Я в музыкальной школе. В малом зале сидят люди, бродят какие-то наряженные в костюмы дети, зазывала предлагает зайти посмотреть спектакль какого-детского театр,а который ооочень именитый, а также полюбоваться на костюмы, любезно предоставленные несравненной фабрикой Н, продукция которой представлена в фойе. "Вы можете примерить всё, что вам понравится и при желании приобрести…"
Одним глазом заглядываю в зал. Я свободна сегодня. Гуляю. Решаюсь зайти в зал, чтобы потом не жалеть, что добровольно отказалась посмотреть бесплатное представление такого именитого театра.
На сцене странные декорации. Это больше похоже на многочисленные растяжки ткани, образующие лабиринт. Начинается представление. К капитану ВВС в отставке приходит в гости боевой товарищ. Герои ходят по «квартире», и голоса их пропадают или затухают в лабиринте комнат. Я понимаю, что надо идти за ними. В одной из комнат гость обнаруживает примитивный тренажёр времён холодной войны и с ужасом осознаёт, что его друг не просто устарел, а совершенно забыл, кто он и на что способен. У него не было серьёзных ранений, он не попадал под трибунал, он был командиром большой группы экстренного реагирования, но сейчас он отрастил брюхо на гамбургерах и сидит весь в крошках и пятнах от Колы на растянутой майке. Офицер – нечего сказать.
Я хожу за ними по лабиринту комнат и удивляюсь, почему остальные зрители никак не поймут, что эта конструкция призывает нас, зрителей, присоединиться к героям… Какая находка – обязательно расскажу нашим режиссёрам.
Бодрый вояка, которого зовут Джон, начинает уговаривать старого товарища ввязаться в какую-то операцию по спасению группы людей, где-то там выживших, в числе которых есть его любимая девушка Джин. Сам он не может на это пойти, подозревая, что сами силы природы против него, если только это не мега-террористический акт, спланированный против его подразделения, что, конечно же чушь, но вот он готов пойти против устава и мчать туда со своими парнями, за что его лишат всех званий, если не посадят. Гаррисон молча разглядывает банку Колы и свой живот в пятнах.
Мне становится скучно, и я ухожу на воздух. Идея хороша, а спектакль никудышный. Зато на улице – просто благодать. Над головой огромный виадук – мостище в двенадцать полос. Вся наша островная страна просто-таки скопление мостов, арок, платформ, этажей и площадок. Один сплошной камень. Практические никакой растительности в центре старого города, но огромный Ботанический сад на окраине. И я сейчас иду именно туда с книгой и печеньками. Под мостом. Я люблю ходить под ним. Это странно. Я хожу тут каждый день, и мне всё никак не надоест. Наверное, потому что я переехала сюда чуть меньше года назад, и хожу здесь исключительно в сад – насладиться чтением в тени огромных тюльпанных деревьев. Да, к пальмам я равнодушна.
