Пока профессорша растерянно хлопала глазами, глядя на изысканные вещи, доставленные в ярких коробках и пакетах, восклицая:
- Это платье от Дольче Габбана в античном стиле, декорированное древними старинными монетами стоимостью не менее десяти-одиннадцати тысяч долларов, а это костюм от Ренато Сафарелли. А это что, золотые серьги с бриллиантами? Как всё это попало в наш дом? И кто заплатил за это великолепие? Я требую объяснений!!!
Лора в это время прошмыгнула в свою комнату.
И тут её фантазия разыгралась. Одна за другой в её мозгу, воспалённом впечатлениями дня, начали возникать идеи одна чище другой.
«Редкостный прохвост! – думала она про своего нового знакомого, - Может он маньяк? Определённо! Иногда он так смотрит на меня, что просто жутко становится… Но с другой стороны, то что товары из бутика, отобранные мной сегодня оказались у нас в доме, может означать только одно: долговая расписка наследника, выданная управляющему магазином, действительно оказалась подлинной».
Она в задумчивости рассматривала чек, присланный из брендового магазина, а потом со злостью положила его в свою сумочку.
- Дочь моя! Открой немедленно! – истерично стучал в это время кулаками в закрытую дверь её отец, - Я настоятельно требую объяснений!
Дверь в комнату внезапно открылась. На пороге стояла Лора с перекошенным лицом. От переизбытка впечатлений и нервного напряжения, она забегала по комнате, бешено крича и ржа, как лошадь:
- Я задолжала сегодня крупную сумму! Целый миллион!!! – вопила она, - Всё это… эти вещи, придётся вернуть! Придётся вернуть!
От внезапно нахлынувшей на неё злости, она раскидывала кругом себя предметы, круша мебель и стучась головой о стены, набивая синяки и ссадины.
- Врача! Врача! Кто-нибудь, вызовите скорую! – кричала домработница, в то время, как хозяин дома заламывал себе руки, в полной растерянности наблюдая за истерикой дочери, а его жена, кусая пальцы, тихо выла.
- Что с ней было, доктор? – спрашивали родители, когда человек в белом халате и чемоданчиком в руке уже выходил, сделав осмотр, из квартиры профессора.
- Депрессивный психоз, - ответил тот с равнодушным скептицизмом, свойственным его профессии. – У вас в роду алкоголики, наркоманы, психопаты были?... Сумасшедшие? Люди с неуравновешенной психикой? – продолжал он далее перечислять в ответ на растерянные отрицательные знаки головой родственников пациентки. - Ну, тогда может отойдёт, - весело сообщил доктор, - я сделал ей укольчик. Да не расстраивайтесь вы так, мамаша, папаша. С кем не бывает? Ну, понервничала немного ваша дочка, изуродовала себя слегка, поколошматила мебель немножко. Жить будет. Дело-то житейское!
Лекарство подействовало достаточно быстро. Лора ослабла и потеряла интерес к окружающему. В мозгу её проносились события сегодняшнего дня в виде до реальности чётких картинок. Действия, словно кадры в фильме, сменялись одно за другим, до тех пор, пока она отчётливо услышала ржание двух негритянок, сидящих за столиком уличного кафе. И несмотря на то, что это было просто видение, она пыталась отвечать им, разговаривала, как с живыми, оскорбляла их, требовала, чтобы они заткнулись. Но новый приступ гомерического хохота был ей ответом. Возможно, от эмоционального напряжения и раздражения, она даже на некоторое время лишилась чувств. Хотя и тогда смех продолжал звучать в её ушах, но вскоре она поняла, что то был смех вовсе не человека. Её воспалённому взору явилось существо очень странной наружности. Более всего оно напоминало бесплотную тень в чёрном плаще с капюшоном. Привидение двигалось на неё, не касаясь ногами пола, а потом остановилось и как бы зависло в воздухе на высоте приблизительно двух метров. Одна половина лица этой сущности хранила черты бесшабашной молодости, другая же была лицом глубокого старика, умудрённого жизненным опытом и испещрённого многочисленными морщинами. В руках духа был золотой посох, немного похожий на волшебную палочку.
- Как же глупы все смертные, - наконец произнесло существо с философской обречённостью, прожившего тысячи лет и вынужденного день ото дня влачить своё существование, наблюдая несовершенство этого мира. – Сколько живу, не перестаю удивляться их непроходимой тупости.
- Ты кто? – прохрипела Лора.
- Я – Нюсю, Дух лицемерия. Иногда я являюсь к простым смертным и исполняю их желания.
Девушка только сейчас заметила, что бесплотное существо изрядно косит на левый глаз.
- А-а-а, это ты – Дух вранья, теперь я тебя узнала, - еле слышно прошептала она, застывая в безмолвном ожидании.
Да его действительно трудно было узнать. С момента их первой встречи он то ли изрядно переменился, то ли явился к ней в совершенно в другом облике. Впрочем, это же был Дух иллюзий, который частенько меняет лица и маски. В прошлый раз он был гномиком в шутовском колпачке с колокольчиками. В этот же раз божок лицедеев был немногословен и таинственен, как неупокоенное привидение и внушал к себе какой-то мистический ужас, потому что от него так и веяло замогильным холодом. Но оно и понятно, ведь это божество по совместительству являлось ещё и управляющим судьбами смертных, чей конец всегда печален.
- А что так невежливо-то? – поинтересовался Дух, - Я ведь в точности исполнил первую твою просьбу. У тебя сегодня была возможность получить любовь принца, богатство и власть. И даже стать королевой, как ты этого желала. Разве ты можешь в чём-то упрекнуть меня? И разве моя вина в том, что ты не воспользовалась этим шансом?
Лора молчала. Да и что она могла сказать в ответ? И в самом деле, какого чёрта она сегодня не отхватила себе принца? Ведь была же такая явная возможность!
- Просто принц какой-то… какой-то бракованный, - пожаловалась она, - да он и на принца-то не похож вовсе. И вообще, даже понять невозможно, принц он или нет…
- Ну, прости, - скептически покачал головой Дух, - много принцев не имею в ассортименте. Да, собственно и предложить-то могу только одного. И того бы предлагать не стал, если бы не был связан некоторыми обязательствами. Позволь спросить, а что, разве деньги и положение в обществе, которые к нему прилагаются не с лихвой компенсируют его странности? Так чего же ты хочешь больше: денег, власти или любви? Проси, может я и исполню твою просьбу?
- Денег!!! – страстно завопила Лора, находясь ещё под впечатлением пережитых сегодня чувств, когда она держала в своих руках, такие желанные для неё, изысканные наряды и украшения, имея возможность примерить их перед зеркалом и видеть насколько они преображают её красоту и прибавляют ей привлекательности и лоска.
- Денег! – Нюсю расхохотался, но если в прошлый раз он смеялся звонко и заразительно, как клоун в цирке, то теперь его смех был больше похож на глухой потусторонний смех демонического существа, - Какая «оригинальная» просьба! Ко мне, прямо-таки, никто никогда с такими просьбами не обращался!
- А что, обращались? – допытывалась Лора.
- Конечно, - разоткровенничался Дух, - обычно люди всегда и просят денег, потому что воображают, что это им даёт большие возможности.
- А что, разве не даёт? – раздражённо изумилась Лора, ей с детства всегда твердили, что деньги в жизни не главное, но тогда как объяснить то, что все люди стремятся к деньгам?
