— Леди Эмма, вы позволите мне взять лист кальки? — в комнату, где после обеда любила проводить время девушка, зашёл Энтони и нерешительно замер у порога, застав будущую родственницу в глубокой задумчивости.
— Что? — встрепенулась Эмма, когда её вырвали из страны грёз. — Прошу прощения, задумалась и не слышала стука.
— Ничего, я, наверное, не слишком громко стучал, — улыбнулся Энтони.
— Ох, милый Энтони, ты же позволишь себя так называть, мы же скоро станем родственниками, причем сразу по двум линиям.
— Конечно, леди Эмма, я рад, что вы станете моей сестрой.
— Взаимно, я с нежностью отношусь к кузену Генри и надеюсь, что вы будете счастливы в браке. Прошу, называй меня по имени.
— О! Ваше… твоё желание – закон для меня, Эмма!
— Так что ты хотел?
— Лист кальки. Я видел, как вы копировали узор для вышивки и подумал, что может у вас есть ещё.
— Конечно! Вот… — девушка подвинула Энтони тонкий полупрозрачный лист. Эта тонкая бумага, пропитанная маслами, широко использовалась и была очень популярной, вытесняя громоздкие копировальные аппараты*. — А зачем тебе?
— Я неважно рисую, — признался Энтони, — а в одной из книг я встретил рисунок старинного парусника, хочу его скопировать, а вокруг изображу море, облака… будет картина.
После разговора у пруда, юноша стал гораздо спокойнее, у него появилась надежда на то, что всё теперь будет хорошо, ведь жених, узнав его тайну, не стал презирать, не вызвал полицию, а поддержал, обещал защиту и готов был сделать всё, чтобы устранить угрозу. И если сначал Энтони дал согласие только потому, что ему нечего было терять, а лорд Олбрайт оказался единственным, кроме брата, проявившим сочувствие, то теперь юноша готов был сделать всё, что оказаться достойным этого человека, полюбить, окружить своей заботой и вниманием.
— Это подарок? — прищурила глаза леди Эмма.
— Да, — покраснел юноша, — я хочу сделать приятное жениху. Как ты думаешь, ему понравится?
— Конечно! А ты знаешь, что Генри хотел стать морским офицером?
— Нет, а почему не стал?
— Скажу тебе по секрету, — прошептала леди Эмма, — его укачивает на море! Но странно то, что начинается это спустя некоторое время. Мы как-то путешествовали на шхуне, и Генри почувствовал себя плохо только на третий день пути.
— Действительно странно, а его точно укачало? Быть может, он съел что-то несвежее?
— Не думаю. Но, как бы то ни было, Генри не стал морским офицером.
— А может, это и к лучшему? — спросил её Энтони.
— Может быть… Ой, там не мисс Матильда? Нет?
Из коридора послышался громкий и визгливый голос будущей графини Виртен.
— Она самая, собственной персоной, — хихикнул Энтони.
— Ой, тебе она тоже не нравится? Вульгарная и невоспитанная особа! Представляешь, она вчера подошла ко мне, схватила за руку и стала рассказывать последние театральные сплетни. Будто мне это интересно!
— Какой ужас! — охнул Энтони.
— Да-да! А ещё она дурно отзывалась о Генри и тёте Алисии. Говорила, что её не уважают, и даже игнорируют! Она очень не нравится мне.
— Может, сбежим? — подмигнул Энтони, кивая на соседнюю комнату. — Она зайдёт сюда, а нас нет!
— А куда?
— На прогулку? В деревню, ты, кажется, говорила, что хотела навестить школу.
— И верно, — леди Эмма порывисто вскочила и скорым шагом направилась к выходу, взяв за руку Энтони. — Доброго дня, мисс Стар! Как жаль, что мы уже уходим!
— Да уж, натурально, жаль. Я-то думала, что мы снова мило поболтаем!
«Мило поболтаем?» — подумал Энтони, недоумевая, как воспитанный лорд Виртен мог заключить помолвку с такой дамой.
— Увы, я тороплюсь в деревню. Учительница, мисс Кэтрин, давно приглашала меня посетить школу для детей арендаторов.
Матильда поджала губы — её-то надменная леди именовала не иначе, как по фамилии, а какую-то учительницу с теплотой и по имени.
— Тогда, если хотите, я тоже схожу с вами, подышу воздухом. А то так душно, я аж сопрела!
«Боже всемилостивый! И это будущая графиня Виртен!» — мелькнуло у Энтони.