Вдруг я почувствовала какое-то движение земли и с моста посыпалась пыль. Странно. Впервые такое вижу. Люди закрывают руками и сумками головы, кто-то что-то кричит. Надо поскорее перейти на тут сторону моста, и я прибавляю шаг, мимо меня проносятся разные люди, их паника передаётся и мне, и я уже бегу. Впереди, на том конце моста сверху падает уже не пыль, а камни, потом булыжники. Кого-то стукнуло по голове, и он упал, какого-то ребёнка прибило к земле. Я понимаю, что это не рядовое происшествие, поднимаю голову и вижу, что мост в буквальном смысле слова разваливается с той стороны. Закрыв голову сумкой, я несусь, как сумасшедшая, в обратную сторону. Камни больно бьют по пальцам, но главное, что голова цела. Что-то подсказывает мне, что не стоит останавливаться у музыкальной школы – надо бежать выше и дальше, и я бегу. Рушатся арки – буквально разваливаются на камни – чем они их скрепляли, когда строили старый город? Соплями? Бегу наверх по каменным лестницам – один пролёт, второй. За мной всё грохочет и погребает под серой лавиной сотни жизней. Третий пролёт. Не оборачиваться, лететь, если хочешь жить и дальше, читать книги в парках и играть в спектаклях, бежать! Наискосок через площадь мира, вверх. Тут ещё пока спокойно. И никого. Куда все подевались? К старому собору. Ещё два пролёта – ноги ватные, я уже не чувствую их. Хочется разуться. Нельзя. Кругом лишь камень. Лёгкие словно натёрли рёбра изнутри, горло режет, но я бегу, поправляя волосы по привычке. Вот он собор. Дальше город ещё выше, но у меня уже нет сил, и я вбегаю в собор, боясь, что он развалится прямо на мою голову. Тут есть выход на хоры. А там балкон. Зачем мне наверх? Здание же первым упадёт? Но что-то внутри просто тащит меня вперёд. Слышу топот. Кто-то тоже бежит сюда. Не одна я такая чокнутая. Это мужчина. За ним в отдалении хромает какая-то девушка. Вокруг собора проваливается тут и там площадь кусками, сыпется в бездну. Мы трое смотрим с балкона. Молча. С верхних ярусов старого города всё ещё падает дождь из камня. Какой ненадёжный муравейник отстроили наши предки. И, главное, зачем? Жадность? Места им было мало на райском острове. Построили Вавилонскую башню. Для нас. С любовью – детям.
Церковь засыпало по самый балкон, но она устояла – чудо архитектурной мысли. Я выбралась за перила и побежала вверх по камням. Хотя, это сложно было назвать бегом. Что-то внутри меня тащило, как на верёвке. Наверное, это и есть инстинкт самосохранения.
- Надо идти выше, пока затишье, - обратился за моей спиной мужчина к девушке, и они зашуршали камнями следом. Метрах в тридцати я увидела ещё одну фигуру. Тоже мужчина. Видимо, каким-то образом умудрился выжить на верхних ярусах старого города – стен и лестниц было не разобрать. И он тоже шёл вперёд.
- Эй! – крикнул шедший позади меня. Я поняла, что это не мне. Новообретённый товарищ по несчастью обернулся. На его лице было видно облегчение. Он согнулся, опершись руками на колени. Ноги его, по видимому, тоже не слушались. Мы подошли.
- Я залез на шпиль Адмиралтейства. Вокруг полное мясо. Тут была огромная группа туристов из Китая. – Чуть не плачет. Ему около пятидесяти, но ещё крепкий. Похоже, что бегает. Мышцы ног рвутся из джинсов.
Я, наконец, останавливаюсь и разглядываю тех, кто шёл за мной.
Мужчина чем-то напоминает Индиану Джонс. Он одет в тонкую почти расстёгнутую рубашку с замшевой жилеткой и полинялые джинсы, на поясе толстый ремень и сумка. Казаки. Только шляпы не хватает. И платка на шею.
- Рано мы остановились, - говорит Индиана, - надо идти. Сейчас опять треханёт.
Никто не спрашивает у него, откуда он это знает. Все просто в шоке. Куда идти? – этот вопрос читается в глазах всей компании. Девушка в изодранном платье с кровью на коленках с надеждой смотрит на руки Индианы. Кажется, ещё секунда, и попросит взять её за руку. Но всем ясно: тут каждый сам по себе. Поэтому мы не представляемся. Наверное. Чтобы некого было вспоминать.
- Надо идти в новый город. Тот остров больше, он выдержит. И новый дворец основательнее, чем эти развалины.
Ну вот, у нас есть командир Индиана. Идём.
Жарко печёт солнце, словно день как день. Я расстёгиваю нижние пуговицы рубашки и завязываю полы узлом. Вся мокрая. Пыль прилипла к нашим лицам, мы словно вымазались в саже. До виадука каких-то пятьдесят метров, и тут позади нас раздаётся страшный звук, похожий на последний тяжёлый вздох старого города. Я оборачиваюсь и вижу там, где был старый мост, облако пыли. Высокое, с пятиэтажный дом. Господи, что это опять?
- Началось! – Кричит Индиана! – Замрите и смотрите под ноги внимательно. Сейчас нам надо удержаться на устойчивых платформах!
