"Читатель, пусть не испугает тебя текст длиною более двадцати строчек.
История эта интересна тем, что являет собою нравы эпохи давно минувшей. Но герои так же искренни и наивны в своих устремлениях и желаниях.
И по-прежнему сияет своей красотой интриганка Венеция.
В добрый путь, дорогой друг."
Район Сан Поло был шумным местом. С раннего утра здесь начиналась активная жизнь. К торговым набережным караванами тянулись лодки с товаром. Мелкие партии покупались купцами, перепродающими его торговцам средней руки, расположившимся вдоль канала. Более мелкие, совершив очередную перекупку и, увеличив стоимость товара, разбегались по отдаленным районам, доставляя его прямо к домам и оглашая улицы громкими возгласами. Это было торговое чрево Венеции. Чуть позже начинала работу биржа, где совершались сделки по серьезнее.
Франческа выбрала этот район потому, что он располагался в нескольких кварталах от Сан Джованни Кризостомо, в котором она теперь служила. Ее привлекала близость активной жизни, возможность сливаться с живой энергией города, возможность наблюдать яркие человеческие типажи, попадавшиеся на пути. От ее небольшой квартиры до театра можно было дойти пешком, а служанка покупала все необходимое для жизни с минимальной переплатой, договариваясь с поставщиками напрямую.
Новая жизнь складывалась непросто, часто приходилось экономить. Окна ее скромного жилища, состоявшего из нескольких комнат на верхнем этаже, упирались в окна противоположного дома. Старинная улочка, разделявшая дома, была шириной от силы в три локтя. Заработанные пением деньги Франка тратила на скромную жизнь, подарки маленькой Иоанне и, не часто, на наряды – певица обязана была выглядеть эффектно.
-Госпожа Романи, позвольте познакомить вас с очередным поклонником вашего таланта. –К ней обращалась синьора Балетти, которую нельзя было не узнать в костюме Арлекины. –Племянник господина Брагадина только что вернулся из Вены. Он в восторге от вашего выступления.
Молодой мужчина в костюм Скарамуччи, высокий, стройный, смуглый, насколько можно было увидеть сквозь маску вежливо кивнул головой.
-Сударыня, за те шесть лет, что меня не было в старушке Венеции, в ней ничего не изменилось. Но она стала прекраснее от того, что под ее небом теперь звучит ваш неземной голос. –Голос льстеца звучал учтиво, мягко и слегка напористо.
-Благодарю вас, синьор? Не расслышала вашего имени.
-Джироламо Ригелини. –Скарамучча вежливо поклонился и поцеловал ее руку. –Я слышал вас в театре Кризостомо несколько раз. Отчего вы не поете главных партий? Ваш голос превосходит тамошних солисток, а неземная красота сравнима, пожалуй, с Рафаэлевскими мадоннами.
-Господин Ригелини, благодарю за похвалу, но мне пора.
Франка бежала с долгожданного бала у Ренье Ломбриа практически сразу после небольшого концерта. Что за бестактность! Он действительно давно не был в Венеции, в этом проклятом городе, который держал ее за нелюбимое дитя, подкидыша, приживалку. Это был ее пятый карнавал. Год назад она дала себе слово, что, если ничего не изменится, то уедет и никогда не вернется сюда. Но Малышка Иоанна удерживала рядом с собой. В ноябре девочке исполнилось четыре года. В семье Джованни было уже трое детей: приемная дочь и два мальчика, родные сыновья Урсулы и ее великодушного мужа. Дела у четы Джованни шли прекрасно. Урсула стала полноправной хозяйкой всех лавок, постоялых дворов и гостиницы, которыми владел муж.
У Франчески же по-прежнему не ладилось. Великая Фаустина когда-то помогла ей войти в театральные круги города, устроила в один из лучших театров и вернулась к мужу в Вену. Молодая певица продолжала брать уроки вокала, игры на клавесине, изучала языки. Но стать примой не получалось. Первый сезон, будучи неопытной, наблюдала за игрой солисток, изучала особенности партий. Второй прошел в надежде, что скоро наступит ее время. Но время не наступало.
-Франка, у тебя великий голос! –Повторяла Урсула. –Но театр – это интриги, заговоры и адюльтеры. Мало быть талантливой, важнее уметь договариваться с импрессарио и с богатыми поклонниками. Если ты такая чистая и непорочная – иди лучше в монастырь!
