37.Глеб
Антон хотел сейчас же ехать к Глебу, чтобы сразу всё решить, одним махом. Но Элеонора удержала его:
-Не горячись, Антон, прошу тебя, любимый. Я должна поговорить с Глебом сама, не перекладывая этот тяжёлый разговор на кого-то другого. Так будет честней. Мне кажется, он всё чувствует.
Элеонора очень уважала Глеба и не хотела его огорчать, но нужно было на что-то решиться. И она решилась. Сегодня или никогда.
Придя домой, Элеонора собрала свои вещи и ждала мужа. В восемь вечера за ней заедет Антон, он должен был ждать её у дома. Она не разрешила ему заходить, знала, что Глеб очень рассердиться и их встреча может закончиться плохо.
Она приготовила вкусный ужин – хотела сделать напоследок что-нибудь приятное. Поменяла на кровати постельное белье, застелив, почему то, новое, из упаковки, как будто, хотела сказать, что у Глеба теперь тоже начнётся новая жизнь, без неё. Взяла несколько своих любимых книг и альбом с фотографиями Тёмы, и дала себе слово не отступать, даже если Глеб будет её уговаривать остаться. Она понимала, что уже предала его, полюбив Антона, и это уже не исправишь. Теперь у неё внутри живет частица любимого человека, и она не могла предать и его тоже.
Когда Глеб вернулся, у них всё-таки случился неприятный разговор. Вернее, даже не разговор, а монолог Элеоноры. Она, собравшись с духом, призналась ему, что полюбила Антона, что у них будет ребёнок. Глеб не сомневался, чей это ребёнок, ведь для них с женой их спальня была давно просто местом для сна, хотя они всё ещё делили общую кровать. Элеонора сказала, что Антон признался ей в любви, и сделал предложение. А потом сообщила, что уходит…
Глеб молча слушал. Он увидел эти чемоданы уже с порога, и сердце его ёкнуло от тягостного предчувствия. Он давно почувствовал перемены, происходившие с женой после той злополучной аварии. Он видел взгляд, каким Антон смотрит на его Ленору. Но самое страшное для Глеба было видеть, что и Ленора отвечала ему тёплым, ласковым взглядом – и предчувствия Глеба не обманули. Он долго старался гнать от себя мысли об Антоне, старался не думать о том, что у них могут быть отношения. Ведь это его Ленорочка, это он её любит, заботится, а сейчас…
Что тут можно сказать в ответ. Антон моложе его, красивее, да ещё это несчастье их сблизило. А Элеонора, она такая добрая, она так жалела Павлушку. Конечно, она теперь очень привязалась к нему. Но Антон?! Как он мог? Они помогали ему, его сыну, а он так ответил.
Глеб слушал Элеонору, а в голове его рождалось столько мыслей, они скакали галопом, обгоняя друг друга, он сам задавал себе вопросы и искал ответы. Почему так случилось? Ведь он так заботился о семье, заменил Элеоноре отца… Отца? Стоп. Глеб, до этого молча слушавший Элеонору, погрузившись в свои мысли, вдруг встрепенулся:
- Отца?- он вскинул на неё глаза, - Элеонора, я, кажется, понял.
- Что, Глеб? Я не говорила ничего про отца.
-Да, ты не говорила. Ты просто сказала, что благодарна мне за помощь, за поддержку. Но, кажется, теперь я понял, почему ты уходишь. Ты рано потеряла отца, и я заменил тебе его. Я старался быть заботливым, внимательным, помогать вам с мамой, подставлял свое плечо.
Ты приняла мою заботу, ты полюбила меня, как отца, а не как мужчину. Я ведь намного старше тебя. У нас не было страсти, взрыва эмоций, адреналина. Ты не прошла со мной через это, не испытала. У меня было это в молодости, до тебя, пока ты была маленькой девочкой, ну ты помнишь, я тебе рассказывал про своих девчонок. Правда, потом у меня с ними не сложилось.
Я тогда думал, что в семье страсть не главное. И не требовал от тебя любви. Я был уверен, что моей любви хватит на двоих, что главное, это забота. А ты… ты хотела любить. Любить по-настоящему. Как же я просмотрел это? Всё, что ты мне рассказала сейчас, о твоих чувствах к Антону – это страсть. Твоя поздняя страсть. Хотел бы я, чтобы ты меня так полюбила. Но, видимо, этому уже не суждено случиться.