Что? Что за нафиг? Каких ещё устойчивых платформах? Впереди меня последний пролёт перед площадью Соединения. И виадук. Я делаю на бегу два больших прыжка, чтобы сократить дистанцию до лестницы, и в то же замедленное мгновение земля уходит вниз, и ноге уже некуда будет приземлиться. Целая плита летит куда-то в пропасть прямо подо мной. Я падаю. Уже по колено ниже уровня площадки, по бёдра, по пояс, по плечи. А лестница всё ближе, и я хватаюсь за нижнюю ступеньку одной рукой, вторая не достаёт – и больно бьюсь лицом о камни - рука почти слетает с уступа. Я не понимаю, как я ещё вишу. Я и десяти секунд на двух руках не провешу на турнике. Зачем это? Я всё равно никогда не смогу подтянуться на одной руке. Прикосновение. Индиана вытаскивает меня наверх. Молчаливое спасибо. Я не буду рыдать. Я не девочка с ободранными коленками. Мне уже тридцать!
Бежим на мост. Всех трясет от адреналина. Такое я ощущала, лишь когда писала любовные письма в юности и ещё один раз. Мост. Он совсем короткий, за ним два квартала до дворца. Улицы почти стёрты – кое-где очертания стен. И ни одной души. Постойте – что это вдали? Ещё пара выживших. Да, мужчина и женщина. Она прижимает к груди шляпу и, кажется, уже прорыдалась несколько раз – всё лицо красное и в пыли. Мужчина ведёт её за руку.
- Откуда вы идёте? – кричит им Индиана?
Они молчат. Они не знают. Они только два дня как прилетели из Европы. Они вообще не понимают, где они, и что делать. Мы на их фоне – афганский взвод!
- Мы идём к дворцу, - констатирует Индиана.
- Нет смысла. Там всё провалилось в океан, - мужчина спокоен. Жена жива и здорова, что раньше времени паниковать?
- Надо идти к дворцу. Может быть ещё один удар.
- Какой ещё удар? – Почти в один голос кричим мы, женщины.
- Подземный, по всей видимости! – Разводит руками командир на женскую неосведомленность. – Надо идти к дворцу. Может, ещё не всех эвакуировали.
- Некого больше эвакуировать! Понимаете? Никого не осталось!!! Никто не знает, что мы здесь! Посреди океана!!! – женщина снова бьётся в истерике. Муж – статуя спокойствию.
Индиана игнорирует её вопли.
- Значит, будем прыгать по платформам.
- Каменным платформам, которые ушли под воду? Может, проще вплавь? – Это уже я умничаю с сарказмом.
- Нет, вплавь нельзя. Это опасно. Перед дворцом целый квартал из особого плавучего материала – вот и попрыгаем.
- Ты строитель что ли? – Вальяжно спрашивает девушка с разбитыми коленками. Заматерела. И что это? Уж не кадрится ли она к командиру? Ну, дела. Хотя, может это стратегия выживания такая? Фу. – Как тебя зовут, солдат?
- Позже. – Обрывает её наш главный и улетает вперёд, вытирая рубашкой пот на лбу. Я бегу следом. Наш мужик еле-еле отрывает руки от колен (что странно: ноги-то сильные, наверное, сердечник) и ковыляет за мной, новенькие безвольно плетутся рядом с ним.
Проходим целый квартал камня. Ни одного трупа. Неужели все погребены под слоем камня? Братская могила. Маленькая страна, превратившаяся в кладбище. Словно долгая изнурительная война уничтожила всё население. Но тут людей-то всего пять миллионов, из них три – туристы. Тут достаточно десяти минут на уничтожение всех следов человека. Кто бы знал? И ведь стояла себе страна в океане сотни лет, и цунами и землетрясения обходили её стороной - ни одного катаклизма. Что же это сейчас, мать твою, когда я только нашла для себя райское место для жизни?
