Всё, что неожиданно изменяет нашу жизнь, – не случайность.
Оно – в нас самих и ждет лишь внешнего повода
для выражения действием.
Александр Грин. Писатель.
Роберт лежал в своей комнате в общежитии института Морриса. Светился экран телевизора, через каждые пятнадцать минут, как сенсационную новость передавали репортаж о «подвиге» воспитанника института каскадёров, о его полёте над тюремной стеной.
Средства массовой информации особенно подчёркивали акробатические перевороты тела Роберта в полёте из окна. Многие не верили, что такие «выкрутасы» каскадёра не были заранее придуманными и приписывали их особому артистизму каскадёра.
По телевизору выступал Чарли Моррис, который со свойственной ему аскетической сдержанностью, говорил не столько о прыгуне Хоппере, сколько о роли своего института в подготовке каскадёров различного профиля.
Роберт выключил телевизор: славословие на телевидении в его честь и в честь института каскадёров уже стало ему нетерпимым. Он намеревался подняться с кровати гимнастическим приёмом: подъём разгибом, но почувствовал, что опять сделать это он не сможет. То ли временная усталость от прыжка из окна тюремного здания была тому причиной, то ли он потерял свою гимнастическую форму от прыжков с высоты.
Чутьё ему подсказывало, что у него уже не будет того духовного порыва, который бы ему позволил совершить ещё один прыжок, и с мраморного «сфинкса», и с крыши или окна зданий. Наверняка повторение этих прыжков принесёт ему нечто непоправимое его здоровью. Теперь он на своей индивидуальной тренировке будет спрыгивать только с такой высоты, какая была бы ему безвредной – допустим, с десятиметровки, чтобы не потерять спортивную форму.
Через несколько дней Роберт вышел побродить по парку. Он надеялся встретить на одной из аллей Роджерса, чтобы поговорить с ним более подробно о предполагаемых изменениях в своём организме под влиянием ударной нагрузки на кости.
Но Роджерса на этот раз в парке не было. Роберт продолжал бродить по дорожкам, думая о своей будущей женитьбе на Эллис.
Перед комплексом зданий лабораторий была просторная площадь, обсаженная по краям липами и клёнами. Здесь было много скамеек с удобными изогнутыми спинками. На некоторых скамейках сидели, отдыхая по вечерам, работники института. Роберт сел на свободную скамейку и, положив ногу на ногу, продолжал думать об Эллис. Но вот он вспомнил, что сидеть с перекрещенными ногами, где бы то ни было, доктор Роджерс не рекомендовал, так как такая поза отдыха препятствует нормальному оттоку венозной крови от ног. Роберт встал и для восстановления кровообращения, не стесняясь окружающих, сделал несколько пружинистых приседаний.
Внимание его привлёк стоящий поблизости скромный монумент в виде невысокой пирамиды, сделанной из серого полированного гранита. Вероятно, это был памятник кому-то. Роберт подошел поближе к монументу. У подножия пирамиды, по обе стороны её, как будто полуопущенные крылья стояли вертикально две полированные плиты из того же серого гранита. На плитах блестели позолотой фамилии и имена воспитанников института, погибших в результате трагических случайностей или в горячих точках. Роберт пробегал глазами сверху вниз список безвременно ушедших парней. Среди них оказалось много имён, известных Роберту по сообщениям газет и телевидения.
Глаза Роберта задержалмсь на фамилии Эдвард Колдер. Конечно, эта фамилия знаменитого гонщика автомобилей в своё время была известна всей Америке. Роберт вспомнил, что этот бесстрашный пилот погиб при осуществлении самого захватывающего трюка: езда на автомобиле по спирали внутри прозрачной пластиковой трубы огромного диаметра.
Роберт передёрнул плечами. Дались устроителям смертельных шоу эти трубы! Вот сейчас в институте каскадёры освоили для показа опасное шоу: пролёту человека на большой скорости через трубу двухметрового диаметра, не задевая её стенок (иначе смертельная травма), а тогда, правда, в другом развлекательном учреждении, они устраивали автогонки по внутренней поверхности гигантской трубы, диаметром больше двадцати метров.
Фамилия каскадёра Колдера заинтриговала Роберта. Имеется какая-нибудь родственная связь между этим каскадёром и заведующей антропометрической лабораторией института Эллис Колдер? Сама Эллис ни разу не намекнула об этом Роберту.