-Что ты мне предлагаешь? –Злилась подруга. –Фаустина Бордони – знаменитая певица и при этом, честная женщина с хорошей репутацией.
-Но она – аристократка. Ей всегда помогала семья. А потом она вышла замуж за композитора. А ты кто? Кто мы с тобой? За моей репутацией стоит супруг, сеньор Джованни.
-Мне что, тоже выйти замуж за трактирщика? Извини, я люблю и уважаю твоего мужа, но не помню ни одной примы, которая была бы женой купца или галантерейщика. Да и аристократы мне больше не нужны. Хватит с меня Ловлейса. А чего стоила история с Мамоло Маккарти?!
-Зря ты с ним тогда связалась. Господин Джованни уверен, что именно отец этого мальчишки, после того, как узнал о вашей связи, кроме того, что выгодно женил его, основательно подпортил твою репутацию. Это он виноват, что тебе не дают ведущие партии. –Урсула так завелась, что готова была своими руками оторвать головы всем этим представителям древних родов.
-И что мне делать! –Франческа знала, что скажет подруга. Она слышала все это много раз, но не могла себя заставить сойти с выбранного пути.
-Ой, Франка, ну и упрямица же ты. Имей в виду, если до лета ничего не изменится, мы с господином Джованни выдадим тебя замуж за купца Мамане. Он недавно овдовел, но долго в холостяках не задержится.
Венеция была проклятьем Франчески Романи.
-Госпожа! Сегодня прекрасное утро. –Взъерошенная служанка с шумом раздвигала плотные занавеси. –Вам прислали цветы и два письма. Оба благоухают, как весенний луг. Бумага гербовая.
-Анчилла, не шуми спозаранку. –Франческа была не в духе. Обиды и поражения, умноженные одной неловкой фразой карнавального Скарамуччи превратили ночь в кошмар. Бедняжка заснула только под утро. –Что там за прекрасные письма?
-Вот они, на подносе. А цветы какие! Посмотрите только.
Цветы не могли поднять настроение. А письма? «Опять от Каччины»: -тоска усиливалась. «Что за человек! Зачем он меня преследует. Мы же давно объяснились!». Урсула была права, он не терпел отказов, получая от жизни все. Послание самовлюбленного, заносчивого, сквернохарактерного аристократа Франка не стала даже читать. «А второе?» -с любопытством искала подпись. Бумага была очень красивой и прекрасно пахла. Любопытство росло, пальца нервно вскрывали длинное, велеречивое послание, выполненное красивым почерком.
«Прекрасная госпожа, спешу известить вас в это дивное венецианское утро, что восхищаюсь вашей красотой, утонченностью, обаянием не менее, чем неземным голосом, взявшим меня в плен в первое посещение Сан Джованни Кризостомо…». Письмо было долгим, оборотистым, льстивым и пустым. Подписано вчерашним Скарамуччей. Была ли это простая вежливость или она обрела очередного назойливого поклонника? Но что проку в письмах, которые не могли ей помочь стать примой.
-Представляешь, что мне рассказали торговки на Рыбной набережной у моста Риальто? –Урсула говорила шепотом, с многозначительными паузами и эффектными оборотами, пока Франческа наблюдала за играющими в гостиной детьми. –Ты же помнишь, что в город вернулся этот повеса, господин Казанова. Так вот, у него была одновременно связь с двумя монашками. Причем, прямо в монастырской приемной. Как его земля носит, не знаю. –Подруга осенила себя крестным знамением. –Но каков бес! А? Наверное, в нем дикая мужская сила, что даже невесты господни не могут устоять. – Она мечтательно закатывала глаза, поглаживая при этом свой округлившийся живот.
-Придумывают всякую чушь твои торговки. Так ему и позволили в приемной монастыря. –Франка была мысленно где-то далеко.
-О чем мечтаешь, подруга?
-Я, наверное, после этого сезона уеду. Напишу письма в Вену, в Париж, в Лондон. Куда позовут, туда и поеду. Малышка Иоанна подросла, ты стала для нее лучшей матерью на свете. А я буду искать себя подальше от этого лицемерного города.
-Может замуж выйдешь? Ну ее, эту оперу. Столько через нее у тебя мучений.
-Посмотрим. –Франческа спешила на репетицию.
