Одинокое солнце тихо с небом прощалось. Тлеющее багрянцем зарево постепенно погружалось в вечерний сумрак, отбрасывая прощальные лучи на объятый судорожным оживлением огромный парк. Вместе с ним в урнах догорали тысячи бумажных очков виртуальной реальности, приобретенных у пройдох-коммерсантов.
На входе под потухшей вывеской обветшавшие афиши зазывали на закрытый сеанс в давно заброшенный кинозал. В дальнем углу парка днем и ночью кипела работа. Неутомимая администрация к уже имеющимся богадельне, психушке и стриптиз-клубу активно пристраивала супермаркет секонд-хенда, казино и публичный дом.
Столетние дубы, стоеросовые осины и замшелые пни обрамляли многочисленные аллеи, полные праздношатающейся публики. Где-то упорно стучал дятел. Из разнокалиберных репродукторов в мозги вливалась разноголосая какофония, сплетенная из бравурных советских маршей, американского джаза, свидомого гопака и местечковых мелодий.
Портреты вождя всех народов, его верного наркома и Бандеры украшали центральный променад, увешанный знаменами всевозможных расцветок, радующими глаз радужным спектром. Над головами праздношатающихся нависали растяжки с политическими лозунгами и призывами мало чем отличающихся партий-соперниц.
Притаившиеся под каждым кустом либерасты, с диким смехом поливали копошащихся в густой траве колорадских жуков купленными на тридцать сребреников импортными фекалиями. Дряхлые извращенцы-педофилы поджидали в темных аллеях невинных выпускниц пансионов для благородных девиц, утомленных правилами русского языка и цензурной речи.
Вдоль покрашенного веселенькой голубой краской забора бесконечной лентой тянулись унылые жалобы, причитания, откровения и прочие крики загубленных в социальных сетях православных и правоверных душ. Технические работницы заботливо смывали особо яркие самовыражения крепкими оборотами натруженных рук.
Истинные патриоты в ватниках стройными колоннами маршировали вдоль ограды, охраняя покой честных сограждан от поползновений злокозненной заграницы. Добрые старушки с повязками дружинниц отлавливали столь же престарелых рокеров и привычно резали их уже ветхие брюки-дудочки и галстуки цвета «пожар в джунглях».
Костюмированный маскарад фриков бушевал на центральной площади. Пара травести, прикинувшись Волжанкой и Русиянкой, кокетничали с престарелыми резонерами, изображавшими Старшего Прапорщика, Хорунжего и Графа Заксенхаузена. Две дебелые проститутки, одетые в белые хитоны афинских гетер, делились содержанием желудков с урной.
Десятки графоманов в масках великих писателей, разбившись на тесные клубки единомышленников, с энтузиазмом обсуждали и восхваляли чужие нетленки. В местах общего пользования утомленные весельем пользователи оставляли ехидные комментарии о лицах противоположного пола на стенах и дверях узких кабинок.
В открытом амфитеатре шло активное обсуждение актуальной темы тремя членами творческого объединения и впавшим в полную прострацию дряхлым генералом в парадном мундире. Всем пришедшим с улицы посетителям заботливо выдавались шахматы, беруши и кляпы, чтобы не мешать столь оживленному диспуту.
Достигнув вершины на скрипящем колесе обозрения, милые старички и старушки, страдающие творческим недержанием, благополучно облегчались на головы своих последователей, а спустившись вниз, получали от них свою порцию добрых и обильных эмоций. Догадываясь о том заранее, многие запасались черными складными зонтами.
На огороженной колючей проволокой танцплощадке под «семь-сорок» вяло прыгали легко одетые гарные дивчины и дюжие парубки в лапсердаках. В буфете их баловали засохшими печенюшками, благими пожеланиями и сладкими обещаниями. Упившись минералкой, в углу тупо икал жлобофоб, воображающий себя Властелином Будущего.
В огромном аквариуме ресторана народ наблюдал экзотических, но ядовитых рыб в компании живых губок, однако заказывать предпочитал шашлыки и пиццу. Между столиками шустро сновали официанты, разнося пиво, раков и опросники качества работы коммунального хозяйства и внешнеполитического ведомства.
В цирке шапито шел турнир нанайских мальчиков из представителей парламентских партий. После перерыва смуглый конферансье в полосатых штанах обещал схватку могучего британского льва и ручного русского медведя. В комнате смеха свихнувшиеся экономисты и политологи яростно спорили сами с собой, отражаясь в кривых зеркалах.
На собачьей выставке дородные владельцы демонстрировали до боли похожих на них сук и кобелей. Рядом обслюнявливали своих усатых любимцев отпетые кошколюбы. А за длинным столом собрались азартные любители тараканьих бегов, завороженно наблюдающие, как рыжие спринтеры оспаривают звание Таракануса года.
Заслуженные государственники степенно отстреливали в тире надувные фигуры непримиримых оппозиционеров всех мастей. С противоположной стороны к нему был пристыкован ангар, в котором по фанерным монархистам привычно палили из ржавых маузеров ярые коммуняки-сталинисты в ветхих буденовках.
Впавшие в детство престарелые маразматики культурно развлекались, устроив кучу-малу у подножия качающейся от старости горки, взобравшись на которую и ощутив себя на мгновение царем горы, они с диким визгом скатывались , что бы исчезнуть с глаз и обрести вечное забвение в расстилающемся внизу бездонном болоте.
Полупьяный поп невнятно втирал нечто заупокойное паре дряхлых старушек-божьих одуванчиков в соломенных шляпках. Его давно просроченный опиум для народа слабо конкурировал со спайсом, который предлагали патрульно-постовые менты. Кучковавшаяся вокруг гопота весело смеялась и пела осанну их авторитетному лидеру.
С другого берега тихой заводи из-за лодочной пристани неслись пьяные крики, дым и прогорклый запах подгоревшего шашлыка. А стоящая на пригорке коза, не обращая внимания на кружащие вокруг полчища докучливых комаров, лениво пощипывала сочную зелень и была слишком далека от бурных проявлений страстей человеческих.
Вихри враждебные вились над пустеющими аллеями, засыпанными источавшими густые ароматы грудами отходов человеческой жизнедеятельности. Сонное царство казалось совершенно не похожим на блиставший праздничными фейерверками и фонтанами фантазии несколько лет назад яркий и веселый Гайдпарк. Сгущался мрак.