Чтобы быть хорошим преподавателем, нужно любить то,
что преподаешь, и любить тех, кому преподаешь.
Василий Ключевский, известный биолог.
Обрадованный услугами электронного «ассистента» Роберт стал обдумывать, как бы загрузить в него данные своих многочисленных медицинских обследований и анализов. Их тщательно скрывали от ушей и глаз воспитанников института. На прогулках по аллеям парка Эллис сообщала Роберту некоторые отрывочные сведения из истории его «болезни», которые она запомнила, присутствуя на закрытых еженедельных отчётов медиков института, включая обязательные краткие отчёты Роджерса.
По словам Эллис, Джимми Роджерс и доктор Шеффельд докладывали на заседаниях учёного совета института о динамике изменений костно-мышечной системы последнего набора каскадёров-прыгунов на протяжении истёкших восьми месяцев. Начиная со второго месяца пребывания в институте, у всех курсантов утолщались кости всего скелета, за исключением костей черепа, не претерпел существенных изменений фосфорно-кальциевый обмен во всей костной системе, но повысился индекс, показывающий отношение коркового вещества костей к их объёму. Становились более плоскими межпозвоночные диски и происходили частичные деструктивные изменения в виде шероховатостей в шейном отделе позвоночника, в частности, в первом шейном позвонке – атланте. Спустя два месяца, как докладывал Роджерс, эти явления, особенно у Роберта Хоппера и у Чилкато в целом, нормализовались.
– Дорогой, благодаря тому, что ты ежедневно делаешь утреннюю пробежку, плюс дополнительные гимнастические упражнения на гибкость, прежние деструктивные изменения в поясничном отделе твоего позвоночника теперь не имеют места! – с апломбом воскликнула женщина.
Бугорок на её верх
То, что Эллис располагала сведениями о ранее деструктивных изъянах в поясничном отделе его позвоночника, заставило Роберта покривиться лицом. Было бы лучше, чтобы его будущая избранница вовсе не знала об этом.
Пока Роберт не форсировал высоту прыжка. Он готовил себя к заключительному прыжку с «макушки» лестницы и теперь прыгал только с привычной для него двенадцатиметровой высоты. Хопперу нравилось ощущение полуторасекундной потери своего веса: удар о суглинистую почву, когда он психологически был уверен в себе, был почти безболезненным, приходилось следить только за тем, чтобы в полёте тело не слишком «заваливалось» от горизонтального положения.
Несмотря на наличие защитных атрибутов, курсанты-каскадёры всё чаще по указанию тренера начали осваивать на занятиях серию акробатических «флик-фляков», кульбитов и каскадов. Уж в который раз Роберт, вспотевший и утомлённый занятиями этой акробатикой, с усмешкой вспоминал вводную лекцию Чарли Морриса, в который тот «запудривал» мозги новичкам-курсантам, заявляя, что сами по себе прыжки с высоты без «пота и усталости» заменят другие упражнения.
Как-то раз после очередной «индивидуальной» тренировки Роберта, когда уже начинало смеркаться, и он уже отошёл шагов на двадцать от лестницы, к нему неслышно приблизился доктор Роджерс. Очевидно, он давно незаметно наблюдал за рьяным прыгуном.
– А ну-ка, сержант, ступайте за мной! – тренер, не сказав больше не слова и не оглядываясь на Роберта, зашагал, заметно припадая на левую ногу к трёхэтажному зданию лаборатории института
Роджерс дружески кивнул охраннику, стоявшего со своим короткоствольным автоматом метрах в десяти от массивной входной двери в лабораторный корпус. Поглощённый в свои думы, Джимми не задумывался о том, что набирая шифр входного замка, он давал возможность запомнить его своему воспитаннику
Они прошли по коридору мимо ряда залов, двери которых были уже закрыты в этот вечерний час, и оказались в кабинете Роджерса, освещённого лампами дневного цвета. Там, в простенке между окнами, скрестив руки на груди, неподвижно стояла невысокая фигура в светло-зелёной форменной одежде каскадёра института. Вглядевшись в фигуру, Роберт вздрогнул и застыл на месте. В этой фигуре он узнал себя самого – те же приподнятые плечи, косолапо раздвинутые ноги, а главное, лицо двойника было точной копией его, Роберта, лица: приплюснутый нос, большие с вывертом наружу губы, выступающие скулы, нависшие брови над маленькими чёрными глазами. Роджерс, забавляясь смущением курсанта, достал из ящика компьютерного стола продолговатую коробочку пульта и тут только Роберт понял, что стоящий у стены человек был всего-навсего роботом. Но почему этот робот внешне был точной копией его, Роберта, фигуры? И что делал этот робот в лаборатории института?