Джироламо ограничился одним письмом и решил, что может на что-то рассчитывать. После спектакля он ждал ее в актерских покоях. В модном атласном камзоле жемчужно-серого цвета, расшитого причудливым растительным орнаментом, он казался выше и стройнее. Смуглое лицо, лишенное маски, оказалось достаточно привлекательным; глаза блестели от возбуждения. Франческа была не в духе, но пыталась вести себя вежливо.
-Сударыня, вы – божество! Много путешествуя по Европе, я посещал оперу в Париже, Вене и нигде не слышал такого дивного голоса. –Господин Ригелини уже держал ее прозрачные ладони в своих горячих руках.
-Благодарю вас. –Она обреченно улыбалась.
-Боюсь, я сражен не только небесным голосом, но и нимфой, им обладающей! –Нетерпеливый поклонник придвигался все ближе, загоняя ее в угол комнаты. –Послушайте, как бьется мое сердце. Оно вот-вот разорвет мне грудь и упадет к вашим ногам! –И он прикладывал ее ладони к кружевному жабо.
-Вы меня задавите, сударь. –Хрупкая брюнетка пыталась держать себя в руках. –Мне и правда очень приятно ваше признание, но позвольте завершить дела.
Он обжог ее губы страстным поцелуем. Франческа долго терпела этот фарс. Она собралась с силами и ударила бестактного поклонника в пах коленом. Ей уже ничего не было страшно.
-Сударь! Я не давала вам повода так себя вести. –Нервно дыша, крикнула корчащемуся от боли наглецу и выбежала прочь.
Утром Анчилла принесла новое письмо. В нем Ригелини извинялся за вчерашнее, оправдываясь тем, что она свела его с ума. Франческа порвала изящные листы и ничего не ответила. Письма приходили с завидным постоянством. Джироламо оправдывался и извинялся. Франческа хранила молчание. Спустя некоторое время, пожалев повесу, она сообщила, что не будет держать зла, если он даст обещание больше никогда так не поступать. После этого тон писем изменился неожиданным образом; неудачливый кавалер начал развлекать даму описанием своих путешествий, забавно комментируя нравы разных народов. Ей представилась возможность познакомиться с его интересным слогом, завидной наблюдательностью и искрометным чувством юмора.
На представлениях господин Ригелини не попадался на глаза. Она больше не имела повода злиться, и, спустя некоторое время, начала привыкать к ярким, эмоциональным посланиям. Молодой человек интриговал, обрывая повествование на самом интересном месте. Подождав пару дней, она бралась за перо и просила продолжения. Назойливый повеса открывался непредсказуемыми гранями и разукрашивал безрадостные будни яркими красками. Так, за пару месяцев его живое перо превратило неудачливого кавалера в друга по переписке.
«Сударыня, не могли бы вы позволить вашему покорному, недостойному слуге, сопровождать вас днем до театра? Даю слово чести, что стану вести себя скромно, с почтением. Буду рассказывать новые басни и любоваться вашим отражением в Гранд канале. Преданный слуга, Джироламо Ригелини». Неожиданно для самой себя, Франческа согласилась.
Общаться с ним было одно удовольствие. Столько ума и обаяния выказывал этот противоречивый господин. Казалось, она обрела, наконец, друга.
-Не верь ему, -предупреждала Урсула, -мужчинам вообще верить нельзя! Это как! Приставать с поцелуями при первой встрече и вдруг, обрести монашеский нрав и пасторскую учтивость.
-Что ты, он такой милый и веселый. А еще, умный собеседник. Как с ним интересно. –Подруга узнавала этот сладостный блеск в темных глазах.
-Помни, что от аристократов у тебя одни проблемы в жизни!
-Прекрасная Франческа, мы доходим до театра за четверть часа. –Джироламо грустно смотрел в лицо своего божества. –Я так много хочу рассказать, услышать в ответ замечания и комментарии. Можно пригласить вас на обед? –Его глаза безнадежно молили.
Франческа напряглась. Она была уже не рада тому, что чинила преграды их общению. Но слова подруги отзывались эхом на его новую просьбу.
-У меня одно условие.
-Я выполню любое.
-Мы с вами отобедаем, если вы дадите слово чести, что не подойдете ко мне ближе, чем на расстояние локтя. Лучше двух.
-Я ваш вечный раб. Во сколько завтра прислать за вами слугу?