- Странно, что всё, что произошло сегодня не послужило тебе уроком, - покачало головой привидение. – И в самом деле, если ты так стремишься к деньгам, зачем тебе принц? Гораздо удобней выйти замуж за толстопузого банкира… Ой, прости, я и забыл совсем, что именно у такового ты сегодня и ночевала, в то время, как принц дожидался тебя под твоими окнами… Впрочем, чванливая мечта твоих грёз ведь выставил тебя под утро. Какая досада!... Значит ты хочешь денег? Ну, что ж, самое обыкновенное желание. Ещё люди, правда, просят власти, но власть тебе не к чему. Для того, чтобы властвовать нужен характер, а у тебя кроме змеиного яда мало чего имеется в наличности.
- С другой стороны, власть – ведь тоже штука приятная. Лора подумала о том, что Дух, возможно, говорит и дело. Вещи износятся, украшения могут и украсть, деньги рано или поздно кончатся.
- Значит, хочешь власти? – уточнил Нюсю.
- Так ты исполнишь моё желание? – в крайнем нетерпении спросила Лора.
- Милая моя, я, видимо, не достаточно ясно объяснил тебе в прошлый раз. Я ведь предоставляю смертным только шансы и только в их власти воспользуются они ими или нет. А один из своих шансов ты уже упустила по своей глупости, и мне, прости, не очень понравилось, что ты так раскидываешься моими подарками. К тому же, хоть возможности мои и велики, но они всё-таки ограниченны. И сколько в самом деле можно разочаровывать своего избранника? Настанет день и даже мои чары будут бессильны перед его разочарованием. Но может тебя всё-таки волнует любовь? Видишь ли, я не просто так интересуюсь. В прошлый раз я уже намекал тебе, что являюсь покровителем Грандескки с незапамятных времён. Из века в век я заботился о том, чтобы потомки этого рода были здоровыми и красивыми, посылая их родителям счастье в любви. Но я не могу вмешиваться в судьбу этого принца, потому что вынужден действовать по определённым правилам, но существует множество примеров того, как в результате поступков какого-либо человека или его чувств, меняется судьбоносное предначертание у другого, при чём, как в лучшую, так и в худшую сторону. Вот если бы нашлась девушка, которая полюбила бы его по-настоящему…
Лора задумалась, потом представила Антоса-Эмануэля в его вонючем пиджаке и поняла, что кроме брезгливости к нему ничего не испытывает. Нельзя так же сказать, что она была совсем уж равнодушна к этому парню… Трудно понять, чем он ей так досадил, но она его просто ненавидела.
- А другого какого-нибудь принца можно пожелать? – с надеждой спросила она.
- Ну, прости, - отрицательно помотал головой Дух, - у меня ведь не брендовый магазин, выбор невелик.
- В таком случае, любовь меня не интересует, - приняла окончательное решение мисс Вурэн.
- Очень жаль! – вздохнул Дух, - Ну, нет, так нет. Моё дело предложить, а твоё – отказаться. Так всё-таки, чего ты хочешь? Следовало бы сформулировать желание поконкретнее. В прошлый раз ты пожелала корону, а думала, наверное, об одежде и украшениях, поэтому твоё желание и исполнилось подобным образом. Только будь осторожна в формулировках на этот раз, а то снова мираж растает, как дым. Или ещё того хуже, получится что-то несуразное.
- Хочу стать королевой, - просто и ясно ответила, пожав плечами Лора, - я же уже говорила в прошлый раз.
Про себя же она подумала:
«Если бы имелась у меня возможно, стёрла бы в порошок, раздавила, как таракана и унизила этого самодовольного «бомжа» до самого последнего ничтожества. И это истинное моё желание. Ради этого я готова даже идти босиком на край света!»
- И хоть ты изрядно потрудилась для того, чтобы затруднить выполнение нашего плана, - заключил Нюсю, - я всё-таки предоставлю тебе ещё один шанс. Хотя для этого мне придётся использовать изрядное количество магической энергии, потому что для осуществления оного в буквальном смысле слова придётся повернуть время вспять.
- Повернуть время вспять? А разве это возможно?
- Почему нет? Власть моя в этом мире велика. Я – Дух судьбы. В моём ведении, как тайны будущего, так и ключи от прошлого. А с тобой сила предначертанного старинного пророчества.
После этих слов лукавый Дух взмахнул своим судьбоносным жезлом, и в его руке появился сосуд с водой.
- Время – вода! – провозгласил он, выливая на голову девушке содержимое сосуда.
Она же почувствовала приятную прохладу. Закрыв глаза, она ощутила, как её воспалённый мозг, полный тревожных мыслей, постепенно выздоравливает…
«Если она сможет воспользоваться этим шансом, то, без сомнения, получит желаемое… Хотя вряд ли, ведь эти смертные, так глупы! - пробормотал Дух, превращаясь при этом снова в гномика в шутовском колпачке с колокольчиками и весело хохоча, от полученного удовольствия в удачно сыгранной роли.
Впрочем, Лора ничего этого уже не слышала…
Она открыла глаза. Перед ней стоял Антос-Эмануэль. Он выливал на неё воду их пластиковой бутылки. Холодная струя протрезвила её окончательно. Лора вздрогнула.
- Что? Откуда ты тут взялся? – спросила Лора у принца-бомжа с трудом приходя в себя.
Он бережно помог ей подняться. Девушка встала и огляделась вокруг, ничего не понимая.
Она стояла на одной из цветочных клумб, украшавших двор её дома, над декором которых в своё время потрудился ландшафтный дизайнер. Кусты были пострижены в виде фигурок слоников, над коими возвышались экзотические фонари и изящные статуи. А необычайные цветники представляли собой симфонию красок, сказочный сад, элегантный парк с мозаичными дорожками. Трава и цветы рядом с ней были примяты и изрядно истоптаны.
Как и обычно в утренние часы, люди деловито спешили на работу. Прохожие недоуменно оглядывались на странного парня, в изношенном до безобразия, пиджаке и девушку в смятой порванной одежде с синяками и ссадинами на руках и на лице. Но никто из них не останавливался, торопясь по своим делам.
- Где я? Что со мной случилось? – продолжала Лора задавать вопросы, потому что совершенно не могла вникнуть в суть данной ситуации, - Что происходит-то, я не понимаю.
- Я тоже, - ответил ей Антос-Эмнуэль, ласково поправляя её всклокоченные пряди и с сочувствием, глядя ей в лицо. - Я тебя ждал здесь всю ночь, но поскольку ты так и не появилась, а твоя мама не разрешила мне войти, хотел уже уходить. И вдруг увидел тебя… в таком виде… в таком виде, что даже испугался. Ты шла ко мне, а потом потеряла сознание.
- Но почему я здесь? Где мама, отец, врач, прислуга? Где это привидение в капюшоне, в конце концов?
- Привидение в капюшоне? Какое привидение? – переспросил он, внимательно глядя на неё и пытаясь вникнуть в смысл её слов, - Послушай, а ты, случайно, не бредишь? Пошли, я отведу тебя домой.
- Нет! – истерично вскричала она, - Только не домой! Я боюсь этого доктора!
Он посмотрел ей прямо в глаза, силясь угадать, какого доктора она имеет ввиду, подсознательно чувствуя, что, что-то не так в этой ситуации, и спросил:
- Почему? Почему ты боишься какого-то доктора?
- Он мне угрожал, - созналась Лора, она толком не могла прийти в себя после скандала, произошедшего в её доме, свидетелями которого оказались её родители и домработница, сделанного врачом укола успокоительного и таблеток, стресса, связанного со своей истерикой и нервным срывом, была растерянна, напугана и вся на взводе. – Он сказал, - поясняла она далее, - что если я не прекращу бесноваться и буянить и не буду делать то, что он хочет от меня, он вызовет санитаров, и они упекут меня в психушку.
