ГРЕЦИЯ. ОСТРОВ САНТОРИНИ. АВГУСТ 2014.
Они неспешно шли по берегу, наслаждаясь ярким солнцем и подставляя лицо приятному ветру. Он трепал их волосы, но они не обращали на это внимания, шли, тихонько разговаривая и поддерживая друг друга за талию. Мужчина со слегка посеребрёнными висками шёл довольно медленно, словно каждый шаг ему давался с некоторым усилием. А женщина, хромота которой была едва заметна, могла бы идти немного быстрее, но приноравливалась к поступи спутника. Они остановились и, не сговариваясь, посмотрели в одном направлении — на часовенку на побережье, какие тут не редкость. Улыбнулись друг другу и кивнули: зайдём.
Виктория вспомнила, как развивались события по приезде в Москву. Они туда вернулись через полтора месяца после свадьбы. Вадим к тому времени достаточно окреп, хотя все понимали, что до полного выздоровления далеко. Сергей и Саша дали перечень рекомендаций, смеялись, что будут контролировать его самочувствие даже на расстоянии. На самом деле Сергей планировал изредка, примерно раз в год, бывать в Москве — всё-таки Эмилия была его крестницей.
Переезд был хлопотным для взрослых и непросто дался младшим детям, оказавшимся вдруг в новой обстановке и вынужденным привыкать к смене часовых поясов. Кроме того, оставался открытым вопрос места проживания. Разумеется, они все по приезде приехали в квартиру Вадима. Едва переступив порог, Виктория буквально задохнулась от воспоминаний. Иришка тогда со страхом переспросила, всё ли с ней хорошо... Она успокоила дочь кивком и улыбкой. То был суматошный день — они устраивались и думали, что дальше...
Квартиру Виктории во Владивостоке продали буквально за неделю до отъезда, деньги были на счёте, но теперь предстояло найти тут, в Москве, подходящий вариант, чтоб всем хватило места. Это были незабываемые дни, когда они жили "в тесноте, но не в обиде" — весёлые завтраки и душевные ужины, весёлая беготня детей и прогулки...
Разумеется, с ними была Лидия Петровна. Дети постепенно привыкали к новому месту. Вадим вернулся на работу. Он чувствовал себя гораздо лучше и ходил увереннее, хотя от тростей отказываться было рано. Если это обстоятельство и напрягало его, то совсем незначительно. Он обрёл то, что так долго искал, рядом с ним был мощный фронт поддержки — жена и дети, а всё остальное было преодолимо.
Коллеги встретили его радушно и тепло, ни малейшей жалости не выказав к тому факту, что пока он передвигается с тростями. Они были наслышаны о произошедшем и по-настоящему восхищались поступком Вадима, а также радовались тому факту, что у него наконец настоящая семья. Хотя масштабы её многие считали чем-то невероятным. Была лишь дочь, а тут вдруг ещё трое и жена... Но они оказывали всяческую поддержку, сойдясь во мнении, что Вадим заслужил своё счастье. За что он был бесконечно благодарен.
Возвращение Вадима в эфир после долгого перерыва постоянные слушатели восприняли с восторгом. Об этом свидетельствовала программа по заявкам и шквал сообщений в его гостевую. Он и в течение длительного больничного туда заглядывал, оставлял пару сообщений о том, что вынужден взять длительный отпуск «по семейным обстоятельствам». И был удивлён, что очень многие слушатели и читатели искренне желали ему скорейшего разрешения всех обстоятельств и возвращения в эфир.
К тому времени в Москве они прожили месяц. Жизнь быстро вошла в привычную колею. Вадим работал, Виктория и Лидия Петровна заботились о детях. Но вопрос поиска более просторной квартиры оставался насущным. Однажды Вадим вернулся с работы с очень загадочной улыбкой. Первой её заметила Иришка, но, как ни допытывалась, что случилось, Вадим говорил, что всё прекрасно. Но знал — ни жену, ни старшую дочь обмануть не удастся, у обеих поразительная интуиция. Он благодарил судьбу за то, что между ними всеми установились тёплые, доверительные отношения, что Виктория и Иришка легко и естественно приняли друг друга, и младшие дети безоговорочно признали в нём отца. В том была немалая заслуга Виктории, постоянно делавшей акцент на том, что теперь папа для всех авторитет. И была наконец счастлива перестать быть сильной женщиной, а стать просто любящей и любимой — женой и матерью. Сейчас для неё приоритетом была семья. Иногда она вспоминала себя прежнюю, не то, чтобы карьеристку, но жадного до работы журналиста, и лишь рассеянно улыбалась — она прошла большой путь. Когда-нибудь, когда дети немного подрастут, она, конечно, вернётся к работе, но сейчас роль жены и матери была для неё первостепенна. Хотя ей всё ещё непривычно было осознавать, что Виктория Никитина стала Викторией Шагановой. Изменился не только статус, в корне изменилась жизнь.
Шагановы действительно были счастливы, и их совершенно не волновал факт, какое впечатление их семья производит со стороны. И бытовые неудобства и теснота тоже не имели значения. Куда важнее была существующая между всеми любовь, внимание и тепло. Иришка однажды заметила:
- Мама, вот вас с папой только двое, а нас аж четверо...
Викторию насторожила эта реплика старшей дочери — может, ей не хватает внимания, кажется, что её обделяют?..
- Ну да, - как можно спокойнее подтвердила Виктория, ожидая, что дочь скажет дальше.
- Ну вот я и удивляюсь — как вам на всех нас любви и терпения хватает, - как ни в чём не бывало, продолжила Иришка. Виктория поманила её к себе.
- Иди сюда, - она посадила её к себе на колени и обняла. Иришка прижалась к плечу матери. Ещё во Владивостоке, незадолго до отъезда, между ними состоялся серьёзный разговор. Иришке важно было прояснить этот вопрос. Она спросила тогда, надо ли ей забыть теперь маму Наташу. Подразумевалось — теперь, когда у них семья, когда есть и папа, и мама, и братики с сестрёнкой и другим вроде не место. Даже той маме, которая родила её... Виктория прекрасно поняла Иришку, лучше, чем та могла представить. А ещё вспомнила снова, как Наталья в машине скорой помощи умоляла спасти ребёнка... И снова напомнила Иришке о том, что мама её очень любила, и нет ничьей вины в том, что так случилось. И добавила те слова, которые так ждала Иришка: «Ты ни в коем случае не должна забывать свою маму, я никогда об этом не попрошу, просто хочу, чтобы ты знала — мама очень любила тебя, и ты должна пронести это чувство через всю жизнь. И я тебя очень люблю и всегда буду заботиться...» После того разговора плакали обе — большая и маленькая девочки. Сначала плакали, а потом посмеивались, утирая слёзы украдкой друг другу и сойдясь во мнении, что Вадим не должен их видеть с опухшими лицами.
И вот Иришку снова что-то гложет... Виктория терялась в догадках. Ведь Иришка с таким теплом и любовью всегда воспринимала братьев и сестру, но неужели чувствует себя обделённой родительской любовью? Виктория старалась ни в коем случае не делать различий между детьми. И она знала, что в сердце Вадима есть место всем четверым, хотя Иришка по понятным причинам была и останется для него особенной. Она его первенец, он её сам растил с рождения — естественно, что между отцом и дочерью особая связь, которую никто и никогда не разорвёт.
Сидя на коленях Виктории, Иришка примолкла и о чём-то задумалась. А Виктория думала над её словами. И, решившись нарушить молчание, откровенно спросила:
- Дочь, солнышко, случилось что-то? Почему ты вдруг?..
