ДРАКУЛА. МИНА И АЛЕКСАНДР.
Глава 5 Неизвестная болезнь
Когда я, после отдыха, приехала снова в больницу, все с такой заботливостью встретили меня , что я, буквально!, растрогалась.
Все спрашивали о моём здоровье. Беспокоились – не лучше ли мне уйти в первый день пораньше. В конце концов я твёрдо заявила , что чувствую себя просто очень хорошо ! И готова работать не просто в обычном режиме, но даже сверх того, хоть целую неделю или месяц.
Тогда все наконец-то успокоились, и я смогла совершенно обыденно приступить к делам. Уилл кратко рассказал всё, что случилось за эти дни. Среди наших пациентов ничего особого не происходило.
-- Пришло письмо, ответное письмо от коллеги Хельсинга. Некоего Августо Бьянчи… Ты писала ему, помнишь, мы решили написать ему ? Он сообщает, что несколько месяцев отсутствовал дома, а, прочитав вашу просьбу – конечно, готов помочь. И приедет в скором времени. … Если же у нас есть хотя бы один такой странный пациент, Бьянчи просит не отпускать его из больницы , под какими угодно предлогами.
--Уилл, ты ведь знаешь, таких пациентов к нам больше не поступало – уж к счастью, или к сожалению, не знаю.
--Не совсем так, -- качнул отрицательно головой Уилл, -- Мина, извини меня, но пока ты отдыхала, я решился привезти к нам одного больного. Из другого учреждения,больницы-приюта для бездомных … Я … признаюсь честно, я специально, искал такого пациента, и поместил его в отдельной, совершенно изолированной палате… Все признаки, какие мы видели раньше,совпадают. Вплоть до снижения давления.
--Уилл ! , - воскликнула я укоризненно, -- У нас ведь не исследовательская лаборатория! У нас находятся, в целом, здоровые, хоть и пожилые люди. Как ты мог, и без моего ведома ?!
--Он уже здесь, Мина, этот несчастный. И , знаешь, в той больнице он бы просто умер и всё. Несчастный мальчишка, из тех, кто воровством и хитростью с детства добывают свой хлеб. Почти ребёнок. Я поместил его в совершенно изолированную комнату и предпринял кое-какие особые меры предосторожности. Вот уже пару дней наблюдаю за ним, после того, как оказал такую же , как мы с тобой оказывали другим пациентам, помощь… Ему стало немного лучше, как и тем. Но потом – хуже. … давление стремительно падает.
--Уилл, ты понимаешь, что нас могут закрыть за такие эксперименты ?....
--Не закроют. Больницы по-прежнему принимают всех. Правда, это оставлено на усмотрение администрации. Так хочешь взглянуть на него ?
Я кивнула согласно.
Мы спустились на первый этаж. Но на этом, к моему удивлению, не остановились, и спустились ниже – в подвальное помещение. Я знала, что там, действительно, как положено для психиатрической лечебницы, было несколько совершенно изолированных комнат. Для буйных больных. Коих в нашей больнице не было бог знает сколько времени. А если с кем-то из стариков и случался приступ непослушания, то такая палата-камера в общем-то была не нужна. Отец всегда выступал против жестокого обращения с психиатрическими больными, тем более со стариками, и я с ним полностью согласна.
Мы вошли в палату, и Мильтон представил меня пациенту, и попросил разрешения показать его рану доктору Мюррей. Мальчик слабо кивнул, едва открыв глаза. Ему и правда было едва ли четырнадцать, ребёнок, выросший на улице, это сразу становилось понятно по его лицу и сложению.
Вид раны был мне, конечно же, знаком.
--Как ты чувствуешь себя , Том ?, -- спросила я, трогая его лоб, и прослушивая пульс, да, замедленный… увы…
--Мэм, я хочу пить … И хочу спать.
--Ещё вчера у него был очень хороший аппетит, -- заметил Мильтон, -- И рана как будто начала заживать.
--Ничего, мы дадим Тому новые лекарства, и он поправится, -- ободряюще улыбнулась я, -- Отдыхай , Томми. Доктор Уилл , без сомнения, очень хороший врач.
--Я тоже так думаю, -- кивнул Том, -- Потому-то , мэм, я и не пытался сбежать отсюда. Хотя меня посадили прям как в камеру !
