Наш путь — Омск-Москва. В купе — я да один мужик из-под Рязани, тоже командированный. Ну что? Выпили по рюмочке, расслабились. Сидим себе этак, болтаем. Я — ему, он — что-нибудь — мне. Спутник мой разговорчивый, видно, мужик неплохой. Ведёт рассказ.
— Чего только в наши дни не услышишь. Да и слухи -то распространяются благодаря современным видам связи просто мгновенно.
Слышу как-то раз в курилке одна бабёнка рассказывает другой, будто в Омске ведьма хвостатая появилась. Мало того, молодых парней совращает, и никакого с ней сладу: вцепится и не отвяжешься. Заметил, говорит рассказчица на полном серьёзе. Слушай, меня это как-то заинтриговало.
Да. А тут командировка в Омск подвернулась как раз, и вспомнил я байку эту. Думаю, в Москве-то и не то придумают. Знаю Москву-то эту, другой нету, хотя и живу под Рязанью. В столице умников пруд пруди — не запрудишь.
Человек я любознательный. Дай-ка, думаю... Оформил командировку и — хайды прямо в Омск.
Ну! Я тебе скажу... Удивил меня Омск. Народ удивил. Народ здесь совсем-совсем другой. Не то, что в Москве.
У — у -у! В Москве ведь как? Все куда-то торопятся. Взгляд почти у всех хищный такой, и народ как будто чем-то напуганный. И культуры никакой. Понятно, деревня сбежалась в Москву. Толкаются. Каждый хочет тебя затуркать, вперёд тебя проскочить. Меня однажды с эскалатора чуть не сшибли. Хо! Как двинет меня тут один пузом своим! Ага! Нет чтобы извиниться. Я же ещё и виноватым остался: «Куда,баран, прёшь? — орёт на меня. — Людской поток не соблюдаешь, дубина!» Как-то мне обидно стало.
В Омске же люди , скажу Вам, какие-то особенные. Сдержанные, лишнего слова не скажут. Сами себе на уме. Но благожелательные. И ещё, слышь ты, город весь в цветах. Идёшь по улице — красотища: всюду цветы!
Ну, ладно. Ну так вот. Прибыл я в Омск. Подумал: " Куда теперь торкнуться? Пошёл на радио. Почему на радио? Ну вся брехня-то куда нынче? На радио да на телевидение. И правда, там помогли. Вижу, с ухмылкой восприняли моё любопытство, но разочаровывать не стали, посоветовали с чего начать. И я те скажу, кое в чём даже просветили.
Да нет, ты слушай. С начала начну.
Семнадцатилетний парень Афонька, окончив с грехом пополам среднюю школу где-то там, в деревне, за Иртышом, взял да и влюбился в беженку, приехавшую с Украины ведьму, хвостатую старуху. В затруднение даже пришёл: ни поесть тебе, ни попить. Спать плохо стал. Рассказывают-де, соскочит сдуру-то с кровати и, не проснувшись, давай плакать-причитать: " Где ты, Горпыночка ? Приди, приди, любимая!«. Не поверишь, говорят, стихи стал сочинять. На вопросы не отвечает. Только раз как- то матери сказал:
— Не лезьте мне в душу-то. Я уж не маленький. Полюбил я, мам ... — и заплакал.
Ну, как же? Родители всполошились. Обратились к врачам. Те друг на друга смотрят, ничего понять не могут. Только один из них, седенький, бровки домиком, поманил пальчиком мамку Афонькину в уголок и этак шиштаком, глазки туда — сюда, тихонько:
— Одна услуга есть, но только она платная — сто тысяч стоит. А лучше — сто пятьдесят. Дело вернее будет. Приходите завтра с деньгами — поможем. -
И сделал ручкой.
Ну, родители что? Маленько усомнились: жулики, подлецы и в племени медиков встречаются... Но в тот же вечер продали баньку. А Афоньке — не гу-гу: тот, седенький, запретил.
На завтра пришли к доброжелателю с деньгами. Тот, естественно, сделал всё, как обещал — указал, по какому адресу можно найти Афонькину возлюбленную, а денежки — в большой карман халата и спрятался в кабинете с вывеской «Не входить! — Идёт приём.»
Нет, ты слушай дальше.
Аха. Ну вот мамка влюблённого пошла по указанному адресочку на встречу с этой бабушкой. Нашла, долго ли, дом, куда поселили семью беженцев. Пустых-то домов в деревне много. ну это так, к слову. Постучала дверным колечком. Щёлкнула щеколда, и в дверях показался дородный широкоплечий детина.
— Вiтаю! Я Петро. До Ваших послуг. Що Вам потрибно, шановна? — спрашивает улыбаясь парень.
— Здесь живёт некая старушка, что приехала с Украины ?
— Ви помиляетеся, шановна. Нiяка бабуся тут не проживае. Ми живемо зi своею сестрою Горпыною. Она на веснi в Киеви закинчила середню школу. Iй симнадцять. Так що ще не бабуся, — улыбается парень. — Да я ii зараз покличу.
— Горпына, Йди познайомся з титонькою.
Тут у мамки случилось прямо-таки целое помутнение ума: появилась, будто ангел с неба спустился, девушка красоты сказочной. Русая коса чуть ли не до земли, личико самим Богом писаное, очи — любого парня наповал. А стан этого ангелочка — уж и слов описать не найдётся. И никакого хвоста!
— Витаю! Мене звуть Горпына, а Вас?
— Да меня-то что? Сусекова я, Анна Петровна...
— Може, Ви, Ганна Петрiвна, по якись справи прийшли. Скажiть.
— Да, Горпыночка, по делу я, по делу. Скрывать не буду, Афонька мой, сыночек...
— Ви його мама? Я дуже рада Вас бачити! З Афоном ми знайоми. Ходимо разом купатися на ричку. Разом читаемо. Та ходимо ж до дому, Ганна Петрiвна. Проходьте.
— Как-нибудь в другой раз, Горпыночка. Мне в больницу надо. Боюсь не успею. А как вас по фамилии-то, Горпыночка?
— Хвостата. Я Горпына Хвостата.