Москва. Конец мая 2006 года.
Отекстовка: Сергей Пилипенко, октябрь 2015.
У нас сегодня по расписанию должен читаться русский материал. Но я того делать не буду, потому что русский курс должен продолжаться в этом году, а предыдущий курс заканчивается, и я не знаю, буду ли продолжать читать: мне предложили загреметь в больницу на этой неделе. Я отказался, но совершенно не исключено, что отправлюсь туда в понедельник. Потому, чтобы предыдущий курс не остался незаконченным, я прочитаю предпосылки великого раскола христианской церкви и прочитаю вам ислам, и буду считать, что более или менее курс закончен. Опять мне отвели раннюю пару, и опять явно не успели предупредить кого-то. Вас мало, но не сомневаюсь, на следующей паре вас будет больше.
Итак, мы с самого начала обратили внимание на то, что есть определенные предпосылки сложения разных великих христианских культур, и они наблюдаются еще в античном мире, еще в античном христианстве. Они наблюдаются в V веке и даже в IV веке достаточно заметно. Напомню, что это различия в языках богослужения и учености, в языках с очень разным характером, с очень разными возможностями. Греческий язык — очень сложный язык философии, богословия. Латинский язык — очень логичный, компактный, понятный, это язык больше юриспруденции. Из-за того все христианское богословие создавалось на греческом языке, а на латинский только переводилось.
Покуда длилась Античность, пока она не погасла, по-настоящему ученые люди Запада еще знали греческий, а потом таких практически не осталось. Первый гуманист Петрарка, гуманист еще от понятия «гуманитарное знание» (studia humanitatis), греческого уже не знал, ему переводили. Он собирал греческие рукописи, он их искал. Но сам он греческого не знал. А ведь это начало XIV века, когда уже была какая-никакая западная культура, готическая культура. А вот не знал.
Это приводило к определенным последствиям, и у нас тоже. Притом мы были одиноки, и то привело к большему замыканию. Некоторые гиперкритически настроенные ученые даже настаивали, что никакой образованности на Руси не было, а была только грамотность немногих людей. Причем так полагали ученые-то не последние: Голубинский, очень знаменитый профессор церковной истории в конце XIX века; Федотов Георгий Петрович, вроде православный человек, но к сожалению, интеллигент до мозга костей, тоже полагал нечто в этом духе. Между прочим, даже советские ученые (Сапунов, Розов), причем именно те, кто занимался историей религий, подвергли критике и справедливому осмеянию позицию Голубинского. Например, Голубинский пишет, что многие священники были неграмотны и просто выучили богослужение наизусть. На это Сапунов ответил ему так язвительно, что от Голубинского ничего не осталось: «Я не понимаю, как можно выучить наизусть несколько тысяч страниц текста, не понимаю, почему это легче, чем научиться грамоте, почему этот дикий труд легче».
Но у нас было другое плохо. В домонгольской Руси грамотность населения была, по-видимому, поголовной, и на селе тоже. Потом эта грамотность упала. Но самое главное, что по-настоящему образованный человек в домонгольской Руси, в XII веке знал греческий. Действительно не всё из святоотеческой литературы было переведено на славянский, но образованные люди читали на греческом. А вот как раз с момента смены этноса и распада Орды греческих книгочеев почти не осталось. И уровень образованности стал совершенно иным, потому что читали по-славянски. В Средневековье у нас только единицы знают греческий. На Руси повторяется та же ситуация — отсечение от основного языка христианского богослужения и христианской учености. Вот почему я привел русский пример.
Второй пример расхождения — это два типа храмов. Базилика все больше господствует на западе, а центрический купольный храм, всё развиваясь, усложняясь, всё больше господствует на востоке христианского мира. А это — различие в культе, серьезные различия в культе. А культ порождает культуру.
По-видимому, единой христианской культуры так никогда и не было, потому что в IV, V и VI веках была еще единая античная культура, она была очень сильно христианизирована. В те века было античное христианство, о чем никогда нельзя забывать. И вот когда сильно христианизированной античной культуры не осталось и вроде бы подходило время появиться следующей, чисто христианской, средневековой культуре, восток и запад были уже достаточно разные, и быть вместе, в единой культуре уже не получалось.
И то не исключение из правила, ведь были возможны еще христианские культуры. Возможно, что сейчас складывается еще одна, в основном христианская культура. То, что ислам, несмотря на все разночтения и даже войны между мусульманами, все-таки составляет единую культуру, еще ничего не говорит. И то, что составленная, опирающаяся на несколько религий, дальневосточная культура тоже едина, тоже ни о чем не говорит. И христианство тоже необычайно многообразно.
Так вот, могла сложиться сирийская христианская культура. Но несториане (в основном несториане) не выдержали испытание временем. На западе, в собственно Сирии, их начали очень серьезно притеснять мусульмане, а на востоке христианство хоть и протянулось на много тысяч километров, но там было разряженное население, небольшие народы, и благодаря монголам они довольно интенсивно двигались. И потому там несторианская культура так и не сохранилась. Нету дальневосточных, «крайневосточных» христиан. Христианская культура несторианского толка дотягивалась до Китая, но не успела. Вера распространилась, а культуру создать не успела. И постепенно всё убыло. Снова ставший сильным Китай давил. У степняков очень быстро распространился северный, тибетский, желтошапочный буддизм, вобрав в себя очень много христианского. Он напоминает переведенное на буддистский язык, на буддистский понятийный ряд христианство. Не получилось, хотя христианство протягивалось очень далеко, занимая Великую степь. И центром этого христианства была именно Сирия.
Кстати, оттуда совершено замечательная безграмотная легенда, которая до сих пор активно бродит по не очень грамотным книжкам и среди всяких доморощенных гуру, — легенда о чудесной стране Шамбале, которая находится где-то в Гималаях и которую никто найти не может. Согласно легенде, из той страны праведники управляют миром, они самые могучие люди, они за ниточки дергают всеми правительствами, и потому мир все еще существует. Это все совершенно замечательно. Сказание об этой стране, конечно, есть, но только надо знать, что «Шамбала» — это персидское название Сирии (Махнач смеется). Культурная митрополия степняков находилась для них не на востоке в Гималаях, а на западе, в Сирии. Это их память о том, что оттуда христианство, что оттуда всё. Сирия очень много сделала для христианского мира, для мирового христианства. Тем не менее она не стала великой культурой, она стала маргиналом христианского мира.
Есть еще две христианские культуры, которые чуть было не сложились. Внешние обстоятельства снова оказались выше талантливейших народов. Одну из них четко называет Тойнби в своем «Постижении истории», он называет эту культуру «дальнезападной». Это кельтская культура Ирландии. Я говорил вам о ней. Очень высокая, очень своеобразная и, между прочим, очень близкая к восточному христианству. Но не так уж много было ирландцев. Не хватило им пороху, не хватило пассионарности пересечь Атлантический океан. Не представляю, что бы тогда дальше было, какую христианскую культуру они могли бы основать вместе с североамериканскими индейцами. Для индейцев они были бы почти богами. Они привезли бы лошадей и металлические орудия. То ирландцам было под силу. Археологически доказано, что кельты были в Северной Америке до викингов. Но то были, видимо, единичные случаи. Им было некуда развиваться. С востока дальнезападную культуру запирала еще не установившаяся западная — сначала Темные века, а потом западная. А на западе — Атлантический океан. И всё.