Молодая синьора спешила за лакеем, не замечая улиц, домов. Они сели в гондолу и понеслись по взволнованному ветром каналу. Ее представили Ригелини около трех месяцев назад и, казалось, она знала о нем все: где бывал, с кем общался. Но, на самом деле, почти ничего не было известно о нем самом. Кто его родители, где и как он рос, что любил, о чем мечтал. Ему было около тридцати, но о его романах и взаимоотношениях с противоположным полом он не упоминал. Почему до сих пор у него нет жены? Или есть? Чем дольше она думала, тем больше злилась. Но если бы суровая Урсула сейчас преградила ей путь своей статной фигурой, Франческа все равно пошла бы к нему. Просто так, из интереса.
Ее друг жил в милом особняке в богатом районе Дорсодуро. Лодка причалила прямо к парадному крыльцу. Девушка не могла сдержать волнение. Красивая лестница на второй этаж, вереница переходов и, наконец, небольшая гостиная с окнами, выходящими в сад. Хозяин по-домашнему, в жилете аквамаринового оттенка встречал долгожданную гостью. Небольшой стол, покрытый тяжелым гобеленом, был сервирован на две персоны.
-Моя госпожа, проходите. –Джироламо не сдвинулся с места. –Садитесь скорее за стол, а то обед стынет.
Вино играло в прозрачных кубках, одно блюдо сменяло другое, время летело стремительно за приятной беседой. Оговоренный час пролетел незаметно. Молодой человек не приблизился к ней ни на шаг, зато обласкал игривыми словами, нежными взглядами. Она опьянела не только от вина; все в этой комнате было пьянящим.
-Ангел мой, я сдержал свое слово? –Его взгляд был чистым и светлым.
-О да, господин Ригелини. –Франка не сдерживала восторга.
-Можно мне и впредь накрывать обед на двоих. –Он поднял указующий палец. –Даю слово, не преступать данного обещания и не прикасаться к вам.
-Право не знаю. Не нарушат ли мои частые визиты вашего образа жизни.
-Что вы, нисколько. Они украсят мою бесцветную жизнь.
-У меня есть еще одно условие. –Она взяла долгую паузу. –Я хочу узнать о вас больше. Лично о вас, а не только о путешествиях и приключениях.
-А я о вас. Ведь я знаю ровно столько, сколько и вы обо мне.
-Ну что ж, пожалуй. Мне уже пора в театр. Благодарю за приятное время и чудесные угощения.
Анчилла каждое утро приносила новые послания.
-Госпожа, где этот сеньор Джероламо берет столько слов? Я вот могу написать расписку и все. А он каждое утро по целой поэме.
-У каждого - свои таланты. Он мог бы стать знаменитым писателем. –Франка улыбалась каждой строчке.
-Молочница возле Эберии рассказывала, что тот самый беспутный Казанова, когда жил во Франции, развратил дочь хозяйки дома, в котором снимал комнату, сделал ей ребенка и попал под суд. –Служанка, казалось, говорила сама с собой. –Вы меня не слушаете? А зря! Этот нахальник позорил девушку прилюдно, во время следствия, а потом бежал. Так к чему это я? Его снова видели у нас в городе. Как раз в районе Эрберии.
-Анчилла, этот район вообще не самый лучший в смысле репутации. Там много повес встречается. И недостойных женщин. Увы, наш век слишком развращен. –Отрываясь от письма. –Завтра я снова обедаю не дома.
Служанка волновалась тому, что ее незамужняя хозяйка очень часто посещает дом одинокого мужчины. И при этом говорит о развращенном веке.
Интеллектуальные свидания в особняке на Рио де сан Барнаба продолжались с регулярным постоянством. Галантный кавалер вел себя безупречно, отвечал на вопросы, развлекал, выслушивал признания и не подходил ближе чем на локоть. За окнами стояла летняя жара, проникающая в уютные комнаты. Джероламо встречал ее в расстегнутом жилете и без закрывающего шею объемного жабо. Франка так давно воздерживалась от мужских домогательств, что не могла заставить себя слушать очередную историю молодого человека. Она из-под приопущенных ресниц любовалась полуобнаженной смуглой шеей, оттененной белизной сорочки.
-Вы меня не слушаете? –Казалось, что собеседника волнует только ее невнимание к речи.
-А вы не хотите меня поцеловать? –Франка совсем потеряла голову. Она больше не видела смысла держать дистанцию. Ее репутация и так была испорчена. Она почти решилась осенью покинуть этот странный город. Так почему бы не отдаться чувствам напоследок с таким необычным и желанным мужчиной.
-Я же дал вам слово. –Как ему удавалось себя сдерживать!
