Среди ночи я внезапно просыпаюсь и почему-то начинаю вспоминать. На ум приходит бамовское время.
Вот Александра Дмитриевна Чевтаева, начальник отдела кадров, заходит в мой кабинет, где я зарылась в бумаги, попав в водоворот событий и дел. Уже несколько дней нет старшего инженера отдела труда и заработной платы, и я, принятая инженером-нормировщиком, исполняю и эти обязанности за доплату в 15 рублей.
- Письмо из Москвы пришло! Представляешь, из самого КГБ!
- И чем мы провинились перед таким серьёзным ведомством? – интересуюсь я, не отрываясь от бумаг.
- Они ищут сотрудников! По всей стране! Наш БАМ – первая зона поиска тех, у кого «холодный ум, горячее сердце и чистые руки»!
Мы не может оголять наши участки, у нас каждый такой самим нужен! Не будем рекомендовать!
- А почему не будем? Будем. Вот, скажем, чем вам плох Иван?
Иван в это время заглянул в кабинет, но видя, что мы заняты, закрыл дверь со стороны коридора.
- Интеллигентный, порядочный, образование высшее, комсомолец, - перечисляю я.
- А ведь правда! Не ругается с начальством, зарплату не выпрашивает, рабочие у него почему-то всегда довольны закрытыми нарядами, в общественных делах всегда участвует, но никогда этим не кичится, незаметный какой-то.
Ну, вот, нашли кандидата.
Через месяц наш Ванечка с женой и ребёнком отбыл на службу в Москву. В КГБ.
Дверь с шумом открывается и в кабинет врывается Александра Дмитриевна с каким-то незнакомым мне мужчиной.
-Я говорю вам, что у нас нет специалистов вам помогать! Мы все загружены! – продолжает она начатый вне стен моего кабинета разговор.
- Ну, пожалуйста, помогите нам, ну я вас очень прошу, - говорит ей в ответ мужчина. Они словно и не заметили, что вошли в мой кабинет.
- Здравствуйте! – говорю я.
- Татьяна Антоновна, вот скажите ему сами, что вам абсолютно некогда! – обращается ко мне Александра Дмитриевна.
- Абсолютно некогда! – подтверждаю я, не задавая вопроса, зачем и кому я понадобилась. У меня закрыт первый месяц по зарплате, теперь у моего кабинета неделя открытых дверей. Все, кому я забыла или неправильно насчитала надбавки к заработной плате, валом идут сводить со мной счёты. Я записываю каждую претензию в тетрадку и клятвенно заверяю, что внесу изменения в следующем месяце, доначислив пропущенные проценты.
- Вы же ещё не знаете, куда вас приглашают! – обращается ко мне мужчина. Нам никто и никогда не отказывает. Я из ОБХСС. Я знаю, что это отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности, но это не добавляет мне энтузиазма на выполнение новой работы.
- И что же вам нужно? – спрашиваю я.
- Если начальство отпустит меня на пару дней, я вам, возможно, помогу.
- Наконец-то! – радуется мужчина и срывается с места. Через пять минут он появляется в кабинете вновь.
- Я договорился! Едем!
Я беру сумку, закрываю кабинет и иду вслед за незнакомцем. Он услужливо открывает передо мной дверь нового УАЗа, я усаживаюсь на заднее сиденье.
К моему удивлению мы выезжаем за пределы Северобайкальска и едем вдоль Байкала.
В Нижнеангарске машина останавливается около конторы, где работают сотрудники ОБХСС, мы входим внутрь. Мужчина наконец-то называет себя, свою должность и приносит мне увесистые папки дела.
Я знакомлюсь с делами и жду указаний.
Суть оказывается в том, что в посёлке работала «дикая бригада» на заготовке леса. За каждое бревно по договору им платили по три рубля.
- Вы представляете, дело долго лежало, а я его тут выкопал! – объясняет мне мужчина.
- Меня в отпуск не пускают из-за него! – продолжает он горячиться.
- Мне-то что нужно делать? – спрашиваю я, - Доказать, что цена большая или что цена маленькая?
- Как приятно работать с умным человеком! – во весь рот улыбается собеседник.
- Бригада давным-давно уехала в южные края, искать их сегодня не имеет смысла. А дело надо закрыть. То есть надо доказать, что заготовка одного бревна стоит три рубля.
-Отклонения принимаются? Две-три копейки туда-сюда?
- Отклонения принимаются, но в сторону увеличения цены, чтобы никого не искать и дело закрыть.
- Хорошо, - говорю я, - завтра с утра меня заберёте из дома. Я думаю, что за полдня справлюсь. А сейчас везите меня домой, у меня там дети. Я итак каждый день на работе задерживаюсь до восьми-девяти вечера.
Мужчина не скрывает своего ликования, но спрашивает:
- Вы точно это сделаете?
Я смеюсь. Ему бы знать, что в прошлом году я составляла множество нарядов на разборку сгоревшего цеха ТЭЦ в Байкальске, где пришлось сочинять наряды на работы по уборке тонн льда, искорёженного металла, груд мусора, чего в наших ЕНИР отродясь не было.
Он довозит меня до теплиц, где я проживаю со своей семьёй, и прощается до завтра.
Назавтра утром он везёт меня в Нижнеангарск, где я сочиняю наряды на заданную мне тему. К одиннадцати всё готово. Цена составляет три рубля и одну копейку.
Я подписываю бумаги проверки, подкрепляю их расчётами и отдаю работнику ОБХСС.
Он радуется, как ребёнок и отвозит меня в контору, где я возвращаюсь к своим непосредственным обязанностям. Под дверью кабинета толпится народ с претензиями.
Я не сплю и продолжаю вспоминать.
История с проверкой не закончилась. Через год, когда старшим инженером отдела стала Вера Грузд, которую очень нелюбезно подсунула мне моя собственная подруга, приехавшая на БАМ по моей просьбе (дали ей должность, квартиру немедленно), но уехавшая через месяц после приезда обратно в погоне за каким-то мужиком, из упомянутого выше учреждения пришло письмо с просьбой откомандировать меня на несколько недель в это учреждение. Грузд просто-напросто меня не отпустила, как не отпускала меня на все бамовские конкурсы, курсы повышения квалификации, семинары и слёты, куда меня регулярно приглашали. При этом она фыркала: почему опять меня приглашают, и категорически говорила: нет! А впоследствии её муж подложил мне ещё одну огромную свинью. Я ушла из строительно-монтажного поезда, имея на руках приглашение-перевод в локомотивное депо на должность начальника отдела труда и заработной платы. Пока я проходила комиссию, мою должность занял Грузд, так как его супруга уведомила его о вакантном месте, узнав об этом из моего перевода. Имея мохнатые лапы в тресте, и в отделении железной дороги, он уютно устроился в кресле, которое по праву должна была занимать я. Я не стала тогда судиться, а просто нашла другое место работы.
Я вспоминаю бамовские годы, и у меня нет обид на этих людей, которые давно покинули этот мир. Они просто выполняли решения высших сил, понимаю я сегодня. Мне надо было два года проработать в «ЛенинградБАМстрое», чтобы впоследствии написать книгу. И, в конце концов, мне надо было попасть в электросвязь в перестройку, чтобы просто не помереть с голоду.
А сколько ещё таких воспоминаний? Не счесть…
14.10.2015