Он заторопился в библиотеку-читальню, чтобы по сети Интернета узнать об Эдварде Колдере более подробно.
На сайте автомобильных трюков был помещён портрет Колдера, тридцатидвухлетнего гонщика со строгим волевым лицом. Роберт просмотрел киносъёмку последнего трюка автопилота. Вот Колдер, разогнав гоночный автомобиль до скорости восемьдесят километров в час, под углом к входу в трубу вгоняет свой автомобиль наискосок в её стенку. Автомобиль взмывает по овальной траектории по стене к потолку и не падает, так как прижимается к стенкам трубы центробежной силой. Сначала Роберт смотрел кинохронику спокойно, как смотрит зритель, испытывая удовольствие от сознания собственной безопасности. Но вот Роберт напрягся. Эдвард стал делать витки спирали более пологими, как бы растягивать их. В этом была своя опасность. Ускорение, что прижимало автомобиль к стенкам трубы, когда автомобиль описывал траекторию близко к кругу, по пологой траектории значительно ослабевало. Раз за разом, ревя бешено мотором, сверкая бликами лакированного корпуса, автомобиль двигался к выходу из трубы, описывая всё более и более пологие витки спирали по её поверхности. Но на последнем витке у автомобиля, то ли отказал мотор, то ли ослабли центробежные силы, прижимающие автомобиль к стенкам трубы, то ли автогонщик потерял сознание, а, возможно, отказало рулевое управление. Перевёрнутый автомобиль юзом двигался по дну трубы, оставляя на дне её заметные царапины, прочерченные покорёженной крышей.
Специальная правительственная комиссия разбирала причину гибели известного пилота, но так и не пришла к однозначному выводу. Бульварные газеты сообщали об огромной страховой сумме, выплаченной его жене Эллис Колдер. Помещена была на сайте и фотография дежурно улыбающейся Эллис с ещё более моложавым лицом и с заметным бугорком на красивых, чуть вздёрнутых губах.
Поражённый Роберт уже был не в состоянии прочитывать на сайте комментарии журналистов по поводу различных причин гибели Колдера. Теперь ему стали понятны настойчивые просьбы Эллис о страховании его прыжков. Не она ли приложила руку к смерти своего мужа? Роберту вспомнился невидящий взгляд доктора Роджерса в сторону заведующей антропологической лабораторией, и его характерный жест поднятым пальцем, предупреждающий в чём-то каскадёров, когда он уходил из лаборатории. А слова Роджерса о том, чтобы Роберт остерегался какой-то «проворной ящерицы»! А настойчивые требования Эллис к Роберту, чтобы он форсировал подготовку к прыжкам с большой высоты! Роберт вспомнил об особенностях психики женщин: они способны, в большей степени, чем мужчины, даже охмурять и полиграф – детектор лжи.
Роберт при встрече с Эллис пока не давал никакого намёка о том, что он узнал о ней в Интернете, старался быть спокойным и ровным в обращении с нею, но стал замечать постепенное охлаждение женщины к нему. Более того, он несколько раз видел улыбающуюся Эллис, сидевшую рядом с Чарли Моррисом в его роскошной машине-кабриолете с опущенным по случаю летней жары верхом. Эллис, как это было её привычкой, оживлённо жестикулировала головой и руками. Эта пара периодически куда-то выезжала за чугунные ворота парка. Вот что означают слова Эллис о том, что у неё хорошие связи с руководством института. Впрочем, как поговаривали в институте, Чарли Моррис брал с собой Эллис в качестве красивой энергичной компаньонки, облегчающей ему совершать коммерческие сделки, не более того. Однако, у Роберта по поводу этого закрадывалось сомнение.
В довершение всего на очередных обследованиях она часто задерживалась у кресла, за которым сидел мулат Гаррис. Тот в своей улыбке ещё больше раздвигал красную кайму губ, когда белые пальцы Эллис касались его тела. Теперь она, как когда-то у Карпентера, а впоследствии у Роберта Хоппера, пыталась собственноручно проводить все антропометрические измерения у Гарриса. Она мешкала с мерными лентами и приборами, делала массу суетливых движений. Время обследования темнокожего каскадёра затягивалось, но это, по-видимому, было на руку мулату. Он, как и большинство курсантов последнего набора прыгунов, был влюблён пока в труднодоступную для него красавицу.
Полный разрыв между Робертом и Эллис произошёл по её инициативе.
Она заранее встретила каскадёра у входа в лабораторию и раскрыла перед ним тиснённую коричневую папку.