А вторая такая же культура — культура африканского христианства в Эфиопии. Она V века, почти такая же древняя, как и ирландская. Но они не приняли энергичных мер к миссионерству. У них было довольно могущественное государство Аксум. А потом туда проник ислам, и Эфиопия оказалась замкнутой между мусульманскими странами. Сирийская культура угасла, а эти две не смогли развиться.
Тут еще надо учесть, что разделение на восточное и западное христианство не дало Западу, становящемуся на ноги, заниматься восточными делами. Им восточные стали просто не интересны. Когда они были еще могущественны, можно было остановить натиск. Например, Нубия (сейчас Судан между Египтом и Эфиопией) в XVI веке была христианской, в XVIII веке там еще встречалось христианство на уровне суеверий, некоторые христианские поверья, что-то они еще помнили о своем христианском прошлом. А после XVIII века ничего. Сейчас Судан — чисто мусульманская страна. Ее можно было удержать только с внешней помощью, Эфиопии не хватило бы, в Африке скопилось слишком много мусульман.
Вполне возможно, что сейчас возникает еще одна христианская культура — латиноамериканская. Она остается католической, и чем дальше, тем больше враждебна Западу. Не такая уж маленькая. Там сотни миллионов.
Один мой коллега придумал хорошую шутку — «Каждый порядочный американец ненавидит гринго! То есть, каждый порядочный мексиканец, аргентинец ненавидит того, кто не американец, а поганый гринго!» Хорошая такая идеологемка. Надо ее перевести на испанский и португальский, и запустить в Латинскую Америку. То будет очень полезно для нас. Они вполне к этому готовы. У них уже получается что-то в этом духе.
Таким образом, уже были предпосылки сложения двух культур. Процесс разделения шел медленно. Он не мог идти быстро: Европа погрузилась в Темные века. Для Европы закончилась Античность. Еще раз повторяю, принципиально неверно полагать, что Античность как бы перетекает в Средневековье. Это ложь. Античность на западе никуда не перетекает, она умирает! А вот, где она более или менее перетекала в Средневековье, так это в Византии. Но и там этот процесс был прерван ересью иконоборческой, и тоже настал определенный темный период. Именно иконоборчество отделяет настоящую античную культуру от уже вполне сложившейся средневековой в Византии и в Сирийском круге — в Сирии, Армении, Грузии.
У нас, у славян, своей христианской античности не было, вообще никакой античности не было. А на западе было не так. Они одичали. Тут стоит немножко сказать, что такое дикость по-настоящему.
Был такой проект, французские исследования, которые у нас переводили. Это История Франции в Средние века. Лет десять или больше тому назад при поддержке посольства Франции вышло всего две книжки, в бедной, тонкой обложке, но большими тиражами. Там очень ранний период — Меровинги, Каролинги. Потом это дело заглохло, замолчало. Затем вышло еще 2 книжки, уже в твердых переплетах, но малыми тиражами. Там уже затронули Капетингов, доехали до Столетней войны. Затем снова замолчали, а вообще хотели выпустить большую историю Франции.
И вот глядя туда, в те учебники, на новые раскопки, на новые исследования, видно, что не только в VI, но даже еще в VII веке можно видеть остатки Античности на территории Галлии, будущей Франции. Видно, как видоизменяются римские виллы, как появляется капелла. Тем не менее она остается римской виллой, и притом всё грубеет. Видно, что капеллы VI века намного грубее древнеримских построек. Они чаще принадлежали новым, франкским сеньорам. Многие сеньоры вполне устроились, попали в довольно спокойные условия. По Франции не катались туда-сюда нашествия, хоть и были свои проблемы, свои междоусобицы. Их не так разоряли. Очень многие галло-римляне тоже устроились, пошли на службу к новым, франкским королям, кто-то стали сеньорами и таким образом поддерживали античную культуру. И все равно Античность угасала. Городская по сути своей античная культура не выживала в мире, который становился агарным.
То же самое произошло на Руси. У нас тоже была городская культура. Ее пик — конец XII и начало XIII века, перед самыми вторжениями. То был пик, было четыре сотни городов, множество каменных зданий, потрясающее иконописание, много книг, греческий язык. Но враги уже появляются. Немцы вторглись на территорию Руси, в Прибалтике, раньше монголов. Произошло обнищание, произошло разобщение и смена этноса. Иноземные вторжения снизили всё, как жизненный уровень, так и культурный. И всё сразу сильно изменилось. Прежнюю культуру мог поддерживать только город. И когда у нас начинается духовный подъем в эпоху преподобного Сергия, то его центром становится монастырь. А в XII веке культурным центром был ни в коем случае не монастырь, а город. Даже самый значительный, самый известный Киево-Печерский монастырь существовал всегда при городе, при Киеве.
Вот таким образом запад начинал дичать в VI веке, дичал в VII веке. Только монастыри ирландские и монастыри преподобного Венедикта Нурсийского поддерживали остатки культуры, остатки цивилизации. Но их было мало. Я говорил уже о преподобном Венедикте? Он вселенский святой, очень важная фигура. Мы пишем «Венедикт», а они — «Бенедикт». Предположительно, он родился через несколько лет после падения Рима, в конце V века. Он был из очень хорошего рода. Есть легенда, что он был даже из сенаторского рода. Как вы понимаете, юноше с таким происхождением было невыносимо видеть, что Рима, который еще был вчера, больше нету, хотя он и вечный город. Кругом варвары. Все тоскливо. Можно было впасть в полное уныние и постепенно угасать, становясь ничтожеством. Но, по-видимому, преподобный был настоящим, последовательным христианином, получившим с младенчества христианское воспитание. Такой не должен впадать в уныние. Можно было переселиться на восток, в Византию. Но надо полагать, что преподобный Венедикт был настоящим римлянином. Потому он едет на восток, но едет учиться, в основном по уставу Василия Великого, и затем основывает на западе монастыри, которые и спасли всё античное на западе.
Во-первых, по уставу Василия Великого полагался общий труд, беспрекословное подчинение настоятелю. Кстати, через много веков, через тысячу лет в своем уставе то повторит преподобный Иосиф Волоцкий. Послушание игумену непреложно, и даже совет соборных старцев не может возражать слову игумена. Как только игумен помирает, все братья сразу же выбирают нового игумена. Так было устроено и в бенедиктинских монастырях, так было и в наших, устроенных по уставу преподобного Иосифа. Была установка на общий, плодотворный, совместный, нестяжательный труд. Именно бенедиктинские монастыри спасли античное наследие на западе, потому что по уставу преподобного Венедикта в каждом монастыре обязательно полагалось иметь школу, библиотеку, скрипторий — помещение в котором переписывали книги. В основном книжное достояние на Западе спасли бенедиктинские монастыри и, конечно, ирландцы. Ну, об ирландцах мы говорили. Когда позднее начал утверждаться феодализм, за монастырями были утверждены феодальные права. У них были свои земли. Потому венедиктинский аббат часто бывал весьма заметным сеньором.
Была попытка совершить широкий культурный прорыв. Это Карл Великий и то, что называется «Каролингским возрождением». Это конец VIII - начало IX века. В каком году Карл родился, точно неизвестно. Когда он стал Франкским королем, я не помню. Когда он умер, я тоже не помню. А вот забыть, в котором году он стал Римским императором после перерыва с 476 года, невозможно. Это 800-й год, круглая дата. Большинство варварских народов недобрали античной культуры и спились, как лангобарды. Другие, наоборот, перебрали античной культуры и перестали создавать свою, как самый, может быть, талантливый из варварских народов — готы. А вот франки плавно, в меру, в меру, довольно безопасно перешли к французам. Франки — один из германских народов. Все остальное — остатки галльского населения, когда-то романизированного. И вот, оказавшись самым сильным государем Запада, Карл Великий пытается построить империю. Ему то удается. Западная Европа, даже с небольшим куском Восточной Европы почти полностью входит в империю Карла Великого. А острова, до которых было не дотянуться, признают его тем не менее.