- А душа человека — она где, а? - вопросом на вопрос ответила Иришка. Судя по всему, её волновали нешуточные вопросы, но с чего вдруг?! Виктория не успела ответить, а Иришка продолжала: - Мне няня рассказывала, что в душе у человека может жить любовь к разным людям, что мы можем многих любить одновременно. Правда?
- Ну наверное... - Виктория на секунду призадумалась. - Душа находится где-то в глубине сердца, потому что не зря говорится: «люблю всем сердцем, всей душой.» И Лидия Петровна абсолютно права — в нашем сердце может жить привязанность и любовь к разным людям — и к детям, и родителям, и к любимому человеку. Любовь — она бывает разная, но сердца и души человека хватает на всех, кого он любит, кто с ним рядом, кем им дорожит... Бывает даже так, что люди в разлуке, а всё равно любят друг друга и тянутся друг к другу — сердцами, душами...
- Как вы с папой, да? - догадалась Иришка. И Виктория погладила её по шелковистым волосам:
- Да.
- А если... - решилась спросить Иришка. - Если человек умер, то его уже нельзя любить, да? И он никого не может любить? Ведь человек умирает и сердце останавливается.
- Малыш, я понимаю, о чём ты. Ты хочешь спросить, любит ли тебя твоя мама и можешь ли ты продолжать любить её, несмотря на то, что мы с папой теперь вместе? - Иришка, похоже, подзабыла состоявшийся во Владивостоке разговор — их всех закружило в водовороте разнообразных событий. Или ей хотелось очередного подтверждения важного для неё обстоятельства.
Иришка кивнула и застыла изваянием в ожидании самого, пожалуй, важного ответа. Как хорошо, что мама Вика всё поняла.
- Знаешь... Когда человек умирает, сердце его останавливается, да, но душа — она продолжает жить, как и память о человеке в сердцах тех, кто его любил. Это очень даже хорошо, что человека помнят и любят после того, как он умер. - Виктория понимала, насколько важно Иришке сохранить ощущение присутствия Натальи. - Он как бы продолжает жить — в нашем сердце, в нашей памяти. И я очень хочу, чтобы мама всегда жила в твоём сердечке. И если ты не хочешь меня тоже так называть, я...
- Нет, нет! - возразила Иришка. - Я буду так тебя называть,- с нажимом произнесла она. - Ведь ты и правда... Мама, - лицо Иришки прояснилось, и она прижалась к плечу Виктории. Она получила ответы на важные для себя вопросы. Образ мамы, родившей её, останется у неё в сердце, а ещё Иришка не забывала слова отца, что мама теперь её ангел-хранитель. Но она ведь просила Боженьку о чуде, о новой маме, братиках и сестричках — и всё получила в одночасье. В её сердце прочно поселилась вера в чудеса.
- И ещё послушай. Если кого-то любишь, то всегда на этого человека хватит и любви, и внимания, и терпения. Так что нет ничего странного в том, что у нас с папой хватает на вас всех терпения и любви — вы все наши дети, и мы вас любим. Хочу, чтоб ты помнила это. Всегда, слышишь? Что бы ни случилось, - Виктория крепче прижала к себе девочку и зарылась лицом в её сладко пахнущие волосы. Она надеялась, ей удалось поселить в сердце старшей дочери уверенность, что её все любят и никто не просит изгонять из памяти образ родной мамы.
Иришка снова стала жизнерадостным лучиком, щедро дарящим тепло своего сердечка не только матери с отцом, но и братьям с сестрой, для которых стала авторитетом. Они слушались её беспрекословно, возможно, потому, что она обладала уникальным даром убеждения. И была очень спокойной и ласковой. Без труда откликалась на просьбы взрослых в чём-то помочь. Поиграть с младшими, покормить их — да не вопрос, это всем доставляло радость. С удовольствием снова ходила в садик и на танцы. И теперь её везде старалась сопровождать Виктория.
И вот в тот день, когда Вадим вернулся с работы с загадочным видом, они не отставали от него, упрашивая рассказать, что случилось. Они поужинали, поиграли с младшими, и когда они угомонились, втроём снова уединились на кухне, осматривая которую, Вадим обронил странную фразу:
- Интересно, какая из стен — несущая...
- Что несущая? - не поняла Иришка, глядя на него широко распахнутыми глазами.
- Несущая — значит, главная, - пояснила Виктория дочери и посмотрела на мужа: - Зачем тебе это?
- Дело в том, что сейчас соседа встретил... Он мне сказал, что продаёт свою квартиру. И я подумал, что... Может, нам и не придётся никуда уезжать... Мы просто купим квартиру по соседству, можно сломать одну из стен, и у нас будет не двух, а пятикомнатная квартира, две кухни и два санузла... Хватило бы только денег...
- О! - теперь и Виктория смотрела на него во все глаза. Ей нравилась эта идея.
Они с жаром взялись за обсуждение её, а Иришка хлопала в ладоши, понимая, что им не придётся никуда переезжать. Ведь это было очень удобно — и няня по соседству живёт, и садик рядом, и магазины... Виктория тоже оценила инфраструктуру района и понимала, что такой шанс упускать нельзя. Пусть даже они потратят на покупку дополнительной квартиры и ремонт все свои сбережения подчистую, это стоило того. Вариант был идеальный.
Обсудив все детали с хозяином квартиры и узнав цену, они поняли, что не прогадали. Им как раз хватало на покупку тех сбережений, что у них были. И насчёт объединения квартир продавец идею одобрил, только предложил не всю стену ломать, а сделать лишь внутренний проход — через прихожую. Нужно было оформить кучу разрешительных документов, и они незамедлительно этим занялись. Приобретаемая квартира была в хорошем состоянии, требовалось лишь внести несколько штрихов по своему вкусу и приобрести необходимую мебель. А ремонт можно было делать постепенно, главное было — объединить жилплощади. Перепланировка и решение формальностей заняло более полугода, но когда результат труда стал очевиден, все ликовали — жилище получилось светлым, просторным и удобным. Две квартиры соединял проход в стене в виде арки. И теперь у них могла оставаться Лидия Петровна с ночёвкой в экстренных ситуациях.
У каждого из детей со временем появится своя комната, но пока Виктории и Вадиму было удобно, чтобы младшие были в одной комнате.
Новоселье отметили шумно и с размахом. Пригласили и Евгению Леонидовну, с которой поддерживали тёплый дружеский контакт, и некоторых коллег Вадима. Виктория немного жалела, что с ними не было Кристины, Кирилла, Саши, Сергея и Марины. Но друзья были в курсе всех новостей и в полной мере разделяли радость Шагановых. Часто переписывались и перезванивались. Между ними сохранялась крепкая нить дружбы, и это было важно для всех.
У Кирилла и Кристины была самая уважительная причина остаться во Владивостоке. Примерно месяц назад они стали родителями очаровательного малыша, которого назвали Владимиром. Виктория помнила полный восторга и нескрываемой радости голос друга, когда он, захлёбываясь, рассказывал, что буквально полчаса назад получил от Кристины сообщение очень лаконичного содержания: «Сын. 3700 и 53 см. Вылитый папа. Мечта Даши сбылась. Люблю тебя.» Виктория ведь тоже тогда получила от подруги сообщение с той же информацией. Только вместо последней фразы было: «Спасибо за всё!»
