ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Вот уже более трех месяцев в городском Родильном Доме, на полулегальном положении находился ребенок, появившийся на свет после биологической смерти его матери. Мальчик, не приученный к рукам, обделенный лаской, был удивительно спокойным. Обслуживающий персонал родильного отделения привык ко всему. Акушерам разного ранга приходилось видеть брошенных матерями детей, приходилось принимать мертворожденных. А бывало и так, что родившийся ребенок, вскоре терял мать из-за ее смерти. Но ребенка, рожденного мертвой матерью, здесь видели впервые. Да еще и в таком жутком сопровождении, как брат уродец.
Мальчика тихо невзлюбили, несмотря на его спокойный нрав. Ребенок не требовал к себе никакого внимания. Насосется в положенное время искусственной смеси и спит себе тихонько в своей кроватке. Даже на мокрые пеленки ребенок почти не реагировал. Санитарки и медсестры не выказывали внешне своего недовольства присутствием осиротевшего младенца в роддоме. Выполняли свои обязанности добросовестно. Но никогда никто из них не выразил желания взять мальчика на руки, приласкать. Похоже, медицинские сестры и нянечки, даже немного побаивались этого малыша. Его никак не называли. Просто "ребенок".
По роддому ходили слухи, что по ночам дежурные сестры, входящие в палату к новорожденным, где находился вместе с другими и Ребенок, видели не раз у его кроватки какое-то маленькое, страшное существо. Вроде бы непонятный монстр показавшись на долю секунды, бесследно исчезал. Мало кто верил в эти байки, но дежурный медперсонал старался без особой надобности в комнату новорожденных ночами не входить. Ребенка, как можно быстрее необходимо было куда-то пристраивать. Отец малыша, продав квартиру, сбежал куда-то. Так сообщили главврачу из органов Опеки и Попечительства. Мальчика необходимо было определять в Дом Малютки, но по документам у него имелся отец, бабушка с дедушкой и родная тетя, сестра отца, проживавшая в этом городе. Соцработники, разыскав Ольгу, сестру Игоря, попытались уговорить женщину забрать ребенка, но та подняла крик. Тетя малыша проживала в крохотной квартирке с двумя дочками и мужем. -"Братец квартирку продал и сбежал от сына с денежками. А я должна его отпрыска на себе тащить! Если бы он нас переселил в свои хоромы, я бы опеку оформила, но куда я его возьму? Вы сами видите, что у нас повернуться негде"
Женщина была отчасти права. Ольга не была женщиной злой или бессердечной. Но нужда, вечно болеющие дети, малооплачиваемая работа мужа, его любовь к выпивке, испортили характер сестры Игоря. В глубине души, Ольга понимала свою неправоту по отношению к сироте племяннику, но ребенка ей действительно, некуда было взять.
Родителям Игоря и Ольги, сообщать о брошенном младенце доктора и Соцработники не стали. Посчитали, что старики не справятся. К полугоду ребенка определили в Дом Малютки. Фамилию мальчику дали родительскую - Орлов. Имя записали по отчеству погибшей матери Константином. Отчество Игоревич. Получилось достаточно красиво. Орлов Константин Игоревич. В Доме Малютки к мальчику относились совсем по другому, чем в Родильном Доме. Если до воспитателей и медработников Дома Малютки и доходили слухи о необыкновенном появлении на свет Костика и его брата уродца, то здесь никто этого не видел. А на слухи мало кто обращал внимание. В Доме Малютки Костика наоборот, очень полюбили. Мальчик рос смышленым, не по возрасту умненьким. К тому же, красивым. К десяти месяцам Костик уже крепко стоял на ножках, а к году уже вовсю бегал. Была некоторая странность в поведении ребенка. Но дети в таком нежном возрасте, часто ставят в тупик взрослых. Вот и Костик озадачивал нянечек и воспитателей тем, что частенько как бы"разговаривал" с кем-то, видимым только ему. Причем, такое его поведение воспитатели замечали с первых дней появления ребенка в Доме. Просто, с возрастом это становилось все заметнее. Проявлялись эти "беседы" обычно перед сном, когда дети лежали в кроватках. Костик вдруг садился в постельке и глядя перед собой, начинал отчаянно жестикулируя, выдавать целые потоки своеобразных, детских "агушек." Если кто-нибудь из взрослых пытался в такой момент отвлечь ребенка, вступить с ним в его "разговор," Костик сердился, отталкивал воспитателя. Было ясно, что ребенок обращается не к видимому человеку, а к кому-то за спиной того, кто пытался его отвлечь. Психолог, приглашенный старшей воспитательницей Дома, ничего страшного в поведении мальчика не усмотрел. -"Ребенок с фантазией. Это своеобразное общение с воображаемым другом пройдет годам к трем, когда мальчик начнет больше понимать"- таков был диагноз детского психолога.