Но было поздно. Античная культура была растеряна. Носителей высокой культуры категорически не хватало. Ученых людей пригласили и привезли в основном из Ирландии. Художников, греков, привезли из Византии, возможно, архитекторов тоже оттуда. И все это назвали «Каролингским возрождением». Оно было на еще меньшей территории, чем потом, через 6-7 веков Итальянское возрождение. Оно происходило на территории нескольких императорских замков и нескольких крупных ученых аббатств. Кругом все равно оставался совершенно одичавший мир Западной Европы. Поскольку дорог не было, Карлу приходилось иметь несколько замков, чтобы управлять в разных частях империи. Его любимым городом был Ахен. Там даже сохранились каролингские постройки. Его капелла сохранилась более или менее, остальное полуразрушено, перестроено. Но следы видны. И вскоре после его кончины империя развалилась, все равно рассыпалась. Наверное, могла и не рассыпаться. Но дело в том, что население Западной Европы подходило к определенной черте, становились заметными сразу два крупных народа. Они-то и разорвали окончательно Каролингскую империю. Это французы (уже не франки) и немцы, два равноценных конкурента.
То был такой просвет в эпоху Карла Великого, о котором в школьном учебнике упоминают два слова по пути к Средневековью. То было, повторяю, никакое не Средневековье, то были попытки вытащить остатки Античности и привезти от византийцев чего у них есть новенького. Отношения с византийцами были плохими, мы к тому еще подойдем.
Что представлял собою тот мир? Первое, что исчезло, когда исчезла империя, можно сказать, исчезло тут же, в тот же день, — это почта. Все уже привыкли, что есть почта. Но выяснилось, что почту может содержать только империя, больше никто. Почта исчезла на долгие, долгие века, почти на тысячу лет. А как же люди обходились без нее? Отправляли с оказией, обычно с торговцами. Да, не очень надежно, а что делать? Переписка была, но очень натуженная.
Вопрос: А нарочный (курьер)?
Махнач: А что нарочный? А почтовые станции кто ему даст? А лошадей? Он же будет ехать как обычный путник, давая полдня отдыхать своему коню, если его разбойники в кустах не убьют.
Нет, все-таки ислам сегодня читать не буду. Обойдусь христианским материалом — Средневековьем и разделением церквей. (Махнач кашляет)
А дальше исчезли мосты и дороги. Каждая провинция, каждый город в империи обязаны были их поддерживать. Первыми, естественно, рухнули мосты. Они все-таки чаще были с деревянным покрытием. Акведуки были каменными, а мосты — деревянными, правда, на каменных быках, разумеется. Деревянные покрытия мостов никем не ремонтировались, и они постепенно развалились. Никого уже не интересовало, идет ли дорога из Массалии, то есть Марселя, в Лютецию, то есть в Париж. Но местные короткие участки интересовали местных жителей. Потому они развалились не за сто лет, а за триста, но все равно развалились. Местные жители не могли того вытянуть.
А потом дороги начали зарастать. Вообще-то римскими дорогами пользуются и сейчас. Они удивительно прочны. Два ряда каменных плит. Верхний ряд уложен вот так, по-нормальному, а нижний — вот так (Махнач показывает руками). И отсыпка еще разная. Но их же надо было хотя бы чистить! Иначе между плитами немедленно начнет расти. Растительность — одно из самых великих чудес Господа нашего. Она вылезает везде, даже под асфальтом. Больше всего меня поражают грибы, которые не растения, как настаивают современные биологи, а такое же царство, как и царство растений или царство животных. Хлорофилла у них нету, в солнце они не нуждаются. По способу роста и размножения они — растения, а по способу питания грибы — животные. Гриб сидит себе год, сидит десять лет под асфальтом, а потом делает вот так — раз и пробил асфальт! Итак, дороги заросли.
Вслед за коммуникациями пропало точное время. Прежде за временем следили. Вокруг Средиземного моря солнечных дней для солнечных часов хватает. Теперь, когда римской традиции нету, за временем официально никто не следит. А что касается солнечных часов, то они хороши в Италии, а какие солнечные часы, извините, в Британии? Даже у нас удобнее пользоваться солнечными часами. Вот сейчас весь май солнечный. Еще были водяные часы, довольно точные, но клепсидры разучились делать. В эллинистическую эпоху делали даже будильники, только они не звонили, а свистели. И когда легендарный благодаря сказкам «Тысяча и одной ночи» халиф Харун ар-Рашид прислал Карлу Великому слона в подарок по случаю коронации и клепсидру, то все хронисты больше заметили клепсидру, чем слона: Сенсация! Часики императору подарили!
Точное время немножечко поддерживала церковь, для совершения богослужения, как вы понимаете. Тем более, что было такое богослужение, как «Часы» — Часы 1, 3, 6 и 9, такие коротенькие богослужения, совершаемые по часам. Часы даже отбивали, колоколов еще не было, но во что-нибудь били, в било.
Торговля была тоже относительна. Дорог-то не стало. Вы скажете, что по воде можно. Да, по воде можно. Но на все приличные реки первым делом насели сеньоры, которые поняли, что можно драть пошлинку. Каждый старался содрать пошлинку, и то не способствовало развитию торговли. Пошлины давили торговлю. Попробуй спустись тогда по Дунаю! Тогда на каждом острове стоял замок — пусть дранный, даже деревянный! В IX веке были не те замки, которые вы себе привыкли представлять на картинках. Окна без стекол, пол земляной, отопление — очаг посреди залы. Но на реках было довольно безопасно, таких наглых разбойников, чтобы на реках разбойничать, не было.
А по морю? В античное время только тем и занимались, что активно плавали по морям, причем каботажно. Даже Средиземное море не любили пересекать, но все-таки пересекали. А ранние средневековые герои плавали только каботажно. Но и тут было нехорошо, потому что возникло «береговое право», согласно которому, всё, что море выбросило на мой берег, теперь мое. Потому местные жители устраивали ложные огни, чтобы голубчик, который проплывает мимо, посадил свой кораблик на камушки. А всё, что на суше, уже наше! Не подумайте, что они были какие-нибудь душегубцы. Нет. Вас бы не убили, вас бы спасли по возможности, все-таки какие-никакие христиане. Но важно, что кораблик у нас потонул! Столько полезного найдется! Одни досточки хорошие чего стоят! Это тоже не способствовало распространению мореплавания.
Византийский флот господствовал только в восточной части моря, а в западной довольно быстро появились свои пираты — мусульманские, берберийские пираты из Магриба. Между прочим, пиратство на Красном море существовало еще в XX веке! Сейчас тоже есть в юго-восточной Азии, среди островов Малайзии, Индонезии.
