.
Его звали ласково «Ароныч» и любили той самой странной любовью, какой любили в стране шахматных гросмейстеров. Понимали, масштаб и сложность организационных проблем, которые ставились перед Семеном Ароновичем, потому, что в вопросах материального обеспечения на другом конце против него играл такой же аид.
Контора ездила на новых исправных машинах.
Помимо всего была еще и тайна, которая окутывала отношения Семена Ароновича с самим Генералом. Трудно было скрыть от постороннего глаза тот факт, что Генерал лично держал Семена Воложенца под своим крылом на протяжении многих лет, и даже в самые трудные времена ни в чем не изменил своим принципам. А это было не легко, потому, что недоброжелателей у Ароныча было много? Открыто воевать с майором Воложенцом никто не решался, а действовали, как обычно, исподтишка - писали, намекали, двусмысленно высказывались на официозе и разное другое...
И всякий раз Генерал грудью вставал на защиту Семена Ароновича. Как анонимные, так и подписанные заявления не читая, бросал в прибор, украденный у американцев, который назывался "аннигилятором" и через толстое стекло наблюдал, как они распылялись на молекулы, молекулы на атомы, и чтобы уж совсем на верняка, атомы доносов делились на элементарные частицы. В устной речи грубо пресекал и обрывал любое слово, направленное против своего товарища.
У Генерала было достаточно звезд, веса и влияния и в конце-концов Ароныча оставили в покое.
Сам Ароныч, всей этой борьбы вокруг его личности как бы и не замечал, поскольку всегда был занят. Если ремонт отечественных автомобилей находился в компетенции двух толковых механников, то весь трофейный и лендлизовский легковой парк, майор Воложинец пропускал через себя лично. Сам, переодевшись лазил в смотровую яму. Любой двигатель легковой американской машины мог наладить за двадцать четыре часа. Больше всего он любил немецкие машины. Эо были машины с настройкой, как музыкальные инструменты, и он настраивал их как пианино на слух.
Лучше всего Ароныч знал немецкий легковой гараж. Здесь он был технический гений.
Опять же наблюдательному человеку в органах могло показаться, что он знает немецкий и, как-то случаем, когда его шутки ради где-то на знание немецкого языка подловили, отмазался тем, что это не немецкий, а мол еврейский язык - идиш.
И вот однажды, непонятно какими путями , попадает в Ароновича гараж Хорьх 950: восемь горшков, 120 лошадей. Правительственный. Правда, сильно покоцаный и с совершенно убитым движком, так что машина своим ходом уже и идти не могла. Завезли Хорьх и довольно грубо сбросили с кузова студора на внутренюю гаражную площадку. У Семена Ароныча, когда он ее впервый раз увидел, на глаза навернулись слезы, он рухнул всем своим телом на капот машины обнял ее руками и сказал по-еврейски: "Mein Gott! Mein Mаdchen, was haben sie dir angetan, diese Schweine!"-
И добавил по-русски: « Я ее забираю себе». Никто даже и залупаться не стал. Во-первых начальник гаража КГБ все же лицо в Системе не последнее, а во-вторых, кому он нахер был нужен - этот убитый варварским обращением немецко-фашистский символ.
У нас в СССР уже своя Волга пошла с оленем, все начальство спешило пересесть на нее. После войны в людях жил патриотизм, все хотели ездить на отечественном.
Засучив рукава просидел Семен Аронович в гараже три месяца. Поднял все свои связи. Что-то привезли по личной просьбе ребята из восьмого отдела из-за границы, что-то выточили по Ароновича чертежам в индивидуальном порядке на авторемонтном номерном заводе. Однажды раскрылись, всегда охраняемые, ворота и на улицу Республиканскую выехала машина потрясающей красоты, какой город Минск не знал с сорок первого года, с последнего визита самого Генриха Гиммлера, повернула на проспект Ленина и медленно и торжественно двинулась вниз на восток. Рассказывали что сержант-постовой, простой хлопец из Смолевич, впечатленный эстетикой немецкого технического дизайна, выскочил из своего милицейского стакана возле Цирка и проводил чудесное видение древне-римским приветствием. Ароныч снисходительно помахал ему рукой.