- Что он от тебя хотел? – спросил Антос-Эмануэль, буравя её взглядом своих чёрных глаз, но не получив вразумительного ответа, взял девушку за руку и повёл к её дому.
- Не-е-ет!!! – завопила в истерике вновь она, - Не хочу! Не пойду! Не буду! Я боюсь санитаров!
- Но твои родители волнуются, наверное, надо им сообщить…
- Они не волнуются. Они с этим доктором заодно. Они отдадут меня ему, а доктор отправит меня в сумасшедший дом, - она говорила, как маленький ребёнок, обиженно выпятив вперёд нижнюю губу.
Он совершенно не понимал, бредит ли она или говорит серьёзно, находится ли во власти какой-то галлюцинации или весь её бессвязный рассказ – обрывки каких-то реальных событий, и есть ли вообще какой-либо смысл в её словах? Но во врачебной помощи она явно нуждалась.
- Не нравится тебе этот доктор, так отвезём тебя к другом, - сказал он, взяв её на руки, - и главное помни, что пока я с тобой, тебя никто не обидит.
Антос-Эмануэль ходил из угла в угол по коридору районной больницы, пока Лору осматривал врач. Наконец он вышел из кабинета с бумагами и результатами обследования в руках. Это был немногословный худощавый человек, лет сорока, в очках и с серьёзным умным взглядом.
- Вы родственник? – спросил он у странного парня, оценивающе глядя на него, и как бы о чём-то думая.
- Нет, - Антос даже немного растерялся от такого вопроса, заданного в упор и явно с каким-то подтекстом (впрочем, быть может ему просто показалось, разумеется он должен был задать такой вопрос, и это вполне естественно - профессиональная этика). – Я хотел бы вас спросить…
- Кто вы этой девушке? – перебил его врач.
- Я её парень.
- Парень, значит. Так-так…, - задумчиво сказал человек в белом халате, - я хочу взглянуть на ваши документы.
- С какой стати?... Впрочем, смотрите, если это так важно, - равнодушно сказал он.
Вообще-то он всегда крайне отрицательно относился к нарушению своих прав и всякого рода превышениям полномочий, но в данном случае не стал спорить из-за пустяков.
«Лангрен? Кажется, я где-то уже слышал эту фамилию», - рассуждал в это время про себя лечащий врач.
- Я хочу узнать… вернее понять…
- Я тоже, - вновь перебил собеседника доктор, и неожиданно задал совсем уж неудобный вопрос.
- Когда вы состояли с пострадавшей последний раз в интимной связи?
Антос-Эмануэль на этот раз почему-то даже смутился.
- Мы с моей девушкой не состоим в подобных отношениях.
- Но вы же сказали, что её парень? – доктор бросил на незнакомца испытывающий, цепкий взгляд.
«Эскулап, хренов!» – выругался про себя принц.
- Да, я её парень, но с Лорой мы знакомы совсем ещё недавно, а она – девушка хорошо воспитанная, порядочная… Да и вообще, какое ваше дело! – вспылил под конец он.
- Я – врач, - раздражённо сказал тот, - и задаю такие вопросы не просто так?
- Но что случилось? Она беременна, я не пойму, что ли?
- Слава богу – нет. Но подозреваю, что этой ночью она подверглась сексуальному насилию.
В глазах Антоса-Эмануэля сверкнул нездоровый огонёк, что не ускользнуло от внимания доктора.
- Она принимала наркотики? – снова резко спросил человек в белом халате даже с каким-то напором.
Этот парень казался ему крайне странным. Говорит, что якобы ничего не знает и не понимает о состоянии своей девушки, но доктор, как человек опытный и здравомыслящий, ему не верил.
- Насколько я знаю – нет, - прошептал еле слышно его подозрительный собеседник, находясь в глубокой задумчивости.
- Тогда как вы объясните, что в крови пациентки обнаружен веронал в больших дозах. Так же при осмотре хорошо был виден след от укола, судя по анализам – слабого наркотика. Что вы можете на это сказать?
Антос-Эмануэль только отрицательно помотал головой, теряясь в догадках.
- Я предполагаю, - наконец сказал он, что насильник нарочно сделал ей укол и накачал таблетками, чтобы воспользоваться её беспомощностью.
- Я тоже это предполагаю, - покачал головой доктор, при этом как-то странно взглянув на собеседника.
- Простите мне пора, - резко сказал Антос и, попрощавшись, очень быстро пошёл по коридору.
«Ох, не зря ты так заторопился, дружок», - подумал в это время про себя человек в белом халате, снова качая головой.
Странный собеседник, меж тем, так срочно скрылся совсем не по той причине, о которой, видимо, подумал доктор, просто ему втемяшилась в голову мысль, отыскать как можно скорей того мерзавца, который обидел его девушку.
В конце коридора Антос-Эмануэль столкнулся нос к носу с родителями Лоры. Мать её была женщиной среднего возраста с правильными чертами лица, холодной внешностью и глазами тёмно-серого цвета, как гранит, пепельными волосами, бледной кожей и пухлыми губами. При встрече лицом к лицу с молодым человеком её дочери, она, конечно же, узнала в нём того парня, который заходил к ней вчера. Они осмотрели друг друга весьма подозрительными красноречивыми взглядами. Парень в рваном пиджаке думал о том, вспоминая бессвязный бред своей любимой, могут ли быть родители каким-либо образом причастны к данному несчастью, которое с ней приключилось, в то время, как мать и вовсе набросилась на него с кулаками.
- Что ты с ней сделал, мерзавец! – завопила она.
Разумеется, она подозревала его во всех смертных грехах. Он мало того, что донимал в последнее время её дочь звонками и заходил к ней вчера, но также поджидал её у подъезда, явно с недобрыми намерениями. После чего Лора и вовсе не пришла ночевать.
- Матильда, успокойся, - остановил её супруг, - ведь мы ещё ничего не знаем. Поспешим лучше к нашей девочке, не будем терять время.
Сцена отнюдь не скрылась от внимательного взгляда человека в белом халате и он, видя это, отнюдь не добро ухмыльнулся.
Понятно, что родители пострадавшей были крайне взволнованы. Они оба не спали всю ночь, поджидая дочь и тщетно гадая о том, где она может пропадать столь долго, и к утру окончательно вышли из себя. А после странного звонка медсестры районной больницы и вовсе были взбешены до предела и поспешили туда, бросив все свои дела.
К тому моменту, как родители навестили девушку в больничной палате, Лора уже совершенно пришла в себя. Она всё так же была растерянна и напугана, но соображала уже вполне здраво.
- Какое сегодня число? – слабым голосом спросила она.
- Двадцать восьмое октября, - получила она растерянный ответ своего отца.
Это был человек среднего роста, немного полноватый, всегда аккуратный на вид и чуточку инфантильный в своих поступках и манере держаться. Дочь свою просто обожал и поэтому сегодняшнее происшествие его абсолютно выбило из калии.
- А сколько времени? – вновь спросила мисс Вурэн.
- Около десяти, дорогая, - ласково ответила её мать.
- Утра???? – Лора была в замешательстве.
- Ну, разумеется, девочка моя, - пояснил отец и вновь в недоумении посмотрел на доктора.