Вообще, когда ситуация становится аховой, ее все же решают. Вот мы не знали, чего делать со СПИДом. Непонятно же, есть он или нет. До сих пор есть разные точки зрения. Иммунодефицит существует, а вот сама болезнь, может быть, выдумана, грандиозная провокация для фармацевтических фирм. Почему я вспомнил про СПИД? Европа гораздо успешнее погибла бы от лепры, чем от СПИДа. Но люди хотели жить, и прокаженных загнали в лепрозории. И не думали, как сейчас, что «спидик» такой же, как и все, что он же не виноват, что он бедный, несчастный, и его нельзя ограничивать в гражданских правах. Чихать на то хотели христиане Средних веков! Загнали в лепрозории, и всё в порядке! И нету проказы. Лепрозории есть еще. У нас на Дальнем Востоке лепра была. Но практически ее не осталось. Она есть кое-где в Латинской Америке, возле экватора, и в Средней Азии, ближе к тропикам. А как заражаются, непонятно. То загадочная болезнь. Вот королевы, например, имели божественную благодать заходить в лепрозории и не заражаться. Не было ни одного случая, чтобы королева заболела. Они заносили туда хлеб и прочее. Может быть, она вообще не заразная. Так же, как и СПИД, возможно, совсем не заразный. А проблема иммунодефицита реальна.
Огромная путаница тут из-за того, что люди очень по-разному подвержены болезни. Я видел раскладки по возрасту, проценты действительно врожденно резистентных к СПИДу. Лидеры невосприимчивых — русские, у них 60%. У близких к нам поляков — свыше 50%. У западных европейцев — уже 30-40%. А в Африке — менее 1%. Вот и не будь расистом после того.
Но вернемся к нашей теме. Итак, то был мир без коммуникаций, без точного времени, без точных границ. К тому же миновали фазу подъема и акматики варварские народы эпохи Великого переселения народов. А осколки древнего населения Рима (кельты, греки) сокращаются. Западная Европа становится безлюдной. Франция насквозь поросла лесами, и даже Италия заросла, где леса извели на корабли еще раньше, чем в реже населенной Галлии. И вот тогда, в VIII-IX веках, рождались новые народы, которые сейчас заканчивают свою историю. Я не сомневался, что итальянцы находятся в обскурации, а теперь убедился, что и французы тоже. Их ровесники немцы пережили две регенерации. Первый национальный подъем был при Гитлере, несмотря на то, что они потеряли много народа. И второй подъем — воссоединение Германии на наших глазах. Потому немцы себя еще как-то поддерживают.
И вот когда пришли новые народы, оказалось, что в Европе чудный климат, чудная природа. Им понравилась их земля, и они начали с X века быстро и энергично создавать средневековую культуру. Но жить было все же трудно. Перескажу одну монастырскую хронику о том, как ученый монах брат Ришар путешествовал из Реймса в Шатр. Это, примерно, как из Москвы съездить в Коломну, немного больше сотни километров. То было около 1100 года. То были серьезные времена, XI век. Отец Ришар был ученым лекарем и знал, что в Шатре есть рукопись Галена, знаменитого римского врача. Гиппократа он читал, а Галена не читал, и хотел совершенствоваться, поработать с рукописью Галена. Он, как один из самых уважаемых братьев своей обители, получил благословение, монастырского слугу и коня. Более того, ему ужасно повезло, его спутником оказался рыцарь. А то совсем хорошо, потому что к тому времени дороги стали чуть-чуть получше, но разбойники стали чуть-чуть энергичнее. Они не посмотрят, что монах и ученый врач, тут и до душегубства недалеко. А рыцарь — это гарантия. В те времена не было дураков, которые полезут на вооруженного рыцаря.
И вот они выехали. Весь день все было хорошо, просто прекрасно. Они достигли сельского прихода, где их приняли, как братьев. Он пишет, какие замечательные были прихожане. Их оставили на ночлег, а то важно, потому что главное — не останавливаться в постоялом дворе, ведь содержатель постоялого двора уж точно разбойник. Тут и рыцарь не поможет, потому что зарежут ночью во сне.
На следующий день все испортилось, пошел дождь. Притом они сбились с пути на 10 лье, это 40 километров. И еле шли. И лошадь, на которой ехал слуга и вез имущество отца Ришара, и которая казалась ему настоящим Буцефалом, как он отметил (античное образование чувствуется), сначала захромала, а потом издохла. Тогда слуга, которому было не на чем ехать, лег в лужу и заснул. А отец Ришар с доблестным рыцарем продолжали путь и добрались до моста. Что же они сделали первым делом? Они бросились прочь от моста искать, нет ли где-нибудь лодки, нет ли перевозчика. Но никого и ничего не нашли. И тогда, помолясь, они ступили на мост. Им удалось перевести, не поломав ноги лошадей, подкладывая им не только случайные доски под копыта, но даже иногда щит рыцаря. Вскоре они прибыли в монастырь, где остановились. И рыцарь, как истинный рыцарь, поехал назад выручать слугу. Видимо, слуга все-таки захотел жить, промокнув окончательно, потому что не могу себе представить, что рыцарь мог в одиночку проделать путь по мосту и обратно. Наверно, слуга сам перешел мост, затем его встретил рыцарь и проводил до монастыря. И, наконец, оставив слугу в монастыре с разрешения приора, потому что лошади для него все равно не было, и взять ее было неоткуда, еще через день, без приключений отец Ришар достиг Шатра и раскрыл рукопись Галена. Так вот, такое путешествие считалось благополучным! Подумаешь, промокли! Подумаешь, ошиблись на десяток лье в сторону! Подумаешь, потеряли лошадь! Заметьте, то уже был романский период. Тогда уже кое-где строят каменные храмы. Уже была новая феодальная культура.
Теперь вернемся к тому, с чего начинали. На чем же мы разошлись? Я нарисовал вам картину одичания запада, рассказал о бенедиктинских монастырях. Вы можете себе представить, что учиться в Западной Европе можно было. Но как? На уровне начального образования можно было, как и на Руси делали, выучиться у клирика, у местного архиерея или у младшего клирика, ему помогавшего. Все-таки они-то грамоту знали. Вот тебе, батюшка, мера овса, вот тебе, батюшка, гусь, а ты меня грамоте учи! Ну, пошли! Девять букв выучил? Не выучил. Ну, поднимай рубаху-то и ступай на горох. Вот так, по-простецки и учились.
Получить «среднее образование» (назовем его так условно, потому что применительно к античному миру и то легче пользоваться сейчас этим термином), научиться уверенно читать и писать, считать, то есть получить то, что нужно купцу, можно было в приличном монастыре, далеко не в каждом, а в приличном. Весьма возможно даже с начальными представлениями об астрономии, время поправлять хоть как-то надо же, что-то должны же тебе небеса подсказывать. Правда, думаю, что в те времена такие простонародные астрономические знания получали еще неграмотные дети в крестьянской семье. Они все-таки многое знали, чего мы с вами не знаем. Так вот, чтобы учиться в приличном монастыре, конечно, надо было пробиться, надо было убедить. Но мирян тоже брали и учили. В хорошем бенедиктинском монастыре можно выучиться гораздо серьезнее, но, повторяю, таких было мало. У них были книги. Закон Божий, то есть основы богословия, они знали фундаментально. Историю знали. Наверняка, в монастырской или реже в епископской библиотеке можно было постигнуть основы права, юриспруденции. Кое-как люди выучивались.
Но не забывайте, что грамотность была настолько привилегией духовенства, что неграмотный барон никого не удивлял. А бывали и неграмотные короли. Приведу классический пример. Ярослав Мудрый в середине XI века трех своих дочерей выдал за королей: одну, Елизавету, за Венгерского короля, другую — за Норвежского короля, а третью, уж совсем громко, — за Французского короля, хотя не могу сказать, что Генрих тогда был посерьезнее Норвежского короля, если реально разобраться в его возможностях. Анну, королеву Франции все помнят. Но повторю, Французский король, большая часть Франции которому не принадлежала, выглядел тогда ничуть не солиднее, нежели Венгерский король или Норвежский король.
