http://www.proza.ru/2015/10/14/2073
То было страшное, чёрное время, наполненное нескончаемой болью.
...День клонился к вечеру. Ася приготовила ужин, ждала мужа и сына, они должны были появиться с минуты на минуту. Неожиданно приехали Ольга и Эль. Лёлька сказала, что ей позвонил Артём: Илью сбила машина, Артём с ним в больнице, велел никуда не уходить, быть дома. Ася переполошилась, стала спрашивать что именно с Илюшкой. Подробностей подруги не знали. Они действительно ничего не знали, все трое были одинаково встревожены.
– Почему он мне не позвонил?! – злилась Ася.
– Не знаю... может, дозвониться не смог... – растерянно бормотала Лёлька.
Ася раздраженно махнула рукой и начала звонить Артёму. Его сотовый был отключён.
Ася металась. Ругалась, почему Артём не сказал в какую больницу повёз Илюшку... Наконец, во входной двери скрежетнул ключ. Они подхватились, кинулись в прихожую... Ася взглянула на мужа и побелела. Лицо Артёма было землистого цвета, заострились скулы, глаза ввалились. Он сказал, что Илья умер.
– Нет... – с дрожащей улыбкой оттолкнула Ася эти слова. – Нет... Нет... – потом закричала каким–то звериным криком и потеряла сознание.
Её привели в чувство, она снова кричала, порывалась бежать к сыну, опять теряла сознание. Вызвали скорую помощь, Асе сделали укол, она уснула. Когда проснулась, казалось, что продолжает действовать вчерашний укол, она будто до конца так и не пришла в себя.
Внезапно обрушившееся горе оглушило Асю. Она оцепенела и даже не плакала. Лицо застыло, все чувства непостижимым образом исчезли, словно провалились куда–то вглубь. Лучше бы она плакала и билась в истерике, но она не плакала. Её эмоциональная холодность пугала. Невольно приходила мысль, что там, за непроницаемым «равнодушием» Ася медленно сходит с ума. Она замкнулась в себе, почти утратив контакт с окружающим. С ней разговаривали – она не отвечала. Если и говорила что–то, речь была невыразительная, заторможенная, действовала она тоже автоматически.
Перелом случился на третий день после похорон. Она проснулась с мыслью, что сегодня Илюшка с группой идёт в парк на пикник (действительно, этот поход малышей планировалось и обговаривался заранее). Ася приготовила аккуратные пакеты с бутербродами, фрукты, бутылочку сока, взяла Илюшкин рюкзачок и принялась всё укладывать в него.
Артём подошёл молча, забрал и отложил рюкзак, обнял Асю.
Она подняла на него глаза, медленно перевела на рюкзачок взгляд, сделавшийся осмысленным... и из глаз хлынули слёзы. Прорвался заслон от ужасной реальности, выстроенный её психикой, неспособной вынести такого удара. Асино бесчувствие взорвалось гневом и обидой. Плохо было то, что гнев и обида затмили её разум. Виновником несчастья сделался Артём.
Родители, приехавшие разделить горе, ничем не могли помочь. Мама только плакала, усугубляя и без того тяжёлую атмосферу. Отцу надо было возвращаться к работе. Мама хотела остаться, но Артём и Эль с Лёлькой уговорили её ехать вместе с ним. Здесь есть кому позаботиться об Асе. Отвели девять дней, и родители уехали.
Жизнь в осиротевшем доме превратилась в ад. Ася злилась на Артёма, за то, что будучи всего лишь в шаге от Ильи, он допустил, чтобы с ним случилось несчастье. Отец, которого мальчик обожал, считал самым лучшим на свете, самым умным, самым сильным – не защитил! Врач высокого класса, десятки раз спасал чужие жизни, сына – не спас! Злость Асина доходила до ненависти. В её необоснованных, несправедливых обвинениях не было и капли рассудочности, и приговор, который она выносила Артёму, становился страшнее в своей бессмысленности. В те дни с Асей не могли говорить ни подруги, ни родные. Никто не мог пробиться к её разуму сквозь негодование, озлобленность, раздражение, обиду. Все, кто был вокруг неё – они живы, едят, спят, дышат! А её мальчика нет! Совсем нет!!!
С уходом Илюши в семье нарушилось равновесие, семья пошла в разнос. Казалось, Ася физически не может видеть Артёма. Она то и дело срывалась на него, кричала, требовала: «Уходи! Я хочу, чтобы ты ушёл!». Он терпел. Пытался говорить с ней. Ни на какой контакт она не шла. Ночью, лёжа рядом со спящей Асей, он смотрел на неё, задыхаясь от жалости и любви к ней. Лицо её и во сне не становилось спокойным. На нём будто тень лежала. Иногда Ася стонала во сне. Один раз, Артём, желая прогнать дурное из её сна, тихонько погладил Асю по щеке. Она вздрогнула, лицо её исказилось и, не просыпаясь, Ася принялась отталкивать его руку. После этого Артём горько сказал Лёльке:
– Она стала меня ненавидеть...
– Да нет же!.. Нет, Артём! – возразила она, страдая с каждым из них и за каждого. – Ася себя не помнит. Она не понимает...
– Не надо ничего говорить. Я знаю.
– Может быть, ей можно как–то помочь? Она ведь, правда, не в себе. Может, ей таблетки какие...
– Я пытался. Она мне их назад швырнула. В еду добавлять – она почти не ест. В воду – почувствует. Если только в клинику, так она ведь не пойдёт...
– Потерпи... – прошептала Лёлька, стараясь сдержать закипающие слёзы. «Как потерпеть? – понимала она сама. – Разве ему легче, чем Асе? Зачем она с ним так? – Артём...
Он покачал головой и не сказал больше ни слова.
http://www.proza.ru/2015/10/15/627