На дачу Петров ездил на тарахтящей бежевой шестерке, которая оставляя за собой длинную колбасу дыма, наводила ужас ревом пробитого глушителя на расставленных вдоль дороги гусей. Купив в деревне, на берегу небольшого озерца старый разваливающийся домик, обложив его кирпичом, и сделав пристройку, Петров обзавелся загородной резиденцией, куда отправлялся всей семьей на выходные. Пока жена возилась в огороде, а дочки гонялись во дворе за котом, он брал складные бамбуковые удочки и съебывал на рыбалку. Старый шаткий причал стал тем островком, где он пережидал выходные. Он его обожал как автомобилисты гараж, а филателисты полку с альбомами.
Петров жену не любил, обожал детей, и каждый раз думая о разводе, мучился нещадно, и включал заднюю. Жена как будто не замечала лежащего меж ними отчуждения. Возможно ей достаточно было того, что он давал деньги, доказывая этим, что остается мужем, возможно было что-то ещё. Она перешагнула рубеж сорока, и небольшая толика красоты и интересности, отпущенная ей природой, давно была израсходована. Хозяйство она вела великолепно, и заботилась о Петрове, будто он был ей сыном, поэтому глядя на суетящуюся утром на кухне жену, внутри Петрова рождались одновременно два чувства - и благодарность и отвращение. Ну не должна женщина так запускать свою фигуру, думал Петров, передавая литровую банку с вищневым джемом, и не в силах отвести взгляда от второго подбородка, который подрагивал при каждом жены движении. Все просьбы к ней заняться собой заканчивались скандалом, слезами и днями ледяного молчания, во время которых питаться приходилось в общественных столовых, поэтому Петров оставил их, и медленно наливался тошнотой и скукой.
Однажды вечером, когда сидя перед телевизором рядом с хрустящей баранками и сербающей чаем женой, он готов был взорваться и уйти в ночь, пусть даже в одних носках и с чемоданом, понимая, что без заботы быстро запустит себя и сопьется, вдруг раздался резкий телефонный звонок. Голос знакомого, предлагал им купить старый деревянный дом родителей знакомого, который тот прежде пользовал как дачу. Это был выход. Теперь тоскливые выходные дни, Петров мог бы отдавать обожаемому с детства занятию - рыбалке. Сделка была заключена.
Умостив на причале геморойный зад, закинув удочку, Петров улыбнулся, глядя как чуток попрыгав, поплавок замер на блестящей водной глади. Началось. Как в детстве он начал воображать, что происходит там, под водой. Вот большой и жирный окунь проплывает мимо перепуганного червяка, и резко вильнув хвостом уходит в сторону. Вот появилась красноперка, быстрая и нервная как секретарша директора Варя, а вот и щука, словно...
С противоположной стороны озера раздался громкий всплеск. Петров оторвал глаза от поплавка, и успел заметить как в воду скользнула девичья фигура в темном купальнике. Через секунду плывунья вынырнула, и засмеявшись удивленной физиономии Петрова, помахала ему рукой. Петров неуверенно махнул в ответ, и смущенно вернул глаза на поплавок. Через минуту осмелился опять поднять глаза. Девушка свободно и легко плавала вдоль берега на спине, делая ритмичные взмахи руками. Над поверхностью воды топорщилилась её грудь, и Петров хотел было отвести взгляд, но не смог. Он как завороженный следил за русалкой, не замечая ничего вокруг. Скоро девушка видимо устав, вернулась на берег, и началось кино. Сначала из воды показались её плечи, потом гибкая спина, талия, упругая попа, чуть тяжеловатые бедра, длинные стройные лодыжки, и это молодое переливающееся на солнце тело, произвело на Петрова эффект бомбы, внутри него словно обрушилась давно сдерживаемая плотина.
"Да я все смогу, я влюблюсь, найду новую работу, заведу другую семью. Пятьдесят - прекрасный возраст. Меркантелизм и обывательщина - прошлое. Я не хочу тратить жизнь на жратву, шмотки и скучные вечера перед телевизором. Я хочу свежести, любви, новизны, я хочу жизни!" - упивался своим порывом Петров, дыша нервно и часто, пиная сандалиями мелкие камешки под ногами, встречающиеся на тропинке, и совершенно забыв про удочки, брошенные на скрипучих досках причала.
Жена сидела на садовой качели, и держала в руках пакет с чипсами. Когда Петров приблизился, подняла опухшие от плача глаза.
- Что случилось? - спросил Петров.
- Тетя Валя умерла, - сказала жена, всхлипнула, и закинула в себя немного чипсов.
Тетя Валя была ей родной теткой, одинокой старушенцией, жившей в трехкомнатной квартире в центре столицы.
- Откуда узнала?
- Адвокат недавно звонил, сообщил, что завещание составлено на мое имя, и надо подъехать, уладить формальности.
- Какое же это огромное горе, - сочувственно сказал Петров, плотно усаживаясь рядом с женой, и зачерпывая ладонью сырные чипсы.