Французы хорошо хранят свои документы в отличие от русских. Сохранился документ, подписанный королевской супружеской четой. Анна точно была грамотной. Она подписалась по-латыни, причем на кириллице, теми буквами, которыми привыкла писать, — Анна Регина. А муж ее король был неграмотен. За него духовник расписался. Он только знак приложил, закорючку поставил. В общем было по-разному, но кое-кто выучиться мог.
А вот высшее образование, которое получали в конце Античности, получить можно было только на востоке. На западе тогда не было ни одного такого центра, где можно было получить высшее образование. А на востоке было много таких центров. Афины со времен Платона. Александрия со времен Птолемея Первого Сотера. Умели Птолемеи себе прозвища придумывать. Вам говорит что-нибудь слово Сотер? Да, верно, это Спаситель по-гречески. Да, нескромно. Он же был простой македонский офицер. Они все носили имя Птолемей, а занимая трон, придумывали себе очень лестные прозвища. Например, Филопатор (Птолемей IV) — добрый сын, любящий отца; Филадельф (Птолемей II) — братолюб.
Так вот, учиться можно было в Афинах, в Александрии, в Дамаске, в Антиохии. Но потом случилось несчастье — волна победоносного ислама. Афинскую академию от избыточного благочестия закрыл Юстиниан Великий в VI веке. Тут надо еще помнить, что Юстиниан Великий был человеком бычьей энергии. То видно даже на его изображениях. Два мозаичных изображения сохранились в Равенне, в церкви святого Виталия, которую он построил. Человек могучий и с совершенно бычьей энергией. То не вызывает во мне восторга при всем моем почтении к Юстиниану. Да, Афинская академия оставалась языческой, но что же делать? Другой же не было в Европе. А вслед за тем всё позакрывали мусульмане. Они тогда еще никого не разгоняли, честно говоря, и никакую библиотеку они не сжигали. Но они были в том не заинтересованы. Потому субсидии исчезли, в том числе государственные, и академии угасли. И осталось одно единственное место, один единственный университет на планете, довольно молодой, но уже состоявшийся — открытая в V веке академия в Константинополе. Потому единицам на западе приходилось ездить доучиваться, заканчивать свое образование в Константинополь.
Вот патетическая проблема — закрывать языческую академию или не закрывать? С точки зрения вероисповедания вроде бы лучше закрыть, мир ведь христианский. Сидит тут интеллектуальный кружок последних язычников и всех с толку сбивает! С другой стороны, Василий Великий в IV веке, будучи не меньшим христианином, чем Юстиниан Великий, написал об этой проблеме книжку. Эта книжка издана у нас 4 раза. Василия даже в советское время один раз издали в антологии, она есть в 4-томнике его сочинений. Это книжка «Как молодым людям извлечь пользу из чтения языческих книг», небольшая замечательная книжка. Прочитайте. Василий полагал, что почти любые книги можно читать, только прямо колдовских не надо. А вот антихристианские книги можно читать. Ну, конечно, при Василии было еще маловато неязыческих книг. И вот эта книга IV века стала удивительно современной: у нас опять очень много языческих книг. Ее сейчас надо читать, всем учителям, всем молодым людям. Мы сейчас находимся в такой же ситуации. Антисистемщиков лучше не читать, а языческие можно читать, но надо знать тонкий подход Василия Великого.
Итак, ездили в Константинополь. В общем, по потребностям того мира, после потери восточных провинций, таких мест, как Святая земля, как Сирия потребность в большом количестве полноценно образованных людей в самой Византии тоже снизилась. И можно было перебиться одним университетиком.
Но тут произошло очередное несчастье. Империя переживала очень тяжелые времена. На рубеже VII и VIII веков сменилась династия. И к власти пришел император или василевс (по-византийски) Лев III Исавр. Исавры — маленький, провинциальный народ из глубин Малой Азии, из глубин азиатской части Византии. По всей вероятности, исавры тогда уже не существовали. Про человека знали, что он из исавров, потому и прозвище у него было Исавр. Помните, я говорил про этрусков? Или если русский носит фамилию Татаринов или Татаринцев, то вовсе не значит, что он сейчас татарин. То значит, что его дальний предок был татарин. Так вот, Лев был блестящий полководец, и сын его Константин тоже, кстати. Он был блестящий администратор, четкий администратор. Но больше ничего. А полководец и администратор с провинциальным воспитанием, с провинциальным образованием есть христианин постольку-поскольку.
И Лев Третий решил, что ему ужасно мешают монахи. Во-первых, ему нужны солдаты, а с них солдат не получишь. Ему нужны налоги, чтобы содержать солдат. У него проблемы, на него прут и прут мусульмане! От монахов и налогов не получишь — по закону и по обычаям монастыри не облагаются. И, кроме того, в Константинополе вообще гигантское количество монастырей, несколько сот, маленьких, разумеется. И они чуть что выходят на улицу проповедовать. Они не благонадежны с точки зрения государства. Короче, с этим надо покончить. И был сделан лобовой административный ход. Дело в том, что монастыри за предыдущие столетия собрали множество икон, чтимых икон. Некоторые из икон имели репутацию чудотворных. И влияние монастырей было основано прежде всего на иконах. И Лев Третий издал свой первый эдикт, он приказал во всех храмах иконы повесить повыше, чтобы не дотягивались, чтобы приложиться было невозможно. Полная советская власть, совершенный коммуняка! (Махнач смеется). То естественно вызвало гнев и неудовольствие в народе. Виновных монахов похватали и отправили в ссылку. Дальше — больше. Надо с этим покончить. Лев Третий нашел союзников в духовенстве, и вообще устранил почитание икон. Так начался период ереси иконоборческой.
Я не знаю, откуда взялось иконоборчество, кто его, в сущности, инициировал. Более того, этого никто не знает. Я не смог доискаться. Говорят, что иконоборчество происходит с востока. Ну, знаете ли, восток — это настолько растяжимое понятие! 9/10 мира состоит из всевозможного востока, или даже 19/20 мира. А 1/20 мира состоит из запада. Восток — это не ответ! К сожалению, это действительно неизвестно. В Ветхом Завете, в описании Ковчега мы с вами видим изображения по сути иконописные, сделанные по повелению Аарона мастером Веселеилом, литые, золотые изображения серафимов. Серафимы — это же высшие ангелы. То есть, это иконы, правда? И, несомненно, они существа одушевленные. Однако потом мы не видим в Ветхом Завете изображений. Вот откуда-то выскочил этот запрет. Что касается Ковчега, то он погиб в Вавилонском плену, он исчез. И сильно подозреваю, что его золотые части просто переплавили. Золото все же. И заметьте, этот запрет наследуют мусульмане. Они начинают с иконоборчества, с коранического запрещения изображения живых существ. Откуда они это взяли, никто не знает. В Египте была великолепная живопись. В Месопотамии с древнейших времен все время были скульптуры, барельефы, была живопись, правда, не такая блистательная, как в Египте, но это же тоже восток, Передний Восток. Там везде были изображения. И вот откуда-то вышло это странное явление.
И в империи оно появилось тоже с востока, из глубокой восточной провинции, откуда был сам император Исавр. Ему то было близко. Короче, укрепилась ересь иконоборчества. Это очень интересно. Нужен специальный курс по Византии, чтобы заняться этой темой. Но в любой приличной истории Византии вы найдете описание иконоборчества. На всякий случай назову вам книги. Лучшая книга в мире по Византии — «История Византийской империи» Федора Ивановича Успенского. Было два издания. Дорогая, правда. Это — лучшее, что есть, и лучшего не будет, думаю, никогда. Он один написал гигантскую историю. Можно взять советскую коллектива авторов «Историю Византии». Можно взять советскую также «Культуру Византии», тоже коллектива авторов, изданную в «перестройку». Все истории церкви, к сожалению, короткие. Большой истории церкви вы не найдете. Но есть подходящая работа Антона Владимировича Карташова «Вселенские соборы». Проблематика последнего 7-го Вселенского собора целиком связана с иконоборчеством. Там все подробно. Некоторые книжки совсем недавно написаны.