«Это что ж это, странный Дух и в самом деле повернул время вспять? – в этот момент думала его дочь, абсолютно обескураженная поведением людей, находящихся с ней рядом и теми ответами их, которые они давали на её вопросы, - Выходит для окружающих и моих родителей не было ещё того дня, впечатления от которого и довели её до такого ужасного состояния? И все они ничего об этом не знают? – мисс Вурэн испытала суеверный ужас, но вместе с тем и облегчение, потому что все считали её жертвой, невинной овечкой, паинькой, - Значит не было ещё ни магазина, ни подарков, ни прочих глупостей которые я натворила. Более того, видимо, и сами события этого злополучного дня будут развиваться совсем по другому распорядку… Правда есть ещё одно объяснение этим странностям, - Лора внутренне поморщилась, думая об этом, - я и в самом деле просто сошла с ума».
- Так вы действительно ничего не помните… не знаете о том ужасе, что случился со мной? – на всякий случай переспросила Лора, - Ни о костюмах и драгоценностях из брендового магазина, ни о том, что я задолжала целый миллион, не помните про сломанную мебель?... Ведь вы не отдадите меня в психиатрическую лечебницу?
- Ну, что ты, дорогая! – успокаивали её родители и переспрашивали у доктора, - О чём это она?
- Возможно, галлюцинации от лекарств и наркотических средств, а может сказывается небольшая черепо-мозговая травма, - пояснял он, - иногда повреждение головного мозга провоцирует у пациентов возникновение каких-то ложных воспоминаний. Мне тут она много чего порассказывала. И о принцах в костюмах нищего и о подарках, которые он якобы ей дарил. Но скорее всего, мозг её просто вытесняет истинные воспоминания, ввиду того, что они слишком ужасны и болезненны и заменяет их фантастическими небылицами, которые она и пытается нам изложить.
- Так вы считаете, что наша девочка и в самом деле этой ночью подверглась злодейскому нападению какого-то мерзавца?
- Ну, в точности я утверждать это не могу, - пояснял участливо человек в белом халате, - но имею следующие данные, которые не вызывают сомнений. Во-первых, девушка избита. Во-вторых, имела в течении последних суток неоднократные половые связи. Всё это наводит на понятные мысли.
- Лора, кто тебя избил? – ласково спрашивал отец, заглядывая дочери в глаза.
- Как, вы с мамой не помните, я сама…
- Вот и мне она сказала тоже самое, - пояснил доктор, - но ведь абсолютно понятно, что этого быть не может. Зачем здоровой, умной, молодой девушке, студентке, дочери профессора наносить себе телесные повреждения?
- Всё ясно! – решительно сказал отец, - Мы обращаемся в полицию, пусть открывают уголовное дело! Я этого так не оставлю!
***
- Его королевское высочество, наследный пронсельванский принц! – торжественно объявил секретарь.
Изящные сапоги Антоса-Эмануэля, обшитые стразами, вступили на порог зала заседаний. Вальяжно шествуя по персидским коврам, сам принц был одет в супер-дорогой костюм из кожи аргентинской анаконды. На его левом запястье красовались часы стоимостью 26 миллионов долларов из белого золота, с ремешком, украшенным пятьсот семьюдесятью шестью бриллиантами и одиннадцатью кристаллами оникса, а циферблат выполнен из серебра и покрыт сапфировым стеклом. Золотые запонки стоимостью четыре миллиона долларов были украшены двумя желтыми бриллиантами весом двадцать один карат. Галстук его также был отделан драгоценными камнями, а изящные руки унизаны перстнями.
Тридцать два, одетых в повседневные деловые костюмы министра и сенатора, сидящие в зале, с удивлением уставились на старшего сына короля, недоумённо переглядываясь, и как бы спрашивая друг у друга: «Что может означать столь вычурный вид?», хотя и давно привыкли к странностям первого принца.
- Я хочу знать, Эмануэль, сын мой, почему вы опоздали? – строго поинтересовался король, - Объяснитесь! Все мы, а то есть я и все присутствующие парламентарии, лорды, министры и сановники дожидаемся вас вот уже… (Гессор Грандескки посмотрел на часы) двадцать три минуты, сорок шесть секунд. А заседание совета министров по очень важным государственным вопросам было назначено на десять часов утра. Так в чём причина вашего опоздания?
- У меня была депрессия, - задумчиво изрёк первый принц, рассеянно глядя вдаль.
- Не понимаю, - пожал плечами его отец, - а что, разве с депрессией нельзя было явиться на заседание? У меня вот, к примеру, как заседание совета министров, так каждый раз депрессия, - король скривил удивлённую гримасу. – Но извольте сообщить по крайней мере собранию: где вы были?
- Я ощутил невероятное желание окунуться в научные изыскания, - сообщил Антос-Эмануэль с таким серьёзным видом, как будто не порол полную чушь, а говорил что-то очень существенное, - поэтому я с утра просто сидел в ванной с гидромассажем и считал, создаваемые им волны, а потом рассчитывал силу их удара по касательной.
- Чрезвычайно познавательно, мой принц, - заявил премьер-министр весьма скептически, - мне кажется, что тягу к научным изысканиям вы унаследовали от Его величества экс-короля Карла-Фридриха XII – вашего дедушки, который позволил себе оставить государственные дела двадцать три года назад ради научных опытов и удалиться на ранчо в Мексике, где в перерывах между занятиями химией выращивает помидоры. Но всё-таки позволю себе поставить вам на вид, что вас здесь действительно дожидались, и дожидались люди, большинство из которых вдвое старше вас.
- Да, - поддакнул лорд Мауэр, продолжая нравоучения, - вдвое, а то и втрое. К сожалению, мы не могли начать без вас, потому что вы – персона у нас особо важная, настолько, что государственные документы без вашей подписи не могут вступить в силу, к несчастью…
- Чего нельзя сказать о вас, милейший, - нагло парировал принц.
- На что это вы намекаете, глубокоуважаемый? – нервно осведомился Мауэр, при этом правый глаз его как-то неестественно задёргался.
- А вы, простите, здесь кого представляете? – продолжал свои хамства старший сын короля, - На сколько мне известно, вы не министр. И из парламента вас, грубо говоря, попёрли.
- Я – представитель общественности, - лорд интенсивно забарабанил пальцами по столу.
- Это весьма туманная формулировка.
- Оставим пререкания, – умиротворительно произнёс король, - и если вы не возражаете, друзья мои, то перейдём непосредственно к делу.
Пронсельванский король слыл толерантным правителем, никогда не повышал голоса на подчинённый, говорил всегда тихо и спокойно, без показного панибратства, но и не злоупотребляя властью, отдавая распоряжения без спешки и без истерики, советуясь со всеми и выслушивая каждого. Однако чаще всего… делая всё по-своему. В критических и конфликтных ситуациях держался так, как будто глупости суетного мира его не касаются. Но несмотря на то, что говорил он всегда тихо (а может как раз в следствии этого), люди всегда замолкали, как только он открывал рот, старательно прислушиваясь к тому: чего это он скажет? Гессор Грандескки никогда не мстил своим врагам, а его способность забывать чужие промахи, ошибки и каверзные козни можно было бы даже назвать почти святостью, но Гессор VI отнюдь не был ангелом, а если и был святым, то очень хитрым. Да, и будь иначе, он вряд ли бы мог управлять государством и держать в повиновении своих подданных. Однако, он явно был фаталистом и философом, и придерживался мнения, что чему быть, того не миновать… в разумных, конечно, пределах.
