Выжималов, собственно, не был каким-то особенным человеком, но принципы свои и привычки имел. Например, каждый раз, возвращаясь с работы, он заглядывал не только в свой почтовый ящик, но и в почтовые ящики соседей по подъезду. И, если из какой-то прорези торчали газета или журнал, он аккуратно вынимал их и брал себе, потому что их все равно вынут мальчишки. Или вот еще лампочка горящая в подъезде обычно привлекала его внимание. Во-первых, и через окна свет просачивается. Во-вторых, больше двух дней лампочка, как правило, все равно не висит: кто-то ее, кроме него, выкручивает. Поэтому Выжималов имел обыкновение лампочку тоже брать себе. Так было всегда, столько, сколько он себя помнил.
Работники жилищно-коммунальной службы, как говорится, не щадя краски, стали лампочки мазать. Цирк, да и только! Как будто это могло помешать их выкручивать. Потом появились лампочки из красного стекла – такие в фотолабораториях и рентгенкабинетах применяют. Ну и что? Даже при красном свете можно прекрасно жить. И читать можно. Выжималов, например, всегда мог за ужином прекрасно разглядеть надпись “Общепит” на ободке своей тарелки. Но ведь эти выдумщики спать спокойно не будут, если очередной “сюрприз” не преподнесут. Взяли и преподнесли: металлический каркас для лампочки сделали! А чтобы свет наружу проникал, больших дырок в нем насверлили. Как тут злость брать не будет!
С первого взгляда к лампочке подобраться было невозможно. Однако, поразмыслив, Выжималов немного успокоился, ведь не могли же ее в этом металлическом “футляре” в подъезд принести. Каркас должен быть съемным! Порадовавшись собственной смекалке, Выжималов выбежал из квартиры, чтобы убедиться в этом. На лестничной площадке прямо под диковинным дырявым кубом стояла молодая парочка. Прервав поцелуй, нахохлившийся парень и съежившаяся девушка, опешив, посмотрели на летящего к ним Выжималова.
– Ничего, дети мои, ничего! – Успокоил он. – Вы теперь никого больше пугаться не будете! Только вот щас… посмотрим это…
Выжималов увлеченно отодвинул недоумевающую парочку в сторону и начал изучать красовавшуюся на стене конструкцию. Оказалось, что рассчитана она была на простачков, на тех, у кого инструментов под рукой нет и времени. Или на таких, которым лень.
Но Выжималов-то не был таким! Доказательством тому хотя бы трудовой стаж: пошел он сразу после школьной скамьи на завод, да так почти тридцать лет на нем и трудится при различных формах собственности. Собственность-то может быть разной, однако добросовестных людей, которые лишнего никогда не берут, любят все. Но, если уж, как говорится, взял трудолюбивый человек в руки отвертку или молоток, они словно с руками срастаются. По этим причинам в квартире у Выжималова инструмент был. Нашел он гаечный ключ на четырнадцать, плоскогубцы, да и пошел снова на лестничную площадку.
Парочки там уже не было, но и была бы, подумаешь, народ какой важный… Зелены еще, только и знают, что по подъездам мотаться! Остерегался, конечно, чтобы злобливые соседи мимо не проходили, а то ведь кому-то и не надо ничего, а из-за какой-то никчемной лампочки шум до потолка поднимет…
Пытался Выжималов ключом и плоскогубцами гайки-то отвернуть, да то ли гайки нестандартные попались, то ли болты специально сильно ржавые подбирали, но так и не смог он их одолеть. Пришлось инструмент заменить на зубило и молоток: ими-то половчее должно выйти… Ан, нет! Погнулись только и болты, и каркас этот, что лампочку защищал: дело не шло. С досады Выжималов стал колотить по зубилу со всей своей рабочей силой. Дважды мазал и молотком себе в руку попадал. От боли аж матом выругаться хотелось. Зажатое тремя неотшибленными пальцами зубило после очередного неточного удара сорвалось и, со звоном переворачиваясь в воздухе, оставило на руке кровавую ссадину.
Выжималов рассвирепел. Он подобрал упавшее зубило и побежал домой, лихорадочно обдумывая, как быть дальше. Войдя в квартиру, Выжималов поймал взглядом в зеркале на стене за дверью свою фигуру – какую-то сгорбленную, беспомощную, и лицо – сморщенное и обиженное. Идей в голове не было. Было лишь нестерпимое желание добраться до этой проклятой лампочки. Поэтому, жалея свой запечатленный в памяти зеркальный образ, Выжималов стал рассеяно-лихорадочно рыться в шкафчике с инструментами. На глаза ему попался тонкий длинный напильник. Он задумчиво повертел его в руках и, наконец, кое-что придумал.
Спокойно выйдя из квартиры и не спеша направляясь к лестничной площадке, где освещала пространство вокруг себя через дырки в каркасе заветная лампочка, Выжималов с выражением произносил про себя вынутые из анналов памяти чьи-то знаменитые слова: ни мира, ни войны! Потом они сменились другими, даже, пожалуй, более известными: ни себе, ни людям! И вот эти последние слова, которые, конечно, гораздо точнее отразили и смысл задуманного, и душевное состояние Выжималова, уже не покидали его сознание. Он уверенно подошел к изуродованному металлическому каркасу и просунул в одну из дырок принесенный с собой напильник. Лампочка была буквально в двух сантиметрах от него. Ей, конечно, было неведомо, какое сильное чувство пьянящего удовлетворения испытывал сейчас Выжималов. В голове его внезапно и радостно заплясали пружинистые слова еще одной хорошей фразы: око за око, зуб за зуб!.. Он глубоко вздохнул и зло сунул в лампочку напильником.
Теперь, когда под изуродованным металлическим каркасом в подъезде загоралась новая лампочка, неизвестно каким чудодейственным способом туда попадавшая, Выжималов доставал из шкафчика с инструментами тот самый напильник и направлялся к ней. В голове его по-прежнему возникали различные умные мысли, вроде бы и далекие от содержания производимого действия, но все равно – он это чувствовал! – как-то подспудно с ним связанные: сытый голодного не разумеет; летать так летать, стрелять так стрелять; пришла беда – отворяй ворота; а судьи кто?..
А однажды, напротив, очень точная мысль пришла в голову. Новую лампочку вставить еще не успели, и когда Выжималов возвращался с работы домой, он оказался в темном подъезде. Однако привычными глазами ему удалось разглядеть целующуюся на лестничной площадке парочку. По очертанию фигур и каким-то другим, почти неуловимым деталям, эта парочка была ему уже знакома. Необъяснимо хорошее настроение переполнило Выжималова. Он вспомнил свою бесшабашную молодость и лукаво отметил про себя на этот раз: темнота – друг молодежи!