РАССКАЗ
Ариэль Корецки, пятидесятилетний здоровяк, шел из синагоги после утренней молитвы домой. Надо было выпить кофе с халой, сесть на велосипед и помчаться на работу.
Этот человек в вязаной кипе тем утром был, как обычно, в хорошем настроении.
Веселый и добродушный. он тем не менее окидывал взглядом острым и наблюдательным окружающий мир и думал про себя обо всем: и о строящемся доме, и об уныло бредущей собаке, и о встречных людях.
Это не удивительно: Ариэль был ветераном полиции.
Вот и соседку свою Элишеву он увидел грустной и безрадостной, молча сидящей на скамье под припекающим солнцем, как бы и не замечая нарастающей жары.
- Э, что-то стряслось с женщиной, - подумал Ариэль.
Он поздоровался, она вяло ответила. Он сел на скамью рядом с ней. Помолчал. И все же не выдержал:
- Я могу помочь тебе, Элишева?
- В чем помочь?
- Прости меня, соседка, если лезу не в свое дело. Но на твоем лице написана такая печаль, что я обеспокоен. Если могу – помогу. Что стряслось? Надеюсь, твой супруг Барух здоров? И дети – тоже?
- Иди, сосед, своей дорогой. Никто мне помочь не сможет. Именно Барух оказался причиной моей печали.
- Не может быть! Он добрый и заботливый муж, насколько мне известно.
- Да, он был таким.
- Он побил тебя?
- Ты, полицейский, сразу же о таком подумал. Нет, он меня не побил, он меня предал. И этому ты не поможешь.
- Да, это совсем другое. К кому он ушел, если не секрет?
- Корецки, ты мужлан. Ты не понимаешь ничего. Он не ушел, он изменил мне тайно и подло.
- Ты в этом уверена? Ведь могли и насплетничать.
- В том-то и беда, что никто не насплетничал. Он пришел домой поздно, от него разило чужими духами, у него на рубашке были следы помады, на щеке – тоже, на шее – тоже …
Элишева заплакала. Ариэль молчал.
- Он сам признался, не стал отпираться, стал на колени и просил прощения – вместо того, чтобы обмануть меня, наврать про какое-нибудь мероприятие, где просто женщины вели себя недостойно. А он как бы и не поддался.
- Да, Элишева, зря он признался. Слишком он у тебя честный и порядочный. Представляю, как он сам страдает.
- А как я страдаю, ты не представляешь?
- Почему же? Я представляю и твои страдания. В одном ты не права. Ситуация скверная, но поправимая. Я уверен.
- Что это значит, Ариэль? Пойти к гипнотизеру, чтобы заблокировал мою память о предательстве?
- Нет, я о другом. Пожалуйста, выслушай мена, не перебивая. Я хочу тебе кое-что рассказать. Однажды мне пришлось участвовать в захвате ревнивца, убившего свою жену и троих детей.
Мы его обнаружили не сразу, он хитро уходил от нас довольно долго, но в конце концов мы его нашли и окружили.
Когда этот человек понял, что окружен, что положение безвыходное, он перестал отстреливаться и убил самого себя. Мог бы и не делать этого, мог бы сдаться. Получить срок, отсидеть и выйти через много лет на свободу. Почему же он убил себя, спрашивается?
Да потому что понял, как гадко поступил. Понял, что слепая ярость ревности сделала его преступником. Понял, что самая большая ценность человека – это его жизнь, и он отнял эту жизнь у своих детей, кровь от крови своей, и у жены, которая любила его и страдала от его ревности и недоверия.
Он понял, что свершил непоправимое. И решил наказать себя. Хотя самоубийство – такой же грех, как убийство.
К чему я это тебе рассказал, Элишева? К тому, что твой муж Барух очень сложная натура, он не только добрый и честный, он еще и очень ранимый, насколько я представляю. И для него измена тебе – такой же страшный грех, как и для того человека – убийство. Как бы он с собой чего не сделал …
Элишева побледнела.
- Ты в самом деле так думаешь, Корецки?
- Да, я уверен в том, что надо предотвратить суицид.
- Боже мой, Боже мой, - взвыла женщина и умчалась.
- Правильно ли я поступил? – вымолвил Ариэль. – Ведь я полицейский, а не психолог.
Он посмотрел на часы и увидел, что уже и кофе выпить не успеет. Опаздывать на работу ему нельзя.
- Ладно, перехвачу где-нибудь что-нибудь, - засмеялся капитан полиции, - лишь бы эти славные Элишева и Барух примирились. А ведь я не имел права выступать в роли психолога, это – нарушение закона. Где ваш диплом психолога, Ариэль? У вас его нет? Ай-ай-ай, Корецки, как же вы так могли поступить? Вы, полицейский с таким стажем …
12 октября 2015 года.