-Беру все свои слова обратно. –Ее рука потянулась к его вожделенной шее.
-Франческа, меньше всего я хотел бы вас чем-то обидеть или оскорбить.
Последние слова она сняла с его губ долгим, голодным поцелуем.
Последующие их встречи проходили без слов. Они наверстывали проведенные в пустых беседах дни, недели, месяцы. Каждое утро приходила записка, назначавшая время встречи. Франке удавалось сохранить тайну свиданий даже от Урсулы. Пережив несколько больших разочарований, связанных с мужчинами, она решила ни с кем и никогда не делиться ни своими печалями ни, тем более, радостями. Это была ее и только ее жизнь.
В утро накануне дня святых Петра и Павла записка не пришла. Даже Анчилла была разочарована.
-Наверное, господина Ригелини отвлекли важные дела. –Успокаивала себя и служанку Франческа.
Привыкнув к ежедневным визитам в середине дня, она не знала, чем занять себя. Сидеть дома было невыносимо. Она собралась и вышла в город. Просто гуляла по узким улицам, вдоль каналов. Венеция была прекрасна этим августовским днем. Ноги вели ее к тому вожделенному дому, но она не поддавалась.
Следующее утро было таким же странным. Франческа стала писать письма, интересуясь, что случилось с господином Ригелини. Ответа не было. Спустя три дня, доведенная до истерического состояния любовница добралась до того заветного крыльца, глубоко вздохнув, постучала. Дверь открыл лакей.
-Ваш господин дома? –Говорила, стараясь не выявить волнение.
-Да. Но он сейчас очень занят.
-Не могли бы вы передать, что его ожидает госпожа Романи. –Узнав, что Джироламо дома, не могла больше ни о чем думать.
-Подождите в холле, пожалуйста.
Сердце громко колотилось в груди, в голове шумело, ноги подкашивались. Через некоторое время по лестнице спустился незнакомый господин и прошел к выходу, сопровождаемый слугой.
-Господин Ригелини примет вас. Пройдемте в библиотеку, госпожа.
Франческа не бывала в других покоях этого особняка. Библиотека, в которую ее препроводили, впечатляла не только огромным количеством книг. Над старинными фолиантами, теснящимися в высоких, резных шкафах темного дерева, над стенами, обшитыми старинным антрацитовым шелком, царил сводчатый потолок алого цвета, отбрасывая кровавые блики на все, что находилось под ним. Тяжелая, кованая люстра венчала этот яркий купол, а под ней, за огромным столом, сидел Джироламо, рассматривая книги, перелистывал страницы и будто не замечал непрошенную гостью. Франка пыталась оценить ситуацию. В жизни пришлось повидать многое, поэтому, она предпочитала молчаливо ждать. Тем более, что первый шаг она уже сделала. Услышав шаги, он закрыл фолиант и спрятал в ящик стола.
«Господи! Хоть что-нибудь сказал бы! –Мысли бесцельно метались в голове. –Неужели снова я получу позорную отставку. Что же я делаю не так? Почему мне всегда не везет?»
-Сударыня, думаю, что пришло время нам с вами серьезно поговорить и объясниться. –Его голос звучал спокойно и, в тоже время жестко. –Давайте сядем в кресла, а то как-то не ловко: я сижу, а вы стоите. –Джироламо улыбнулся.
«Может быть он так шутит?» -Она цеплялась за надежду.
-Мы с вами знакомы почти полгода. За это время, не скрою, я к вам привязался.
«Он что, хочет от меня откупиться?»
-Вначале мне было интересно, можно ли достучаться до вашего сердца, или оно и впрямь закрыто для любых посягательств.
«Он специально все это делал, писал письма, обхаживал?! –Не понимала до конца смысла его слов, но уже хотела убить, растерзать, уничтожить. –Неужели он меня разыгрывал? Но как можно так изображать чувства…»
-Не скрою, добиться вашей взаимности было не легко. –Он говорил медленно, внимательно вглядываясь в ее опустевшие, помутневшие, холодные глаза. –Сударыня, вы меня слушаете?
-Продолжайте. –Голос дрогнул и слезы предательски вырвались наружу. Она отвернула голову, и ждала следующих ударов.
-Франка! –Он неожиданно схватил ее за плечи и начал трясти с неистовством. –Ну почему ты такая глупая.
Слезы текли по щекам. Она больше ничего не понимала. Джироламо долго приводил ее в чувства, обнимая, утешая.
