Пианист...Что то в его игре, как и во всем его облике, было словно не от мира сего. Что то настолько завораживающее, что не отпускало от себя ни на миг, удерживая покрепче любых оков. Его руки с легкостью мотыльков летали над клавишами, порождая где то внутри мелодию полета, которая все нарастала и нарастала, заставляя вибрировать и отзываться на игру все нутро, от которой хотелось одновременно замереть и не дышать, а в то же время дышать глубоко-глубоко, на полную мощь легких, чувствуя легкий ветерок в волосах и приятное напряжение во всем теле. Наряду с этими чувствами невозможно было оторвать взгляд от этой вдохновенной игры, от начала до самой последней ноты словно гипнотизирующей движением рук и своим мощным звучанием.
Он любил играть по ночам, когда лишь тусклый лунный свет пробирался сквозь шторы и ничто другое не отвлекало от мелодии, звучащей в его душе. Лишь он, старый рояль, ночь и музыка. Последняя была для него всем...без нее он не жил, а существовал, как рыба без воды. Громко...тихо...форте...пиано. Он словно растворялся в этих ночных звуках, забывая обо всем на свете и выплескивая накопившиеся чувства на ни в чем неповинные клавиши...белые...черные...белые...черные. Весь мир всего в двух цветах, вся гамма чувств в каких то семи нотах, это его мир, его реальность, только его, собственная, обособленная ото всех в тишине этой комнаты, освещенная лишь слабым сиянием лунного света.
Он терялся во времени, забывая в эти мгновения обо всем, все проблемы отходили на задний план, эмоции сменяли на лице одна другую с той же скоростью, с какой пальцы порхали над клавишами, оставались только чувства, лишь они имели в этот момент над ним власть, моментально отзываясь на каждый звук, сливаясь с ними и доминируя надо всем остальным. Музыка возвращала его в далекое прошлое, выматывая и опустошая, поднимая на пьедестал и низвергая с него, она же наполняла его новыми надеждами и мечтами, жаждой любви и жизни. Он не представлял себя без этих звуков, рожденных под его пальцами, не представлял себе ни одного дня без этой игры, это была необходимая ему "доза" для того, чтобы выжить. Она отнимала все силы, она же их и возвращала троекратно, только музыка способна была вдохновить его на поступки и одновременно успокоить, примирить с внешним миром, чтобы спокойно жить в своем. За стенами этой комнаты был другой мир, не враждебный, нет, просто совершенно другой, чуждый его натуре, лишь здесь он чувствовал уверенность в себе и своих силах, лишь музыка давала ему то, благодаря чему и ради чего он жил, а не существовал. Пианист...ОН РОДИЛСЯ, ЧТОБЫ ИГРАТЬ...ОН ИГРАЛ, ЧТОБЫ ЖИТЬ.
Атир Ла Перлина