За недостойное сравненье
Своих одежд с чужим картузом,
За не по мере самомненье
Я говорю "Простите!" Музам.
За грусть. Да что скрывать, за зависть!
Меня простите ль? Не тая
Хочу себя сейчас представить,
И это правда вся моя.
Внутри меня Наполеон.
Он не боится даже пуль.
Но вот сменяется циклон,
И я уже лишь круглый Нуль.
Они идут все друг за другом,
Толкаются, визжат, шумят.
Наполеон своим потугом
Внушить пытается, что свят,
Что уникален, единичен,
Мол раритетный экземпляр.
Талант его аж неприличен!
В нем ценен каждый капилляр.
Но вот приходит Нуль пустой,
Поникший весь и обветшалый.
Он говорит: "Ну ка, постой!
Нас дурит этот хитрый малый.
Лопочет он что единичен,
И важный очень раритет...
Да он напыщен, артистичен,
Но больше в нем талантов нет.
Ты посмотри по сторонам -
Сияет каждый изнутри.
И стыдно в центре стоять нам,
Мы только слуги, не цари.
Расквасишь весь себе ты лоб
Пока взбираешься до трона.
Холоп - он навсегда холоп,
И даже пусть на нем корона."
Но вот я слышу гулкий шаг,
Будто танцует танго слон.
Свой развивая красный флаг
Ко мне идет Наполеон.
"Ты что уныла то, царица?
Не слушай больно ты его!
Ему бы только насладиться
Упадком духа твоего.
Все гении народ такой!
Терзают сердце им сомненья.
Радость сменяется тоской,
Бушуют ветры настроенья.
Но я тебе скажу конкретно,
Узнать недавно я то смог.
Но это чур от всех секретно:
Не просто гений ты, а Бог!"
Вот так живем мы хаотично,
В короне то, то без картуза.
И я сказать хочу публично:
Прости меня, родная Муза.