Кирилл порывался тотчас поехать к Кристине, но Виктория, находясь от него теперь за семь часовых поясов, уговорила подождать до утра и дать ей отдохнуть. Он с трудом унял свои порывы и эмоции, которые, в общем-то, были ему нечасто свойственны. Но тут было и правда не рядовое событие. Но она прекрасно понимала — слишком долго он ждал этого. И теперь ему хотелось разделить это счастье не только с близкими, но и со всем миром. Он беспрестанно говорил только о Кристине и новорождённом сыне, мечтая увидеть их обоих. А Виктория слушала его и улыбалась, тайком утирая с лица непрошеные слёзы. Как бы она хотела быть сейчас там, с ними... Но здесь у неё теперь своя семья и своя жизнь. Она сделала свой выбор и ни о чём не жалела. С ней рядом любовь её жизни и у них самые прекрасные на свете дети. И она должна думать и заботиться прежде всего о них. Хотя и друзей не забывала и непередаваемо радовалась за Кристину и Кирилла. Сын! Она улыбалась, представляя, насколько будут обожать мальчика и родители, и сестрёнка, и бабушка...
А в день выписки Кристины и мальчика случилось невероятное... Виктория узнала об этом от подруги, когда та выбрала момент позвонить ей и рассказывала со слезами:
- Вик, представляешь... Мы помирились с папой... Он... Он приехал в роддом встретить нас и... Попросил прощения за своё упрямство, за то, что упустил по собственной глупости столько лет моей жизни... Сказал, что восхищается мной и... Представляешь, взял Володьку на руки и плакал, как ребёнок... Никогда его таким не видела... И мама, стоявшая рядом, ревела белугой. Это же она ему сказала о внуке, используя, как она сама потом сказала, «козырный туз» - мол, если бы его рождение внука не разжалобило и не заставило пересмотреть свои взгляды, то уже ничто и никогда не заставило бы. Она сообщила ему эту новость за ужином, как само собой разумеющееся, «у тебя внук три дня назад родился, Вовкой назвали, завтра выписывают. Если хочешь, поехали со мной.» Говорит, сначала он остолбенел, но так ничего и не сказал — до самого утра, но она видела, что он ночь не спал почти, а когда под утро задремал, всё время звал меня во сне — впервые за все годы... И вот после завтрака он, всё также молча, стал одеваться, вместе с мамой, и она снова, как ни в чём ни бывало, спросила, далеко ли он собрался, а он ответил наконец: «На внука посмотреть. Если дадут...» И тогда уже мама слов не нашла — поняла всю степень раскаяния у него в душе. Только когда он меня увидел, его прорвало. Сначала медсестра, по традиции, Вовку вынесла, Кирюхе передала, а тот уже видел, что мама пришла не одна, с папой вместе. И тут же, взглянув на сына и поцеловав его, молча подошёл к отцу и отдал внука ему. Тот взял его, глядя на меня — я в дверях стояла — и разревелся как ребёнок. Целовал внука, а мама, стоявшая рядом, видела, как трясутся его руки, и шептала: «Не урони, не урони ребёнка!» Я подошла, и он передал Вовку маме, а сам обнял меня и Кирюху, попросил прощения и спросил, можем ли мы попытаться наверстать упущенные годы. Кирюха в свойственной ему манере сказал, что упущенных лет не вернуть, но можно попытаться наладить отношения снова... Мы все поехали к нам, посидели так душевно... Папа всё говорил и говорил... Что гордость ему мешала признать мою правоту, что я имею право строить свою жизнь как хочу, а не по его лекалам. Сказал, что гордится мной, что врач — прекрасная профессия, и что он думал обо мне все эти годы, а в день моей свадьбы еле сдержался, чтоб не выпрыгнуть из джипа, когда я проходила мимо, но опять проклятая гордость... Каялся так горячо и искренне, что растрогал всех. Знаешь, Вик... Я впервые за долгие годы почувствовала, что... Как будто домой вернулась. В дом, где все кирпичики на месте, где больше нет места обидам и выяснениям, - она плакала и не отдавала себе в этом отчёта. Виктория выслушала подругу молча, не перебивая, понимая, что той выговориться нужно. Но когда исповедь подошла к концу, Виктория, тоже едва сдерживая слёзы, произнесла:
- Я очень рада за вас всех и во-первых, поздравляю тебя и Кирилла с рождением сына! И конечно, с тем, что вы наконец помирились с отцом! Это два знаковых, самых счастливых события в твоей жизни, и ты их, безусловно, заслужила. Пусть ваш сыночек здоровеньким растёт, а папа отныне и всегда будет рядом — ну, вместе с Марией Константиновной, разумеется. Как я хочу быть с вами сейчас... - не удержалась Виктория.
- Жалеешь, что пришлось уехать? - сочувственно поинтересовалась Кристина. Ей тоже очень не хватало подруги. Иногда ведь вместо тысячи слов гораздо важнее просто обнять человека и заглянуть в его глаза...
- Нет, конечно. Моя жизнь теперь тут, рядом с мужем и детьми. Просто очень не хватает вас... - откровенно призналась Виктория. - Я привыкла, что вы все в шаговой доступности, а теперь... Но так лучше, и я это понимаю. Тут у Вадима работа, и у детей тут больше перспектив. Несправедливо было бы вырывать Вадима из коллектива, ну, а я, по сути, не теряю ничего. Всё равно дети маленькие пока, и много работать я не могу, ну а там видно будет.
- Ты теперь прежде всего мама, ну а потом уже карьеристка, - засмеялась Кристина. Они вновь свернули к теме материнства, Кристина взахлёб рассказывала про сына, про первые минуты и часы его жизни, о том, как они счастливы, и неизвестно, кто больше — она, Кирилл, Даша или родители Кристины...
Слава Богу, у Беловых всё наладилось и все потрясения были позади, теперь в семье был мир и лад. Виктория знала, что Мария Константиновна с мужем часто бывают у Кристины с Кириллом, внук для них стал смыслом жизни, и когда она делилась с Вадимом мыслями на сей счёт, он её полностью поддерживал. Беловы заслужили своё счастье.
- Как и мы, - обнимал он её, крепко прижимая к себе, так, что у неё дыхание перехватывало. Но как же хорошо, спокойно и уютно ей было в его руках! Эти мгновения они ценили на вес золота. И не имело значения, что пока, в разгар ремонта, их квартира напоминала место боевых действий, и Лидия Петровна часто настаивала, чтоб дети оставались на ночь у неё, а не дышали строительной пылью и краской. Это были временные неудобства, но Виктория с трудом мирилась с ними, хоть и понимала, что Лидия Петровна права. Виктория уже убедилась в безграничной преданности этой женщины и не было причин не доверять ей.
Сообща они наконец претворили мечту в реальность, и день, когда отпраздновали новоселье, был очень весёлым и счастливым. Дети с визгом носились по огромной теперь площади, а Лидия Петровна и Виктория, занимаясь приготовлением праздничного обеда, зорко следили за тем, чтоб никто не ушибся. Это был погожий субботний денёк, но Вадим ненадолго уехал в офис, обещая скоро быть. Он ходил гораздо лучше, хотя порой его всё также мучили боли в позвоночнике, но тут на выручку приходила Виктория. Вместе они, используя знания, полученные от Саши, справлялись с этой проблемой. Это сблизило, буквально растворило их друг в друге — они настолько глубоко чувствовали перепады самочувствия и настроения друг друга, что со стороны это могло показаться невероятным. Сколько бы времени они ни проводили друг с другом — просто вдвоём или с детьми — им никогда не было скучно. Иногда они смеялись, что у них один спинной мозг и одно сердце на двоих. И в этой шутке была большая доля правды...
Часто к ним в гости приходила Евгения Леонидовна, с удовольствием проводила время с детьми, но Виктория в такие моменты отмечала, что она улыбается, а вид у неё немного отсутствующий. Конечно, она не переставала думать о сыне. Это было, как однажды проронила в разговоре Евгения Леонидовна, нормальное состояние — просыпаясь утром, пожелать ему доброго утра и, засыпая — доброй ночи. И поцеловать при этом фото сына и мужа.