Шло время. Костик уверенно прибавлял в весе, все смелее обживаясь в Доме Малютки. Его "беседы" с невидимым другом не только не уменьшились, но наоборот. Даже самому невнимательному или постороннему человеку, было ясно, что мальчик именно видит кого-то, или что-то невидимое для других.
Это "что-то" не проявляло агрессии к другим детям и обслуга Дома, незаметно привыкла к странностям Костика. Тем более, что во всем остальном, ребенок заметно опережал своих ровесников. Мальчику исполнилось два годика и его перевели в группу постарше в том же Доме. Но и там воспитатели, зная о некоторых странностях ребенка, быстро к нему привыкли. Все, кроме одной пожилой уборщицы. Тетя Зина, как все ее называли, была одинокой. Насколько знали коллеги по работе, она никогда не была замужем и не имела детей. Тетя Зина была откровенно некрасивой. Маленькие слезящиеся глазки, крупный мясистый нос на узеньком личике, тонкогубый, растянутый рот, не придавали женщине обаяния. К тому же тетя Зина была инвалидом детства. Одна нога у нее была короче другой. Женщина ходила бочком, вразвалочку. В Доме она работала техничкой уже лет тридцать.
Ворчливая, подозрительная, вечно чем-то недовольная, она не могла нравиться коллегам. К тому же, тетя Зина не особо благоволила к детям, часто называя их ублюдками и подкидышами. Но работу свою она исполняла хорошо, даже с некоторой долей фанатизма. И это при копеечной оплате. Воспитатели одергивали тетю Зину, выговаривая той за непримиримость к сиротам. Но терпели. Замену техничке, практически невозможно было найти. Однажды тетя Зина мыла пол в спальне двухлетних сирот. Дети спали. Все, кроме Костика. Тот, сидя в постельке, как обычно, "разговаривал" со своим невидимым собеседником. Мальчик уже достаточно хорошо произносил многие слова и фразы. Вот и сейчас, он на самом милом в мире, детском языке рассказывал "другу", как ему сегодня тетя делала "бобо."
В этот день детям делали прививки. Видимо "друг" Костика не одобрил жалобу мальчика, потому что Костик, склонив головку и покорно глядя в пустоту, четко произнес -"Лядно, не буду. Тетя - ляля, да? Тетя ни кака, да?"
Видимо, получив утвердительный ответ, ребенок радостно засмеялся и захлопал в ладошки. Уборщица, мывшая в этот момент половицы под кроватью соседнего ребенка, недовольно, даже зло пробормотала - "Вот уж обуза, прости Господи. Шизик, не иначе. Ишь, как сам с собой калякает. Не приведи Господь такого иметь".
И хотя слова эти прозвучали негромко, мальчик вдруг испугался. Серьезно глядя перед собой, он произнес непонятную фразу - "Саса, не надо тети ваву. Не хоцу" Неожиданно заплакав, Костик юркнул под одеяло и уже оттуда громко проревел- "Я боюсь, Саса, не надо Коти бабайку". На плач ребенка заглянула молоденькая воспитательница. Увидев тетю Зину, она недовольно произнесла -"Тетя Зина, вы что детей пугаете?" -"Кто? Я? Да он сам кого хошь перепугает. Какого-то Сасу поминает. Шизик он. Лечить надо, а то никто не усыновит".
-"Идите-ка вы поскорее из детской. Никакой он не шизик. Прекрасный мальчик. Смышленый и развитый. А Саса, это его воображаемый друг. Ребенку нужна родительская любовь. У нас ее на всех не хватает, вот развитый мальчуган и придумал себе друга. Это, кстати, часто бывает. Да откуда вам знать" - жестко закончила речь воспитательница, не на шутку рассерженная поведением и словами уборщицы. Девушка осталась успокаивать ребенка, а тетя Зина вышла из спальни малышей. Через несколько минут, в коридоре послышался женский визг, наполненный ужасом. Перепуганная воспитательница, выскочив в коридор увидела, как уборщица катится вниз по лестнице. До слуха девушки донесся ужасающий звук ломаемых костей. Когда приехала "Скорая", тетя Зина была еще жива. Ее увезли в больницу. Оказалось, что у женщины сломана ключица и обе ноги, вывихнута рука и разбита голова. И это, несмотря на то, что лестницы в Доме Малютки были деревянными и обитыми ковровым покрытием, ради безопасности его маленьких обитателей.
