**********************Жизнь продолжается ******************
ИЛЬЯ
У Ильи помутился рассудок, словно и впрямь колдунья Медея навела на него свои волшебные чары. Перед глазами, как наваждение, стояла Марина, ничуть не постаревшая за эти годы. Всё такая же красивая. Колдунья Медея!
Простит ли она его когда-нибудь? Вот сегодня – не простила. А больше они не встретятся: Илья выполнит последнюю просьбу жены. Вспомнит ли о нём когда-нибудь Марина? Вряд ли. Тот, прежний Илья для неё умер, и сегодня он это почувствовал. Забыть бы всё, навсегда забыть… Но нельзя – забыть.
ВАЛЯ
Валя видела, что с Ильёй творится что-то непонятное. Сам не свой и отвечает невпопад. Руки целует, а в глазах слёзы стоят… И жрать перестал совсем! Она его и впрямь заколдовала, колдунья Медея! – злилась Валя. – Бывают же такие! Словно ожившая статуя! И дети у неё красивые. По мальчику сейчас уже видно – девичья погибель растёт! А дочка – зеленоглазая куколка с чёрными как ночь волосами – просто чудо! А Илья всё-таки дурак: от такой – ушёл! Или это она ушла?..
ДЕМОСФЕН
Демосфен улыбался, вспоминая, как вела себя Марина с бывшим мужем (он наблюдал за ними с самого начала, укрывшись за дверью). –«Чуть в рожу ему не вцепилась!» - с удовольствием вспоминал Демосфен.
МАРИНА
Марина когда-то слышала, что души тех, кто умер слишком рано, не улетают на небо, а вселяются в других людей, чтобы прожить до конца отпущенный им создателем век. Не зря же она – неверующая – молилась, чтобы случилось чудо и её Анечка вернулась домой, живая и здоровая. Чудо случилось – Анечка жива! Синеглазая саксонская принцесса, так не похожая на Марину…
У неё теперь другая мама, и тут уж ничего не поделаешь. Ну так что ж! Ведь она любит её. И Илья любит, Анечкой назвал… Пусть у неё будет хорошая и счастливая, долгая-долгая жизнь.
Марина стояла на коленях и улыбалась. В сердце больше не было ненависти и обиды. И боли – тоже больше не было. Прихожане русской церкви в Афинах оглядывались на неё: что понадобилось этой гречанке (или турчанке, чёрт их разберёт) в русской церкви?
Священнослужитель читал проповедь рассеянно, бросая на Марину быстрые взгляды. «Сейчас запутается» - подумала она. Священник вдруг остановился посредине фразы и сказал растерянно: «Э-ээ… Так на чём мы с вами остановились?».
Паства охнула и, проявив истинное милосердие, подсказала: «Да мы закончили почти!»
- Ну, тогда аминь! – облегчённо выдохнул молодой проповедник, не сводя с Марины глаз. Марина улыбнулась ему и вышла из церкви. Как он на неё пялился! Значит, она в свои сорок три всё еще красивая?
Ей больше не о чем просить бога, она зашла поблагодарить. У неё есть всё: дети, Демосфен, Лена… Скоро наступит лето, и они с мужем поедут домой. А дети... их дети останутся "дома". Вот - как-то так... С плеч словно упал тяжелый груз, который она несла не замечая, как кирпич в рюкзаке. И Марина вприпрыжку побежала домой.
************************Будет некогда день***************
(Этими словами начинается «Илиада» Гомера: «И мэра ту охи…»)
Пришло время расстаться с героями этой книги и пожелать им самого доброго, самого светлого и радостного будущего. А так не хочется расставаться…
Давайте на минутку заглянем в детскую – ведь мы совсем забыли о детях.
К неудовольствию Марины, близнецы до сих пор спали в одной комнате, не желая расставаться даже ночью. Перед сном они подолгу шептались, пересказывая друг другу события дня.
- А у нас вчера гости были, из России. Мамины друзья. Мама с папой до вечера с ними сидели, а девчонка их весь вечер на меня смотрела, - рассказывал одноклассникам Стас.
- Красивая хоть девчонка?
- На куклу похожа фарфоровую. Тоненькая, волосы золотые, глаза синие, а уши розовые… Ангелина.
- Красивое имя.
- Она и сама красивая, настоящая русская! А отец у неё немец. Он так смешно говорил «О майн Готт»… Она когда уходила, два раза на меня оглянулась. Влюбилась, как кошка!