Её не смущала вся суматоха и снующие по квартире Шагановых рабочие. Они находили множество тем для разговора, а потому Виктория никак не могла решиться снова завести с ней разговор на важную тему — по поводу усыновления. Было понятно, что замуж Евгения Леонидовна не пойдёт, но вот ребёнок наполнил бы её жизнь смыслом. Она по-прежнему, как знали Шагановы, бывала в детском доме, где рос её сын. Она давно заплатила свой долг перед судьбой, и теперь им так хотелось избавить её от одиночества. А возможность для этого была только одна. В душе этой красивой и много страдавшей женщины была бездна нерастраченной нежности, и судьба просто обязана была ей улыбнуться! Но пока она рассказывала им лишь об устроенных судьбах, о том, что тот или иной ребёнок обрёл семью. Глаза её при этом всегда светились теплотой, но в глубине их застыла грусть...
И вот в день новоселья у Шагановых Евгения Леонидовна вновь пришла к ним в гости, как всегда с ворохом подарков для детей, которые успели полюбить её. Они тут же втянули её в игру, пока Виктория и Лидия Петровна завершали приготовления к обеду и сервировали стол. Ожидалось ещё несколько гостей, коллег Вадима, ну и сам глава семьи. Посиделки получились очень весёлыми и душевными. Все восхищённо оглядывали объединённую жилплощадь и сошлись во мнении, что Шагановым удалось невозможное — всё было очень красиво и уютно. Звучали тосты и за долгую счастливую жизнь на новой территории и за здоровье и присутствие рядом родных и близких...
В какой-то момент Виктория уловила взгляд Евгении Леонидовны. Та кивнула ей в сторону прихожей, то есть, просила, чтоб они перешли в другую квартиру для разговора. Виктория кивнула в ответ, быстро окинув взглядом стол — закусок было достаточно, дети были увлечены общением с новыми людьми, и даже Алёшка уютно устроился на коленях отца и, играя машинкой, слушал его беседу с другом. Конечно, малыш не понимал, о чём они говорят, ему просто важно было слышать голос отца и ощущать его присутствие.
Уединившись в одной из комнат на удобном диване, Виктория взглянула на собеседницу:
- Евгения Леонидовна, случилось что-нибудь?
- Нет-нет, девочка, не волнуйся, всё хорошо, прости, не хотела пугать тебя... - на этих словах женщина раскрыла сумку и достала оттуда фотографию, передала её Виктории. На фото была красивая белокурая девчушка лет десяти с удивительно светлой улыбкой. Чем-то она неуловимо напоминала саму Евгению Леонидовну. Больше всего — цветом и выражением глаз. - Это Катюша, - пояснила Евгения Леонидовна. - Я встретила её там... - произнесла она с нажимом. Виктория без труда поняла, где. - Представляешь, это случилось в той самой палате и на той кровати... Ну, кровать, может, другая, но место то же. И она лежала, как и Мишка, отвернувшись к стенке, не реагируя ни на что и ни на кого... Мне говорили — неуправляемый и не обучаемый ребёнок, не владеющий элементарными навыками обслуживания — ага, попробуй себя обслужить, если руки скручивает спастика, - плюс аутизм... Её перевели в тот детдом недавно совсем, она родом из Псковской области вообще. Я навела справки о родне. Она седьмой ребёнок из семьи, живущей на грани нищеты. Они рады были скинуть балласт. А я, когда её увидела, то... Понимаешь, вот возникло ощущение, что Мишка ко мне вернулся! Это был не первый ребёнок, которого я встретила на том месте, но... Именно вот Катюшка пробудила чувства, которых, как я считала, давно уже нет... Я помнила твои слова об Алёшке, но не думала, что такое возможно со мной. Мы впервые встретились на следующий день после вашего возвращения сюда.
- Так вы уже несколько месяцев... - ошарашенно проговорила Виктория, внимательно слушая её.
- Да. Мне позволили её полностью обследовать. К счастью, диагноз аутизм не подтвердился, но Катюшка, как и Миша, не ходит. Речь немного нарушена и руки сильно скованы спастикой. Интеллект полностью сохранён, как и позитивное отношение к жизни, - улыбнулась Евгения Леонидовна. - Хотя мне сложно было достучаться до неё, гораздо труднее, чем до сына в своё время, но это оправдано — малышка с рождения вынуждена была бороться в одиночку и никто особо не стремился ей помогать. А тут какая-то тётка приходит и начинает сказки рассказывать, - на этих словах Евгения Леонидовна засмеялась и заплакала. - А меня знаешь, как захлестнуло... Я пыталась держать себя в руках и не могла. Девочка поначалу как затравленный зверёк была, и неудивительно. Я прекрасно помнила, как на первых порах вёл себя сын. Но мне особо не пришлось трудиться, чтоб завоевать его доверие и расположение, он потянулся ко мне, хоть и не показывал этого, а Катюша была убеждена, что лишняя в этом мире. Персонал детского дома позволил мне взять шефство над девочкой, и начался непростой путь. Она сопротивлялась, как могла — и осмотрам, и моему присутствию в частности. Самое грустное, что такие дети напрочь лишены веры в чудо — циничный мир разубеждает их в этом. Но потом я сумела её убедить, что с радостью буду заботиться о ней, какой бы она ни была. Рассказала о сыне. Она слушала, затаив дыхание. А потом спросила: «Ты правда хочешь, чтобы я стала твоей дочкой?» Я не нашлась, что сказать, просто кивала и плакала. Но видела, что она всё равно не до конца верит в то, что я хочу её удочерить. Особенно печалилась после обследований — мол, зачем мне обуза такая, а у меня сердце кровью обливалось при этих её словах. И я старалась её разубедить. Да, неврологи безжалостны и говорят, что ей мало чем помочь можно, хотя у девочки, в общем, крепкий организм и сердце, слава Богу, в порядке. Ну, не мне тебе рассказывать, как у нас обычно лечат — сосудистая терапия и ничего больше. Ну, лечебная физкультура и массаж по возможности. Всё. Но у Катюши, как мы выяснили, иное опасное заболевание, которое является осложнением ДЦП — частичная атрофия зрительных нервов, постепенно ведущая к слепоте. Требуются постоянные курсы лечения, кардинальных методов избавления нет, увы, нигде в мире. Ей сейчас одиннадцать, и зрение неумолимо падает, а если она будет учиться — а она к этому стремится и хочет этого — то необходимо найти хорошего специалиста офтальмолога, чтоб подбирал грамотные курсы терапии. Не обучаемая, ха! - усмехнулась Евгения Леонидовна. - Да они этот диагноз ставят большинству детей, чтоб сложить с себя ответственность. Конечно, нам придётся подыскивать домашних педагогов, но это не проблема. И то, что я сейчас, оформляя опекунство, прохожу круги ада — да-да, не поверишь, я, чиновник от опеки, оказалась не застрахована от этого, - тоже не столь важно. Ну, это понятно — я не так молода и никаких гарантий по поводу продолжительности своей жизни дать им не могу. А девочка, мол, очень нездорова и... В общем, картина ясная. Но я, как в случае с тобой и Алёшкой, использую весь свой запас красноречия, - улыбнулась Евгения Леонидовна и сжала руку Виктории в своей. - Спасибо тебе. Во многом благодаря тебе у меня появилась дочка. Сама ведь я боялась даже мечтать об этом...
- Ну что вы, я-то здесь причём, - запротестовала Виктория. - Просто понимаете, так должно было быть. Вы долго искали друг друга с Катюшкой и наконец-то нашли. Я очень рада. Правда. Думаю, что всё преодолимо, главное, вы будете вместе.
- Знаешь, Вик... Это было так... Я даже слов подобрать не могу... Ведь перед глазами столько детишек прошло, но наверное надо было время, чтоб прийти в себя и...