Я не осуждаю тебя. Видимо, я что-то упустил тогда, когда решил, что обязан заменить тебе отца. А потом... я полюбил тебя. После той аварии, я сам чуть не умер вместе со всеми, вместе с нашим ребенком. Я это понял тогда, в церкви, понял, как сильно я тебя люблю. И как боюсь тебя потерять. Я не хочу тебя терять. Но… если ты думаешь, что я буду тебя удерживать – ты ошибаешься. Я вижу, ты собрала вещи, ты уходишь к нему?
- Да, Глеб, я ухожу. Я ношу его ребенка. Врачи мне сказали, что я больше не смогу иметь детей, но это случилось. Может это знак судьбы? Я родила тебе сына, но потеряла дочь. Он потерял жену, чуть не потерял сына, а теперь Бог посылает ему ребенка и… меня. Нельзя отказывать Богу и не принять его дар. Это значит лишить его радости одаривать. Да и любовь тоже его дар. Она не всем дается. И не всегда. Быть может, кто-то ждет её всю жизнь, а некоторые так и не узнают этого счастья – любить. Возможно, кто-то будет любим, но, по-моему, гораздо большее счастье любить самому.
Ты прав, Глеб, я любила тебя, как отца, заботливого и справедливого. К тому же, у нас родился Артёмка, и ему нужен был отец. А ты хороший отец, Глеб, очень хороший. Но как только Артём уехал от нас в Нахимовское училище, я поняла, что наш дом опустел, осиротел, и у нас больше нет общих интересов. Он был нашей связующей стеной, а мы с тобой, как винт и гайка, с двух сторон его оберегали. А затем, после его отъезда, эта стена рухнула и мы стали абсолютно ненужными друг другу. Ситуацию мог спасти только другой ребенок, но… так сложилось, что я его потеряла.
Не знаю, может быть и нужно было поддерживать дальше эти, изжившие себя отношения, но мне кажется, что это несчастье помогло мне узнать другую жизнь. Узнать любовь, страсть, как ты говоришь, желание постоянно быть рядом с любимым человеком. Ты очень хороший, Глеб, я тебя люблю, по-своему, и очень уважаю. Я рада, что все эти годы ты был со мной. Но просто наша история любви закончилась и началась новая. Может быть у нас с Антоном ничего не получится, но мне не хочется в это верить. Да, я счастлива уже оттого, что я узнала это чувство, узнала, что такое быть любимой и, главное, любить самой.
И потом… этот ребенок. Конечно, это очень рискованно, но я постараюсь. Не может быть, чтобы Господь отвернулся от меня дважды. Я ухожу, Глеб, надеюсь, что ты меня поймешь и простишь. И Артём поймет, не сейчас, так, когда вырастет и сам полюбит. Пожалуйста, позаботься о нём и не настраивай против меня. А я, в свою очередь, никогда не скажу ему о тебе ни единого плохого слова. Пусть он знает, что мы расстаёмся, глубоко уважая друг друга, и любя его по-прежнему.
Глеб молча подошел к Элеоноре и обнял её. Они постояли так несколько мгновений, прощаясь. И всё, что они хотели сказать друг другу, перетекло через их руки, плечи, из сердца в сердце, и осталось там навсегда. Не злоба и обида, а сочувствие и понимание, тепло и свет их душ, отдаляющихся, но остающихся такими близкими. Слов уже было не нужно, они так долго были вместе, что понимали другого с полувзгляда.
Раздался звонок в дверь. Элеонора открыла. На пороге стоял Антон. Он прождал уже час и начал беспокоиться. Элеонора впустила его и, попросив взять чемоданы, спустилась вниз, оставив мужчин наедине. Ей казалось, что им тоже есть, что сказать друг другу, что это будет не порядочно, если они не выяснят всё до конца. Нельзя ведь начинать новую историю, не закончив старую, не поставив точку в прошлых отношениях. И она решила, что пусть лучше сейчас они всё выяснят и решат окончательно и бесповоротно, как решила она.
Антон вышел через пять минут, видно у мужчин разговор короткий.
- Любишь её? – спросил Глеб.
- Люблю, очень,- ответил Антон.
- Береги её. И ребенка. Врачи сказали, что ей опасно рожать, но вижу, что она не отступит.
- Не держи зла, Глеб. Видно от судьбы не убежишь. Никогда не знаешь заранее, где найдёшь, где потеряешь. Я позабочусь о них, - и протянул ему руку.
Глеб помедлил несколько секунд, но затем пожал раскрытую ладонь Антона и горько усмехнулся:
- Да, от судьбы не убежишь.
И соперники расстались, оставив лишь привкус горечи в своих сердцах, капельки соли на вспотевших от волнения жилистых руках и не оставив ни злобы, ни ненависти в своих душах.
Продолжение следует...