-- Том, это не камера, просто отдельная палата. Потому что, прежде чем перевести тебя к относительно-здоровым людям, нам нужно посмотреть, проверить : не опасна ли твоя болезнь для других ? Просто так положено.
-- Я вот понимаю это, мэм. Я ж не дурак. И кормят здесь лучше, и рану мою намного лучше доктор Уилл обработал. И есть бельё, не то, что в той больнице.
-- Скажи ,Томми, только честно : где твои родные ?
-- Ну , мэм, вы ж сами понимаете – даже если они есть, то им на меня давно насрать !... То есть, простите, мэм, наплевать.
Глубоко вздохнув, я понимающе погладила его по руке. Знакомая история ! Особенно в этих стенах.
-- Отдыхай, Томми , поспи. И ни о чём не думай, хорошо ?
Он кивнул согласно, послушно закрывая глаза.
Мы вышли из палаты. Мильтон тщательно запер дверь, когда мы достаточно отошли от палаты, сказал негромко:
--Я каждый день, утром и вечером брал его кровь. Ну и другие показания снимал тоже. Он здесь уже пять дней.
-- Почти на следующий день, как я ушла в отпуск !, -- сердито нахмурилась я.
--Так пришло сообщение о больном, клянусь. … Суть в другом : это первая, имеющаяся у нас на руках подробная динамика болезни….
Мильтон увлёкся рассказом, впрочем, и я увлеклась тоже. Я попросила у него все данные, и кровь мальчика, которую он собрал. А так же описания изменений в крови, и вообще в организме.
Весь день, забросив дела больницы, я сидела над этими данными, над восстановленными записями Ван Хельсинга. И , наконец, над тем образцом, что я взяла из тайника Александра. Весь день провела в лаборатории.
Мои предположения оказались верны : это очень походило на сыворотку, на лекарство… неизвестного нам действия , для неизвестного больного. Потому что – кто знает – для чего Александру нужна была эта сыворотка ? … Но сначала следовало понять, как же и на что она воздействовала…. И я проторчала в лаборатории до позднего вечера , в итоге, и Мильтону показав эту сыворотку. Правда, не сказала ему, каким образом она мне досталась. А так же показала все свои записи.
Уилл с большим энтузиазмом принялся всё читать, сел за микроскоп, рассматривая образцы, но мне сказал – непременно ехать домой. Я и сама чувствовала, что устала донельзя.
…………………………………………….
Какой уж день как я приезжаю домой лишь для того, чтобы наскоро поужинать, принять душ , поспать несколько часов, и потом снова лихорадочно еду обратно в больницу. Александра я почти не вижу, мы переговариваемся только за ужином – за которым я уже клюю носом. Я оправдываюсь тем, что в больнице опять аврал в работе.
Развязанное мной и Уиллом исследование не даёт мне покоя. Несмотря на наше лечение, мальчику, не становится лучше. И признаки его болезни очень и очень не хороши – что может грозить чем угодно, вплоть до закрытия нашей лечебницы -- в общем-то для душевнобольных пациентов ! А это было бы крахом ! Я уже проклинала себя за то, что позволила Уиллу втянуть нас в этот эксперимент. Хорошо, что в связи с продолжительной неразберихой в Лондоне мало кто нынче инспектирует больницы, и особенно – заглядывает в их подвалы.
…………………………….
Тому плохо, очень плохо ! И состояние его пугает даже нас, врачей. Уилла Мильтона – повидавшего много-много чего в Африке ! Мы поочерёдно дежурим возле Томми, давая друг другу хоть немного сна. Я хотя бы уезжаю на несколько часов домой, а бедняга Уилл так и живёт какой уж день в больнице, спит на кушетке в моём кабинете. А чаще – на кушетке близ палаты нашего подопечного. Мы до изнеможения бъёмся в лаборатории, со всевозможными вариациями препарата, которого у нас так мало, катастрофически-мало !
Я так измучена этой ситуацией, что даже не задумываюсь почему это лекарство, хотя бы немного помогающее Томми – оказалось у Александра ? … Я недавно пошла на низкий поступок, снова проникла в кабинет Александра , отыскала тайник – что было сложнее прошлого раза -- и, буквально, украла несколько ампул ! … Вот ведь до чего довели нас все эти секреты !... Но, кстати говоря, я заметила, что ампул стало значительно меньше.