Роберт, склонив голову набок, искоса, посмотрел на своего тренера. Было интересно, что будет делать тренер дальше. А тот, молча, нажал на кнопки пульта. Робот оторвался от стены и косолапо зашагал в сторону затянутой проволочной сеткой двери лифта, расположенной поблизости от компьютерного столика. Роджерс поколдовал длинными пальцами над клавиатурой компьютера – робот послушно шагнул в открывшуюся сетчатую дверь
Когда эта дверь с лёгким шелестом задвинулась, тренер присел на узкий диванчик и жестом пригласил Роберта сесть рядом с ним.
– Этот Вилли – просто молодчина! Он у нас вроде подопытной морской свинки, хотя и бесчувственный. Робот есть робот. Я сказал «бесчувственный»? Да у него чувствительность к внешним воздействиям на два порядка выше, чем у нас с вами! Каждый квадратный дюйм его тела нашпигован датчиками, фиксирующими ударные нагрузки при падении с высоты.
– Что-то я не видел этого робота у прыжковой лестницы, с какой высоты он прыгает? – спросил Роберт.
– В этом зале лаборатории за дверью лифта имеется шахта глубиной двадцать два ярда или двадцать метров. По моей команде Вилли послушно срывается с металлической площадки, высоту её по отношению ко дну шахты можно менять. Предварительно мы задаём компьютеру нужные параметры, согласно которым длинная ось тела робота падает в различных позициях по отношению к вертикальной оси шахты: строго параллельно ей или с различными наклонами. Вилли может падать, согнувшись клубком или распластавшись в воздухе. Приборы фиксируют время полёта робота, силу удара каждой части его тела на грунт на дне шахты. Таким образом, в зависимости от высоты прыжка, массы и величины поверхности робота выбирается оптимальное положение тела в полёте и в момент приземления, при котором ударные нагрузки на наиболее важные части скелета при падении будут минимальными.
– Понятно! Эта шахта вроде аэродинамической трубы, в которой испытывают модели самолётов, но почему Вилли так похож на меня?
– Сравнение с аэродинамической трубой не корректно, – спокойно возразил тренер. – А что касается вашего вопроса, то мы имели видеозаписи момента приземления парашютистов, сделанные нашими операторами в различных странах. Материал этот, в основном, засекречен. Видимо, вы попали каким-то образом в глазок видеокамеры, чем-то понравились нашим дизайнерам, и они, особенно не фантазируя, сделали с вас механическую копию из резины, титана и пластмассы. Итак, с первых же экспериментов с использованием робота нам стало ясно, какие части человеческого тела испытывают наибольшие ударные нагрузки при падении – отсюда становится понятнее, в каком направлении нужно вести тренировку прыгунов, в смысле укрепления и развития их костно-мышечного аппарата. Да что я вам читаю лекцию, как профессор Шеффельд, сейчас вы увидите всё это наяву! Итак, даём задание компьютеру: высота прыжка десять метров, высота, которую вы уже давно освоили, положение тела робота вертикальное без сгибания ног в коленях.
Роберт уставился в экран монитора. Как в замедленной киносъёмке он видел опускающееся тело робота на фоне цилиндрических стальных колец, составляющих стенку шахты. Выражение лица двойника Роберта было чуть улыбающимся. Послышался звук удара о препятствие – лицо робота скорчила болезненная гримаса (всё-таки талантливые черти, эти дизайнеры!).
На экране показались колонки цифр и пониже их вывод крупным красным шрифтом: перелом бедренных и большеберцовых костей обеих ног, разрыв межпозвоночных связок в поясничном и грудном отделах позвоночника, необратимое сотрясение мозга.
– Словом, если бы, таким образом прыгал человек – можно считать его покойником! А вы, Вилли, то есть, извините, Роберт, уже прыгаете с примитивными средствами защиты вроде металлического шлема и наколенников с подлокотниками уже с высоты пятнадцать метров и, как видите, пока живы и здоровы! Вот что значит правильно выбирать расположение тела в полёте и положение ног и корпуса при приземлении.
– Почему же тогда вы, как врач и тренер, не показали с самого начала, как правильно прыгать? – спросил Роберт, хотя уже давно знал, каким будет ответ на его вопрос.
– Котёнка не учат, как правильно падать на все четыре лапы! Он сам эту премудрость одолевает. Заметьте, что основной удар при падении кошки с большой высоты принимают на себя не столько её конечности, а грудь и живот. То же и с нашими каскадёрами-прыгунами! Заметили вы, что все они сейчас выбирают ориентацию тела при приземлении, в основном, правильно, как и вы?
– Но Билл Карпентер, его тело было не приспособлено для прыжков, почему его зачислили в нашу группу, не понимаю! – вскинул на тренера антрацитовые глаза Роберт.