О том, что он сам весь вечер не сводил с Ангелины глаз, Стасик не обмолвился ни словом. И только Адриане, которой верил как самому себе, показал бумажную скомканную салфетку, будто невзначай брошенную Ангелиной в его тарелку. На салфетке аккуратным почерком был написан московский телефон.
- Будем в Москве, позвоню. А когда вырасту, я на ней женюсь! (Если бы Марина услышала, о чём говорят сейчас её дети, она бы очень удивилась. И уж точно – не обрадовалась…)
- А где ты с ней будешь жить, в Москве?
- Вот ещё! Мы у бабы Лены будем жить.
- А если она не захочет? – спросила брата Адриана.
- Вот ещё! Кто её спрашивать будет? Увезу и всё. Папа говорил, мама тоже не хотела ехать, а папа всё равно её привёз! Знаешь, маме здесь не очень нравится, но она только Магдалене жалуется, а при папе молчит. Вот и Ангелина будет молчать.
- Вот здорово! Значит, ты её украдёшь? Как в кино! – радовалась Адриана. – У тебя будет самая красивая жена, ни у кого такой нет. Все мальчишки завидовать будут! А я тоже мужа в России найду.
- Нет. Папа сказал, тебе нельзя.
- Почему это тебе всё можно, а мне нельзя? – обиделась Адриана.
- Почему, почему… Я сам слышал. Мама с папой, когда гости ушли, на террасе сидели – долго-долго. А я…
- А ты подслушивал!
– Ну да, да! Я же не соседей подслушивал, я – маму с папой…
Анастас перебрался к сестре и дальше рассказывал шёпотом.
- Мама вчера два часа улыбалась, я бы так не смог, а папа на неё злился. А Ангелины папа на маму весь вечер пялился, он здорово на неё запал. А Ангелина меня за руку держала под столом!
- А на террасе - о чём они говорили?
- Я не знаю, я не с самого начала слушал. В общем, мама плакала, а папа её утешал. И сказал, что если этот Илья ещё раз приедет в Афины, он прямо при всех набьет ему морду.
- А мама? – Мама сказала, что однажды уже это сделала, и у неё хорошо получилось.
- Наша мама?!! – Ну да. Не перебивай. Папа на неё почему-то разозлился и сказал, что его детям нечего делать в России, и маме тоже. А мама сказала, что тогда она уедет без него. А папа ей сказал: "Только попробуй". Чего они там пробовали, наверно, левашники ели… Так что летом они с мамой поедут в Норвегию, а нас отдадут Магдалене.
- Вот здорово! На серфе покатаемся!
- На серфе папа не разрешит. Он сказал, с двенадцати лет только…
- Но он же уедет! И мама. А баба Лена ничего не скажет, - возразила брату хитренькая Адриана.
- А про тебя папа сказал, что он тебе не враг, - добросовестно вспоминал Анастас, - и замуж такому Илье тебя не отдаст. А мама молчала, как лошадь.
- Почему как лошадь?
- Лошади всегда молчат.
- Не всегда, - упорствовала Адриана.
- Может, потому что у мамы волосы как у лошади, длинные и красивые. И папа так говорит, - вспоминал Стас. – Он Магдалене сказал, что мама лошадка с норовом и ей нужна крепкая узда.
- А я её видела! Видела мамину узду! – запрыгала Адриана. – Папа её в Магдаленином сундуке прячет, хочет маме на день рожденья подарить! Наденет на неё узду и повезёт смотреть фьорды, на большом корабле.
Вы, наверное, уже догадались, что Адриана влезла в бабушкин сундук, открывать который детям строго запрещалось, но они всё равно открывали. В сундуке, в чёрном бархатном футляре, лежало колье с восемнадцатью голубыми сапфирами в золотой оправе. Колье было умопомрачительно красивым (и стоило тоже – умопомрачительно). Адриана взяла фломастеры, быстрыми штрихами нарисовала сапфировое колье и показала брату. Она хорошо рисовала.
- Глупая! Это называется не узда, а ожерелье! – с видом знатока заявил Анастас. – Маме понравится. Я Ангелине тоже такое куплю, когда заработаю.
- А мне купишь?
- И тебе. Я вам обеим куплю.
В эту ночь Адриане снилось сапфировое ожерелье, а Анастасу – синие глаза Ангелины. Взрослым детские секреты кажутся смешными. Но пройдёт двенадцать лет – и все трое отметят свое двадцатилетие. Как знать, может быть, они ещё встретятся. И Марина увидит свою синеглазую Анечку взрослой красивой девушкой…
И мэра ту охи…
К О Н Е Ц