– Я узнала из достоверных источников, что вы интересовались деталями гибели моего покойного мужа. Это мерзко, низко. Извольте подписать отказ от нашей помолвки! Что касается страховок, то занимайтесь ими сами, если хотите. Откровенно говоря, мне, не как медику, а как человеку, не нравится ваша внешность, а тем более, ваш занудный характер.
Роберт, оттопырив губы, сделав лёгкий выдох, и ни слова не говоря и не глядя на женщину, подписал нужную бумагу. Сожаление о потере для него такого красивого многообещающего женского тела было мимолётным. Он даже был рад, что избежал возможного подвоха, исходящего от «проворной ящерицы». Вероятно, расчётливый ум Эллис подсказал ей, что невысокий, хорошо сложенный «азиат», со своим оценивающим взглядом на все возможные противоправные действия, идущие от кого бы то ни было и могущие повредить его здоровью, не оставит для неё никаких шансов получить желаемое страховое возмещение.
Видя возникшую привязанность Эллис к темнокожему мулату он понял, что судьба того рано или поздно так же будет решена, как и судьба Эдварда Колдера, и как решилась бы и судьба его самого, если бы он не обнаружил тогда те угловатые гранитные камни, спрятанные под малозаметными квадратиками дёрна, выложенными у тюремной стены. Он хотел было предупредить Гарриса о намерениях Эллис в отношении его, но мулат, с первых его слов, считая предупреждение Роберта, не более, как ревность, погасил всегдашнюю улыбку, что выражало крайнюю степень недовольства. Он не стал дальше слушать своего напарника и только махнул рукой, отходя от него.
Прогуливаясь по парку, Роберт неизменно заходил на территорию института, где упражнялись прыгуны в воду. Некоторые ныряльщики падали в воздухе почти вертикально, вытянув сомкнутые руки и ноги в одну линию, другие – предпочитали лететь в полете в распластанном положении, выгадывая лишнюю долю секунды полёта. Но все без исключения входили в воду строго вертикально, так ослаблялся удар водной глади на человеческую плоть. О невероятной силе этого удара можно было судить по высоченному фонтану брызг, по пушечному звуку, да ещё по высоким концентрическим волнам, вызванным падением прыгуна. Прибой высотой в два метра ударял в бетонное основание «Эйфелевой» башни, разбиваясь на мириады белых брызг. И долго ещё, постепенно затихая, слышался в парке института плеск рукотворных волн в бассейне.
Когда прыгуны в воду шли разрозненной группой к своему спальному корпусу, Роберт окликнул одного из них, тяжеловесного Гарри Стивенсона, шведа по национальности: с ним он познакомился в библиотеке института. Стивенсон, как и Роберт увлекался чтением медицинской литературы. Стивенсон рассеянно протянул руку Роберту, приветствуя его, и Роберт увидел и почувствовал, как красна и горяча была мягкая опухшая ладонь Гарри. Кожа на голове и лице его была также покрасневшей и опухшей (отличительной особенностью водных прыгунов-каскадеров были гладко бритые головы, ибо волосы, даже при наличии металлического шлема не могли удерживаться на голове, рассекающей неподатливую, как металл, воду).
– Сегодня не совсем удачный день для меня! – запинаясь, сказал Стивенсон. – Не смог вовремя убрать коленки, ушиб их при вхождении в воду!
– Представь: и у нас прыгунов, такая же проблема с коленками! – невесело рассмеялся Роберт.
– Ваша мраморная лестница – это цветочки по сравнению с нашей башней! – с нотками превосходства в голосе сказал прыгун в воду. – Вот наши полёты – это будут уже ягодки. А знаешь, что происходит при падении в воду с большой, например, с километровой высоты? Тело человека, включая кожу, остаётся на вид целым, но внутри его все кости будут перемолоты, как в той электрической молотилке, что у моего отца на ферме, – добавил Стивенсон.
– Ну ладно, хватит нам друг друга пугать! – похлопал Роберт по горячему плечу водного каскадёра.
Они договорились встретиться после ужина в читальном зале библиотеки, поговорить со знанием дела на некоторые темы, касающиеся здоровья человека.
