«Мне страшно никогда так не будет уже.
Я – раненное сердце на рваной душе.»
Алексей Горшенёв
Летело время. Из пустоты, да в бездонную пропасть. Будто его никогда не было, и никогда уже не будет. Календарь медленно перебирал числа, приближая даты к началу мая. Оба, и пленник, и похитительница понимали, что долго так продолжаться не может.
Хозяйка будто сорвалась с цепи. Избивала по несколько раз в день, оставляла Г. по долгу прикованным к решётке, часто забывала принести не только еду, но даже воду. Измученный пленник каждую минуту ждал казни, вздрагивая при каждом шорохе, доносящимся из-за двери. Говорят, что надежда умирает последней. Но она была мертва. Уже полторы недели среди мрачных серых стен витал смрадный запах разлагающего трупа надежды на спасение двух потерянных в этом большом и безразличном мире людей.
Каждый раз, просыпаясь, Г. с удивлением обнаруживал себя всё ещё живым. Его поражало, сколько может выдержать хрупкое человеческое тело, прежде чем сдаться во власть всепожирающего небытия. Больше всего мучений доставляло правое запястье, распухшее и покрасневшее, при каждой попытке пошевелить кистью, отдающее острой колющей болью.
На вот наступил день, которого они оба так долго ждали, всем естеством опасаясь при этом его наступления. Настало третье мая.
Хозяйка вошла в камеру, как обычно, приказав встать на колени. Заломила руки пленника за спину и защёлкнула на них наручники. Это сразу его насторожило. Она почти никогда не связывала руки за спиной, оставляя тем самым хоть немного свободы. Опасения оказались не напрасными. На вопросительный взгляд Г. похитительница ответила фразой:
— Скоро всё закончится.
«Как? Сегодня?! Уже?» – подумал он про себя. Смерть для человека всегда внезапна, даже для того, кто ждёт её. Стоит узнать, что это случится, сегодня, сейчас, как тут же захочется выпросить отсрочки. Может завтра? Дайте ещё пару часов. Хоть несколько минут. Всего одно мгновение… Лишь бы жизнь осталась ещё на какое-то время погостить в обессилевшем теле.
Хозяйка ушла, ничего не разъясняя, оставив так и не успевшего ничего сказать в ответ пленника наедине с его страшными мыслями и обречёнными молитвами.
Она сохранила у себя номер телефона К., перед тем, как уничтожила вещи своей жертвы. Теперь настало время сделать звонок. Услышав в трубке первый гудок, ей едва хватило сил унять бешено колотящееся от волнение сердце.
— Алло, – в телефоне раздался весёлый, с большим трудом пытающийся сдержать смех, голос.
— К.? – во избежание нелепой ошибки уточнила она.
— Да.
— Ты ещё помнишь своего брата?
— Кто это? – весёлость в голосе на том конце трубки мгновенно испарилась.
— Это не важно. Важно то, что я тебе скажу. Г. находится у меня. Если тебе нужно подтверждение – проверь свою электронную почту. А пока слушай внимательно. Я перезвоню через несколько минут. Если не возьмёшь трубку, не важно занято будет или вне зоны доступа, я вышлю тебе запись его казни. Ответишь – сможешь услышать его живого.
На этих словах она оборвала звонок, избавив себя от глупых вопросов шокированного человека. Сердце в её груди ритмично вытанцовывало буги-вуги. Дав себе пару минут отдышаться и немного успокоиться, преступница в последний раз проверила список дел, которые необходимо было выполнить для осуществления задуманного ею финала всего предприятия. Все пункты были выполнены, кроме последнего. Она взяла пистолет, проверила заряжен ли он. Единственная пуля находилась на своём месте. После чего направилась к пленнику.
Г. сидел у стены неподалёку от кровати. Увидев оружие в руках у своего палача, он переполз в угол, плотно прижав колени к груди. Когда она подошла, его нервы не выдержали: горько заплакав, он начал молить о пощаде.
— Ч-ч-ч… – положив руку на плечо пленника, хозяйка попыталась унять его истерику, – Тихо, тихо. Не бойся. Уже совсем чуть-чуть осталось.
Он поднял воспалённые усталые глаза и спросил:
— Больно будет?
— Нет, – ответила она. Сразу же отдав приказ, звучащий по тону, скорее, как просьба, – Встань на колени. Лицом к кровати. Вот сюда.
Почти не чувствуя своего тела, Г. молча исполнил указания. Хозяйка следила за тем, чтобы он не упал, даже помогла удержаться, когда его сильно шатнуло влево.
— Нужно сделать один звонок, – заявила она.
После чего взяла телефон и набрала номер К. Прошёл всего один гудок, прежде чем тот схватил трубку, отозвавшись тревожным «Алло».