Отказать назойливой даме не удалось и, скрепя сердце, леди Эмма с женихом и Энтони отправилась в деревню. Январь в этих краях был самым холодным месяцем, лёгкий мороз пощипывал щеки, снег хрустел под ногами, на чёрных голых ветвях деревьев каркали нахохлившиеся вороны, а нарядные хохлатые щеглы лакомились алыми ягодами рябины.
— Какой свежий воздух! — восхищённо воскликнула леди Эмма.
— Зима в этих краях гораздо лучше, чем на побережье, — согласился Эндрю.
— Странно, до моря недалеко, а там так сыро и неприятно!
— Море даёт сырость, а от ветров нас защищают горы, — объяснил Эндрю.
— Какие тут горы, — пренебрежительно фыркнула мисс Стар, — вот когда я ездила на материк, вот там были горы! Они, натурально, прятались в облаках!
— Не знаю, — пожал плечами Эндрю, — но нам вполне хватает защиты и этих.
— Как там кузен Генри!
— Он поехал на побережье? — спросил Эндрю.
— Да, сегодня утром. Какие-то дела, — леди Эмма, протянула руки ладонями вверх, ловя пушистые хлопья снега. — Ой, они такие холодные!
Школа, одноэтажное здание с большими окнами, стояла в центре деревни, возле церкви. Гости отряхнули ботинки от снега и вошли в большую светлую комнату, где их встретила молодая, скромно одетая девушка. На доске были написаны математические примеры, возле неё переминался с ноги на ногу худенький мальчик лет десяти. Остальные дети, увидев леди Эмму и её спутников, вскочили на ноги и вразнобой начали здороваться.
— Добрый день, дети! — приветливо ответила леди Эмма.
— Дети, покажем нашей леди, что мы умеем?
— Да!
Следующие полчаса прошли немного однообразно — ученики выходили доске и рассказывали стихи, пели песни, решали примеры. Леди Эмма благосклонно кивала головой, искренне радуясь успехам ребят. Эндрю и Энтони тоже слушали внимательно, поощрительно улыбаясь очередному мальчику или девочке. Кудрявая девчушка скороговоркой выпалила коротенькое стихотворение про овечку и её хозяйку и довольная похвалой прошмыгнула мимо мисс Стар. Энтони заметил, как та поморщилась, отодвигая подол платья — странно это было, ведь от девочки пахло свежестью и немного молоком, очень приятно.
Леди Эмма достала из мешочка конфеты и пряники и стала раздавать их детям, позвав на помощь Энтони, в то время, как её жених о чём-то беседовал с мальчиками. Прислушавшись, можно было понять, что Эндрю спрашивает, умеют ли они кататься на коньках, а если да, то не хотят ли устроить настоящие состязания на скорость. Энтони вспомнил, как в детстве любил скользить по льду озера у дома, как бил в лицо холодный ветер — эти минуты свободы были тем более ценны, что выпадали нечасто.
Вернулись из деревни молодые люди в сумерках, как раз к чаю — зимой темнело рано. В шиньской гостиной, названной так из-за лаковых панелей с пейзажами далёкой и сказочной страны Шинь, было тепло и уютно. Потрескивал огонь в камине, пахло немного дымом и выпечкой, в чайнике, синем с тонкими золотыми штрихами, настаивался ароматный чай, белели куски сахара, янтарно желтел тягучий лесной мёд, в изящном молочнике белели сливки.
— Ой, я так устала и проголодалась! — воскликнула леди Эмма, опускаясь у столика.
— Ходила в деревню? — леди Валентайн уже полулежала на своем диванчике.
— Да, мисс Кэтрин давно приглашала прийти в школу.
— Как там дела? Ей не требуется помощь? Ты спросила, достаточно ли запасли дров?
— Всё узнала, того, что приготовили арендаторы, хватит на всю иму. А дети – просто чудо, настоящие ангелочки!
— А вам понравилось в школе, мисс Стар? — сладко спросила леди Алисия.
— Фу! От них воняло, — сморщила брезгливо Матильда.
— Вовсе нет, — возразила леди Эмма. — Дети были чистыми и опрятно одетыми. От них ничем неприятным не пахло.
— Дети арендаторов, бедняков – и чистенькие? Да не говорите мне такое, а то я не знаю, что они вшивые и грязные, как вообще можно к ним близко подойти. Когда эта замарашка чуть не наступила мне на платье, я чуть не заругалась!
