Александру Невзорову с уважением
Мы с Пикачу осторожно подкрадывались к штабу. Где-то рядом, буквально в двух шагах, если судить по скрипу тазобедренных суставов, крутились неуловимые шайтаны, сменившие кожаные сандалии на войлочные туфли, злодейски умыкнутые из Эрмитажа. Они вовремя догадались переобуться, этой незамысловатой хитростью повергнув в шок и Шашлыка Товлуевича, и потаенных инвесторов с берегов Потомака, включивших этой ночью, непроглядной и мглистой, печатный долларовый станок на полную мощность, умножая нефтедоллары и мексиканские песо, что щедрым потоком хлынут с наступлением рассвета в растопыренные карманы расписных фуфаек шайтанов, назойливо скрипящих рядом с нами. Пикачу дрожал, то ли от страха, то ли от того, что был голым, ведь в процессе линьки он сбросил свою великолепную шерсть пастельных оттенков, горделиво, высокомерно принеся ее в сакральную жертву прямо на Красной площади, чем нарушил, пусть и неумышленно, зловещий баланс сил за краснокирпичными стенами, среди кирпично новых лиц с томными полуприкрытыми бумажными глазами Пришвина, в обрамлении густых ресниц и шикарных бровей производства Воронежского пивзавода, подвальные цеха которого работали в три смены, ударными темпами фабрикуя из старушечьих волос новые модели ментовских усиков, писательских бакенбардов, ресниц и бровей деятелей культуры, а также, для особо приближенных к особе государя императора, скромной и трогательной поросли на браво выпяченных животах, молочно-белых ляжках и...
- Тсссс.
Пикачу издал странный звук, шепнул мне на ухо : " Тише, приятель" и скрылся в ночной темноте. Ушел в разведку. Или, как говорят военные, убыл, бля. Меня он с собой не позвал, прекрасно зная, что в разведку я не пойду, воевать не буду и, вообще, морально разложился в быту, погрязнув в порнографии, экстремистской музыке и развратных книжечках столь нелюбимых довоенным писателем Веллером Миллера, Берроуза и Буковски, своим тлетворным влиянием ускоривших приближение еврейского Апокалипсиса на семнадцать секунд. Я подозревал, что Веллеру об этом нашептал Кобзон, о секундах, облаках, белокрылых лошадках и скудных дождях, паскудной изморосью навевающих тоску, скуку и уныние на всю колоссальную аудиторию, во время краткой пробежки из буфета Госдумы в приемистый терминал речного вокзала Внуково-5, затянутый дымным смогом дизельных подлодок, яхт и судов на воздушной подушке, сноровистыми кочегарами подготовленных к отплытию или, как говорят военные, убытию, бля, в расположение вероятного противника и потенциального союзника, грозных, могучих Соединенных Штатов Америки, одним своим присутствием на глобусе ломавших кайф Проханову, Шашлыку Товлуевичу и скорбному разумом брату их Вассерману. Бежали они втроем, сцепившись локтями и заплетя хвосты живописной косичкой, с министром культур-мультур, подальше от зарничных всполохов, озарявших тусклое северное небо, от горничных и кухарок, выступивших в поход на бастионы государственного управления, от провокационных горнистов и флейтистов в красных штанах, когда-то подаренных Монэ самому Коху, не говоря о Чубайсе, Чойболсане и Чикатило, поспешно формирующих свои отряды, объявивших всеобщий джихад и газават в противовес застенчивому геноциду, вялой струйкой порскающему последнюю тысячу лет.
- И чё ?
Я и сам не заметил, что бормотал вслух, вослед скользящему в туманной мгле Пикачу, зорким глазом высматривающему живописные граффити на облупившихся стенах сталинских высоток и хрущевских дворцов, меловые разводы на потном асфальте, чьей-то рукой слагающиеся в мистическую букву " К", в латинской транскрипции "С", что, вообще-то, одно и тоже, чем воспользовались шайтаны, подобрались, залегли в наспех отрытых окопчиках полного профиля, навострили заостренные уши и жадно впитывали мои россказни, мало понимая, еще меньше осознавая и совсем не осмысливая. Алчность к знаниям, присущая всем нормальным шайтанам, и вынудила их раскрыть свое местонахождение в окопчиках этим несвоевременным вопросом. Мне было по херу, Пикачу или шайтаны, я не жадный.
- Да ничё.
Шайтаны вылезли наружу, явив зрелище необычайное, лишь по моей природной скромности я вынужден умолчать о подробностях, скажу, разве, что : заибис.
- Как ничё ?
- Так ничё. Как мужик с усами и двумя приятелями на кошме сидят, так и эти все бегут.
Разочарованные шайтаны один за другим удалялись в пространство, как говорят военные, убывали, бля, а я ждал Пикачу.