- К делу, так к делу! – поспешил отозваться Мауэр в ответ на предложение короля (несмотря на то, что он, как верно было замечено, не являлся лицом уполномоченным, рьяно стремился доказать окружающим, что ещё очень даже «в струе»).
- Разумеется, к делу! – соизволил втиснуться в гущу событий лорд Нириор, - Ваше величество! Ваше высочество! Все мы – далеко не последние люди в нашем государстве, явились сюда для того, чтобы представить на ваш суд проект договора, которой был уже одобрен ранее специальной парламентской комиссией о продаже во временное пользование, уже известных вам, остонских земель иностранным уполномоченным лицам.
- Копии договора, - продолжал премьер-министр лорд Вислер, - вам были предоставлены заранее. И я надеюсь, что вы изучили их со всей тщательностью и…
- Простоте, милорд, - бесцеремонно перебил говоривших принц, обращаясь к Мауэру, - не могли бы вы закрыть форточку?
- Я вас не понял, Ваше высочество, - отозвался тот, пытаясь быть вежливым.
- Форточку закройте, чего здесь непонятного? – пояснил Антос-Эмнуэль, безудержно кашляя и картинно кутаясь в накидку, сделанную из меха викуньи – животного, обитающего в Перу, - Боюсь, мне спину продует, а это вредно для моего позвоночника.
Вигем Мауэр густо покраснел и заёрзал на стуле от такой наглости. И хотел, само собой, тут же заметить, что он не мальчик на побегушках, однако, сжав зубы, попросту спросил:
- Опять не понял, мой принц, об этом вы просите меня?
- Вас, кого же ещё? Вы единственный из всех присутствующих не являетесь важной государственной персоной, ввиду чего не имеете отношения к делу, а, следовательно, ничем не заняты. Поэтому пока вы исполняете мои мелкие поручения, мы с этими уважаемыми господами будем обсуждать важные и ответственные дела.
В этом месте Мауэр, ещё недавно привыкший чувствовать себя в центре политических событий, но теперь потеснённый лицами более изворотливыми и ещё не привыкший к своему положению, не просто покраснел, а едва не вскипел, как чайник, и почти сварился, как яйцо, но всё-таки отправился исполнять просьбу первого принца, картинно пожимая плечами и как бы испрашивая у окружающих поддержки к возмущениям к столь неслыханному хамству. Однако, другие сочли нужным промолчать.
- И так, господа, – сообщил в это время король, - я изучил копию договора и вынужден сообщить вам своё категорическое мнение: я никогда не подпишу этот документ.
- Но в чём причина, мой король? – возопил Нириор, который являлся председателем комиссии и лично следил за составлением договора, - По моему мнению, контракт весьма выгодный.
- Выгодный для кого, считаю нужным спросить? – осведомился король в свою очередь, косо посматривая на спикера.
- Для государства, разумеется! – с вызовом парировал его оппонент.
- Какого?
- Нашего, Ваше величество!!!
- Нашего??? А это уже интересно!
- Господа! Господа! Я хочу поделиться своим мнением, - вставил Антос-Эмануэль и тут неожиданно закашлялся, потом же на него напал острый приступ икоты. – Извините, милорд, - обратился он к Мауэру, - вы не могли бы мне налить стаканчик водички без газа?
- Я???! – тот, к кому он обратился с просьбой был в крайнем бешенстве, и так уже изрядно униженный сегодня, он был вне себя.
- А что такого? – икота первого принца неожиданно пропала, зато желание спорить вырастало в геометрической прогрессии с каждой секундой, - Я попросил вас помочь в неловкой ситуации. Вам что, трудно что ли?
- Мне не трудно, мой принц, но это не входит в мои обязанности! С такими просьбами следует обращаться к секретарям и официантам.
- Разумеется, но они все вышли…
- Само собой, потому что вы же сами их только что отправили…
- Отправил? Я?!! – недоумение первого принца не имело границ.
- Да прекратите же вы, наконец, пререкания, - вмешался король. – Эмануэль, сын мой, что за цирк?
- Вот именно – «цирк», - прицепился к слову Мауэр, - а наш уважаемый принц – наследник пронсельванского престола здесь в виде клоуна. Мало того, что явился на ответственное заседание, как шут разнаряженный, он ещё…
- Да что вы себе позволяете, милорд, в самом деле! - Гессор Грандескки, склонившийся было над бумагами, был вынужденно отвлёкся, - Если станете продолжать в том же духе, я буду просить вас удалиться и не мешать нам обсуждать архиважные государственные вопросы. В конце концов, вы и в самом деле, здесь никто, и находитесь на данном заседании лишь по старой памяти и в уважении прежних заслуг, поэтому без вас мы вполне сможем с успехом продолжить наши переговоры. Так что ведите себя прилично.
Оскорблённый до нельзя милорд, снова оглядел присутствующих, ища у них поддержки, но не дождавшись таковой, заткнулся.
- Так вы утверждаете, милейший Нириор, что сей контракт, якобы, выгоден для нашего государства, - продолжал король, - так я и спрашиваю со своей стороны в свою очередь: «Какого?». Или вы переселились в Монарко или Хонти, сменили гражданство и предлагаете нам сделать тоже самое?
- Ну, что вы, я – пронсельванский патриот! – замахал руками спикер.
- Патриот? Это наподобие мистера Навотти, который не устаёт кричать на каждом углу об национальных интересах, а сам предлагал мне вчера с настойчивостью продать родину по частям?
- Не понимаю таких намёков, Ваше величество, - вступил в разговор упомянутый, - мы сдаём в аренду остонские земли по достаточно высокой цене и на прекрасных условиях. Полученные же деньги пойдут на благо государства и укрепление нашей обороноспособности.
- То есть позволяют нам… то есть вам, заткнуть очередную дыру в бюджете? А я вам скажу, что просто воровать меньше надо. К тому же, у меня есть смутные подозрения, что и эти деньги ухнутся неизвестно куда.
- Хотите лично проследить, куда будут потрачены эти средства? – услужливо переспросил спикер.
- Не понимаю сути вопроса, - покачал головой король, - разумеется я прослежу… верней, проследил бы, если бы данная сделка вообще была возможна.
- Но в чём её невозможность, Ваше величество? – загалдели наперебой министры.
- Вынужден сообщить вам, господа, моё категорическое мнение, - было снова начал первый принц, но вновь случившийся внезапный приступ икоты, опять не дал ему выговориться.
- Да что ж это такое! Налейте же ему воды, милорд! – на этот раз не выдержал Гессор Грандескки, обращаясь к Вигему Мауэру.
- Я??!!! – милорд подпрыгнул на своём стуле.
- Ну, не мне же этим заниматься? – вспылил король.
- А где, позвольте спросить, обслуживающий персонал? – осведомился представитель общественности.
- Вот пойдите и разыщите, - распорядился глава государства, - в конце концов, вы единственный из нас, кто абсолютно ничем не занят.
- Может позвонить…
- Выйдите, милорд!!!
Вновь не найдя ни в ком поддержки, Мауэр с покорностью вышел из кабинета. И вместе с тем икота принца пропала словно по волшебству…
- Законы нашей страны запрещают продавать и сдавать в аренду столь большие участки земли на столь длительный срок юридическим и физическим лицом, не имеющим пронсельванского гражданства, это вы понимаете? – осведомился у присутствующих король, продолжая заседание.
Он встал со своего кресла и в волнении заходил из стороны в сторону по помещению.