-Да, вначале мне было интересно, можно ли тебя увлечь. Потом я пытался понять причины твоей холодности.
-Вам это удалось?
-Надеюсь. Ты знала, что у тебя прекрасный голос и хотела с его помощью возвыситься, преодолеть сословные рамки, стать обожаемой всеми примой. Мужчинам ты перестала верить после нескольких предательств. И вот, прекрасная обладательница дивного голоса, с подпорченной репутацией, несговорчивая и не идущая на компромиссы, злится на весь свет и чего-то ждет. Неужели тебе никто не говорил, что театр - это игра, сговоры, союзы. Крысиная возня; или ты кого-то сожрешь, или тебя съедят и не подавятся. Скажи, моя римская красавица, что с тобой делать?
-Я уеду. –Тихо приговаривала она. –Уеду отсюда. Я написала письма в Вену, в Лондон, в Париж.
-И что? Думаешь там играют по другим правилам? Откуда в тебе эта наивность! Ты училась петь, а нужно было учится плести интриги и участвовать в заговорах.
-Но это же недостойно!
-Милая моя, Достоинство может быть только у аристократов. А мы, представители недостойных сословий, должны хвататься за любую возможность.
-Но вы же племянник господина Брагадина, представителя патрицианского рода. –Франка не преставала удивляться.
-Нет. Он меня так называет, оказывает покровительство. Много лет назад я спас ему жизнь и он, в знак благодарности ввел меня в свой круг. Родители же мои были простыми актерами. Так что у нас много общего.
-Чего я еще о вас не знаю?
-Сударыня, правда может вас напугать, полагаю. –Он грустно улыбнулся.
-Джироламо, заклинаю, рассказывайте все!
-Вам наверняка известно имя одного из недостойных сынов Венеции. Меня зовут Джакомо. Джакомо Казанова. Я боялся спугнуть вас и поэтому назвался другим именем.
-Урсула предупреждала меня. –Казалось, что ей все равно. –Я стала очередной победой на вашем пути? Поделом мне. –Франка выпрямилась, поднялась и торжественно направилась к двери. –Больше не поверю ни одному мужчине.
-Послушайте! Это именно то, для чего я и устроил сегодняшний спектакль. –Казалось, он был рад. –Я пытаюсь объяснить вам, как жить в этом мире, чтобы добиться успеха, которого вы достойны. Перестаньте попадать в любовные сети. Расставляйте свои силки, капканы, выходите на охоту, берите в плен, побеждайте. У вас есть бесценное оружие – красота и обаяние. Если использовать его правильно, вы достигните любой вершины. А слабость ваша в том, что вы открыты, искренни и горды. Не в нашем положении нужно проявлять гордыню. Они будут думать, что победили вас, а пожинать плоды будете вы, если в совершенстве овладеете искусством соблазнения. Позвольте открыть вам все мужские тайны, научить использовать их слабости, так, как это делаю я, общаясь с дамами. Только не поддавайтесь чувствам и не привязывайтесь ни к кому! Должен признаться, долгое общение с вами вскружило мне голову, и я проявил слабость – очень привязался к вам. Так позвольте другу научить вас владеть главным женским оружием, искусством плотской любви. И не бойтесь ее, ведь она дарит нам так много радости. Научитесь получать удовольствие и помощь от мужчин. Ведь они только этого и ждут от вас.
Долгая и страстная речь совсем запутала Франческу. Понимая, что этот малознакомый, но такой желанный человек скорее расположен к ней, чем холоден, девушка подошла к нему обняла и начала целовать, оставив на потом понимание смыслов.
В начале осени на приеме в особняке Каччина собралась яркая публика. Франческа Романи, в роскошном платье малахитового шелка с пурпурными лентами в темных волосах, походила на экзотический цветок. Хозяин дома предложил ей порадовать гостей пением, и она подарила окружающим несколько изящных арий. После они пробовали старинное вино в малой гостиной и болтали о всякой ерунде. В новом сезоне в театре Кризостомо торжествовала новая прима, голос которой неожиданно распробовал требовательный импресарио.
-Джакомо, я тебя обожаю! –Франка давно не встречалась со старым другом.
-Сударыня, поздравляю вас с успехом. Венеция только и говорит, что о ваших талантах. Давайте повторим прерванные занятия. –Он нежно целовал ее шею, продвигаясь к заветной ложбинке в глубине декольте.