— Чтобы уважать людей другого сословия нужно уважать себя, — негромко заметила леди Алисия, с удовольствием заметив недовольство на лице сына. Радовало то, что вызвали его слова невесты, а не ответ матери.
— А? — вытаращила глаза Матильда.
Энтони тихонько ел рассыпчатое печенье и слушал разговор. Резкие и несправедливые слова мисс Стар, удивили его: как можно так относиться к тем, от кого зависит твоё благополучие? Он искоса поглядывал на лицо Матильды и вдруг заметил, что с этой стороны она похожа на мелкую крысу. Юноша перевёл взгляд на леди Эмму и заметил, что та тоже пристально рассматривает возможную родственницу и заметила сходство её с грызуном — вон как старательно прячет улыбку. Однако в разговор Энтони не вмешивался, только слушал, как леди Алисия и Валентайн изящно смешивают с грязью будущую графиню Виртен, а как злится на это мисс Стар. Лорд Виртен же молчал, не вступаясь в невесту, было видно, как он раздосадован, но та раз за разом выдавая неумные и вульгарные выражения, не давало ему возможности вступиться. Вечер, таким образом, прошёл в приятных развлечениях для одних для вещей досады Роберта и его невесты. Энтони сидел тихо, листая альбом с рисунками леди Эммы, и радовался, что его не замечают.
Совсем иначе проводил это время лорд Олбрайт. Клуб Биггарта, где собирались вечерами джентльмены, располагался в старинном особняке, владельцем которого был герцог Стивенс. Низкий зал, наборные панели со сценами охоты на стенах, чучела животных, всё говорило о том, что владельцы дома любили погулять по пустошам сначала с арбалетом, а с течением времени и с ружьём, не столько ради забавы и жажды убийств, сколько ради приятного времяпрепровождения. Охотничьи трофеи щедро украшали залу, сейчас по случаю тёмного времени суток, едва освещённые свечами. Несмотря на то, что сейчас широко использовались газовые лампы, владелец особняка, слывший консерватором в быту, не позволил установить себе модное освещение. Для Генри это только играло на руку, так у него была назначена встреча в приватном кабинете, и он не желал, чтобы его заметили слишком многие. Вышколенный лакей проводил его к ожидавшему, стоило лишь только назвать своё имя.
— Доброго вечера, сэр Далтон… — Генри чуть склонил голову, приветствуя седого респектабельного джентльмена.
Глядя в это лицо доброго дядюшки, на руки с пухлыми пальцами, сложенными на необъятном животе, услышав тихий, спокойный голос, трудно было поверить, что перед вами один из лучших дипломатов Альбиона.
— Здравствуйте, лорд Олбрайт.
— Прошу прощения, кажется, я опоздал.
— Нет, ничуть, это я пришёл раньше. Хотелось отдохнуть в тишине. Присаживайтесь же, разговор предстоит долгий.
Генри опустился в кресло напротив и приготовился слушать — то, что его пригласил на беседу сам сэр Далтон, говорило о том, что все задания, что он выполнял ранее, были всего лишь пробными, а настоящее будет сейчас.
— Ты уже знаешь, что на побережье Альбиона мы почти каждый день задерживаем галлских шпионов? Думаю, что – да. Император молод, а молодости свойственна безрассудность. Недалёк тот час, когда Карл решится на открытые действия, боюсь, что все усилия дипломатов окажутся тщетными. Кроме того, в газетах и журналах стали появляться критические статьи в адрес нашего короля и даже карикатуры на Парламент.
— Как такое возможно?
— Пока это только дешёвые бульварные издания…
— Но их читает большинство, не всем по карману газеты из первой десятки, — возразил Генри.
— Совершенно согласен с вами, лорд Олбрайт. Полиция уже работает с владельцами этих изданий, но пасквили иногда ещё появляются. Кроме того, произошло очень неприятно событие.
Сэр Далтон сделал паузу и Генри понял, что сейчас он услышит то, ради чего выехал сегодня ранним утром из поместья леди Валентайн.
__________________
* кальку изготавливали с 18-го века. «Приведём рецепт изготовления прозрачной бумаги из «1750 практических техно-химических рецептов» 5-ое изд. В.И.Губинского (стр.22): «Гарвей, в Лондоне, обрабатывает бумагу олифою и, по удалению бензином излишка маслянистых частиц, промывает в хлорной ванне; затем, после высушивания, обрабатывает ещё раз перекисью водорода»» — цитата из Википидии.