Перед смертью тетя Зина пришла в себя. Глядя расширенными от ужаса глазами, куда-то за спину склонившейся над ней медсестры, Зинаида прохрипела- "Не надо, пощади. Прости меня пожалуйста". Но глаза ее тут же закатились, лицо посинело, а язык вывалился наружу. Перепуганная медсестра попыталась прижать к лицу задыхающейся женщины кислородную маску, но какая-то упругая волна оттолкнула ее руки. Через минуту пострадавшая затихла, выгнувшись напоследок дугой.
Прямо на глазах оцепеневшей от ужаса процедурной сестры, на шее умершей проступило несколько маленьких, но четких синих пятнышек.
Патологоанатом, вскрывающий тело, странно умершей женщины, обронил на "пятиминутке" непонятную фразу- "Такое впечатление, что тетку эту задушили в реанимации. Как будто какое-то животное. Пятна на шее расположены так, будто ей сдавило горло что-то очень сильное, но с малюсенькими пальчиками."
-"Ну да, конечно, Валерий Павлович, призраки у нас поселились. Или Анечка сестричка тетку удавила, ради удовольствия. Вам бы фантастику писать. Я не патологоанатом и то понимаю, что пятна эти трупные. А расположились они так, как им заблагорассудилось". Ничего странного в смерти технички не заподозрили и оперативники, в то время еще, Милиции. Вернее, никому не хотелось заниматься гибелью какой-то хромой уборщицы. Да к тому же, без роду-племени.
Смерть женщины списали на несчастный случай. Пострадал в э той ситуации только директор Дома. Его лишили сначала месячной, потом годовой, так называемой "тринадцатой" премии. Да еще и вымотали все нервы многочисленными проверками и ревизиями. Но через пару месяцев все стихло и Дом Малютки снова зажил прежней жизнью. Хотя, кое- что изменилось. Изменилось поведение и характер Костика. Мальчик из жизнерадостного ребенка превратился в запуганного, плаксивого детдомовца. Такого, какими были большинство из обитателей Дома.
Но несмотря на некоторые изменения в характере, Костик продолжал оставаться самым развитым ребенком в Доме Малютки. Несколько раз его пытались усыновить. Но у мальчика не было статуса абсолютного сироты. А данный Дом считался одним из самых благополучных едва ли не во всей России. Директор, еще в Советское время, получивший орден Трудового Красного Знамени, скорее бы лишился своего ордена, чем нарушил давно установленные Законом порядки. Хотя, не всегда полезные для сирот. Многие дети могли бы давно воспитываться в приемных семьях, но какой-нибудь один пунктик в их бумагах, закрывал все возможности для усыновления.
Прошло немного времени и еще один странный случай произошел в Доме. Правда, на этот раз обошлось без жертв. Однажды, после обеда, когда дети накануне "тихого часа" играли в игровой комнате, мальчик Ванюшка, недовольный чем-то, достаточно чувствительно ударил Костика деревянным кубиком по головке.
В двухлетнем возрасте, дети еще не осознают последствий своих поступков. А агрессия, в той или иной степени, заложена в каждом ребенке с рождения.
Костик заплакал от боли. Но в ответ не принял попытки дать обидчику "сдачи" Он вообще был ребенком недрачливым. Ванюшка, испугавшись плача ровесника, заревел сам. То, что произошло дальше, долго еще потом не могло вложиться в сознание невольной свидетельнице этого происшествия. Которой, по воле случая, оказалась все та же молоденькая воспитательница, видевшая падение тети Зины с лестницы.
Какая-то неведомая сила приподняла ревущего Ванюшку на несколько сантиметров от пола. Подержав так мальчика несколько секунд, эта необъяснимая сила, легко, как котенка, бросила малыша в угол комнаты. Ребенок завизжал от боли и страха. Воспитательница, несмотря на обуявший ее ужас, бросилась к Ванюшке.
Костик с ревом -"Не надо, Саса," - попятился назад, словно пытаясь прикрыть собой испуганного Ванюшку. К счастью все обошлось. Никто из детей серьезно не пострадал и вскоре они снова мирно играли вместе.
Но воспитательница, несмотря на свою явную любовь к детям, написала заявление на увольнение и срочно уехала в другой город к родителям.