-Как я соскучилась! Каччина не такой уж зануда. Носит меня на руках и называет мифическими именами, говорит, что никогда не был так счастлив, как сейчас. Ты был прав, им так легко управлять. Но не волнуйся, он и мизинца твоего не стоит.
-Прекрасно! Надеюсь ты простишь меня за то, что я завел дружбу с госпожой К.К. Мы же с тобой добрые друзья и партнеры. И видимся теперь крайне редко.
Франческа изобразила кратковременный театральный гнев. Казанова был прекрасен в своей порочности и искренности.
-Давай я покажу тебе еще несколько волшебных приемов. Запомни, ни один мужчина не сможет перед ними устоять. Мы с тобой можем покорить весь этот напыщенный мир, потому что мы красивы, соблазнительны, умны и талантливы.
-А потом ты расскажешь, что обо мне говорят в свете.
-А ты мне.
Видавший виды любовник посвящал молодую приму в запретные альковные тайны, превращая ее в бессердечную соблазнительницу аристократов.
То была лучшая зима в ее жизни. Теперь она снимала небольшой особняк в районе Сан Марко, имела штат слуг и больше не считала деньги. Посещать с визитами дом Урсулы не было времени, но она исправно присылала им подарки. Венецианская элита вдруг разглядела в ней талант и красоту. Господин Коччина ревновал юную прелестницу ко всему, но не мог контролировать ее жизнь, ведь их связь официально была тайной. Франческа вживалась в новую роль с удовольствием. Неожиданно ощутив силу, ей хотелось проверять ее снова и снова, искушая поклонников. Теперь она понимала одержимость Казановы женщинами, ведь соблазняя, добиваясь, получая их, он каждый раз ощущал себя победителем. Ему, правда, было легче: над ним не весела опасность понести. Но ее верный друг обучил ее некоторым приемам и уловкам, чтобы свести риски до минимума. «Не волнуйся, даже если это и случится, -повторял он, -твой любезный друг с удовольствием устроит отпуск, отправив путешествовать на некоторое время. И о младенце позаботится сам».
В апрельский день покровителя Венеции святого Марка, когда возлюбленные по старинной традиции присылают своим пассиям бутон алой розы, Франка получила видимые доказательства своей женской силы. Все утро в ее будуар несли алые бутоны. Она даже не читала записки; просто любовалась их свежестью, нераскрывшейся эффектностью и колдовским цветом. Вдруг захотелось перемен, обновления, новых эмоций. Она выбрала самый изящны цветок и прочитала имя отправителя. «Якопо Веньер, ваш покорный слуга». Кажется, он был родственником дожа.
-Весна – время обновления. Не сменить ли мне любовника. –Франке неожиданная мысль показалась интересной. –Только сделать это нужно изящно и без скандала.
С Джакомо они виделись редко. Иногда обменивались письмами. Но по-прежнему были искренне рады друг другу. Увлекшись интригами, Франка на некоторое время упустила его из виду. В конце июля 1755 года на одном из приемов, устроенных знаменитой Екатериной Дольфин, она узнала страшную новость.
-Вы слышали, что знаменитого Казанову снова арестовалои? Он уже неделю сидит в «Свинцовой тюрьме», что в восточном крыле дворца дожей.
-Но туда сажают политических преступников!
-Он совратил какую-то важную особу? Ему всегда сходили с рук подобные проделки.
-Нет, теперь им заинтересовалась святая Инквизиция. Этот скандальный господин был уличен в магии и святотатстве. У него в доме обнаружили каббалистическую книгу «Зекор-бен» и другую запрещенную литературу.
-А что его покровители?
-Против красного государственного инквизитора Кодульера они не в силах пойти. Сидеть ему там лет пять.
«Уважаемый господин Аффлизио, целую ваши руки и преподаю к ногам вашим с нижайшей просьбой» - Франческа решилась написать письмо бывшему любовнику, господину Коччину, который водил дружбу с Антонио Кондульером. Она умоляла его посодействовать смягчению приговора нового пленника тюрьмы Пьемби. Молчание было долгим, но она не теряла надежды. Ведь помочь в этом деле мало кто решился бы. Спустя месяц ее пригласили в хорошо знакомый дом для свиданий. Франка была готова ко всему. Только теперь она поняла, что значил для нее несчастный Джакомо.