— Значит, ты всё-таки ждал моего звонка? – наслаждаясь последними минутами своей безграничной власти над этими двумя мужчинами, с явной издёвкой спросила хозяйка.
— Да.
— Судя по голосу, ты и почту проверил… Понравилось фото?
— Если хоть один волос упадёт с его головы…
— Успокойся. И не смей мне угрожать или ставить условия. Ты не в том положении, чтобы говорить мне такое.
— Что тебе нужно?
— Я ничего не хочу, не кипятись. У вас будет две минуты. Включаю громкую связь.
Она положила телефон на кровать, перевела звук на внешний динамик и объявила о том, что время пошло.
— Г.? Г., ты меня слышишь? – донеслось из трубки.
— К.! – изо всех сил прокричал рванувшийся к телефону пленник. Хозяйка тут же его остановила, крепко схватив за плечо. Он поднял на неё обиженный взгляд и, тихо заплакав, жалобно протянул имя брата ещё раз, – К…
— Ты жив? Где ты? Что происходит? Я ничего не понимаю.
— К.! – ему столько всего хотелось сказать, но получалось лишь тихо повторять имя брата, сквозь горькие слёзы бессилия.
— Как ты?
— Мне… очень больно, К. – пленник, наконец, нашёл в себе силы говорить, громко всхлипывая, и не пытаясь унять катящиеся по щекам непрерывными потоками слёзы, – Я… похоже… руку сломал. Она так болит…
— Я вытащу тебя от туда, Г.
— Как бы я хотел снова тебя увидеть… Но меня убьют скоро: когда мы закончим говорить.
— Нет! Что ты?!
— К., я на коленях стою. Она рядом. У неё пистолет в руках. Это казнь. Нам… дали попрощаться.
В камере воцарилась тяжёлая тревожная тишина. Никто из братьев не знал, что говорить. Как бы сильно им ни хотелось не верить в реальность происходящего, но верить приходилось. Наконец К., не придумав ничего лучше, начал с напускной фальшивой уверенностью в голосе, твердить:
— Брат! Я никому не позволю тебя убить! Я тебя вытащу оттуда, слышишь, обязательно вытащу! Слышишь меня?
— Да, – обречённо ответил Г., низко склонив голову. После короткой паузы добавил, – К., у нас так мало времени… Поговори со мной, пожалуйста! Я так хочу послушать твой голос!
— Хорошо, – К. всё ещё находился в состоянии довольно тяжелого шока. Ему трудно было говорить, особенно думать: мозг разрывало в клочья от тысячи неясных неспокойных мыслей, предположений и новостей, категорически противоречащих логике в самой её основе. Ведь только что его младший брат, которого почти полгода как считают погибшим, попросил поговорить с ним, да ещё и перед казнью. Всё это совершенно не хотело укладываться в голове. Вдруг он резко осознал, что глубоко задумался и уже какое-то время молчит и, пытаясь исправить положение, спросил, – О чём ты хочешь послушать?
Г. очень ждал этого вопроса.
— Можешь сейчас подойти к окну?
— Могу.
— Расскажи мне, что ты видишь.
— Дерево под окном растёт. На ольху похоже. Во дворе уже всё зелёное стоит, а у него ни листика на ветках. Только серёжки висят.
— Сейчас весна?
— Да.
— Прости, я тебя перебил.
— Ничего.
— День сегодня тёплый, очень светлый. Солнце светит. На небе есть облака, но их совсем немного. И они маленькие белые, весёлые такие. Медленно плывут…
Г. слушал очень внимательно, затаив дыхание. Пытаясь не пропустить ни звука. Воображение рисовало перед ним довольно чёткую картину, согласно повествованию К. Пленник не знал, но на его лице сейчас было некое подобие улыбки. За последние месяцы ему пришлось совершенно забыть, каково это: улыбаться. Вдруг, словно гром среди ясного неба, раздался громкий холодный голос хозяйки:
— Время закончилось!
Г. посмотрел на неё так, как будто она только что убила последнего на планете синего кита. Однако, перешагнув через таким образом выраженный жест вселенской ненависти, хозяйка подтвердила своё намерение завершить казнь, глядя при этом жертве прямо в глаза:
— Пора, – сказала она.
— Что происходит? – раздался из трубки встревоженный голос К.
Похитительница встала за спиной пленника, наклонила его голову вперёд, придерживая руками. Затем передёрнула затвор. От громкого звука Г. вздрогнул. Крепко зажмурил глаза. Через пару секунд почувствовал, как дуло пистолета упёрлось ему прямо в затылок.
— К., – собрав все свои силы воедино, с трудом выговорил он, – прощай!
Телефон разрывался от вопросов, требований и угроз… Раздался выстрел. Наступила гробовая тишина.