– Дело в том, что наш институт проводит солидные научные изыскания по влиянию естественных, повторяю, естественных экстремальных факторов внешней среды на человеческий организм. Я специализируюсь по влиянию ударных нагрузок на организм людей, причем, людей различной конституции, то есть, телосложения: пикнического, астенического и атлетического типов. Вот у вас, например, наиболее высокое, чем у других каскадеров соотношение массы скелета к весу тела, а у эскимоса Чилкато, наоборот, тонкий скелет. Билл Карпентер и Томас Гаррис – типичные нормостеники, как и вы, близкие к людям атлетического типа. Но продолжим наши манипуляции с Вилли.
Роджерс пробежал пальцами по клавиатуре компьютера – робот в зелёной униформе поднялся с пола шахты. За открытой сетчатой дверцей он стоял в непринужденной манере, отодвинув для форса чуть ногу в сторону, лицо его опять приняло выжидательно-улыбчивое выражение, мол, что вы ещё будете делать со мной?!
– Я, согласно операционной программе компьютера, устранил остаточные напряжения в механизме робота после такого разрушительного для него прыжка, и теперь посмотрим, как он себя поведёт при естественной позе человека при прыжке с такой высоты. – Роджерс снова пробежался тонкими пальцами пианиста по клавиатуре.
– Высота пятнадцать метров! – торжественно провозгласил Роджерс.
Вилли опускался вниз, слегка согнув ноги в коленях и выгнув по-кошачьи спину. Удар его ног о платформу шахты был пружинистым и, как показали колонки цифр на голубом экране, совершенно безопасным. Но Роберт заметил, как дёрнулась при приземлении голова робота, и на его лице на мгновенье показалась болезненная гримаса.
– Видите, что при таком падении может в первую очередь пострадать связки шейных позвонков! – объяснял тренер Роберту. – Вот почему все прыгуны с высоты должны обращать внимание на укрепление мускулатуры и связок шеи. Посчитайте, сколько вы, весом в семьдесят килограмм, затрачивайте энергии на подъём по лестнице на высоту пятнадцать метров. Причём, на подъём у вас уходит полторы минута времени. Конечная скорость при ударе прыгуна о землю адекватна потенциальной энергии, накопленной при подъёме. Эта энергия реализуется в десятую долю секунды, то есть возникает невероятной величины линейно-ударное ускорение, достигающеё до сорока и более джи величиной. Если бы это ускорение длилось не десятую долю секунды, а допустим, пару секунд, то ваши мышцы сползли бы с костей. Такое ускорение сродни силе удара молота в кузнице, при котором расплющивается в блин кусок железа…
Высота восемнадцать метров. Роберт и тренер впились глазами в экран монитора. Вилли падал, распластавшись в воздухе в горизонтальном положении, раздвинув руки и ноги.
– Посмотрим итог прыжка! – сказал Роджерс. – Вывод под цифрами экрана гласит, что обычный человек при таком прыжке должен, как минимум, получить сотрясение мозга, необратимые повреждения коленных чашечек и локтевых суставов.
– Почему же лично у вас этого не произошло? – с удивлением раскрыл глаза Роберт. – Те же восемнадцать метров, тот же полёт с горизонтальным положением тела...
– Вот в этом и заключается значение специальных тренировок. Указанные повреждения получил бы среднестатистический человек, а не индивидуум, отобранный в соответствии с крепостью своего костяка для прыжков и прошедший специальную тренировку. Известно, что по таким параметрам, как сила мускулатуры, крепость и упругость костяка, отдельные индивидуумы превышают аналогичные показатели среднестатистического человека в несколько раз.
Роберт вспомнил, что подобные слова он уже слышал от шефа института в его первой лекции.
Было заметно, как доктор, вставая с кресла, слегка прихрамывал и время от времени растирал рукой поясницу.
– Это последствия того прыжка в красной мантии с верхней площадки лестницы, – болезненно морщась проговорил Роджерс. – Тогда я совершил глупость. Во-первых, сказался возраст, а главное длительное отсутствие соответствующей, как у вас тренировки. Хотелось мне тогда своим примером дать вам моральную встряску.
Роберту захотелось утешить тренера. Он, строптивый новичок-каскадёр вынудил известного олимпийского чемпиона на безумный поступок. Заметив сочувствие в глазах курсанта, Роджерс стал разминать слезившиеся глаза.
– Не беспокойтесь, коллега! – впервые так назвал он Роберта – Не всё так трагично в нашем деле. Так что смело продолжайте тренировки! – доктор Роджерс дружески похлопал своего воспитанника по плечу, провожая к выходу из лаборатории.