Светлым августовским вечером двухвесельная гондола привезла ее к дому, в котором когда-то ее обнаженную, с лавровым венком на голове, носил на руках известный сенатор. В комнатах было, как всегда тихо. Слуг на время тайных встреч отсылали. Она прошла в будуар с альковом, расписанным фигурами римских жриц любви. На резной кровати с пурпурным балдахином лежали письма. Она села на край кровать и стала ждать. Ожидание тянулось бесконечно долго. Волнение и неизвестность доводили до дрожи.
«Господи! Отчего же он не идет! Лучше бы убил меня прямо здесь и прямо сейчас.» Равнодушная тишина была ее ответом. Начало казаться, что Джакомо где-то рядом. «Наверное, я схожу с ума». Нечто неуловимое напоминало в этой комнате о нем. «Письма!» - от них исходил едва уловимый пряный аромат с восточной ноткой. Да, это была его бумага и его почерк. Она судорожно хваталась то за одно, то за другое, но сил вчитываться не было. Было понятно, что адресованы они Коччине, а написаны полтора года назад, в феврале 1754 года.
«Мы с ним тогда познакомились, и он принялся меня соблазнять». Любимый почерк радовал и вызывал слезы. Трудно было понять, зачем здесь эти письма. И вдруг она увидела в них свое имя. Это были какие-то отчеты. А вот договор. И сумма. Осознание произошедшего больше года назад обрушилось неожиданно. Такого она не могла себе и представить. Перед ней лежал контракт, составленный и подписанный Казановой по всем канцелярским правилам. В нем он брал на себя обязательства обольстить и развратить девицу Франческу Романи за шесть месяцев и передать ее господину Коччине в пользование. Сумма контракта составляла две тысячи дукатов. Это были баснословные деньги. Мироздание обрушилось, и она оказалась в кромешной темноте. На этот раз судьба решила ее уничтожить. Сначала было страшно. Потом тоскливо. Она не заметила, как совсем стемнело; в окна с любопытством заглядывала холодная луна. Франка не двигалась. Вдруг за стеной послышались шорохи и в глазах одной из нарисованных куртизанок промелькнул свет.
-Кто здесь?! –Франка вскочила. Снова стало тихо.
Страшная мысль ворвалась в голову: «За стеной – тайная комната. Я про такие много слышала» - и она ринулась в ближайшую дверь. Глаза, привыкшие к темноте, безошибочно находили путь. В небольшой комнате, в полумраке, на софе сидел Аффлизио Коччина и хлопал глазами.
-Так вот оно что! –Женщина была похожа на Горгону. –Подсматриваете! Любуетесь тем, как меня уничтожили? Гордитесь собой, вы, ничтожество! Только деньги выделяют вас из толпы. А еще – скотское отношение к людям. Думаете, вы меня купили? Нет – это я купила вас с потрохами. Попользовалась и бросила. А Казанова помог мне в этом. Когда же я бросила вас, вы решили, что сгноите его, а меня добьете этими письмами? Вы недостойны называться патрицием! Я презираю вас и вам подобных. Обещаю, что буду мстить. Берегитесь. Я изведу ваш род на корню.
Женщина говорила страшные слова в далеком, пустом, никому не известном доме на острове Мурано, а мужчина боялся только одного – чтобы она его не убила, потому что она могла это сделать в припадке ярости. Как безумно и прекрасно горели ее темные глаза!
«Дорогая моя Урсула, я решила попытать счастье в Париже. Там великолепный двор, лучшие умы нашего века, средоточие культуры и искусства. Не хочу больше видеть эту ужасную Венецию с ее крикливыми торговцами, цветущей, воняющей водой и облупленными фасадами. Посылаю тебе и господину Джовани почти все свои сбережения. Думаю, что во Франции мне непременно повезет. В борьбе со своими многочисленными трудностями я обрела силу. Один хороший друг научил меня, как завоевывать мир. Слишком много огорчений было у меня в этом городе. Но я уже люблю Париж и Версаль. Мир огромен и жаль проводить жизнь на одном месте. Как только обустроюсь, приглашу в гости. Поцелуй от меня мальчиков и малышку Иоанну. Буду писать, как смогу. Люблю, целую.
P.S. Из прошлого в Венеции я всегда буду вспоминать вас, мои дорогие, любимые и верные Джовани и проклятого или проклятого судьбой повесу Джакомо, которого всегда хочу придушить, а иногда расцеловать. Храни вас всех Бог.
Твоя Франка».