Интерьер зала, в котором происходило правительственное собрание, был выдержан в строгом, максимально практическом стиле, не лишённым, однако, некоторой роскоши. Помещение имело овальную форму, в центре же его располагался большой круглый стол, над которым была вмонтирована в потолок огромная люминесцентная встроенная лампа. Вокруг стола по всей окружности располагались удобные крутящиеся кожаные стулья, на которых и сидели сенаторы и министры. Все они с большим внимание, не отрывая взгляда следили за тем, как Гессор Грандескки некоторое время наворачивает круги вокруг стола, сложив руки за спиной. Король заметно нервничал, что было ему обычно не свойственно. Видимо сказывалась болезнь, о которой в последнее время ходило много слухов.
- Ваше величество, - продолжал Нириор, - если вы будете так любезны и выслушаете меня, я сумею убедить вас в явной выгоде этой сделки.
- Как, простите? – вопросил тот, - Как вы сумеете убедить меня в том, что продажа полосы земли, простирающейся от южной до северной границы провинции Остон, по сходной цене, может пойти на благо государства?
- Но эти земли абсолютно негодны! – встрял Навотти, - Это голая пустошь и скалы…
- Да что вы, в самом деле! – вспылил монарх, - Вы что, считаете меня совсем за идиота? По ним проходит Остонский нефтепровод! То есть вы утверждаете, что нашей стране не нужна нефть, которую мы, в связи с этим, имеем по низким ценам? Или вы предлагаете теперь мне, чтобы проехаться из одного конца своей страны в другой, спрашивать на это разрешение монарканского ладана? Или, я не пойму, вы что, работаете что ли на Сайдана Татрисо, раз так печётесь о его интересах и со столь подозрительным рвением?
- Да, - брякнул Навотти, - то есть нет, - добавил он потом поспешно, сообразив наконец, что ляпнул что-то невпопад и присовокупил к этому с вызовом: Что, значит, «я работаю»? - потому что знал, что здесь есть кому за него заступиться.
- В самом деле, Ваше величество, это серьёзное обвинение, - загалдели наперебой министры, - у вас нет доказательств.
- А что, разве тот факт, что упомянутый, является идейным вдохновителем этого проекта, само по себе не есть доказательство?
- Ну, тогда обвините в государственной измене и меня, - возгласил Нириор, вставая со своего стула и потрясая перед собой указательным пальцем, а также весь парламент и кабинет министров!!!
Присутствующие вновь загалдели. Навотти, демонстрируя какие-то бумаги, бил себя кулаком в грудь, остальные возбуждённо участвовали в полемике. Монарх же, сидя в своём кресте и скрестив руки на груди, некоторое время наблюдал, как бы со стороны, эту сцену.
«Красноречивей всего оправдывается и возмущается только действительно виновный, - размышлял про себя он, - похоже, что попал-то я в самую точку, раз он так завёлся, тем более, что в доказательство к тому есть много других фактов. Представляется мне, что это и в самом деле политический заговор, а не просто борьба амбиций и самолюбий».
- Вас послушать, Ваше величество, так вы только один заботитесь о благе государства! – снова с вызовом заявил спикер.
- Да, я забочусь о благе государства…
Гессор Грандескки встал с кресла в полный рост, и вдруг покачнулся и снова рухнул на своё место, потому что у него потемнело в глазах. Интуитивно он нащупал в заднем кармане пиджака таблетки, налил воду в стакан из хрустального графина и, залпом выпив, проглотил оную.
- Сир Гессор, - подбежал к нему только что зашедший с лордом Мауэром секретарь, - позвольте, я вам помогу, что ж вы сами-то…
- Вот видите, молодой человек, - представляющий общественность милорд, вошедший вслед за секретарём, обратился к первому принцу, - ваш отец, несмотря на почтенный возраст и состояние здоровья, не гнушается всё делать сам, а не затрудняет окружающих, как это практикуете вы, в то время, как я вынужден выполнять здесь обязанности простого менеджера!
Мауэр встал в картинную позу, готовясь решительно отражать все нападки старшего сына короля, которые должны были бы последовать за его гневной репликой, но Антос-Эмануэль, картинно закатив глаза в потолок, только промолчал. Тогда милорд, почувствовав себя на коне, ринулся в атаку в другом направлении.
- Я тут краем уха слышал ваш разговор, Ваше величество, - продолжал он, наслаждаясь всеобщим вниманием, в надежде реабилитировать свои позиции, - и ввиду этого, смею вам напомнить, мой король, что вы сами же первый во время постройки данного нефтепровода, не уделяли должного внимания этому проекту. А мне и на этот раз пришлось суетиться и бегать, отбирать для работ квалифицированные кадры. Вас же больше интересовали сомнительные научные достижения и развитие технологий.
- Здесь я с вами полностью согласен, - с покорностью в голосе сообщил принц, - мы направляли самые светлые умы, лучших людей на развитие каких-то технологий, в то время, как укладкой труб крупного диаметра занимались одни бездари.
- Что вы себе позволяете? – вспылил Мауэр, - Что этот щенок, господа, себе позволяет?
- А что я себе позволяю? – испросил недоумённо Антос-Эмануэль, - Я лишь позволил себе согласиться с вами.
- Это уже переходит все границы!
- Чем вы, собственно, недовольны? Я спорю с вами – вам не нравится. Я соглашаюсь – вам опять не нравится. Я начинаю подозревать, что вы это нарочно ко мне придираетесь!
- Довольно говорить о глупостях, - вмешался в ссору король, - вернёмся к вещам действительно важным.
- Может быть всё-таки лучше вызвать врача? – поинтересовался лорд Вислер, заботясь о здоровье главы государства.
- Нет-нет, - отозвался тот, - мне уже лучше. А вам, господин Мауэр – дорогой вы наш представитель общественности, я делаю очередное очень строгое предупреждение. Если вы будете продолжать в том же духе, я уж точно окончательно вас выставлю за дверь.
- Мой король, - продолжал спикер, - выслушайте же, по крайней мере, мои доводы…
В то время как происходила дискуссия главы государства со спикером верхней палаты парламента, представитель общественности был погружён в глубокомысленные размышления о том, стоит ли ему ответить на оскорбления или, всё-таки не надо обострять… и, возможно, он бы успокоился, если этот щенок-Грандескки не строил бы ему исподтишка постоянно мерзкие рожи, делая втихаря неприличные знаки.
- Пусть даже так, - продолжал прения монарх, - хотя я лично в этом сомневаюсь, но вы мне сейчас предлагаете отдать полосу земли, простирающуюся через всю территорию провинции Остон под юрисдикцию генерального секретаря и председателя президиума ССЭНГ сроком на пятьдесят лет. Кто мне в состоянии сейчас предсказать, что может случиться за это время. Мне что, прикажите, к цыганке обращаться или к астрологу? Как изменятся за эти годы международная обстановка и атмосфера внутри страны? И в каких целях могут быть вообще использованы эти земли?
- Не думаете же вы, мой король…
- А почему я не должен так думать? В конце концов любое государство защищает свои интересы любыми методами. Лишь наша страна, правда, по непонятным причинам, исключение. Скажу вам даже больше, я вообще начинаю задумываться над тем, что проявил непростительное недомыслие, позволив парламенту принять законы, касающиеся поправок к земельной реформе, что даёт явные основание теперь кому попало находить лазейки в нашем законодательстве. И считаю необходимым в ближайшее время поставить перед парламентом вопрос…
- Хочу вам сообщить моё мнение, мой король, - встрял в дискуссию лорд Мауэр, решивший всё-таки поставить присутствующих перед фактом о необходимости считаться со своим мнением, - наша законодательная система и так страдает непозволительной громоздкостью, в результате чего процесс принятия решений растягивается до безобразия. А вы хотите и ещё больше затянуть этот процесс? В результате чего политические склоки окончательно задушат экономику нашей страны и доведут её финансовую систему до полного истощения. И мне уже начинает казаться, что мы стоим на пороге краха самой государственной системы из-за затяжного кризиса как законодательной, так и исполнительной власти.