Итак, начался полуторавековой период иконоборчества. За это время его осудят. Затем оно восстановится в очень ослабленной форме. В сумме получается около полутора веков. Примерно с начала VIII по середину IX века.
Монахи бросились бежать, в основном на окраины империи. Например, пещерные монастыри Тавриды, сохранившиеся на полуострове, были основаны иконопочитателями, спасавшимися от иконоборцев, может быть, даже константинопольскими монахами. Там есть даже остатки живописи.
К чему привело иконоборчество? К изоляции Византии. Она была велика, она вполне победила арабов, будучи иконоборческой. Но, во-первых, у нее были порваны отношения с христианами, жившими под властью мусульман, и к радости мусульман. Главный бичеватель иконоборцев, их главный недруг был восточным человеком, на что указывает и прозвище его. И до него василевсам было не дотянуться. Это Иоанн аль-Мансур, которого мы обычно зовем Иоанн Дамаскин. Он из Дамаска, он сириец, очень образованный человек. Понятно, что он писал по-гречески, он же писал полемику.
Во-вторых, и запад, тогда малообразованный, но твердый, гневно порвал отношения с еретиками. Ко второму периоду иконоборчества отношения были вроде бы восстановлены, они же были при Карле Великом около 800 года, когда иконоборчество еще не полностью было преодолено. Но в основном отношения были испорчены всерьез. И запад перестал учиться в Константинополе. А больше учиться было негде! И тогда западные поехали учиться к арабам, в Кордову, в Испанию, которая тогда была почти полностью захвачена мусульманами, во всяком случае, южная и средняя части. На севере, там, где уже горы, оставались Леон, крошечная Кастилия, ничтожная часть современной Кастилии, Наварра (Страна Басков). Вот там жили христиане. А большая часть Испании была мусульманской. И в Кордове, уже в VIII веке как раз открыли университетик. Сравните сами: в Константинополе — в V веке (более ранние школы, основанные до РХ, прекратили существование, как Александрийская, например), а первые западные университеты были открыты в XIII веке за исключением итальянской высшей школы в Салерно, основанной в XII веке. Но школу в Салерно совсем не беру в расчет, потому что то был чисто медицинский университет, и преподавали там одни арабы. А вот настоящие, старейшие университеты были открыты в XIII веке. Сорбонна, например.
В Кордове преподавали тем единицам, которые, правда, уже получили самое солидное образование, которое можно было получить в Западной Европе, и приехали доучиваться, становиться магистрами, Преподавателями были либо арабы, либо евреи. Профессора мусульмане относились к студентам христианам хорошо, но были помешаны в то время, как раз в конце VIII века, в начале IX века на Аристотеле, на аналитиках его, на метафизике, то есть на анализе. То было время, когда жил Аверроэс или Ибн Рущд, по-арабски, в Европе известный как Averrois, знаменитый философ, последователь Аристотеля, переводчик Аристотеля, толкователь Аристотеля. Аверроизм был очень распространен, им жутко увлекались.
А что такое анализ? Анализ — это расчленение. А если всё расчленять, то можно расчленить собственную веру. Да, анализировать удобно, но со всеми последствиями. То есть, с преподавателями мусульманами в Европу проник рационализм, которого до того в патетическом богословии не было, проникло рациональное богословие, рациональная философия и далее рациональный подход к истории и политике.
Профессора евреи относились к студентам христианам похуже, но тоже ничего, и прививали им скептицизм. Вот откуда он пошел, глубочайший богословский и философский скепсис! А скепсис тоже убивает. Постоянные сомнения конечно очень способствуют работе ума, его развитию. Но если целый день вы слышите скептические замечания, то начнете скептически относиться и к своей вере тоже. А что с того было профессорам евреям? Ведь эти ребята не должны были остаться среди евреев, они должны были остаться среди христиан и нести своей скепсис христианам. Вот такую, двойную прививочку — скептическую и рационалистическую получило западноевропейское богословие и гуманитарная наука. Вот откуда всё.
И когда в середине IX века иконоборчество было окончательно преодолено и можно было в очередной раз помириться, помирились и выяснили, что друг на друга уже не похожи, совсем не похожи, что западные и восточные христиане — разные люди, что они богословствуют по-разному. То, что для западных абстракция, в том числе этическая абстракция, между прочим, для восточных — это реальность. Восточные так и остались в категориях философского и богословского реализма, реальности богоприсутствия, реальности богообщения, а запад пребывал теперь в символическом мире. И когда этот реализм очень выпирал у восточных, запад пугался. Не думайте, что еретики — это смелые люди. Еретики как раз трусы. Они обычно из-за трусости еретиками становятся. Когда восточные утверждали реальность богообщения, западные подозревали, а то и обвиняли восточных в ереси. Особенно то будет заметно в конце империи, в XIV столетии, во время Палеологовского возрождения.
Наблюдается еще одно важное различие. Наше вероисповедание определяется Священным Писанием и Священным Преданием. Границы Священного Писания определены раз и навсегда. Это Библия Ветхого и Нового Завета. Можно посчитать число страниц в любом шрифте, можно посчитать число знаков на любом языке. Правда, насколько знаю, христиане этим никогда не интересовались. А вот иудеи интересовались и число знаков на древнееврейском языке посчитали. Теперь, правда, это очень простая задача для компьютера. Он быстро посчитает, хошь на русском языке, хошь на славянском, хошь на ирландском. Границы Библии известны точно, а границы Священного Предания точно установить невозможно, никак. Потому что Священное Предание — это решения вселенских и ряда поместных соборов, но решения только вероучительные, были ведь еще решения дисциплинарные, судебные, административные, которые не относятся к Священному Преданию, хоть они тоже интересны как наследие соборов, как история Церкви. И иногда очень трудно провести границу, что вероучительно, а что нет. Вот, например, есть такое правило — «Не ходить лечиться к врачу иноверцу». Оно относится к вероучению или нет?
Священное Предание — это также вероучительные суждения отцов Церкви. Но которые суждения? А тут уж совсем тяжелое положение. У Августина, например, есть правило, которое вы помните, — «В главном единство, в остальном свобода и во всем любовь». А что есть «остальное» в этом его правиле? Он святой, да, конечно. Но то все равно его частное богословское мнение. Церковь же не приняла, например, суждения Августина о предопределении, то есть о том, что еще до сотворения мира одни люди предопределены к погибели, а другие к спасению. Абсолютное безумие! Но Августин был необычайно популярен. У него были колоссальные заслуги в спорах с еретиками. Потому ни у кого не повернулся язык его осудить. А после смерти почему-то ни у кого не повернулся язык осудить это отдельное его положение. И то было глубочайшей ошибкой, потому что это его предопределение воскресло в XVI веке под пером Кальвина, следующего после Лютера великого создателя протестантизма. А иначе, может быть, и не воскресло бы, если бы за столетия было осуждено. Так вот, это — безусловно вероучительное суждение. Но так как оно не осуждено, оно остается частным богословским мнением Августина. Вот в чем сложность.
