(Из цикла «Скобяной завод противоракетных изделий»)
Из современной прессы (пересказ):
Компьютеры для первой системы противоракетной обороны (высокопроизводительный комплекс из спарки М-40 и М-50, самый мощный в Европе на то время) были разработаны в Институте точной механики и вычислительной техники под руководством академика С.А. Лебедева, В.С.Бурцева и Л.Н.Королёва.
***
Нам, молодым специалистам, направленным в 1957 году на «Скобяной завод» в Загорск (ныне Сергиев Посад), предстояло сопровождать эти машины в производстве, наладке, испытаниях и модернизации.
Несколько месяцев обучения мы с восторгом провели в институте Сергея Алексеевича Лебедева, где уже конструировали М-50.
Работа закипела. Не успели оглянуться, как настало время отправлять на Сары-Шаганский полигон и новые машины. Там уже опять заготовили для наших монтажников и наладчиков свежевонючие козлиные шкуры - радикальное средство от тарантулов. А цех никак не может изготовить матрицы оперативной памяти на миниатюрных кольцевых ферритовых сердечниках – бастуют ферритные отбраковочные автоматы.
Вращающийся штырёк автомата, на который из бункера насаживалось очередное проверяемое колечко, был одновременно одновитковой первичной и вторичной обмоткой. Когда штырёк проходил между контактными щётками, через него гнали полутораамперные перемагничивающие импульсы и с него же снимался милливольтный выходной сигнал. Отбраковка шла по разности выходных сигналов с проверяемого и эталонного ферритов. Когда внутренний диаметр колечка уменьшился до миллиметра, сигнал утонул в помехах.
Полсотни прелестных девушек слепили свои очаровательные глазки, прошивая этот ферритовый бисер тонюсенькими проводками. Но все прошитые матрицы памяти шли в брак из-за плохой отбраковки ферритов.
Однажды меня срочно вызвали к директору завода Г.Н.Потапову. До этого я с ним не встречался, хотя много раз пил чай у него дома. Дело в том что, уезжая с семьёй в отпуск, директор отдавал свою квартиру (и банки с вареньем!) девушкам – молодым специалисткам, чтобы они могли отдохнуть от казённого общежития. С жильём после войны было ой как туго. Ну а мы ходили к девчатам попить у телевизора чайку с директорским вареньем и полюбоваться на чудо технологии – моющиеся обои.
Захожу в кабинет директора.
А, молодой-одарённый! - приветствует меня директор.
Это титло приклеило мне письмо Миноборонпрома в горотдел народного образования (копия – директору завода) с просьбой предоставить работу по специальности жене перераспределённого из Минска «одарённого молодого специалиста». (Не путать с салагой-торпедистом с эскадренного миноносца «Одарённый»!)
- А, молодой-одарённый! Раскладушки уже в цеху. Дядя Федя (знаменитый на всю Скобянку токарь–универсал 6-го разряда) с помощником – тоже. Все службы предупреждены. Требуемые материалы и детали вам будут доставлять немедленно. Бери у себя в СКБ кого хочешь. Расшибитесь в лепёшку, ребята, но вразумите этот проклятый автомат! Цеховики уже руки опустили. И сделать это надо очень быстро. Пора отгружать машины на полигон.
Ежу было понятно,что это далеко не просто проверка "одарённых" на вшивость. Прихватил из СКБ трёх электронщиков – Борю Кривошеева, Колю Квашнина и будущего замминистра Радиопрома Эрнста Фильцева - и техника-монтажника Феликса.
Жёнам передали, что мы в загуле и дома больше не ночуем.
Дядю Федю сразу отправил на реализацию очевидного варианта: расщепить штырёк на два проводника. Сами садимся по углам изобретать другие варианты. Периодически собираемся для совместных обсуждений. Но карта в руку не идёт! И дядя Федя докладывает, что за отведенное нам время расщепить тоненький штырёк, обеспечив при этом требуемую механическую прочность, не удастся. Для этого надо подковать блоху, либо ждать полстолетия до нанотехнологий. А то и столетие, если эти технологии попадут под опеку чубайсам.
Отправляю дядю Федю с помощником на раскладушки. Продолжаем долбить лбами стенку. Задетое самолюбие – как зубная боль.
Часа в три ночи простая, как валенок, идея разгоняет мрак тупика: расщепить не штырёк, а щётки! И разнести их так, чтобы сигнальные щётки охватывали феррит на штырьке, а импульсные охватывали весь сигнальный участок снаружи. Тогда помехи под импульсными щётками будут вынесены за границы цепи съёма сигнала. И точная механика с изощрённой электроникой не нужны, и переделки автоматов – минимальные!
