Юркин дед
Юркин дед
В мае, по окончанию начальной школы, мы должны были написать сочинение на тему " Чтобы я сказал при встрече с Ильичем". В течение двух уроков скромные мальчики и девочки рассыпались в благодарностях вождю за счастливое детство, за вкусные конфеты, за чудесную школу, яркое солнце и мирное небо над головой. Все это напоминало какую -то интимную исповедь, где каждый хотел перещеголять другого в своей любви к отечеству и основателю советского государства. Я написал вот что: " Здравствуйте, Владимир Ильич" и поставил жирную точку", остальное время читал "Остров сокровищ".
Рядом со мной сидел Юрка Длинный и изучал под партой теорию относительности Эйнштейна. Он тоже слишком быстро справился с заданием. Его сочинение звучало примерно так: " Здравствуйте, Владимир Ильич, какой вы худенький, холодненький, синенький, старенький и лысенький, поди заблудились? Ну, ничего, я, пионер Юра, спасу Вас и отведу за руку назад в мавзолей, где вам и пристало лежать, а то опять чего-нибудь наворочаете. Мы и от прежнего никак не отдышимся."
За такие письмена в школу вызвали Юркиного деда, который его и воспитывал вместе со своей бабкой. Дед был личностью характерной и знаменательной. Представьте себе двухметрового худющего старика с огромной лысой головой, напоминающей артельный рыбацкий котел. В то время ему было лет восемьдесят. Он отсидел вместе со своей женой двадцать пять лет в Гулаге. Годы неволи отпечатались на нем, как следы вохровских казенных сапог на свежем асфальте. Больше таких богатырей я в жизни не видел. Если Россия до октябрьского переворота состояла из подобных орлов, то будущее ее было бы иным. Представьте себе, о чем с таким человеком могла говорить завуч по воспитательной работе, имеющая за душой лишь пединститут и любовника в райкоме партии.
Дед, бабка и внук жили в обшарпанной хрущевке без пенсии, как говорится на вольных хлебах. Старушка, от которой веяло николаевской эпохой, как от старого сундука, подрабатывала, обучая детей иностранным языкам, а также шахматам, в которых она была большой спец.
Дед отвечал за материальную часть, поэтому к жизни он относился крайне практично. Вдоль всех стен маленькой двухкомнатной квартирки располагались стеллажи под потолок, где стояли цветочные горшки, в которых выращивались фиалки, хризантемы, тюльпаны на продажу. Бизнес шел круглый год. Кроме того, в импровизированном зимнем саду росли кактусы, которые семья употребляла вместо огурцов, делая не только салаты, но добавляя вместо картошки в суп, а также засаливая по банкам. Каждый год весной мы ходили на Набережную, где собирали глиняные горшки, остававшиеся от рассады для городских клумб. Эту керамику в сетках и сумках носили в Юркину квартиру на радость старикам.
Дед еще варил самогон, настаивал на травах и поставлял местной братве. Летом мы ездили в лес, где помогали собирать душицу, зверобой, полынь, крапиву и даже дикорастущую коноплю . До сих пор помню прекрасные заливные луга с ароматом дивных цветов. Дед знал множество лекарственных трав и с удовольствием рассказывал нам о тайнах народной ботаники. Юрка ловил руками в озерах лягушек, целовал их и отпускал на волю, говоря, что со временем одна из этих квакушек окажется настоящей принцессой.
Дедовский самогон местная шпана очень ценила, называя его молочком от бешенной коровки. Иногда, когда мы гуляли с Юркой вдруг из подворотни появлялся какой-нибудь мужичок бандитского вида весь в наколках и спрашивал моего друга, как здоровье его дедули? Это произносилось с таким уважением и даже почтением. Юрка знал всех местных бандитов по их погонялам, а мне от их вида становилось просто страшно.
Дед обладал авторитетом в определенных кругах, поэтому он учил нас, салаг, жизни. Старик говорил, выбирая продукты на рынке, не поторгуешься - не купишь. Даешь свои деньги, значит проверь семь раз, что покупаешь, а потом один раз заплати. Когда с ним ехали в трамвае и пассажиры передавали мелочь на проезд водителю, он заявлял строго: " Пусть передают те, кто сидят, за то, что сидят". Старик любил говорить сурово, что язык до тюрьмы доведет, а поэтому лучше всего молчать, " потерял - молчи, нашел - молчи".
Зоновское воспитание быстро стало сказываться. Юрик считался в районе королем залепух. Он мог заявить при уличной разборке: " Ты мне глазами не сверкай, а то папиросу от тебя прикурю". В общественном транспорте он устраивал спектакли. Нагло садился, опередив старушенцию, та возмущалась, мол, мальчик, уступи место. Тот жестко резал:" Молодым везде у нас дорога, старикам всегда у нас почет. Вот ты со своим почетом, старая, и стой".
Как-то в пятом классе Юрик принес целую канистру браги, спрятал ее в школьном дворе за гаражами, а потом на перемене заговорщически приглашал и поил пацанов, приговаривая: " Не хочу быть Длинным, зовите меня Великим, как Петра I". Ученики нескольких классов напились, буянили, орали, дрались. Учителя ничего не могли понять. Однако новое прозвище так и не прижилось. Он остался, как был, Длинным.