- По-моему, милорд, есть очень лёгкий способ выхода из подобного кризиса, - неожиданно ляпнул Антос-Эмануэль, до этого не проявляющий в ведущейся полемике видимого интереса.
- Какой же, Ваше высочество, позвольте вас спросить? – с деланной любезностью осведомился Мауэр.
- Разогнать парламент к чёртовой матери, - уточнил принц, - когда я буду королём, то подумаю об этом.
- Ну, что ж, мой принц, - едва сдерживая своё раздражение заговорил спикер верхней палаты, - вы вполне имеете право быть недовольным парламентом, и когда станете главой государства, то сможете его распустить и назначить новые выборы. Но в данный момент вы ещё не имеете таких полномочий. И вам бы просто сидеть и молчать. Молчать и слушать более старших и опытных…
- Вы меня не поняли, милорд, - уточнил Антос-Эмануэль, - я, собственно, не имел ввиду ни какие выборы. Я собираюсь разогнать парламент и принимать решения сам: быстро, чётко и без проволочек.
- Ваше величество! – взревел Мауэр, - Вы что это позволяете своему сыну делать подобные заявления? Вы, что ж это, с ним согласны? По-вашему, тирания подобного рода вполне приемлема в современном обществе?
- Ну, что вы, милорд, - ответил король, - мне гораздо больше нравится предложение мистера Жульена Селестрро ввести в нашем обществе поступательную избирательную систему. Как это он там писал в своей газете?
«Долой королей и тиранов!
Услышьте народа глас!
Довольно буржуйских обманов,
Свободы желаем для нас».
Интересно, это он серьёзно, или тоже ляпнул, не подумав?
Антос-Эмануэль, поняв намёк, многозначительно откашлялся и, не произнося больше ни слова, с покорностью судьбе уставился в какие-то документы. Присутствующие же рассмеялись, приняв слова короля за остроумную шутку, а лорд Мауэр и первый принц, неожиданно для всех, вдруг дружно в унисон сказали:
- Не смешно!
- Так значит вы не согласны со своим сыном? – продолжал милорд, - Тогда скажите ему об этом, а то мы все начнём думать, что вы разделяете его точку зрения. И его предложение…
- Он много чего предлагал, - вздохнут король, - стоит ли так реагировать? Давно пора привыкнуть...
- Я не собираюсь привыкать!
- Но к вам же мы привыкли, милорд, хотя ваши предложения тоже частенько не лезут ни в какие ворота.
- Значит вы считаете, Ваше величество, мои предложения идиотскими? Но смею вам заметить, что поневоле начнёшь высказывать свои недовольства в то время, как меня, заслуженного опытного человека никто не считает нужным выслушивать. Хотя я сам вынужден слушать идиотские реплики от какого-то молокососа, который не умеет себя вести, абсолютно ничего не смыслит, но мы обязаны терпеть его на нашем заседании, в то время как мне постоянно намекают на то, что я здесь не нужен и мне следует уйти. Но позвольте довести до вашего сведения, что если даже я и уйду, то только с эти клоуном, - милорд многозначительно вытянул свой указательный палец в сторону принца.
- Но мы не можем удалить Его высочество, - пожав плечами, пояснил Нириор, - он лицо уполномоченное, а мы все здесь собрались, чтобы подписать проект особо важного договора. Без его подписи бумаги не будут действительными.
- Вот!!! – взревел Мауэр, - Об этом я и говорю. Он у нас персона особо важная, в то время, как я - человек, стоящий у истоков этого проекта, нахожусь здесь в крайне унизительном положении. Где справедливость? Объяснитесь, мой принц!
- Объяснитесь!!! – закивали в знак согласия головами министры и сенаторы.
- Господа, - примирительно сообщил Антос-Эмануэль, - вынужден официально заявить, что я не считаю тиранию наилучшей формой правления, но и демократов тоже не люблю, потому что все они – крикуны, пустотрепы и взяточники. И как человек на выборной должности может быть неподкупен, когда ему постоянно нужны деньги на очередную предвыборную компанию? А народная любовь приобретается дешёвыми политическими эффектами, беспардонным враньём и умением играть на низменных инстинктах толпы. Также не люблю буржуев (он многозначительно кивнул в сторону весьма уважаемых людей – владельцев медиаимперий), потому что на смену аристократическому кодексу чести они привнесли холодный расчёт, основанный на личных амбициях и жажде наживы. А на смену культуре – банкоматы, кредитные карточки, жвачки и автоматические машиномойки. Из всего вышеперечисленного, кстати, последнее – противнее всего, потому что в Пронсельвани, почему-то, они постоянно ломаются. Социалистов и коммунистов тоже не люблю, это я по поводу статей Жульена Селестрро. Да, не люблю этих красно-коричневых и ультралевых журналюг-горлопанов, потому что считаю их болтунами почище демократов. Этих коммунистов, хлебом не корми, дай только потрепаться о свободе. Да и какая им нужна свобода? Чем у нас, в Пронсельвани, собственно не свобода? Делай, что хочешь, говори, что хочешь, никто не заткнёт тебе рот. Хочешь агитируй за свободу, хочешь за тиранию. И если в государстве так свободно можно говорить о тирании, значит это действительно свободная страна!
Присутствующие уважаемые персоны слушали принца, открыв рот. И что в этом парне и в самом деле было такого? Быть может неподражаемый артистизм и харизма? Но все, сказанные им глупости, практически даже сходил за умные вещи.
- И ещё никак не могу понять коммунистических слоганов… то есть лозунгов, - продолжал он. - К примеру, «Вся власть народу!», что это значит? Халявное пиво от депутатов? Свободные выборы? Так выбирайте себе на здоровье, практически все должности в государстве выборные. Король не переизбирается? Так для свободы это даже лучше. Кто-то ведь и за короля, об их свободе тоже нужно подумать. «Заводы – рабочим! Землю – крестьянам!» Трепотня! У нас в Пронсельвани практически все предприятия, учреждения и земля принадлежат государству. Вернее тому, кто этим государством управляет, но ведь так было во все времена… Приходится платить налоги? Но где их не приходится платить? Ведь на то оно и государство, чтобы официально и на законных основаниях обирать своих свободных граждан. Зато все эти поборы тоже в общественной собственности. И пусть кто-нибудь скажет, что они не в общественной, мы живо лешим их свободы.
Остальное, конечно, буржуйское. Но ведь для свободы это даже лучше, олигархам тоже свобода нужна… Да, у нас, если разобраться, такая свобода, которая социалистам и не снилась. Хочешь жить при капитализме – пожалуйста, нужен тебе социализм – на здоровье. У нас есть даже коммунизм… в образцовых исправительных учреждениях строгого режима. Там идеальная дисциплина, все трудятся и все нищие. Да, туда частенько попадают люди и по политическим мотивам, но надо же дать возможности и коммунистам пожить при коммунизме, не всё же только о нём кричать. Конечно, многие считаю Пронсельвани страной несвободной. Но так ведь на то и свобода, чтобы люди могли так считать.
