Любовь к животным у нас на генетическом уровне. В доме всегда были собаки и кошки. Первая собачка, которую я помню , - Малышка. Когда мы привезли её на пароходе из Березника от дяди Паши, ей было уже года два. Маленькая, кудрявая, с круглыми блестящими глазками дворняжка любила сидеть на подоконнике и смотреть на реку. Я думала , что она скучает о родине , и плакала вместе с ней. Эта красивая собачка раза два ощенялась и приносила кудлатых симпатичных щенят . Мы их отдавали соседям и папиным друзьям.
Потом , когда Малышки не стало, я из Мезени привезла маленького ( лапки расползались на полу), толстенького и беспомощного Тузика. Он вырос преданным, умным и обаятельным песиком. Провожал каждое утро до школы и встречал , виляя свернутым в колечко хвостиком. После моего отъезда в институт всю свою безграничную любовь он отдал папе. Храбро сидел на носу лодки при поездке на рыбалку, ездил на сенокос, где терпеливо ждал хозяина , не подпуская никого к его вещам. Если же сажали в трактор, гордо восседая там, громко гавкал и сердито рычал, охраняя грохочущую громадину. Приезжая на каникулы домой , я всегда привозила другу Тузику лакомство - ириски, к которым сама его пристрастила.
Сейчас мама с папой заботятся о Чарлике. Чарльз - москвич, спаниэлька, и хозяева его - сестра и её муж . Их приказы собачонок исполняет беспрекословно , с ними готов на любую авантюру, хотя по природе трусоват и весьма осторожен . И , несмотря на то что бабушка специально для него варит супчик, покупает мяско, кормит его с руки ("неяствяный", - сокрушается ), пёсик , как только Люба с Сашей засобираются домой , резво вскакивает, навостряет ушки и без сожаления бросает гостеприимный и полный вкусной еды бабушкин дом.
Неравнодушное отношение к спаниелям у нашей семьи с легкой руки мужа . Он предложил после моих воспоминаний о собачках купить симпатяжечку с крылатыми ушками. Выбирали друга всей семьей. Из семи бархатистых комочков понравился тот, что первым подполз к руке и ткнулся мокрым носиком в ладошку . Пэйс . Он был настоящим английским кокер-спаниелем . Умным, храбрым, благородным и очень свободолюбивым. До сих пор сжимается от боли сердце при воспоминании о его гибели.
Конечно, следующей собакой опять была спаниэлька:
В мире друга нет милей,
Чем собака спаниэль!
Её звали Полли, Поленька. Моя подруженька . Я её очень любила. Да её и невозможно было не любить. Маленькая, шаловливая , глазки лукавые , а умница была , каких поискать! Про нее писал сочинение сынок : "Шелковистая шерстка, мордочка сапожком , мохнатые лапки." Они, мои мальчики, гуляли с ней по расписанию, носили на руках , когда болела, кормили со стола (а кушать она могла с утра до вечера) . Ела все, как поросеночек : пирожные, сыры, виноград, очень любила , как и я, груши. Поленька была с нами во всех поездках: на поездах, самолетах, лодках . Ходила за морошкой: намокшая шерсть мешала ей бежать по болоту, пришлёпывала к кочке, где я собирала ягоду, приваливалась около моей руки и ела сочные солнечные морошечные ягодки. Во время лыжных прогулок сопровождала нас след в след, наступая на лыжи мужа. Но меня из виду не выпускала, и если я отставала, пропадала из её видимости по причине поворота дороги, она сидела на лыжне, пока я не появлюсь на горизонте. Во время оттепели снег прилипал к густой шерстке спаниельки, скатывался в шарики, и ,бредя за нами по сугробам к дому (чтобы сократить дорогу , мы шли по целине) , она превращалась в большой снежный ком , жалобно скулила и всё равно ползла за нами. Муж скидывал лыжи и брал собачку на руки. Дома снеговичок оттаивал, оставляя на полу лужу.
Полинька беседовала со мной, понимая все мои слова. Виляла маленьким коротеньким хвостиком , смотрела карими умненькими глазками , лизала руку розовым язычком - мы находили общий язык всегда.
Собачку Мери, которая сейчас у нас, я вначале постоянно называла Полли, да и сейчас (Мерочке уже шесть лет) нет-нет да и кликну Поленькой - память о спаниельке жива .
А Мерку тоже выбрал муж. Она бигль. Очень красивая: рыже-коричнево-белая шерстка , прямо стоящий хвост, беленький на конце , висячие бархатистые ушки , карие умнющие глаза . Вот за красотой да за живостью и погнался супруг. Когда мы приехали за месячным щеночком , нам вынесли трех девочек ( по нашему убеждению, собачки толковее, умнее песиков). Две из них , потыкавшись в ножки стульев, затихли у наших ног, почуяв исходившее тепло . А третья, отличавшаяся упитанностью, бороздила , пошатываясь (малюсенькая ведь), окружающее пространство. Взяв щеночков на руки , мы растаяли от умиления: с ладошки они доползли до локтевого сгиба и там затихли , сопя по-щенячьи тихонько. Но не третья биглечка - она ползала по руке, не уставая и не желая успокаиваться. Вот её - то , по настоянию мужа, мы и взяли: окрас правильный и подвижна - значит, здорова.
Эта-то подвижность и неуемная энергия собачки по первости доставала нас очень, было желание отдать проказницу в хорошие руки: предлагалась биглечка всем родственникам, Александру Гмырину - на охоту, другу Юре- охранять дом, даже в далекий Мирный на воспитание Виктору Алексеевичу. Но, конечно, поглотительница пультов, оправ для очков, носков, сапог, туфель, книг и журналов осталась в семье: "мы в ответе за тех, кого приручили". Только долгое время привычка убирать все вещи на недосягаемую для собаки высоту оставалась очень долго, даже в гостях мы с опаской клали необходимые нам вещи на стол, диван, тумбочку, боялись отходить от накрытого стола: дома за секунду наша красавица могла стянуть и схавать котлету с тарелки, мясо, рыбу, пирог -все, что на ней лежало, потому что Мери, как оказалось , всеядна. Понравились ей мои кожаные перчатки Gucci, балетки Prada, Дашенькины новые сапоги, Катюшины вещицы, подаренные Якову. А сколько книг "перечитала" наша мудрая Мерочка! Перед учениками на уроках было неудобно: то угол погрызен у учебника, то страницы покромсаны.
Да, пережили многое, но вспоминается умилительная мордашка щеночка, умещавшегося на ладошке, хвостик торчком и её первоначальная жизнь под скамеечкой в прихожей. Покушает - и обратно ковыляет под кушеточку. Сейчас она тоже любит этот диванчик, только еле умещается на нем, а уж под него может только нос просунуть.
Первую ночь я чутко прислушивалась: как там под скамеечкой наша малышка? Тоненький писк услышала сразу. Подхожу, ласково называю по имени кроху, и она на мой голос перебирает лапками, виляет хвостиком: кушать захотела. Потом я замечала: человеческие слова были для нее сигналом - еда рядом. Включали телевизор- она отрывалась от всех своих собачьих игр и топала на звук, торопилась, хвостик сигналил о радостном предвкушении пищи.
Мы даже няньку позвали для биглечки: Настенька-племянница помогала её воспитывать. По очереди сидели с ней, кормили по часам, следили, чтобы кошка Люська не поцарапала глазки щеночку. Настеньку Мерочка очень полюбила, первое время писалась при встрече от счастья.
Сейчас Мерка живет в доме, валяется на всех диванах, ходит гулять, когда захочет и куда захочет.