Священное Предание древнее Священного Писания. Оно изначально. Понятно, да? Священное Писание мы откуда составили? Из Предания ведь. И вот в середине IX века выяснилось, что у нас и Предания-то различны! Выяснилось, что Священное Предание западной церкви не совпадает со Священным Преданием восточным! То есть, в чем-то конечно совпадают, но в очень многом не совпадают.
Таким образом, мы уже были готовы к разделению, хотя принадлежали к одной Церкви. Именно в этот размытый рубеж, в середине IX века можно считать сложившимися восточнохристианскую, нашу культуру и западнохристианскую. Еще была одна Церковь, формально была одна вера, а две культуры уже сложились. И заметьте, они сложились как раз к тому моменту, когда славяне, в том числе и Русь, крестились. То есть, если мы и жили в единой Вселенской церкви, о чем католики очень любят напоминать, потому что они считают, что это их церковь, если и жили, то безусловно отдельными христианскими общинами уже тогда, когда еще ни одна славянская страна не была христианской. Вот так две культуры и сложились, явились, я бы сказал, не запылились.
Затем последует еще один разрыв, при святителе Фотии Цареградском во второй половине IX века. И снова помирятся. Но дело к чему-то явно шло. Рассказывать вам обстоятельства Великой схизмы, обстоятельства раскола 1054 года я не буду, потому что это есть везде, даже в «Истории христианской церкви» Николая Тальберга. Неплохой семинарский учебник. Рим нахамил своим вмешательством в дела Константинополя. Патриарх Михаил Керуларий был человек весьма гордый и среагировал на то резко. А легат папы, кардинал Гумберт был просто хам! Надо сказать, что Керуларий с ним еще хорошо обошелся. Потому что Гумберт со спутниками вышел из Софии, отрясая прах со своих ног. Я бы с саном не посчитался. За такое оскорбление соборного храма, я бы тут же велел немедленно на площади перед собором кардинала со спутниками заголить и выдрать! А после того отпустить домой.
Но дело вот в чем, господа. Эти события почти ничего не значат. События 1054 года вошли во все энциклопедии по единственной причине — потому что после них впервые не помирились. Вот в V веке был первый раскол, Рим и Константинополь поругались, то был раскол Акакия. Он продолжался 35 лет. А кто его знает, кроме историков? Потом помирились. А ведь целых 35 лет! Затем почти полтора века тянулся разрыв из-за иконоборчества, но снова помирились. И в патриаршество Фотия вслед за тем тоже помирились. И притом причины все те были серьезнее, чем в 1054 году. А тут не помирились. Грек всегда назовет это «уходом латинян в раскол из Вселенской православной церкви». Мы же воспитаны плохо и потому говорим «разделение церквей», а то невозможно, ибо церковь едина. На Западе так называют, и мы тоже по-западному.
Так вот, дело все в том, что этого «разделения» никто не заметил. Его никто не счел для себя обязательным. Когда пишут про «разделение церкви на западную и восточную», это чушь. Это экклезиологическая чушь, потому что церковь не может разделиться сама в себе. Но это чушь и политическая, потому что восточные патриархаты, не находившиеся под властью Византийской империи, считали, что это их не касается. Это Антиохийский и Иерусалимские патриархаты. Этот скандал интересовал тогда только двадцать епископов в Константинополе и тридцать епископов в Риме, а больше никого! До крестьян это просто не дошло. В сельском храме никто не бросался немедленно на амвон бить себя кулаком в наперсный крест и громко ругать латинян. Государей разного ранга это тоже не касалось. Ну и что? Сколько раз уже ругались! И еще помирятся. Восточноевропейские и западноевропейские государи продолжали заключать свои династические браки и после так называемого «разделения церкви», ввозить невест из-за рубежа и вывозить своих дочерей за рубеж. Да, богослужение было разным, но то никого не волновало. Все и так знали, что оно разное. К тому времени даже богослужение у греков и у нас уже было довольно разным, хотя литургия была одинаковой. Известно примерно 60 сохранившихся до нас текстов литургий. Из них многие не совершались, но многие совершались. Ну и что? Разве какие-нибудь из них еретические? Нет, просто они вышли из употребления. Вот у нас формально существует 4 литургии. Но одна никогда не совершается. Пытался митрополит Никодим Санкт-Петербургский ее совершать — литургию апостола Якова. Официально она существует, но не совершается. Довольно сложно ее совершать, если нет архиерейского чина. Она должна использоваться только при архиерейском богослужении.
Еще пример. Рим давно стремился к унификации во всем, всех топтал, топтал, топтал. Галликанская, Мосарабская литургии — все вышли из употребления, потому что Рим выдавливал их. И по всему католическому миру сохранилась только Римская месса (Missale Romanum). Я не имею в виду литургии униатов, разных униатов. У них были свои литургии. Тем не менее есть еще одно место в Римской церкви, где в одном храме исправно совершается другая литургия — литургия святителя Амвросия Медиоланского, в Милане. На эту традицию Рим не посмел замахнуться. Причем когда в Римской мессе всем и всюду было запрещено причащаться вином и миряне столетиями причащались облаткой, то есть только телом Христовым, а не кровью, по чину литургии Амвросия Медиоланского в Милане продолжали причащать вином?
Люди, которые думали дальше и видели дальше, были. На всю Русь известен один такой, который еще в конце XI или в начале XII века предостерегал, что римо-католики нам чужие, что они от веры отпали. Он был человеком предельного авторитета, самым авторитетным духовным лицом того времени. Только потому и знаем его. Это преподобный Феодосий Киево-Печерский. К Феодосию прислушивались, но только не к этому его суждению. Всем на это его суждение было начхать! Князей интересовали отношения с венгерским правителем, например, или с валашским. Примерно так же считали на западе, так же относились к восточным правителям
И вот началась эпоха Крестовых походов. Первый поход — 996-999 годы. Взятие Иерусалима — 999 год. С моей точки зрения, крестовые походы, их начало — это одна из самых светлых, а не только героических страниц христианской истории. Я особенно обязан подчеркнуть, что наши недообразованные священники (к сожалению, есть и такие) машут руками: «А вот у них крестовые походы! А вот у них инквизиция! А вот мы не такие, мы веротерпимые!» Так вот, от инквизиции нас избавил Бог долгим отсутствием антисистем в России. А что касается крестовых походов, то скоро придется, вероятно, вести крестовый поход на Кавказ. Мы же не имеем права допустить, чтобы земля, которая была христианской, перестала таковой быть. У нас тут совершенно одинаковая точка зрения с мусульманами, с нашими двоюродными братьями мусульманами. В исламе малый джихад, то есть джихад с оружием, возможен только в том случае, если в какой-то стране существует угроза существованию ислама вообще. Вот у нас абсолютно такая же точка зрения, прямо она не изложена, но она изложена в многочисленных сочинениях, в том числе в сочинениях святых. Мы обязаны воевать, если какой-нибудь христианской стране угрожает опасность стать нехристианской. Причем обязаны воевать, применяя то оружие, какое Бог послал.
Все, что можно прочитать о крестовых походах, преимущественно о первых трех — все это правда. Причин походов было достаточно. Первая — этнологическая. Ведущие этносы запада, прежде всего французы и немцы достигли акматической фазы, фазы перегрева. Следовательно, у них была избыточная пассионарность. Она распирает этнос. Ее надо было куда-то сбросить. Вот и сбросили. Ее сбросили в крестовый поход. Вторая причина — демографическая. В фазах подъема и перегрева западных европейцев становится все больше, больше, больше. Больше становится и дворян, но нищих дворян, ибо принцип майората не дает им землю. Новых феодов нету. А там, на востоке можно получить новый феод. Тут я ни в жизнь в бароны не выбьюсь, а там буду барон! А барон так же думает. Я всем баронам барон! И там я стану графом! Это все тоже действовало, безусловно. И даже крестьянин думал: а там я не только свободным стану, а еще и в дворяне выбьюсь!
