В одном месте сказки "Конёк-Горбунок", - я считаю, - просто вопиёт цитата из Корана. Вот в этом:
"Ой! Конёчек-горбуночек!
Прибегай скорей, дружочек!
Я ведь птицу-то поймал", -
Так Иван-дурак кричал.
Горбунок тотчас явился.
"Ай, хозяин, отличился! -
Говорит ему конёк. -
Ну, скорей её в мешок!
Да завязывай тужее;
А м е ш о к п р и в е с ь н а ш е ю..."
Зачем это - привешивать мешок с Жар-птицей на шею?! Разве так удобно её нести? Не правильнее ли было бы её на Горбунка навьючить? Оказывается, - нет, не правильнее, хотя по-человечески было бы удобнее. Потому-что Птица эта, -"дрянь" эта, - произведение вдохновенное, Книга, написанная Иваном, - то есть, - Пушкиным. С этою Птицей он предстанет перед Богом в день Воскресения, как говорит об этом Коран:
"И всякому человеку Мы прикрепили птицу к его шее и выведем для него в день воскресения книгу, которую он встретит разверстой:..."
"Слова поэта суть уже его дела", - так сказал А.С. Пушкин. А О.Э.Мандельштам добавил: "Божье имя, как большая птица, вылетело из моей груди..."
Всё это - об одном и том же. Птица - судьба - книга... Но Иван-дурак связал себя обязательством с царём, и свою Книгу вместо Бога раскрыл перед земным царём - ему на потеху.
"И, бабушка, затеяла пустое!" - воскликнул бы на это юный лицеист, которым когда-то был Пушкин...
Теперь, сознавая глупость своих действий, он рассказывает, как привёз результат своих бессонниц и лёгких (и нелёгких!) вдохновений царю, и положил его на царский стол:
Вот Иван мешок на стол:
"Ну-ка, бабушка, пошёл!"
Положил для того, как оказалось, чтобы царь-цензор исчеркал божественную поэму* так, что её уже нельзя было издать - на потеху, в общем! Остаётся только надрываться со смеху - что Пушкин и делает...
* "Медный всадник", - декабрь 1833.