Плавучие камни! Вы когда-нибудь видели плавучие глыбины? Я нет. Мне сложно поверить глазам. Они похожи на куски пластмассы. Не тонут. Но на ощупь настоящие камни. Надо идти. Индиана говорит, скоро может быть ещё один толчок. Он слишком много знает. Это подозрительно. Он всё меньше мне нравится. И всё начинает смахивать не на игры стихий, а на спланированное уничтожение двух островов! Может, они застрахованы на стоимость мира? Ох, уж эта масонская планета.
Прыгаем по плитам, пытаясь удержать равновесие. Особенно тяжело женатому. Его жена просто-таки вцепилась руками в свою шляпу и не выпускает её из рук, вместо того, чтобы помогать себе держать равновесие. Тут и одному-то тяжело прыгать, а надо ещё её за собой тащить. Стараюсь не смотреть в их сторону, боясь, что каждый момент они могут упасть с очередной плиты высотой в полтора метра, и никто не станет их вытаскивать из воды. Но, как обычно, ты ждёшь трагедии сзади, а она разворачивается на твоих глазах. Мужик с одышкой не допрыгнул до следующего камня и свалился между глыбами. Больше он не вынырнул. Да я и не разглядывала. Мы двинулись дальше.
В конце квартала прямо перед дворцовой площадью мы снова услышали где-то вдали вздох города. Мурашки по спине и чувство отчаяния. Бежим и прыгаем и снова бежим и снова прыгаем. Никто не оборачивается больше. Я бегу третьей. И не знаю, что творится позади меня, и никто не узнает, если я сейчас сорвусь.
Индиана добежал до стены и пролезает в какое-то отверстие, похожее на окно, девушка за ним, я подбегаю и подпрыгиваю, ныряя в окно по пояс, товарищи затаскивают меня внутрь. Мы выглядываем наружу – плиты ходят ходуном и переворачиваются. На них никого. Только шляпа плавает между камней, а в ней ещё что-то, связанное крючком. Не хочу развивать эту мысль.
Оказывается, мы в каюте огромной яхты. И тут я уже не могу понять, что это за яхта. Похожа на королевскую прогулочную. Но капитан явно военный. Спокойный, достаточно молодой мужик в форме. Они с Индианой что-то живо обсуждают.
- Давай, надо заводиться и гнать отсюда! – Это Индиана.
- Ты же понимаешь, это трибунал. Я не могу этого сделать. Я должен стартовать с двенадцати турбин, а тут только четыре. – Он показывает пальцем в окно, и я вижу какие-то четыре трубы слева по борту, торчащие прямо из стены. Что за? Какие трубины? Это же яхта – катер. Какой стартовать? Это же не ракета! Не самолёт! Я, наверное, просыпаюсь, и это просто бред. - Это будет известно. Это скорее всего провокация.
Я вижу по лицу Индианы, что убивать тупого солдафона - капитана судна - он не собирается. Странно. Может, это и правда какой-то не простой корабль, и он сам не справится с управлением? Одно ясно: на острове больше никого. Разве что случайные выжившие. Весь королевский дворец эвакуирован. И, судя по всему, задолго до тряски. Яхта стоит на площади перед дворцом. До океана три каменных пролёта.
- Как вас сюда занесло? – Спрашиваю я, глядя в сторону большой спокойной воды.
- Когда первый раз тряхануло – подкинуло, - капитан говорит так, словно случившееся - обычное дело.
Точно просыпаюсь. Ну и бред. Молчание. Все смотрят друг на друга и вдруг кидаются шарить по карманам. Всем одновременно пришла в голову одна и та же мысль. Мобильники!
Индиана нашёл свой первым. Раздолбан. Капитан лишь усмехнулся «Ну и наивный». Я достаю свой – цел. Но не ловит. Капитан хмыкнул «Ну, конечно!» Девушка никак не вытащит свой из кармана платья – руки все ободраны, пальцы не слушаются.
- Давай-ка я тебе помогу, - кидаюсь я к ней, как к последней надежде.
На телефоне светятся полосы связи.
- У меня спутниковый, - радостно говорит она, – парень подарил. Быстро перебирает пальчиком, звонит. – Алло, Джон! Это Джин.