А в парламенте у нас, согласитесь, свобода абсолютная, а возможность отстаивать свои взгляды доходит до рукопашного боя, и никому за это ничего не бывает, так ведь свобода! И даже если кто-то переходит какие-то границы, короли и принцы считают за благо не вмешиваться, потому что всегда найдётся тот, кто заткнёт скандалисту рот, в свободной стране это обязательно. И пока в парламенте бушуют страсти, а различные группировки сталкиваются нос к носу друг с другом, мой папа-король занимается своими прямыми обязанностями, а то есть: сажает цветочки в садовом парке, читает философские книги и имеет жену. А когда противоборствующие группировки, вволю навоевавшись, немного успокаиваются, тут-то он и является, и делает так, как хочет он. В этом-то есть вся суть управления государством, и демократия и тирания в одном лице. И зачем же в самом деле, господа, разгонять парламент? Парламент свободной стране просто необходим. И парламент у нас вполне свободный. Свободный от мозгов и принятия решений. Правда некоторые особо жадные до свободы граждане, полагают, что у нас в стране вообще полная диктатура. Ну, что ж, может они и правы, зато они свободно могут об этом говорить.
В этой стране даже существовало поверье, что бесконечно можно смотреть на три вещи: на огонь, на воду и на то, как треплется наследный пронсельванский принц. А пока присутствующие слушали его, открыв рот, сам глава государства думал совсем о другом. Голова его кружилась, перед глазами прыгали какие-то красные точки, и иногда даже начинало казаться, что он теряет нить разговора.
В другое бы время он в подобном случае, когда ему буквально навязывали принятие решения, которое он отнюдь не хотел принимать, король бы тянул время под различными предлогами, избегая категорических утверждений, придумывая при этом различные причины, на что он был большой мастер. Потом бы продолжил начатое, изматывая своих политических противников различными бюрократическими препонами, заставляя их бегать по кабинетам и просиживать штаны до бесконечности на различных заседаниях, пока они бы сами не наделали глупостей и не обнаружили бы сами себя, поведав о том, что у них на уме, когда у них дрогнули бы нервы, при этом гадая и недоумевая о том: что именно задумал сам король?
Сейчас же он сам нервничал, чувствуя какую-то политическую аферу, и эта афера ему совсем не нравилась, и ежеминутно ощущал, что куда-то улетучивается его философский настрой. Быть может сказывалась многолетняя усталость, может болезнь? А может ему начала противодействовать какая-то мистическая сила, которая раньше была на его стороне, та самая, которая обычно помогала ему и на которую он привык полагаться, ведь пронсельванский король (а это многие замечали) обычно отличался просто фантастическим везением, умудряясь давать отпор своим врагам, практически не прикладывая к этому рук. Но в данном случае монарху казалось, что он теряет контроль над ситуацией и готов был наделать непростительных ошибок.
- Поздравляю вас, друзья мои, - объявил монарх под конец дискуссии, - вы дружными усилиями сорвали заседание совета министров, потому что через семь минут у меня назначена очень важная встреча с хонтийским посланником, а никакого решения по обсуждаемым вопросам, нам так и не удалось принять.
- Но, мой король, - было начал возражать спикер, - а как же подписание проекта договора?
- Придётся перенести. Я думаю, что недельки через две-три мы соберёмся с вами и всё обсудим. А что вы хотите, чтобы я, в самом деле, отменил очень важную дипломатическую встречу? Это невозможно, господа.
- Скажите за это спасибо вашему сыну, - заменил Мауэр.
- А что я? – возразил ему принц, - Я практически вообще ни с кем не спорил и говорил только тогда, когда меня спрашивали. Сами же просили рассказать о своих политических взглядах, кто виноват, что они у меня такие обширные?
- Господа, освободите немедленно помещение, у меня крайне важные переговоры на международном уровне, - объявил монарх наиболее настырным своим оппонентам. - А тебя Антос-Эмануэль, я попрошу остаться.
- Морали читать будет, - пояснял министрам принц.
- Кстати, между прочим, и в самом деле, - жаловались министры, - ваш сын в последнее время, Ваше величество, становится практически невыносим. Давно пора призвать его к ответу!
- Сие непременно, - отвечал им король. - Если парламент не прислушается к моим аргументам, - говорил он в это время, немного задержавшемуся лорду Вислеру, - я вынужден буду воспользоваться своим правом вето и аннулирую решение парламента.
- Но, сир Гессор, - возражал ему тот, - откуда вы знаете, что задумали эти стервятники? Быть может они только этого и добиваются. А оппозиция только и ждёт от вас этого шага, чтобы обвинить вас в том, что вы хотите узурпировать власть.
- А что заседание уже закончилось?! - неожиданно воскликнул лорд Войциг Сорелли, просыпаясь, потому что престарелый мафиози заснул в своём кресле, - Антос, мальчик мой, хочу сказать тебе, что ты отлично держался…
- Да, продолжайте уж спать, дядюшка, - устало махнул рукой монарх, выпив ещё одну таблетку, и сказал, обращаясь уже к премьер-министру, - Это не имеет значения. Я не допущу этой сделки любой ценой. Если они хотят продать это нефтепровод, то им разве что придётся пройтись своими свиными нозьями по моему бездыханному телу.
- Я горжусь тобой, Антос-Эмануэль, - продолжал в это время объясняться со старшим сыном короля дядюшка Войциг. – Смотрел на тебя и прямо-таки видел дорогого Карлушу в молодости. Твой дед тоже любил кричать, когда злился: «Разгоню парламент к чёртовой матери!!!»
- Вы и это помните, дядюшка?
- Не намекай мне на мой возраст, мой мальчик.
Главе клана Сорелли было глубоко за восемьдесят, поэтому он на подобных заседаниях в основном спал, но иногда просыпался, чтобы что-то услышать.
- Кстати, Гесито, ты вроде что-то хотел сказать своему сыну, - вспомнил неожиданно он.
- Антос, сынок, - говорил король, отводя принца в сторону, - не смотря на столь лестные отзывы старого Сорелли, всё-таки вынужден сделать тебе замечание. Слишком много эмоций. Все эти симпатии и антипатии не должны касаться будущего главу государства. Будь выше этого. К тому же, совсем не обязательно опаздывать, чтобы утвердить свой статус. Не зря же говорят, что точность – вежливость королей.
- Да-да, Карлуша очень любил эту фразу, - подтвердил дядюшка сквозь сон, снова задремав в кресле.
- Ну, да, любил, - уточнил Антос-Эмануэль, - правда мой дед ещё любил добавлять при этом, что вежливость не всегда их достоинство.
- Так точно. И это он тоже говорил, - подтвердил престарелый маразматик, ворочаясь во сне с боку на бок.
- Какой ты ещё, в сущности, мальчишка! – воскликнул отец, глядя на своего сына, и в голосе его послышались тёплые нотки, - Ну, хорошо. А зачем же придумывать идиотские предлоги?
- А этому я выучился у тебя.
Король расхохотался.
- Да ещё, - сказал он своему сыну, который было уже собрался уходить, - с чего это ты так вырядился? Это же просто совещание.
- Я – принц, папа, мне позволительно.
- Ну-ну, - сказал король со вздохом.
Он и не думал сердиться на своего сына за тот спектакль, который он разыграл, тем более, что сам попросил его помочь ему сорвать сегодняшнее заседание.
«Мне бы только выиграть время, - думал он, - если бы не Антос-Эмануэль меня бы сегодня, ей богу, разодрали бы эти шакалы».
- Сир Гессор, к вам хонтийский посланник! – объявил секретарь.
- Гони его к чёртовой бабушке!
продолжение следует