Поднимаю дядю Федю. На пальцах объясняю идею. Сами валимся на раскладушки. Дяде Феде ни чертежи, ни эскизы не требуются! С помощником и монтажником они начинают сразу ваять в железе. К утру автомат крутится, ферриты сыпятся, а картинка на осциллографе чистенькая, как слон из бани.
Идём в СКБ, а нас уже все поздравляют и направляют в кассу за премией. Подолгу жевать сопли тогда не любили.
P.S. Тоже из современной прессы:
4 марта 1961 года на полигоне Сары-Шаган безъядерная противоракета В-1000 (средняя скорость 1000 м/с, генеральный конструктор П.Д.Грушин) системы противоракетной обороны «А» (генеральный конструктор Г.В.Кисунько) впервые в мире перехватила и уничтожила боевой блок баллистической ракеты Р-12 на расстоянии 60 и высоте 25 км.
Видать, не нам одним ставили в цехах раскладушки.
А наши «партнёры» повторить сие смогли только через два десятка лет с хвостиком. То ли их ОРЗ одолели, то ли с раскладушками у них было туго:
В США параллельный системе «А» противоракетный комплекс «Найк-Зевс» отрабатывался в расчете на применение в противоракетах ядерных боезарядов.
19 июля 1962 года был осуществлен первый перехват баллистической ракеты противоракетой этого комплекса с фиксацией промаха*), теоретически обеспечивающего поражение цели противоракетным ядерным зарядом.
Первый перехват баллистической боеголовки с неядерным («кинетическим») ее поражением был осуществлен в США 10 июня 1984 года».**)
*) Промах был не то 4 километра, не то 4 мили, сейчас не помню. А для неядерного перехвата допускался промах не более 75 метров. ( Г. С. ).
**) т.е. «два десятка лет с хвостиком» = 23 года 3 месяца и 6 дней. ( Г. С.).
Небезынтересно также отметить, что в 1960 году главной целью самолёта-разведчика U-2 с лётчиком Ф.Г.Пауэрсом был не Никита Ку-Ку-руза на Мавзолее, а Сары-Шаганский противоракетный полигон.
И сбит он был за излишнее любопытство зенитной ракетой 1Д (В-750) ЗРКомплекса С-75 , конструкции того же самого Петра Дмитриевича Грушина, моего знаменитого земляка.
И вообще, когда ракеты его конструкции поступали на театры военных действий, пьесы оканчивались.
Интересующихся этой тематикой отсылаю на сайты:
Кисунько, Григорий Васильевич. Секретная зона, http://militera.lib.ru/memo/russian/kisunko_gv
либо к изданию: Кисунько Г. В. Секретная зона: Исповедь генерального конструктора. – М.: Современник
Грушин Петр Дмитриевич http://www.priozersk.com/biography/741
Для затравки читательского интереса ниже прилагаю отрывки и стихи из мемуаров Кисунько Г.В.
„Сары-Шаган
Одна из ветвей Турксиба на участке Мойнты-Чу проходит вблизи западного берега озера Балхаш. … на запад от нее на сотни километров раскинулась огромная каменистая безводная пустыня. Круглый год беспрепятственно продувают ее буйные степные ветры. Зимой в лютые сорокаградусные морозы перегоняют они с места на место колючие снеговые вихри, а летом оборачиваются черными бурями, вздымая массы песчаной и лессовой пыли, мчащейся с бешеной скоростью, секущей лицо, руки, затмевающей солнце, слепящей глаза, въедающейся в нос, в легкие, в рот, хрустящей на зубах, проникающей в сапоги, в автомашины через герметические дверцы. Такова пустыня Бет-Пак-Дала («Голодная степь»), в которой войсковой части 19313 предстояло построить противоракетный полигон...
Если смотреть только в «море», то полное впечатление, будто стоишь где-нибудь в Крыму...
А если оглянуться кругом, то полное впечатление Богом проклятого места: рядом с водой – одни голые камни, ни травинки, ни былинки.
И будто в насмешку название этого полуострова – Коктас по-русски переводится как Зеленый Мыс. Или, как сказал один наш поэт:
Здесь полуостров – точно как в Крыму:
шумит волна, могли б цвести нарциссы.
И все-таки никак я не пойму:
какая б.... срубила кипарисы?
... плацдармом для наступления первопроходцев на эту пустыню суждено было стать ничем не примечательной железнодорожной станции Сары-Шаган.
Собственно станция – это всего лишь небольшое кирпичное здание и железнодорожная сигнализация: два семафора и керосиновые фонари. По одной стороне от Дороги к станции прижались глинобитные мазанки прибалхашского рыбацкого поселка ...
… И не дают нам здесь пощады
бураны, вьюги, пыль да зной.
Я ждал привета и награды,
а разучился спать с женой.
***
… И хоть не раз я видел это,
но как волнуется душа,
когда летит антиракета
над диким брегом Балхаша!“