Фильм "Отряд"
+++++++++++++++
Давно… Очень давно я хотел рассказать об этом фильме. Но… Как написать, чтобы читатель поверил, что да, «Отряд» - это, действительно, один из наших лучших фильмов о Великой Отечественной войне? Их ведь много, этих фильмов. И хороших, и очень хороших среди них – немало.
«Торпедоносцы», «Проверка на дорогах», «На войне, как на войне», «Обратной дороги нет»… У каждого из нас, наверное, свой, личный список таких фильмов. И убедить кого-то в том, что его выбор хуже твоего?.. Нет, неблагодарная это работа. Неблагодарная и безнадёжная.
Но, попробую. Может, кто-то, прочитав, сочтет возможным откорректировать свой список и внести куда-то, между «Двадцатью днями без войны» и «Хрониками пикирующего бомбардировщика», и этот фильм, отснятый в 1984 г. на Литовской киностудии.
Уже в следующем, 85-ом, на фестивале в Минске, «Отряд» будет признан лучшим советским фильмом того года. Специальные призы за режиссуру фильм получит в Тбилиси, югославском Космаи и болгарском Габрово. Хотя, как раз таки в этом - и ничего удивительного. Ведь снял фильм Алексей Симонов. Сын Константина Симонова.
И это, как мне кажется, – первая составляющая, сумма которых и привела в итоге к тому, что «Отряд» стал если не лучшим фильмом о Той войне, то одним из них.
Вторая – это актеры, снявшиеся в «Отряде». Кстати, для Симонова это был не только определённый риск, но и отход от устоявшихся канонов, когда в военном кино, особенно на главных ролях, снимались уже опытные артисты, люди в возрасте. В то время, как тогда, в самом начале войны, на восточных рубежах страны в бой вступили совсем молодые люди 1921-го, максимум 25-го годов рождения. Под эти возрастные категории подходила молодежь, только что закончившая разные театральные школы-студии или училища. Их ещё не знала страна, которой только предстояло это сделать. Но, наверное, уже верил режиссер, отдавший им главные роли в этом фильме. И они не подвели. Сыграли так, как надо. И сегодня мы знаем Александра Феклистова (сержант Константин Доронин), Сергея Гармаша (Иван Урин), Александра Песков (Юрка Окунев), Дмитрия Брусникина (Никитин), Михаила Морозова (Костя Петров), не только по именам. Но и в лицо.
Ну, а третья составляющая успеха «Отряда», это, на мой взгляд, сам фильм.
О чем он? Если верить коротенькой аннотации, то о семерых солдатах, летом 41-го оказавшихся отрезанными от своего гарнизона и через оккупированную территорию, без продовольствия и оружия, отправившихся догонять части отступающей Красной Армии, чтобы в финале только двоим из них удалось это сделать и добраться до линии фронта.
Одно сложносочиненное предложение. За которым боль и трагедия живых людей, ждавших эту войну и, казалось бы, бывших в полной готовности встретить её во всеоружии. Но на самом деле всё пойдет совсем по-другому, значительно более страшному и жестокому сценарию. Который писали не в наших штабах. И не нашими командирами.
А ведь мы ждали. И были готовы…
Фильм начинается не собственно войной. А последними предвоенными неделями. Чтобы уже первыми кадрами, окунуть нас в атмосферу тревожного ожидания: «Тревога!».
И часть в спешном порядке снимается на проческу местности.
Мирный солнечный летний пейзаж. В траве стрекочут кузнечики. Литовские крестьяне заняты обычной работой. Им некогда отвлекаться, когда летний день год кормит. Поэтому, не прекращая косьбы, они кидают своё короткое - «Лабас», отвечая на приветствие местного проводника, идущего в цепи прочесывающих местность солдат.
Этот мирный пейзаж – обманка. Потому что где-то рядом – враг, непрошенным гостем нарушивший государственную границу. Явно не с мирными целями. И, скорее всего, уже не первый раз.
И в душном, влажном воздухе пахнет не грозой. Войной. Если не все, то очень многие понимают это. Именно поэтому на доводы Кости Петрова, который в унисон газетным передовицам начинает рассуждать о том, что ни в коем случае не надо поддаваться на провокации, ведь с Германией заключен пакт о ненападении, герой Феклистова резонно возражает: «Если ничего не будет, зачем нас, «огневиков», держать здесь?».