- Оценить подарок судьбы в полной мере, - закончила за неё Виктория. - Ведь со мной то же было.
- Я совсем тебя заболтала, - извинилась Евгения Леонидовна. - Расскажи, как вы...
- Мы? А что мы? Счастливы! - выпалила Виктория и засмеялась. А вслед за ней и Евгения Леонидовна.
- Вы заслужили это. После всего... Я смотрю, Вадим лучше ходит, хромает уже гораздо меньше.
- Да, так и есть, - кивнула Виктория. - Продолжаем заниматься, хотя без Сергея и Саши это трудно. Но ничего, справляемся.
- Каковы новости из Владивостока?
- Там всё прекрасно, Кирилл и Кристина воспитывают сына и счастливы. Она помирилась с отцом наконец и сама сказала, будто домой вернулась. Мои друзья и квартира Елены Петровны — это единственное, что там пришлось оставить. Но квартиру мы сдали хорошим людям, семейной паре, Кристина обещала всё контролировать. Так что я спокойна. Деньги поступают на счёт. Мы немного возьмём оттуда на текущий ремонт купленной квартиры, а потом будем копить на образование детей. Мне не хватает друзей, да, очень, но... Я понимаю, что семья — моё всё. Я бесконечно их люблю и... Моё место там, где они — Вадим и дети. Всем так лучше, что мы вернулись сюда.
- Ты долгий путь прошла, чтобы обрести семью, - кивнула Евгения Леонидовна. - Но и пожертвовать тебе многим пришлось.
- Я не жалею. Так или иначе, друзья всё равно со мной, а сердце всегда было и будет там, где любимый человек. Я как покорная жена должна следовать за мужем, - и никакого надрыва в этих словах не было, лишь спокойная констатация факта. Для неё радостно было раствориться в заботах о муже и детях, хотя она и работу свою любила. Но очень хорошо усвоила один из уроков Саши — в каждый из жизненных периодов нужно уметь расставлять приоритеты.
Евгения Леонидовна кивнула, яснее и сказать было нельзя. Они поговорили о Беловых, о том, что рождение Володи осуществило мечты тех, кто был им близок и дорог и примирило наконец Кристину с отцом. Выходило, что у всех них в жизни наступила светлая, счастливая полоса. Это не исключало мелких бытовых трудностей и памяти о том важном, что оказалось потеряно, но жизнь продолжалась и прошлое научило всех ценить моменты радости в настоящем и подарки судьбы.
Изо дня в день жизнь была полна событий, не исключая и мелкие бытовые проблемы, но главное оставалось незыблемым — Шагановы были вместе и несказанно счастливы, и Беловы от них не отставали. А Евгения Леонидовна через месяц после новоселья Вадима и Виктории порадовала всех вестью о том, что наконец оформлены все документы на удочерение Катюшки. Хотя неделю до этого знаменательного события они уже жили вместе. Это были самые счастливые без преувеличения мама и дочка на свете — слишком долго они друг к другу шли и теперь наконец могли не разлучаться. Евгения Леонидовна прекрасно понимала, какой путь она выбрала, но отступать ни в коем случае не собиралась. Теперь главным смыслом её жизни стала дочь. Она даже не упоминала слова «приёмная». Это была её дочь, и точка. Девочка со временем всей душой прикипела к матери, хотя во взгляде порой проскальзывала настороженность, словно она пыталась уточнить: а мы с тобой точно навсегда вместе?
Понимая, что всё её время и внимание должны принадлежать дочери хотя бы на первых порах, Евгения Леонидовна перевела свою юридическую практику на «домашний режим», а из органов опеки пришлось уйти. Жаль было принимать такое решение, но она чётко понимала, что самое главное для неё теперь — дочь. Отныне именно ей принадлежали всё время и силы Евгении Леонидовны. О финансовой стороне их жизни она не волновалась — у неё был внушительный счёт в банке, кроме того, работать понемногу она будет всё равно. Когда они впервые вместе переступили порог квартиры, девочка заплакала. Это был её первый дом, и она полюбила его с первого взгляда. Ещё когда ей предстояло провести последнюю ночь в стенах детдома, она слушала рассказ матери про свою комнату и попросила, нельзя ли на тумбочке у кровати поставить фото брата, которого она никогда не знала, но успела заочно полюбить хотя бы потому, что они были во многом похожи. Евгения Леонидовна с удовольствием выполнила её просьбу.
Их первый вечер дома был уютным и душевным. Евгения Леонидовна привлекла дочь к процессу приготовления ужина насколько это возможно, и так отрадно было видеть блеск в глазёнках и счастливую улыбку! Они планировали дальнейшую жизнь. Эти несколько месяцев, в течение которых Катюшка купалась в любви и заботе, изменили её характер и восприятие мира до неузнаваемости. Теперь о ней ни за что нельзя было сказать: «ершистая и не обучаемая.» Просто мало кому из подобных детей было возможно получить образование из-за множества особенностей, проще было на всех применить систему необучаемости. Но теперь всё изменилось. И Евгения Леонидовна занялась поиском подходящих педагогов. Девочка с восторгом воспринимала идею об учёбе. Очень хотелось верить, что всё получится, ведь ей придётся сложно, она по сути на несколько лет отставала от сверстников. И ей всё время нужно будет жить с оглядкой на то, чтоб зрение не ухудшалось, то есть избегать чрезмерных нагрузок.
В ту ночь, первую ночь, когда Катюшка ночевала дома, Евгении Леонидовне приснился сын — впервые за долгое время. Держал её за руку и повторял: «Мама, всё будет хорошо, она останется с тобой...» Наутро Евгения Леонидовна пересказала этот сон Виктории по телефону. Та сочла его добрым знаком. А когда через какое-то время Евгения Леонидовна решила рассказать обо всём дочери, та слушала и улыбалась. Катюшка обожала слушать рассказы о брате, часами могла рассматривать его фотографии. Так он становился ей ближе. Это было удивительно — то она жила в детдоме, всеми брошенная и никому не нужная, а тут у неё появилась мама и брат. Пусть она никогда не увидит его, но всё же...
А через шесть недель после приезда домой у Катерины началась новая, деятельная полоса в жизни — мать подыскала ей преподавателей, а до этого они изучила основы математики и буквы. Процесс настолько увлекал девочку, что она забывала о времени. Ей хотелось узнавать как можно больше и обо всём сразу, и если бы это было в её силах, она не прерывалась бы ни на минуту. Об этом Евгения Леонидовна тоже рассказывала Виктории, но уже с нескрываемым смехом.
У Шагановых тоже всё было хорошо — дети росли, с каждым проявляя свой характер и стремление к самостоятельности. Вадим смеялся: «Все трое младших — в мать!» Это, конечно, была шутка. Он на самом деле восхищался женой, не побоявшейся такой ответственности и трудностей. Ведь кому-то и с одним ребёнком бывает сложно, а тут четверо... Вадим работал, продолжал заниматься, но иногда по-прежнему не мог обойтись без помощи жены. Теперь им было проще «потеряться в дебрях большой квартиры», как посмеивался он. И вспоминал как страшный сон то время, когда приходилось жить одному, когда мечта о семье была лишь мечтой... Он теперь не представлял жизни без Виктории и детей.
- Теперь я точно знаю — мечты сбываются! - шептал он ей в день, когда они праздновали их день рождения — у Виктории был юбилей, тридцатилетие, а ему исполнилось тридцать восемь. Они отметили это событие в узком кругу, никому из них не хотелось пышных торжеств. И специально перенесли празднование на пару недель вперёд. Чтобы Евгения Леонидовна могла прийти вместе с дочерью. Оба очень дорожили тем узким дружественным кругом, который у них был, и пускать кого-то другого туда не хотелось.