Роберту пришла в голову мысль: прыгнуть с такой вышки, но не в воду, а на сушу, по другую сторону вышки. Прыгнуть без всякого приспособления, увеличивающего сопротивление воздуха при падении, это верная смерть. Парашют? Но это не ново, да и на такой высоте парашют не успевает раскрыться, и человек в большинстве случаев разбивается. А что, если сконструировать миниатюрный зонтик? Если горизонтальное положение тела опытного прыгуна-каскадёра с раздвинутыми руками и ногам благодаря сопротивлению воздуха на доли секунды замедляет падение на землю, то взяв на вооружение небольшой зонтик, можно вообще не бояться высоты. Роберту стала не давать покоя мысль использовать зонтик для прыжков натренированных каскадёров. Это попреки тому, что он прежде не допускал никаких дополнительных придатков к телу человека.
Роберт в последнее время стал ежедневно приходить в лабораторию Роджерса, не столько для того, чтобы узнать новости о последних физиологических или патофизиологических изменениях в своём организме и в организме его сотоварищей (он знал, что этот засекреченный материал Роджерс будет держать по-прежнему в полудоступности для него), а приходить только для того, чтобы лишний раз понаблюдать за работой своего наставника.
В будущем он намеревался стать вот таким же исследователем, открывающим тайны человеческой природы в условиях экстремальных нагрузок. Но Роберта интересовала не только биологическая и медицинская сторона этих нагрузок. Не имеющая пока название наука о каскадёрах должна включать в себя историю каскадёрского дела, психологический настрой каскадёра, воспитание его воли, меры безопасности при совершении аттракционов, неотложные меры по оказанию каскадёру первой помощи и последующей реабилитации его организма. Перед мысленным взором Роберта Хоппера вставали главы его книги, освещающие вышеуказанные аспекты науки о каскадёрах.
Роджерс сидел за компьютером, откинувшись на пологую спинку кресла и положив вытянутые ноги на высокую подставку, расположенную под компьютерным столом. Так он берёг ноги от чрезмерного наполнения глубоких и поверхностных вен – по-видимому, следствие его недавнего необдуманного прыжка с верхушки тренировочной лестницы.
Когда Роберт поделился с доктором-тренером мыслью о возможном в обозримом будущем становлении науки о каскадёрах и намётками о своей книге, Роджерс расправил складки лба:
– Ваша идея, дорогой Хоппер, заслуживает внимания, но она, увы, не нова! В сущности, наш институт только этой наукой и занимается. Проанализируете только перечень лабораторий – лаборатория планирования и прогнозирования, лаборатория ортопедическая, отдельные лаборатории отдыха, питания, экипировки каскадёров, санитарии и гигиены, биохимии костной и мышечной системы, офтальмологическая лаборатория, лаборатория нервной системы, лаборатория коммерции и инвестиций – этот перечень ещё не полон. Лаборатории не занимаются непосредственным обслуживанием групп каскадёров, все они независимы и каждая тянет свою тематику научных исследований. Если умело скомпоновать результаты работы этих подразделений института, то получится серьёзная объёмистая книга, о которой вы упоминаете. Выход такой книги пока не предвидится из-за недостаточной координации работы исследовательских лабораторий, а главное, из-за излишней засекреченности большинства исследований. Как только эти причины будут устранены, то вас, возможно, пригласят в соавторы такого издания, учитывая ваш повседневный опыт каскадёрских занятий…
Роберт разочарованно вытянул полные губы трубочкой. Он опять, пусть только в глазах тренера, заявил о себе как выскочка, считая себя возможным стать первым и единственным автором книги о каскадёрах.
По опущенным глазам доктора, Роберт понял, что продолжать беседу с ним на эту тему не стоит.
Тогда Роберт, предложил тренеру сделать расчет, какую фронтальную поверхность должен иметь, будь то падающий на землю человек или предмет, чтобы скорость приземления не превышала десяти метров в секунду.
Роберт поделился с Роджерсом своим предложением о зонтике.
Роджерс с видимым недовольством поднял глаза на Роберта.
– Сами на досуге произведите такие расчёты, а я в них совершенно не заинтересован, – сказал, как отрезал, Роджерс.
– Это не мой профиль работы, дорогой Боб, – с иронией в серых глазах продолжал доктор, впервые назвав каскадёра уменьшительным именем.– Зонтик, как бы ни мал он был, это тот же парашют, параплан, – говорил Роджерс, хотя Роберт, говоря о фронтальной поверхности тела, не обмолвился о зонтике. – Всё эти технические приспособления к телу человека не относятся к выявлению физических возможностей человеческого организма, которые я исследую. Эти приспособления сродни допингу, запрещённому в настоящем спорте.