Будет. Очень скоро будет. С сильным и опасным врагом. И мы это понимаем. Когда, диверсанта так и не удастся поймать, а Юрка Окунев разочарованно протянет - «Застрелился», и недоуменно поднимет брови – «Это ещё почему?» - на встречное, Никитинское - «И правильно сделал». Да потому что он, диверсант, до конца исполнил свой воинский долг и был верен данной им присяге. И таких, верных и готовых «до конца», очень много. Пока ещё по ту сторону границы. Но они уже готовы её перейти. А когда перейдут, не надо надеяться на то, что они тоже рабочие и крестьяне. Только в военной форме. Но – трудящиеся! Которые не могут воевать против первого в мире государства рабочих и крестьян. Своего государства!
Наивно? Может быть. Но это мы понимаем. А для того, чтобы это поняли они и тогда, должно было пройти время. Совсем немного. Уже в июле, перед тем как получить в грудь примкнутый к винтовке Маузера плоский штык, смертельно раненый Иван Урин, глядя прямо в глаза убивающему ему немцу, спрашивает: «Рабочий? Или крестьянин?»
И мы понимаем, что спрашивает он с издёвкой. На которую имеет право. Потому, что воинский Бог дал Ивану высшее счастье – умереть, зная, что перед этим враг заплатил за твою жизнь самой дорогой ценой. Своею жизнью. И не одной.
А если воинский Бог не дал такого счастья? Тогда что? И кто он? Тот, который не смог взять с врага соответствующую плату?
И на этот вопросы отвечает Иван, после того, как они наконец-то разжились отбитым с боем у немцев оружием, и ему, приложившемуся раз-второй к трофейной фляге, делает замечание Доронин:
- Что, немца убил, так и герой?
- Да, убил. И – герой! А что?!
- А Юрка не убил. Он тогда – кто?!
И мгновенно сникший Иван, после небольшой паузы отвечает:
- Юрке просто не повезло…
Скольким тогда, летом 41-го, «просто не повезло»? И они, так и не взяв с врага живой дани, легли в свою землю под небольшой утрамбованный малой саперной лопаткой холмик с затёской на рядом стоящей сосне: «Степан. Из Курска». А фамилии никто не знал. Не успели спросить. Некогда было. Не до того.
И неважно, что земля – литовская. И до этого по тебе, безоружному, стреляли с ближайшего хутора. Она всё равно, - своя. Потому что, кроме тех, с хутора, есть ещё и вот этот литовец. Примкнувший к отряду курсант Вильнюсского пехотного училища. Который на вопрос Ивана: «Зачем тебе с нами? Шел бы домой, к своим», - отвечает: «Мой дом - Советская власть».
И потом он, этот литовец, вместе с Никитиным отсекая огнем немцев от основной группы отряда, спасающей сбитого летчика, кричит своему напарнику:
«Что ты делаешь?! Приказ был – «несколько очередей и – отходим»!»
Но у раненого Никитина есть выбор. Отступить и стать обузой для отряда. Или остаться здесь, на этой, прежде незнакомой ему лесной опушке. И он выбирает второе. Разбивает гранатой циферблат единственных на весь отряд наручных часов. Чтобы память о репрессированном отце-комбриге, которому эти часы подарил Тухачевский, осталась с ним и не досталась врагу. А граната… Он ещё успеет ею подорвать и себя. И вместе с собой. Но до этого, повернувшись к литовцу спокойно ответить ему:
«Отходи, если был приказ»…
Но тот, увидев разбитые часы и отложенную гранату, только и сможет, что возмущенно бросить Никитину: «Как ты мог такое подумать?»
И они погибнут. Оба. И каждому из них тогда будет неважно - кто был рядом с ним Русский… Литовец… Они оба были солдатами. Рядовыми бойцами Красной Армии.
Да, они погибли. И Никитин. И литовец. И Петров. И Степан из Курска…
Им не суждено было брать Кенигсберг и Берлин. Не они расписывались на Рейхстаге. Они почти все погибли. Но до конца выполнили свой воинский долг и были верными данной ими присяге. Не стояли в стороне, когда их земля корчилась в муках и кричала от боли.
Они сделали всё, что смогли. И даже чуть-чуть больше, чем могли. Вечная им память. И известным, и безымянным…
На снимке: Кадр из фильма. Иван Урин (Сергей Гармаш) и сержант Константин Доронин (Александр Феклистов). Ещё без оружия