- Веришь в чудеса, как Иришка? - посмеивалась Виктория, прижимаясь к нему.
- Ну не зря же она моя дочь, - парировал он. - Наша, - тут же поправился, улыбаясь.
- Угу, - подтвердила Виктория. - Обратил внимание, как она тепло к Катюшке отнеслась? Меня это очень порадовало. Она такая отзывчивая...
- Будет чудесно, если они подружатся, - кивнул Вадим.
- Ну да, наша может многому научить Катюшку, - усмехнулась Виктория.
- Это точно!
- Кто бы мог подумать...
- О чём?
- Что мне будет тридцать, и смыслом моей жизни станут четверо детей и любимый муж...
- А тебе иного хотелось бы?
- Просто... Я когда-то запрещала себе мечтать о таком — считала, что не для меня, проще было себя убедить, что мне достаточно работы, что у меня в жизни и так есть многое из того, чего нет у людей, подобных мне. И всё же обманывать себя я не могла — понимала, что, будь ты рядом, мне не нужно никакой карьеры. Но о таком количестве детей и помыслить не могла, - тихонько рассмеялась она.
- Я не могу представить хоть на секунду, что кого-то из них у нас нет... Каждый из них — целая вселенная...
- И я не могу, - вторила она ему.
- Полный набор Шагановых... - Вадим тоже рассмеялся. - Спасибо тебе. Невероятная ты. Как же мне повезло, как же я тебя люблю...- они предпочитали не говорить об испытаниях прошлого, хотя прекрасно всё помнили. - И теперь я хочу только одного...
- Чего?
- Хочу, чтоб каждый день нашей жизни был счастливее предыдущего, но непременно начинался с твоего поцелуя и смеха наших детей.
- У нас с тобой не только спинной мозг общий, но и желания, как выяснилось, - Виктория смеялась между поцелуями. - Я бы к этому знаешь что добавила ещё... Чтобы у тех, кто сейчас далеко, но так нам близок, тоже всё было хорошо. У Саши... Сергея и его семьи... У Кирилла и Кристины, всей их семьи...
- Я уверен, так и будет, - Вадим постарался вложить в свои слова всю силу убеждения. Он знал, как она скучает по друзьям, оставшимся в далёком Владивостоке.
Конечно, они не могли часто встречаться, но по возможности перезванивались, в том числе и по скайпу. Любили посмеяться, что изобретателям этой программы памятник надо поставить, потому что видеозвонки — спасение для родных людей, разделённых расстоянием. А однажды, когда Вадим, Лидия Петровна, Евгения Леонидовна и все дети ушли на прогулку, уверив Викторию, что справятся со всей бандой сами, несмотря на то, что Вадим по-прежнему передвигается с тростями, Виктория затеяла уборку дома, воспользовавшись паузой. Она почти уже закончила, когда раздался вдруг писк скайпа, и Виктория увидела на экране, что звонит Кристина, она быстро стянула с рук перчатки, надела наушники и нажала вызов.
- Привет, родная, рада слышать и видеть тебя! - откликнулась Виктория, видя на экране Кристину. Но... Что это... Даже через монитор было видно, что глаза подруги опухшие, заплаканные...
- Привет! - Кристина тоже пыталась улыбаться. Но Викторию не проведёшь.
- Милая, что случилось?
- Всё хорошо... - но обманщица из Кристины была никудышная.
- Я же вижу! Ну-ка рассказывай! Ты плакала? Почему? С Кириллом поссорилась? - как же сложно, когда лучшие твои друзья женаты и в случае их ссор не знаешь, чью сторону принять, ибо обоих любишь...
- Нет... Я не... Мы не ссорились... - Кристина шмыгнула носом.
- Но ты плакала!
- Просто... Я не знаю, что делать...
- Рассказывай! - настаивала Виктория.
- Это не с ним связано, он самый лучший, любящий и заботливый... В общем... Представляешь, я... Я, кажется, снова беременна...
Виктория издала восторженный возглас. Она вообще редко позволяла эмоциям вот так проявляться, но тут был повод такой... Такой светлый, чудесный, замечательный!!! Но реакция подруги была ей непонятна.
- Ну а чего ревёшь, не пойму?!
- Ну как чего? Потому что Володька маленький ещё совсем, ему всего пять месяцев, я с ним одним устаю порой, несмотря на то, что Кирюха не отказывается никогда помочь, и родители рядом. А тут... Так быстро и неожиданно... Я не знаю, надо ли...
- Ты что там такое надумала?! Прекрати, слышишь? - прикрикнула на подругу Виктория, заподозрив намерения подруги, готовой пойти на непоправимое под действием эмоций и страха. - Кириллу сказала?
- Нет... Боюсь я... - пролепетала Кристина.
- Ну что такое, а? Ты почему утаиваешь от него такую важную весть второй раз, а?! Будущий отец должен узнавать первым!
- Себя вспомни! - парировала Кристина.
- У меня иная ситуация была. А тебе все готовы помочь — и муж, и родители, и... Кстати, там же осталась Валя! Если ты чувствуешь, что не справляешься, позвони ей! Где и как она, ты знаешь?
- Телефон её где-то есть у меня... Она, кажется, устроилась горничной к какому-то помощнику депутата. Но сама мне говорила, что быть няней и заботиться о детях — её призвание.
- Ну вот видишь! Разыщи её, и я уверена, она с удовольствием вам поможет! Или тебя напрягает финансовая сторона вопроса?
- Нет. Не в этом дело. Спасибо тебе, Викуль! Каждый раз, когда я готова поддаться панике, ты меня спасаешь! - Кристина утёрла слёзы в уголках глаз.
- Ну какая может быть паника, не понимаю! Радоваться надо! - рассмеялась и заплакала одновременно Виктория от полноты нахлынувших чувств. У Беловых будет ещё один малыш! - Володя как?
- Всё хорошо, - улыбнулась Кристина. - Растёт. У мамы с папой внимание внука нарасхват.
- Значит им для полного счастья нужен ещё один, - засмеялась Виктория.
- Наверное, - Кристина тоже засмеялась.
- И Кирюху не мучай. Прошу тебя. Он этого не заслужил.
- Я знаю. Сегодня же скажу, - пообещала Кристина.
- Ох, как бы я хотела посмотреть на его лицо!
- Хочешь, скажу тебе о его реакции заранее? Он засмеётся, завизжит «ура!!!», схватит меня на руки, а я буду визжать, чтоб отпустил, - девушки засмеялись. - Убедит меня, что мы со всем справимся, найдёт выход из любой ситуации и избавит меня от страхов. Как же я люблю его! - теперь глаза Кристины сияли.
- Понимаю тебя. Берегите друг друга, вы своё счастье заслужили. Я очень-очень рада за вас! Очень хочу обнять вас...
- И я! Но ничего, я уверена, что вскоре это станет возможным. Сергей и Саша приветы тебе передавали.
- Спасибо! И ты им обязательно передавай, скажи, что очень скучаю.
А через два дня Кирилл смеялся и плакал в камеру перед Шагановыми. От счастья и неожиданности. Он-то считал, у него в жизни есть для счастья всё, что нужно, но мнение судьбы оказалось иным. Вадим поздравлял их и говорил, что это лишь поначалу кажется страшно и сложно, а потом они уже и представить не смогут иное положение вещей, и дети, у которых маленькая разница в возрасте, часто становятся не только самыми лучшими братьями и сёстрами, но и друзьями на всю жизнь. Да, бытовых проблем и мелких ссор никто не отменял, но это мелочи.
- Тебе виднее! - усмехнулся Кирилл. - У тебя опыт...
