**********************Другие берега************
Ветер пах цветущими апельсинами и мелиссой. Марина сидела в плетёном кресле-качалке и лениво думала: чем ещё? – Анисом, розмарином, кардамоном и тмином! Марина улыбнулась: как же иначе? В их маленькой кондитерской к чаю всегда подавали выпечку – пирожки, булочки и домашнее печенье.
Пирожки здесь пекли особенные – по старым, забытым рецептам, которых сегодня уже не найти в кулинарных книгах. Марина привезла с собой в Афины факсимильное издание «Записок по курсу кулинарной школы». На обложке затейливой старославянской вязью значилось: «Никитский бульвар, собственный дом, №13. Типография Г.Г. Аралова, Москва, Тверская, угол Леонтьевскаго пер.»
Если бы три года назад Марине сказали, что она будет жить в собственном доме, да не где-нибудь, а в Афинах – столице нома Аттики, да не где-нибудь, а на улице Тодороса Колокотрониса, - она бы рассмеялась.
Три года назад она не могла себе представить, что своими глазами увидит древний храм Посейдона в Сунионе, от которого сохранились огромные колонны (местные жители называли его «каво-колонес» (мыс с колоннами, греч.), будет собирать виноград в Каливатосе, а за арбузами и дынями ездить на остров Кос (они слаще даже узбекских, дыни с острова Кос!)
...Побывает на многочисленных островах – Родос, Сими, Нимос, Нисирос, Крит… Будет готовить голубцы в листьях цикламена, которые так нравились детям (а Марина больше любила наши,капустные). Будет жить в собственном доме в центре Афин – небольшом, всего два этажа.Впрочем, Марине дом казался огромным.
На втором этаже располагалась квартира, выше – мансарда с крышей-террасой, где они с мужем любили сумерничать вечерами, уложив детей. Они сидели обнявшись и слушали любимые песни, а сверху их обнимало чёрное бархатное небо с голубыми сапфирами звёзд. Марина до сих пор не могла привыкнуть к тому, что оно так близко.
Однажды она шутя вспрыгнула на скамью и протянула к небу руки: «Хочешь, достану тебе звезду?». Демосфен сгрёб жену в охапку и, бережно опустив на ноги, помотал головой: «Охи (нет). Уже достал». И добавил: «Ты осторожнее! Иногда звёзды падают»…
***********************Другая жизнь*******************
С того дня, как они переехали в Афины, Демосфен "ослабил бразды правления": всё и всегда было так, как хотела Марина.
- "Покажи мне твою страну" - попросила Марина. - "Нашу. Нашу с тобой страну. У нас их две, не забыла? - сказал жене Демосфен. - Только не говори мне, что боишься, сама напросилась! -и они три недели колесили по стране, взяв напрокат шикарные мотоциклы.
- Медовый месяц на «Ямахе» - смеялась Марина. Водить она научилась ещё в России.
"И смеяться тоже научилась" - с удовлетворением отмечал Демосфен, которому удалось-таки сделать Марину другой - какой он хотел её видеть. Демосфен терпеливо ждал, когда раскроется этот "цветок апельсина", понемногу меняя её жизнь, а Марина понемногу привыкала к этой незнакомой жизни, к "незнакомому" мужу - слуге и хозяину одновременно.
Это было необычно... и приятно. Просыпаясь, Марина встречала его улыбку. Засыпала под его поцелуи. Он даже ругал её - с улыбкой (когда было за что), Марина протестовала и настаивала на своём, Демосфен качал головой и улыбался, и дело кончалось "сдачей крепости".
Новая, иная, незнакомая жизнь захватила её целиком, а вспоминать о прежней жизни не позволял Демосфен: у него делалось несчастное лицо, и Марина испуганно умолкала. Она не хотела расстраивать мужа, ему и так достаётся, Марина всё на него свалила и живёт как ей нравится - ни о чём особенно не заботясь. У неё есть муж, это его обязанность.
Прошлое больше не причиняло Марине боли, оно осталось в потаённом уголке души и там светилось тёплым костерком, у которого так приятно погреться и помечтать.
И теперь её мечта, кажется, сбылась - свой медовый месяц она проведёт у тёплого моря...
- Медовый месяц у нас с тобой был пять лет назад, - напомнил жене Демосфен, и Марина смешно надулась. Вот всегда он так, молчал бы... весь кайф сломал!
- Да? – улыбнулась Марина. – А мне кажется, он ещё не закончился. Повторим?..
И они повторили.
Они побывали везде, где только можно было побывать. Марина своими глазами увидела древние скульптуры из Микен, Спарты, Пилоса, Фессалии, с Кикладских островов… Демосфен отовсюду увозил с собой их миниатюрные копии, и дом стал напоминать Марине Пушкинский музей изобразительных искусств на Волхонке. Весь второй этаж…
*************************«У Марины»****************
…А первый этаж целиком занимала кондитерская: небольшая, всего двенадцать столиков. Торговали в кондитерской и «на вынос» - всем хотелось унести домой пакет горячих, тающих во рту пирожков, и покупателей у них хватало. Пирожки просто разлетались!
На кухне работали шестеро женщин. Марина наняла их очень простым способом: дала в местной газете объявление на русском языке (!) без перевода (!), рассудив, что русская кухня в русском исполнении только выиграет. – «Пирожки в авторской редакции!» - смеялась Марина. Демосфен ей не мешал.