В тот же день Генерал вызвал Ароныча к себе и спросил совсем не злобно и даже с усмешкой:
- Что вы там вытворяете, товарищ майор?
На что майор Воложинец в нарушение субординации без разрешения уселся в генеральское кресло и сказал генералу:
- Да ну их всех нахуй. У тебя выпить что-нибудь есть?
- Молдавский, - ответил Генерал.
- Дожили, - сказал ворчливо Ароныч, - пьем молдавский коньяк. Какой код?
- Тот же ответил Генерал. И Ароныч набрав сочетание цифр 1488 достал из генеральского сейфа, где хранятся секретные документы, бутылку молдавского коньяка Белый аист.
- Ты вот что, - сказал Семен Аронович, - после того, как они выпили по первой рюмочке, сделай ка мне техпаспорт.
- Да зачем он тебе – спросил Генерал, - кто тебя останавливать будет?
- Сделай, - сказал Ароныч, - хочу чтобы все было по правилам.
- Одного не пойму, зачем тебе это нужно? – спросил Генерал. - Кому и что ты хочешь доказать?
- Не знаю, - сказал Ароныч. Нужно и все. Нет, ну что ты все время улыбаешься. Ты что, не видишь, как у них здесь все. И что нам теперь, всю жизнь здесь жить.
- Ты здесь родился, это твоя родина, ты обязан сдесь жить и этой родине служить.
- Да я родился здесь не посвоей воле, если бы я мог выбирать, я бы здесь никогда не родился.
- Сеня, Сеня я тебя прошу, не начинай, - умоляще прижал к груди руки Генерал.
- А ты что в своем собственном кабинете прослушки боишься, - спросил саркастически Аронович .
- Не боюсь, но не хочу даже, чтобы ты об этом думал, - отвечал Генерал.
- Ты прав, - сказал Ароныч. - Я пойду пожалуй.
Генерал обнял Ароныча и Ароныч сказал: «Зай гезунд»
Шло время, и все было нормально. Ароныч ездил по городу Минску в трофейной немецкой машине уже несколько лет. Гонял по единственной скоростной трассе на Москву 90 километров в час. Гаишники его не трогали, потому что знали, что это не кто-нибудь, а Семен Аронович Воложинец - директор гаража Центрального управления. Как вдруг однажды, Генерал после утреннего совещания попросил Ароныча задержаться. Сказал: "А вас товарищ майор, я попрошу остаться." Как всегда, после того, как все ушли они щеканулись, похлопали друг-друга по животам, обменялись колкостями насчет возраста и внешнего вида , Генерал достал из сейфа бутылочку коньяка, капнул по полрюмашечки и сели поболтать, а когда обменялись новостями, Генерал, вопреки заведенным правилам, налил по-второй и вдруг неожиданно сказал:
- У меня для тебя две новости - хорошая и плохая.
- Давай с плохой, - ответил Семен Аронович. Это было его правило, всегда начинать с плохой новости, хорошая могла и подождать.
- Хорьха твоего придется сдать.
- Кому еще? - спросил Ароныч. И наблюдательный человек, услышав, как он это сказал сразу понял, что не всегда Семен Ароныч Воложинец был тихим скромным трудолюбивым полезным евреем, было и еще что-то в его автобиографии.
- Мосфильму, - ответил Генерал.
- Моего хорьха отдать этим... Ты же знаешь, что у меня, кроме машины ничего больше не осталось.
- Пришло требование.
- Мы не можем послать их на..? – спросил Семен Аронович.