Роджерс недовольно подтянул губы и стал царапать ложбинку на подбородке.
– Ну, тогда можно считать приспособлениями, и шлем на голове, и наколенники с подлокотниками, и вообще любую одежду и обувь, ведь они тоже придатки к телу человека! – криво наморщился Роберт.
- А здесь уже вы впадаете в другую крайность. Указанные вами придатки к телу человека просто имеют защитный характер, они не снижают скорость падения. Это такой же придаток, как рукавицы к лопате землекопа, да и сама лопата.
Роджерс, поднялся с кресла и, как тогда в исследовательском лучевом кабинете, дружески подтолкнул Роберта к выходу:
– Я вижу, что вас опять потянуло к своей специальности парашютиста. Я ничего не имею против, но меня от вашего предложения увольте.
Лёжа на спине в своей комнате Роберт, вспомнив школьный курс физики, стал рассчитывать на своём карманном компьютере, какую поверхность должно иметь дополнительное приспособление в виде зонтика для тренированного человека, прыгающего без всякой опасности для своего здоровья с какой угодно высоты. По его расчётам выходило, что среднестатистическому человеку веса Роберта требуется около трёх квадратных метров дополнительной поверхности, в качестве которой может быть использован миниатюрный парашют-зонтик. Прыгунам-каскадёрам, как людям, подготовленным физически к ударным нагрузкам при приземлении, можно дополнительно к поверхности их тела при горизонтальном его расположении добавить всего-навсего зонтик площадью в один квадратный метр! Диаметр зонтика будет один метр тридцать сантиметров – меньше размаха рук Роберта!
Роберт несколько дней ходил под впечатлением своих расчётов. Это значит, что при наличии в кармане свёрнутого мини-парашюта, этого небольшого кусочка прочной материи с рукояткой с лёгкими раздвигающимися вставными трубочками, как у миниатюрного женского зонтика, человек уже не будет страшиться падения с любой высоты куда угодно, даже в горную пропасть! Вот практическое, не показное для праздной публики применение его навыков как прыгуна с высоты!
Роберт понял, что многократное повторение прыжков на грани смертельного риска даже с восемнадцатиметровой высоты, даже в присутствие зрителей скоро наскучит им. Как тогда он сможет зарабатывать деньги? Права была Эллис, когда пренебрежительно отзывалась о профессии каскадёра-фокусника.
Своей мыслью о зонтике-парашюте Роберт поделился с главным инженером института Тимоти Армсом. Главный инженер, обычно малоразговорчивый и замкнутый на вид, считался в институте мозговым техническим центром. Именно он продумывал всякие технические детали для аттракционов. Стометровая ажурная вышка для прыжков в воду и сама остроконечная мраморная лестница были его детищем.
Тимоти Армс загорелся идеей Хоппера насчёт зонтика. Обычно он старался избегать встречных взглядов людей, с которыми он имел дело, а тут он взволнованно уставился в чёрные глаза Роберта, как-будто читал его мысли:
– А ведь с таким парашютиком можно спасаться при пожаре в высотных зданиях, а если альпинист сорвётся со скалы, то и в этом случае зонтик здорово выручит.
Скромный Армс добился внеочередного приёма в кабинет мистера Морриса, и Моррис, не говоря ни слова, тут же отдал распоряжение инженерной службе института на конструирование такого зонтика. Уже через неделю Тимоти Армс, улыбаясь и смущённо ероша редкие волосы, сам пришел в комнату Роберта в общежитии каскадёров.
Он достал из кармана форменной серой куртки металлический цилиндрик, размером со школьный пенал. Взвесив этот пенал на ладони, как бы демонстрируя Роберту лёгкость этой игрушки, Армс нажал в донышко пенала. Роберт невольно отскочил назад, почувствовав, как лицо его, после раздавшегося хлопка, обдал поток воздуха, и перед ним словно из пустоты возник купол из голубой полупрозрачной серебристой материи.
– Получайте, Хоппер, ваш зонтик-парашют! Сделан из тончайшего капрона с добавками бериллиевых волокон, прочность его на разрыв превышает легированную сталь!
Роберт нащупал малозаметные металлические стерженьки, которые тянулись от стержня зонта к его тканевой периферии.