Кстати, вначале я рассказывал вам, что в Темные века Западная Европа заросла лесами. Так вот, вначале дичи на всех хватало. И все охотились, в том числе простые мужики. А вот потом, когда с X века началась феодальная революция, когда все начало расти, а дичи уже не хватало на всех, вот тогда появились ограничения.
Вы, конечно, знаете породу собаки бассет — такой длинный чемодан с большими ушами на коротких лапах. Говорят, что это гигантская такса. Это чушь. По-английски порода называется «бассет-хаунд», а «хаунд» — это гончая. Конечно, англичане растянули эту породу для красоты, это всё английские шутки, английская селекция. Но низкорослой она была изначально. Это действительно гончая, но гончая для простолюдина. Она может загнать зайца. Простолюдину не полагалось иметь гончую, которая может загнать красного зверя — оленя или лося. Его бы просто убили без лишних слов. Вот такие ограничения были — кому-то положено иметь собаку на красного зверя, а кому-то не положено. И начались страшные ограничения, и началась борьба с браконьерством, дабы не обезлюдили леса, вернее, не «обеззверили». А недовольные простолюдины отвечали на то балладами. В итоге классический бандит-браконьер стал героем Робином Гудом, а первый известный в истории представитель «движения зеленых» стал злым Ноттингемский шерифом.
Но я отвлекся. Так вот, причинами Крестовых походов были: обогащение, да; сброс пассионарности, да; выход из положения для себя (карьера), да. Некоторые из вождей рассчитывали на получение феодального княжества, и получили его, да. Но понимаете, за такими малыми целями не прутся пешком вокруг всего Средиземного моря, в том числе по каменным осыпям и лавовым полям Сирии, практически босиком, потому что у них обувь не выдержала, под палящим солнцем в рыцарском доспехе. Конечно, тогда не было такого доспеха, как в XV веке. Не думайте, что тогда были цельнокованые латы. Кольчуга была, полосы кожи с металлическими пластинами. Но все равно довольно-таки тяжело и на солнце жарко. А вот шлемы, целиком закрывающие голову, уже были. В них тоже жарко. То была сплошная пытка, а не поход.
Надо сказать, что арабов побили во всех сражениях, даже под Иерусалимом. Крестоносцы побили арабов легко, как маленьких. И главные потери тогда были не боевые, главными потерями среди участников Первого крестового похода были те, кто не выдержал жажды, солнца, дороги, тяжести, а вовсе не в боях. В боях они потеряли не много. Может быть, одного на десять противников, а может, и на двадцать. Такие подвиги не совершают только ради наживы, но ради чего-то существенного. А существенным было освобождение святынь Святой земли, прежде всего Гроба Господня, и, представьте себе, невзирая на 1054 год, освобождение наших братьев, восточных христиан от иноземной власти. Другое дело, что братья восточные христиане понимали западных ничуть не лучше, чем мусульмане. Другое дело, что мусульмане, удирая подальше, спасая голову, разводили руки и искренне изумлялись: какого им рожна надо? Ведь христиане живут у нас на законном основании, как и иудеи. И паломников мы всегда пускали. И наши постоялые дворы их принимали. И мы защищали паломников от наших диких бедуинов. Чего им надо? Чего они нападают?
Но я говорю сейчас не об исторической правде. А что такое историческая правда? Какой-то марксист, немец из ГДР написал когда-то мерзкую книжечку о крестовых походах. Вот отрывок из нее: «…пока наконец-то мусульмане не выкинули оккупантов со своей земли». Ну, хорошо, «мусульмане выкинули оккупантов со своей земли» в XIV веке. А почему же ты, колбасная твоя харя, изменник веры Христовой и европейцев, пишешь об оккупантах, которых выгнали, но не пишешь об оккупантах, которых не выгнали? Ведь в VII веке арабы были чистейшими оккупантами! Их никто не звал ни в Египет, ни в Сирию, ни в Палестину. Чего им не сиделось в своей Аравии, в песках? Потому никакой исторической правды здесь быть не может, но есть закономерности исторического развития.
И моя цель — показать, что побуждения и цели крестоносцев, особенно Первого похода были глубоко христианскими и возвышенными. И вожди были разными. Самый ведущий, самый титулованный рыцарь из тех, которые взяли Иерусалим, и тем не менее уцелевший был Готфрид (или Жоффруа) Бульонский (по-французски «Буйон», а мы читаем, как пишем, обычно). Мы обычно смеемся, а чего собственно смеяться? Ясно ведь, что «бульон» от герцогов Бульонских, а не наоборот. Мы же не смеемся, когда едим бефстроганов (B;uf Stroganoff, то есть говядину по-строгановски).
Так вот, перед Жоффруа де Бульон открывается потрясающая возможность стать королем. А то было непросто в том мире. В принципе, любой дворянин при некоторой доблести и умении мог стать принцем. Не так уже редко бывало, когда рыцарь становился бароном и получал феод, вассалов. Выше уже труднее, но тем не менее и бароны становились графами, и графы становились герцогами. А дальше стоп, потому что королем можно было стать, если только тебя утвердит император. А на кой императору нужен новый король? Причем, если согласятся все короли. А зачем им еще один король? Король — это совсем не то же самое, что герцог.
Но тут другое дело. Ведь освобожден Иерусалим. Тут никто не будет спорить, просто не посмеет. Император не посмеет, и короли промолчат. А папа будет только рад, и то понятно, потому что его вассал. И что же Готфрид? Он отвечает историческими словами: «Как же мне надеть королевский венец в городе, где носил терновый венец единственный подлинный король?» Вот такой ответ! И потому он носил титул «Защитник Гроба Господня». И на могиле его, бесследно исчезнувшей (кто постарался, не знаю), которая была в храме Гроба Господня, было высечено: «Готфрид Бульонский — Защитник Гроба Господня».
И когда Иерусалимского православного патриарха вожди крестового похода попросили для совершения мессы латинской рукоположить латинского клирика во епископа, он его рукоположил. Свои попы у крестоносцев были, а епископа не было. То есть, для православного епископа тот латинский поп был безусловно поп. А если он поп, и говорят, что он достойный, то почему бы не рукоположить его во епископы? Вот какими еще были отношения, а ведь прошло уже полвека после формального, так называемого «разделения».
А вот когда рыцари Четвертого крестового похода, в 1204 году взяли и разорили величайший христианский город на Земле — Константинополь, вот тогда никому ничего объяснять не надо было. Прошло ровно 150 лет (1054-1204), чтобы так называемый «великий раскол» стал расколом навсегда. Только после разорения Константинополя всем всё стало ясно. Феодосия уже давно не было в живых. Но никому вместо Феодосия уже не надо было всерьез объяснять, что латиняне падшие, что они сволочи, что никакие они не христиане, что они нам враги, что вообще говоря, «мочить» их надо, как говорит наш современник, «в сортире». Именно после разорения Константинополя мы уже действительно принадлежим не только к двум различным культурам, но и к совершенно разным исповеданиям, к совершенно разным религиозным культурам. Но заметьте, это начало XIII века. С того момента, как окончательно образовались две культуры в христианском мире, прошло три с половиной века! А с того момента, как окончательно порвали отношения Рим и Константинополь, прошло ровно полтора века.