- Не можем . Дай мне все объяснить. Ты знаешь эти фамилии: Леознова и Семенов. Взялись делать русским кино про их разведку у нас Берлине. Ты ж понимаешь, какая у них тут была разведка. Генерал сопроводил последнюю фразу совершенно нехарактерной для него еврейской ужимкой. Короче меня, как специалиста, вызывали на консультации по фильму сам их Chef Narr. Показали первую серию, и во время показа я не выдержал и начал смеяться. Эта пи3да Леознова остановила фильм, включила свет в зале и говорит:
- Я бы хотела увидеть того, кто сейчас смеялся.
Я встал и говорю, что я смеялся. Она отвечает, странно, я создавала глубокое драматическое трагическое кино, а вы тут смеетесь. Я ей объясняю, потому что вы сняли комедию.
А она говорит, что сняла героический и патриотический фильм по заказу Партии и Правительства. A я ей говорю, как лицо прожившее в Германии достаточно долгое время в самые трудные для нашей Родины годы, могу сказать, что я ее фильм воспринимаю исключительно, как очень смешную комедию. Она спрашивает, почему.
И я ей говорю, что у вас в фильме снимается очень много евреев и для человека жившего в Германии с 33-го года - это выглядит крайне комично. Вы не способны видеть евреев так, как видели их в тридцатые годы, немцы.
И тогда эта сука переходит на идиш, так чтобы никто нас не понял и говорит мне следующее:
- Этих русские не знают настоящего немецкого антисемитизма. Их ксенофобия на уровне варварском . Они враждебны ко всему, что на них не похоже. Лучше евреев, в качестве объекта ненависти для них не найти. Но, если у нас получится, вы сами увидите, как нежно они полюбят всех этих одетых в эсэсовскую форму аидов. И станут им подражать.
Тогда я у нее спрашиваю, а почему вы не хотите одеть в SS мундиры, собственно, самих русских.
Она говорит, что мол пробовали, не монтируется, выглядит комичным. Русские это чувствуют интуитивно. И смеются, вот как вы сейчас.
Знаешь, что я ей сказал. Я сказал ей, что русские на расовой лестницена пару ступенек выше и ближе к арийцам, чем евреи. Но она - дура и намека не поняла сразу, а потом когда ей объяснили, обиделась и, вот видишь, отомстила.
Она уже знала про этот твой хорьх, и про нашу с тобой дружбу знала, московские помогли. У нее даже фотографии твоего хорьха были. Короче, у этого второго еврея Юлиана Семенова - прямая линия с Большим Хазером, он позвонил и потребовал для съемок твою машину.
- "Какая она все-таки паскудная еврейка", – сказал Семен Аронович Воложинец.
- Да ладно тебе, - сказал Генерал, - сам такой.
- Нет, не такой! – воскликнул запальчиво Семен Аронович. – Ты хорошо знаешь, какой я.
- Да, знаю я, все знаю, - сказал виновато Генерал. Не расстраивайся. Ну, хочешь я тебя в звании повышу. Хочешь я буду ходатайствовать, чтобы внеочередное – полковника. Мне не откажут.
- Да ты охуел, полковника начальнику гаража.Что бы на меня пальцами стали показывать. Засветить меня хочешь! – воскликнул Семен Аронович. Когда нужно машину сдать?
- Сегодня.
- Хорошо, - сказал, Аронович, - забирайте ее, она в гараже, а я домой на такси поеду. Давно не ездил на такси.
- Зачем на такси, сказал Генерал. Возьми двадцать первую из резерва. Я тебе радиотелефон оставлю. Это хорошая новость.
- Ты хочешь, чтобы я произведение искусств, сделанное руками великой германской нации, добровольно обменял на это russische Scheiзe! – сказал Семен Аронович. Нет. Я на работу теперь буду ездить в общественном транспорте.
- Ну, почему ты так разволновался, у тебя давление подскочило. Смотри, какие щеки стали красные. - обнял его за плечи Генерал.
- Ты знаешь почему, - сказал Семен Аронович.
- Этого не вернешь, - сказал Генерал.
- Ладно я пошел. - сказал Семен Аронович. - Короче, Хайль Гитлер.
- Зиг хайль, - вяло ответил ему Генерал.