- Многодетным — лишь год, ну, около того, - засмеялся Вадим. - Но нам повезло, они все довольно мирные, хоть и с характером. Однако кухня для них почти под запретом, они там только едят, и то под нашим присмотром, - он продолжал смеяться.
- Ах, хорошо, что предупредил, - поблагодарил Кирилл, тоже смеясь. - Ты-то сам как?
- Живу. Счастливо живу. А если ты про трости, то я не питаю иллюзий пока только так.
- Но на искромётность твоих эфиров это не влияет, - заметил Кирилл. - Я слушаю. И гостевую читаю иногда. Там хоть поутихло немного...
- И не говори. Я очень этому рад.
- Слушай, так может, поклонницы твои пронюхали, что ты женат? У вас же в студии вебки стоят. Обручальное кольцо на руке можно с лёгкостью увидеть.
- Ну да, - поморщился Вадим. Это было ещё одно новомодное изобретение — эфиры онлайн можно было теперь не только слушать, но и смотреть... - Может быть. Мне всё равно, если честно. Главное, что успокоились. Ну приходится общаться, конечно. Но меня больше занимает теперь внеэфирная жизнь, если честно.
- Это нормально. Просто когда долго ждёшь счастья, начинаешь ценить его мгновения и довольствуешься мелочами, а оно иногда как свалится! - Кирилл расхохотался.
- Только смотри, не урони и не потеряй теперь! - вторил ему Вадим, предупредив.
- Ну нет уж. Всё, что моё — останется со мной!
Через восемь с небольшим месяцев Шагановы поздравляли Беловых с рождением второго сына, которого назвали Константином. Поздравляли лично — приехали в отпуск примерно на две недели, надо было посмотреть, в каком состоянии квартира Елены Петровны и просто хотелось повидать друзей. При первой встрече все долго обнимали и целовали друг друга, отмечая, как подросли дети. Вадим уже ходил гораздо лучше, но всё ещё пользовался тростями. Сергей и Саша были готовы уделить Вадиму, Виктории и Алёшке максимум своего времени в эти дни. С квартирой, к счастью, всё оказалось в порядке, люди, её снимающие, были аккуратные и добросовестные, и готовы были продлить срок аренды.
Вадим и Виктория наслаждались каждой минутой общения с друзьями. Саша после первой встречи похвалил Вадима, как и Сергей. Было видно, что он достиг таких результатов не только и не столько ради себя. Его стимулом была семья, его безграничная любовь к жене и детям.
- Вот и не верь после этого, что любовь способна творить чудеса! - Сергей смеялся, подбрасывая Эмилию на руках. Та тоже заливисто хохотала. - Вы молодцы, ребята. Я, старый циник и скептик, до вас и не верил, что так бывает. И снова, как и в день вашей свадьбы, хочется сказать — берегите друг друга. Теперь я верю в силу любви, но... Всё же это крайне редкий подарок.
Все согласились с ним. Каждый и сам понимал очевидность этого. Счастье не нужно искать, оно всегда рядом, только не нужно пренебрегать подарками судьбы и отчаиваться в испытаниях. Это был такой простой рецепт... Но чтоб оценить его, им пришлось многое преодолеть...
Встречать из роддома Кристину с Костиком приехала целая толпа. Каждому хотелось поздравить молодую маму и потискать малыша. Он тоже был, как и его брат и старшая сводная сестра, копией отца. Кирилл не преминул посмеяться присутствовавшей тут же дочери:
- Хотела братиков? Ну получи! - он дал ей в руки крошечного брата, а она радостно закружилась с ним:
- Костик, душечка моя, ну какой же ты очаровашка! Я буду любить тебя! - она осторожно поцеловала мальчика в нежную щёчку и тут же увидела нахмуренный взгляд Володьки, он был на руках у Марии Константиновны. Даша подошла к ним и показала ему братика: - Ну не дуйся, я тебя тоже очень люблю! Посмотри, какой он смешной! Мы будем вместе играть, правда же? - Даша потянулась вперёд и поцеловала среднего теперь брата, а тот счастливо заулыбался, обнажая зубки. А все, кто видел эту трогательную сцену, едва сдержали слёзы. Первым пришёл в себя Кирилл:
- Довольна? Теперь можешь забыть о личной жизни! - он намекал, что она уже взрослая и недалёк тот день, когда сделает его дедом.
- Да с радостью! Ибо я не согласна ни на кого, кто не будет хоть немного похож на тебя, а такого найти трудно. Вот и буду помогать любимой мачехе растить братиков! - парировала Даша, передавая братика деду.
- Ты слышала? - посмотрел на жену Кирилл. - Все слышали? - он оглядел всех присутствующих. - У нас появилась добровольная и бесплатная нянька! И только попробуй теперь отказаться от своих слов! - шутливо пригрозил он.
Кристина подошла и обняла Дашу. У них были очень тёплые и доверительные отношения, Даша действительно готова была выручить почти в любое время, она была очень любящей и заботливой старшей сестрой. И Кристина нисколько не ревновала её к Кириллу, хотя у Даши с отцом была особая связь. К ним подошла Виктория, они обнялись втроём и заплакали, Кристина шептал сквозь слёзы: «Спасибо, спасибо...», а Виктория лишь кивала. Потом к ним и Иришка подошла, протиснулась в серединку и переводила взгляд с одной на другую, а потом на третью, и спросила:
- Почему плачете?
- Это от счастья, котёнок, - Виктория погладила её по голове и прижала к себе.
- У Даши появился третий братик, это даже больше, чем у меня, но у меня есть сестрёнка, а у Даши нет, - резонно заметила Иришка. - Тётя Кристина, а вы не хотите дочку? - посмотрела на неё девочка.
- Нет уж! По крайней мере, пока нет. Понимаешь, солнышко, воспитание детишек требует сил и внимания, мне пока хватит Вовки и Костика, - Кристина улыбалась, а потом взяла у матери старшего сына, тянувшего к ней руки. Обняла и поцеловала его. Она теперь очень чётко поняла, что материнское сердце способно вместить в себя любовь ко всем детям, сколько бы их ни было. И была бесконечно благодарна подруге.
Приехав к Беловым, они устроили небольшой праздничный обед в честь новорождённого, поднимали тосты, не могли наговориться и разошлись в тот вечер довольно поздно. Говорили и о Евгении Леонидовне с Катюшкой, радуясь тому, что судьба улыбнулась этой женщине с непростой судьбой. Каждый день пребывания Шагановых во Владивостоке был неповторим и наполнен радостными моментами общения с друзьями. Они словно старались запастись впрок этим счастьем. Вадим улучал моменты и встречался с Сергеем и Сашей, они говорили, что всё идёт очень хорошо, и перед отъездом в Москву Вадим отказался от одной трости. «Через годик бросишь и другую, будешь лишь прихрамывать немного,» - уверенно сказал Сергей тогда.