– По предложению нашего шефа собираем на завтра толпу ротозеев и телевизионщиков. Руководство института распорядилось объявить по телевидению, радио и в газетах о вашем прыжке с зонтиком с вышки для прыжков в воду, но не в бассейн, а с противоположной стороны, на грунт! – скупо улыбнулся Тимоти. – Прыгнуть с вышки, да хоть с седьмого неба с этим зонтиком будет и по моим компьютерным расчётам безопасно для вас, как например, прыгнуть с десятиметровой высоты без зонтика!
Армс чуть пошевелил в улыбке губы, предчувствуя, что, понравившийся ему своим упорством каскадёр будет рад быть первым в таком аттракционе.
– А почему меня об этом не спросили? – сдвинул жёсткие брови Роберт.
Он не любил, когда над ним командовали, даже не посоветовавшись с ним.
– Насколько я осведомлён, третья часть от сбора денег идёт в вашу пользу! – смущённо опустил черноволосую голову главный инженер.
Этот меркантильный аргумент поколебал сомнения Роберта. Теперь он лишний раз прыгать даром не согласен. У Роберта натянулись косые мышцы с сухожилиями по углам толстой шеи, делая её похожей на ствол дуба с его корнями у подножия. По лицу каскадёра пробежала беглая улыбка. Да, ему нужны деньги. Хотя бы для того, чтобы поскорее расплатиться с институтом, с этим, по словам Билла Карпентера, сборищем сумасшедших, и покинуть его досрочно. Этот прыжок с вышки для прыжков в воду, послужит ему дополнительной, не менее кричащей рекламой для его, возможно, последующей работы в качестве прыгуна-каскадёра.
Впрочем, Роберт больше надеялся на крепость своих рёбер и колен при ударе о грунт, чем на этот зонтик, дополнительный технический придаток к телу человека. В этот вечер он решил не следовать своему правилу: репетировать прыжок с вышки в отсутствии праздных свидетелей. Надо дать отдых своему телу, особенно спине и связкам коленного сустава.
И вот наступил момент прыжка Роберта почти со стометровой вышки. Впечатляла зрителей парящая фигура каскадёра на фоне безоблачного неба – этого необъятного природного зонта над деревьями, полянами и строениями института Морриса. Серебристый купол мини-парашюта был едва заметен. Роберт в первую секунду медленно набирал скорость полёта, Сверкали на солнце позолота шлема, наколенников и подлокотников. Роберт падал, как обычно, с распластанным горизонтально телом и с раздвинутыми в стороны руками и ногами (раскрытый бутафорский зонтик был у него прикреплён ремешками за спину). Роберт не ощутил на себе секунду знакомой невесомости, с которой был знаком при прыжке с мраморной лестницы.
Пространство вокруг бассейна для прыжков, близлежащие поляны и аллеи парка были запружены народом. Стрекотали кинокамеры операторов из Комитета по регистрации рекордов в книге Гиннеса. Среди толпы здесь и там виднелись пилотки военных. Хотя и мал был зонтик-платочек из тончайшей серебристой ткани, он всё-таки существенно натягивал миниатюрные лямки, обхватывающие грудь каскадёра.
Роберт приземлился в своей обычной манере: в горизонтальном положении тела.
Ещё через день прыжок с вышки, этой «Эйфелевой башни» сделал афро-американец Гаррис. Его приземление, хотя и было не столь удачным, как у Роберта: Гаррис вывихнул себе правую руку. Тем не менее, счастливый Гаррис, блестя зубами, приветствовал зрителей левой рукой. Не обращая внимания на боль, когда доктор Шеффельд совсем не стариковским энергичным рывком вправил ему руку, Гаррис, не убирая с лица клавиши зубов, повернулся к стоящему поблизости Роберту.
– Всякий раз я оказываюсь вторым, а так хочется быть первым!
И переменил тему разговора с виноватой улыбкой:
– Ты, Боб, не в обиде на меня, что мне нравится Эллис. Я ради неё готов прыгнуть, хотя бы вон с того облачка!
Роберт только пожал плечами.
Ещё через день – прыгнул с вышки с зонтиком за спиной приземистый эскимос Чилкато.
Публике эти зрелища с прыжками с зонтиком до того понравились, что в магазинах стали продавать капроновые и лавсановые зонтики различных размеров. Уже двое любителей прыжков с зонтиком разбились насмерть, прыгая с балконов своих квартир в небоскрёбах Грейтхилла, а с десяток других получили переломы ног. У многих зонтик вырывало из рук. Вот что значит не быть подготовленными к прыжкам! Роберта это радовало, в том смысле, что он становится профессионалом в своём деле. Оправдывала себя подготовка к прыжкам по методу Роджерса! Соперников среди дилетантов у него не будет!