На объявление откликнулись сразу же. И в просторной пекарне, оборудованной мощными вытяжками и итальянской техникой (Демосфен и не ждал, что Марина выберет греческую), журчащим ручейком лилась русская речь, и на душе у Марины становилось тепло, стоило ей войти…
В больших жарочных шкафах пеклись воздушные заварные куличи; затейливо плетёные, облитые сладкой помадкой выборгские кренделя; сдобные колбовые пирожки с нездешними начинками: с капустой и белыми грибами, с картошкой и жареным луком, с рисом, изюмом и яйцом, а ещё морковные и яблочные…
На плите в глубоких сотейниках жарились в кипящем оливковом масле пузатые левашники (маленькие пирожки из тонкого теста на коньяке) с начинкой из абрикосового, персикового, яблочного и сливового повидла. Подавались левашники подсушенными на салфетках (чтобы стекло масло) и посыпанными сахарной пудрой.
А твёрдые маковники, которые можно долго грызть! А забавные крендельки в виде фигурок – куколки, домики, черепашки, ёлочки – которые так полюбились детям (ведь прежде чем съесть, с ними можно было поиграть!)
Пирожки расхватывали на лету, и работы на кухне хватало. Хозяйка работницам нравилась – тихая, немногословная, всегда приветливая. Но, как говорится, в тихом омуте черти водятся! Уступчивая Марина, когда дело касалось главного – то есть рецептуры пирогов и плюшек – превращалась в настоящую мегеру: топала ногами и требовала неукоснительного соблюдения каждой буквы и каждой запятой драгоценных старинных рецептов, всерьёз угрожая увольнением. Причём никогда не кричала, ледяным голосом чеканя слова.
- Шаг вправо, шаг влево – расстрел! – шутили работницы, замешивая тесто. Впрочем, шутили они только в отсутствие хозяйки. А после того, как Марина уволила одну незадачливую «пирожницу», сказавшую ей: «Да сдалась мне твоя книжка, я и сама с руками, что я, пирогов не напеку?» - шутить перестали. Марина уволила работницу без сожаления, и пока не нашла замену – стояла у плиты сама: сезон в разгаре, покупатели валом валили.
Пятеро оставшихся работниц, конечно, справились бы с работой. Но пострадали бы пирожки, а этого Марина допустить не могла.
- Первый раз ем пирожки, испечённые искусствоведом! – смеялась приехавшая к ним на зимние каникулы Ника, уминая за обе щеки всё, что ставила перед ней Марина. – Это круто!
Остальным, включая Марину, было тогда не до смеха. К счастью, замена нашлась быстро…
- Ешь, ешь. Похудела-то как! – Марина закармливала Нику пирожками, с удовольствием наблюдая, как она ест – жмурясь от удовольствия и облизывая пальцы. Сама Марина есть не успевала: договор с издательством не ждал, и переводить приходилось ночами, как когда-то в Москве. Благодарение богу, замена нашлась быстро…
Кормили в кондитерской "по-русски": то есть брякали на стол всё сразу – и каждый выбирал, что ему нравится. У них уже появились постоянные покупатели, уносившие с собой красивые фирменные пакеты со свежей выпечкой (Демосфен их заказывал специально, с надписями на двух языках: «У самовара я и моя Маша», «Не красна изба углами – красна пирогами», «Чай пить – не дрова рубить»).
Были и завсегдатаи, любившие посидеть у Марины за чашечкой кофе или чая. Кондитерская так и называлась – «У Марины»
Особой похвалы заслуживает кофе, который здесь был на все вкусы: традиционный турецкий; экзотический индийский – с гвоздикой и чёрным перцем; изысканный арабский – с яичным желтком, с карамелью и много ещё с чем; мягкий, бархатный варшавский – со взбитыми сливками, и восхитительный глясе с шариком сливочного мороженого в запотевшем от холода стеклянном бокале с обязательной соломинкой – бело-голубой, в традиционных национальных цветах. – Марина была выдумщица!
На барных высоких табуретах красовались пушистые коврики с забавными «бомбошками», вместо традиционных ламповых плафонов и столь же традиционных свечей – с потолка свисали тканевые абажуры цвета густых сливок с золотой бахромой. На стенах висели связки баранок и сушек (можно брать, кому что нравится). На столике в углу красовался пузатый ведёрный самовар с горячим чаем. Здесь же – блюдечки с листиками мелиссы, лимоном и сахаром, и стаканы в затейливых железных подстаканниках (Марина привезла их из России и искренне верила, что чай в таких стаканах вкуснее).
За стойкой бара размещалась жаровня с горячим песком, в котором томились медные турки с кофе. У жаровни колдовал паренёк лет шестнадцати. Жонглируя турками с ловкостью профессионального фокусника, паренёк успевал управляться с двумя кофемашинами и улыбаться клиентам. Улыбался он так же, как варил кофе, - неотразимо.
- Где ты его нашла? Красивый, как Нарцисс, и кофе у него получается просто божественный! – говорили Марине соседки. Марина пожимала плечами – «Сам пришёл, я не искала». Соседки ей, конечно же, не верили…
Продолжение http://www.proza.ru/2015/10/13/1175