Неизвестное, невидимое, то что явно оберегало Костика, на некоторое время затаилось, видимо, не желая пугать своего подопечного. Ведь каждый раз, после его вмешательства, Костик испытывал очевидный стресс, переживая почти не по детски, за всех, кто был рядом с ним.
А в это время, в психиатрической лечебнице, расположенной всего в десяти минутах езды от Дома Малютки, медленно, но неотвратимо сходил с ума Игорь, отец Костика.
Несмотря на интенсивное "лечение", молодой мужчина всё еще помнил некоторые подробности из своей прошлой жизни. Он помнил свое имя, помнил, как попал сюда, помнил погибшую страшной смертью жену. А вот о ребенке Игорь забыл полностью. Он забыл бы и все остальное, но благодаря товарищам по несчастью, Игорь научился "косить". Чтобы не злить санитаров, а главного своего палача, доктора Нестеренко, Игорь притворялся, что ничего не помнит. В "психушке" работали тщательно подобранные Нестеренко люди. Крамольному доктору нужны были проверенные и на все способные негодяи, которые бы по его приказу, не задумываясь придушили любого, неугодного самому доктору или его богатым заказчикам.
Особой злобой и неуправляемостью отличался санитар Тараканов Павел. Никто не звал его по имени. И в больнице, и среди знакомых, Павла знали как "Таракана".
Таракана боялись все больные и даже, сослуживцы. Сам Нестеренко и тот, старался не особо нажимать на самолюбие Таракана, зная его вспышки бешеной злобы.
Но Игорь, неожиданно для себя рассмотрел в неуправляемом санитаре, его маленькую слабость. Таракан очень любил, когда кто-нибудь восхищался его огромными бицепсами, хвалил его физические данные.
И Игорь, ради того, чтобы окончательно не сойти с ума, или не оказаться под безжалостными кулаками санитаров, притворно восхищался мышцами санитара.
Иногда это срабатывало и Игорю незаметно удавалось выбросить таблетки, предназначавшиеся отнюдь не для лечения. Препараты неугодным больным назначались такие, что хватало нескольких месяцев, чтобы человек превратился в "овощ".
Чтобы выглядеть таким овощем, Игорь изворачивался, как мог. Он притворялся не только перед доктором и санитарами, но и перед товарищами по несчастью.
Конечно, опытный доктор мог бы сразу разгадать уловки притворщика, но Нестеренко почти не интересовался состоянием больных, полностью полагаясь на исполнительность своих дуболомов - санитаров и на силу отравы, что он назначал "ненужным" пациентам. Игорю необходимо было не только выжить, но и выбраться из этой страшной больницы. Часто, лежа по ночам в своей неудобной кровати, он обдумывал планы побега или вспоминал о прошлом. А прошлое у него было. До того, как он встретил Тамару, Игорь во время военной службы в Мурманске, влюбился в девушку по имени Оксана. Светловолосая украинка, покорила сердце молодого рядового синими, как небо глазами и удивительной, лучезарной улыбкой. Отношения их развивались стремительно и ко времени демобилизации Игоря, Оксана сообщила ему о своей беременности. Игорь растерялся. Он, хоть и задержался на два лишних года в армии по контракту, был еще слишком молод и о ребенке не помышлял. Видимо эта растерянность настолько явно отразилась на лице парня, что гордая девушка, не дождавшись от него слов, которые собиралась услышать, ушла, отбросив его руки, попытавшиеся остановить её. Несколько дней, остававшихся до "дембеля" Игорь "выдерживал характер" по совету друзей.
Он не подозревал, как ждала его Оксана, как металась в тесной комнатке общежития, где проживала вместе с подругой. Девушки работали на рыбоконсервном заводе, зарабатывая себе денег на поступление в институт.
Не дождавшись Игоря, Оксана, побросав вещички в чемодан, уехала в ночь, не предупредив никого. Игорь предполагал, что уехала она домой куда-то под Харьков.
Вернувшись домой в северный город в родительскую квартиру, Игорь попытался отыскать Оксану. Писал на адрес ее родителей, что взял в Отделе Кадров того завода, где работала Оксана. Ответа Игорь не получил. Ему бы поехать, отыскать ее, вымолить прощения. Но видимо, недостаточно любил он девушку, если успокоился так быстро. А потом на его пути появилась кареглазая Тамара. Девушка была моложе Игоря на семь лет. И Оксана исчезла, растворилась без остатка в золотистых лучах, что исходили их глаз Тамары.