– Догадываюсь, что прыжок с зонтиком более импонирует вам, чем просто прыжок с лестницы. Вероятно, вы скучаете по предыдущим прыжкам с парашютом? – прищурился насмешливо Роджерс, встретив Роберта, бегущего по одной из аллей парка Морриса.
Роберт остановился, с шумом перевёл дыхание, но не нашёлся, что ответить своему тренеру на его иронический тон, но, продолжив неторопливый бег, задумался над его словами. Действительно, его не устраивала такая карьера: участвовать всё время в показных, на грани увечья или даже смерти шоу с прыжками. Пока он сравнительно молод, а что будет через какой-нибудь пять или десять лет, если даже он останется жив к этому времени.
Уже больше недели прошло, как Роберт последний раз тренировался в прыжках со ступенек лестницы даже со сравнительно небольшой высоты. Это показное шоу на публике с прыжком с зонтиком совсем расхолодило его. Более того, он уже забыл, когда в последний раз делал свою традиционную зарядку: глубокие приседания поочередно на каждой ноге и отжимание тела от пола одной рукой. От злости на своё разгильдяйство Роберт стукнул себя по лбу. Он знал, что даже небольшой перерыв в физических упражнениях требует тройное время для восстановления прежней формы. Несмотря на то, что он только что вернулся из столовой и теперь полёживал в полудремоте на кровати Роберт вскочил и прогнал дремоту гимнастическим подъёмом разгибом. Он даже удивился, что на этот раз этот приём удался ему.
Проделав «зарядку» Роберт, как всегда, почувствовал во всем теле избыток энергии. Долой лежание на койке, да здравствует бег, пусть с небольшой скоростью!
Пробегая по знакомой тропинке под сводами сосен с их красно-оранжевыми стволами Роберт краем глаза видел женщин, спешивших по своим служебным делам или отдыхающих на скамейках парка. Все женщины показались Роберту до странности привлекательными. Он видел, что они узнавали его и бросали в его сторону любопытные, даже подобострастные взгляды. Роберт, оглядываясь по сторонам, жаждал увидеть ту высокую деловитую девушку-врача, которая со своим прибором для определения освещённости помещения – люксметром некогда расхаживала по его комнате, изгибаясь стройным станом. Он вспоминал, как поднимался высоко, чуть ли не до её талии, край короткого халатика, когда она вытягивала своё стройное тело, протягивая руку с датчиком прибора, стараясь прислонить его к стене, как можно выше. А как у неё послушно вращался футбольной мяч на острие вытянутого пальца, и как она подкинула мяч и этой же рукой энергично послала его в ворота зазевавшегося каскадёра!
Он вспоминал о своём бессильном желании близости с этой женщиной, принимая её за похожую на неё, но недоступную даже в его мечтах надменную Эллис. Он теперь окончательно понял, что любил не Эллис, а только абрис её тела, а скорее, её многообещающие генетические возможности этой породистой самки.
Разбирая в деталях характер Эллис, Роберт пришел к выводу, что семейная жизнь с ней ему бы не удалась из-за её спесивого, скорее брезгливого взгляда на его внешность и даже на образ его мыслей. Теперь, даже радуясь о разрыве с ней, с этой, рвущейся любыми путями к богатству женщиной; несколько отдохнувший от идиотских прыжков со ступенек лестницы, каскадёр стал неотрывно думать о другой представительнице женского пола, внешне похожей на Эллис, но, вероятно, лишённой её недостатков. К тому же по отношению к этой женщине из санитарно-гигиенической лаборатории была затронута его мужская честь. Роберту нужно было загладить тот жгучий стыд не столько от его тогдашнего полового бессилия, который можно было извинить неестественными прыжковыми нагрузками, а стыд от его грубой животной попытки в обращении с такой женщиной.
Поэтому, вопросы половой близости с этой докторшей из санитарно-гигиенической лаборатории отступили на задний план. Появилось у Роберта неотвязчивое желание просто видеть эту девушку, поделиться с ней своими мечтами о будущем. Что это? Можно ли назвать это любовью? Роберт уже несколько раз, делая пробежку по аллее парка, невольно останавливался на том месте, где в последний раз произошла их встреча, и не мог отогнать от себя воспоминания о ней.