Слова Иришки насчёт дочки Беловых остались как будто незаметными, но оказались пророческими... Жизнь бывает щедра на сюрпризы. Вот она вроде спокойна и стабильна, а потом вдруг... Внезапно кружит в водовороте событий. Иришка пошла в первый класс, младшие — в садик. Лидия Петровна иногда настаивала, чтоб Виктория отдохнула, уверяя, что сама прекрасно отведёт «тройняшек» в садик - их именно так воспринимали воспитатели группы, хоть и знали, что Алёшка чуть старше. Мальчик ничем не отличался от сверстников, разве что обладал спокойным нравом и усидчивостью. Его любимым занятием было собирать конструктор или лепить из пластилина, чем они часто и занимались с Лидией Петровной. Но средоточием его мира были мать и отец. Брата и сестёр он тоже любил, но мама и папа были для него всем на свете. Он привык, что кто-то из них всегда рядом и поначалу с трудом оставался без них в садике, но тут были Эмилия и Олежка, они друг за друга всегда были горой, и со временем он принял ситуацию. А Виктории в первой половине дня, когда дети уходили в садик, а Вадим на работу, стало скучно. Она снова вернулась к написанию рассказов. Просто не знала, куда себя деть. А однажды вдруг с работы позвонил Вадим и срывающимся голосом сообщил, что у них в буквальном смысле «горят новости», девушка, читающая их, внезапно заболела, и заменить её некому. И попросил, чтобы жена срочно приехала — хотя бы часа на три, а потом они что-то придумают. Это оказалось судьбоносное время. Виктория тогда озвучила три выпуска, выпадающих как раз на смену Вадима. Озвучила, вернулась домой и забыла — закружило в вихре повседневной заботы о детях. Но через два дня ей позвонили с радиостанции, которая входила в единый холдинг вместе с радиостанцией, где работал Вадим. Выслушав собеседника, Виктория не поверила ушам — ей предлагали место диктора новостного блока, они были наслышаны, кто она и чья жена, и её тембр голоса, видите ли, идеально им подходил. Сразу Виктория не могла им дать никакого ответа, но, посоветовавшись с мужем и Лидией Петровной, решила, что такой шанс упускать нельзя. Ей пошли навстречу во всём — она будет работать только в первой половине дня, пока Иришка в школе, а младшие в садике. Она ясно дала понять, что дети для неё приоритетнее всего. Ну и разумеется, могла рассчитывать на полный соцпакет и хорошую зарплату.
- Ну вот видишь, - улыбался Вадим. - Интересно получается — радиоподряд Шагановых. Ты не потеряешься только лишь в домашних заботах. Горжусь тобой, любовь моя. И так люблю... Больше жизни люблю... - никому из них не надоедало слышать слова признаний несколько раз в день. Они по-прежнему были убеждены, что никакие слова не способны в полной мере выразить глубину их любви друг к другу.
- И я тебя люблю, Ваденька, - сердце его замирало, когда она его так называла, и он прижимал её к себе крепче и целовал неистовее...
День проходил за днём, они уже отметили четвёртую годовщину со дня свадьбы, не переставая наслаждаться друг другом и порой удивляясь, как быстро выросли дети. То же самое им говорила Евгения Леонидовна. Они виделись при каждом удобном случае. Катюша радовала маму своими успехами в учёбе, кроме того, сеансы терапии и массажа существенно расслабили мышечный аппарат девочки. Писать она не могла, но вполне могла понемногу печатать на компьютере и есть самостоятельно, держа ложку в руке. У каждого свои победы и мера счастья. Евгения Леонидовна часто повторяла эти слова. И Виктория поддерживала её полностью. Их радовало и то, что Иришка и Катюша очень дружны, могли часами о чём-то болтать по телефону, если не виделись. Евгения Леонидовна в шутку бубнила иногда, что тоже вообще-то имеет право на телефонное общение с друзьями. Но на самом деле она была несказанно счастлива, что у дочери есть подруга, что Иришка воспринимала Катюшку естественно и без всякой жалости, словно ещё одну сестрёнку.
Они получили чудесный подарок на свою четвёртую годовщину свадьбы — им позвонили Кирилл и Кристина и оба, перебивая друг друга, срывающимися голосами, сообщили, что через пять месяцев ждут дочку! Вадим и Виктория поначалу опешили от такой новости, а потом рассмеялись от полноты чувств.
- Ну что, Кирюха, ты точно уверен, что будет дочь? Тогда между нами запишем ничью, - посмеивался Вадим, подразумевая, что у каждого из них будет по две дочери и два сына.
- Да-да, уверен! Хочешь, поспорим? - предложил Кирилл, обнимая Кристину.
- Нет уж. Вы просто будьте умницами и будьте счастливы. Это самое главное, - Вадим улыбался. Кристина на сей раз не паниковала, просто наслаждалась подарком судьбы. И родители её, обожавшие внуков, были на седьмом небе. И тоже ждали внучку.
Шагановы поведали о своих сорванцах и о том, что Виктория успешно работает диктором новостей. И её рассказы и статьи в соответствующих изданиях тоже пользуются спросом.
- Мне нечего больше желать, у меня всё есть, и я хочу лишь одного — сохранить и уберечь то, что есть, - призналась Виктория, обнимая мужа. - И вас тоже, - сказала она, глядя через монитор на Кирилла и Кристину.
Те же слова она повторила ему год спустя, буквально вчера, вот тут, на берегу греческого острова Санторини. Эта поездка стала сюрпризом от друзей. Посылку доставил курьер, они вскрыли её и обомлели — оплаченная путёвка в Грецию на двоих на неделю. К этому прилагалось маленькое письмо от Кирилла и Кристины, с намёком на то, что сказка достойна продолжения в одном из самых красивейших мест в мире. А дети прекрасно обойдутся и заботами няни — мама с папой заслужили праздник. И сообщали также, что Мария Кирилловна Белова — дама горластая, но здоровая, похожа на маму и бабушку вместе взятых. Вадим и Виктория смеялись, читая это. И всё-таки ничья... Иришка оказалась права..
Это было самое сложное — оставить детей, хоть и ненадолго. Но Иришка, их семейный миротворец, сумела убедить младших, что мама с папой и так с ними всё время, и тоже хотят отдохнуть. А всей семьёй они поедут на море в следующий раз. Хотя ей тоже не хотелось, чтоб родители уезжали без них, но она понимала, что всё время мамы и папы и так безраздельно принадлежит им, и надо дать им передышку.
И вот они здесь — вдвоём, в этой чудесной сказке. Виктория помнила свой первый приезд сюда, но решила ничего не говорить Вадиму. Главное было то, что сейчас она поверила — чудесам есть место в этом мире. У них самые прекрасные дети и верные друзья. Они с Вадимом любят друг друга, и теперь уже ничто их не разлучит. Стоя здесь, в этой уютной часовенке и держа руку Вадима в своей, Виктория в полной мере осознала смысл выражения «на седьмом небе от счастья». Ей сначала хотелось кричать об этом, петь и танцевать, но, посмотрев на него, она поняла, что иногда молчание — красноречивее всяких слов. Скоро, через два дня, они вернутся в Москву, к детям и своей обычной жизни, но пока у них есть в запасе эти два волшебных дня, и хотелось успеть сказать самые важные слова. Не кому-то, а именно друг другу сказать. Почему-то казалось, что, если они будут сказаны здесь, запомнятся лучше. Навсегда.
- Люблю тебя, Ваденька, - шепнула Виктория, задыхаясь от счастья. - Люблю, слышишь? Спасибо тебе за эти годы. Ты — мой воздух, я не могу без тебя дышать и жить. Без тебя и наших детей. И хочу лишь одного — чтобы таких дней и лет в нашей жизни было ещё очень много. И чтобы все они были наполнены тобой. Твоим присутствием. Твоей любовью. Твоими объятьями и поцелуями... - её речь прервалась, потому что Вадим поцеловал её и прижал к себе так, что у неё затрещали рёбра, но она и не думала высвобождаться. Это был самый сладкий плен...
- Люблю тебя, Викулька, и клянусь тут, в этом необыкновенном месте, буду всегда любить. Ты — олицетворение самых невероятных чудес в моей жизни. И я хочу, чтобы впереди у нас было ещё много вот таких мгновений... месяцев... лет... Только рядом с тобой. Не смогу без тебя, слышишь? А потому и потерять тебя не могу. Невозможно это. Невозможно, слышишь? Потому что мы — одно целое. Что бы ни случилось. Навсегда... - он её снова обнимал и целовал неистово, а его произнесённое слово «навсегда», эхом звучало в часовне.