Однако это даст некоторое время нам с Уиллом, и Томми. И , может быть, мы с доктором Мильтоном до чего-нибудь дельного додумаемся за это время.
Сыворотка ужасна , на самом деле ! Она действует подобно молотку, пациент испытывает жуткие боли ! Однако же он живёт. И перерождение клеток его крови всё-таки приостанавливается.
Бедный Томми, он уже умоляет нас с Уиллом дать ему какое-нибудь такое средство, чтоб поскорее умереть… Это ужасно !
Обстоятельства подталкивают нас с Уиллом продвигаться просто семимильными шагами в исследовании. И мы уже многое, очень многое определили. Как в какой-нибудь сложной мозаике, мы собрали почти всё и за очень короткое время ! Но всё-таки , без последних всего-то пары другой стёклышек – всё же рисунок не собран. И потому нет нужного действия.
……………………………………………..
Сегодня становится совершенно понятно, что все наши труды напрасны : Томми умирает. Продержался он, конечно, намного дольше всех других, с подобными же симптомами… Но и мучился в эти дни ужасно, намного дольше других !.... Я сидела у себя в кабинете – не в лаборатории, как во все эти дни. Уилл находился внизу, освободив меня от этой обязанности…
Пока я так, бесцельно и уже апатично сидела в своём кабинете, ожидая когда умрёт наш пациент, мне доложили о человеке, который хочет меня видеть.
-- Кто это ? – чуть хмурясь спросила я молодую сестричку.
-- Он не сказал. Сказал только, что у вас есть общие друзья.
-- Ну хотя бы как он выглядит ? Молодой мужчина, пожилой ?
-- Скорее пожилой, старше средних лет. И, хотя говорит по-английски чисто , но с акцентом… И… не европеец… Я бы затруднилась определить его национальность. Он не белый…
Брови мои удивлённо взлетели. Это интересно !
Я вышла в холл больницы, и вскоре увидела нашего гостя : хорошо одетого мужчину старше средних лет, в сером котелке и с тростью. Темнокожего. Но я не сказала бы что негра… Сложения незнакомец крепкого, и невысокого роста.
--Мисс Мюррей ? – приподнял он котелок, открыто улыбаясь.
--Да, вы хотели меня видеть ? -- немного растеряно ответила я.
--Августо Кетут Лоренцо Бьянчи
--Вы знакомый доктора Ван Хельсинга ?! – радостно воскликнула я.
--Да, -- вновь улыбнулся он, -- Я прочитал ваши письма. Но приехать раньше никак не получилось.
-- Пройдёмте со мной, сеньор Бьянчи !
-- Просто Августо… И сразу же – я хотел бы спросить о пациенте, о котором вы писали. … Он ещё жив ?...
--Да, -- кивнула я, -- Пройдёмте, Августо. Вы прямо сразу же хотите увидеть его ?
--Боюсь, дорога каждая минута.
Я кивнула согласно, и мы спустились сразу же в подвальное помещение. Своим ключом я открыла пару дверей, прежде чем мы добрались до комнаты рядом с комнатой-камерой больного.
--Уилл Мильтон, -- представила я своего коллегу сеньору Бьянчи, -- Августо Бьянчи, которому мы писали.
Мужчины обменялись крепкими рукопожатиями.
--Что ваш пациент ? Ещё жив ? Как вы смогли продержать его живым так долго ?...
--Мы, скажем так, проводили экспериментальное лечение, -- пояснила я, -- Уилл, мы можем увидеть Томми ? Он жив ?... Он в сознании ?...
--Да, он жив. Впрочем, наверное, сеньор Августо понимает , о чём идёт речь.
--Предполагаю -- да, -- отозвался наш гость.
Вскоре мы вошли в палату. К сожалению, Томми пришлось привязать к постели ещё и потому, что иногда в эти дни он хотел вскочить с постели и навредить себе. Аугусто очень внимательно осмотрел мальчика.
--Быть живым человеком ему осталось недолго. Хотя ваши усилия феноменальны !
--Быть живым человеком ?, -- спросила я, -- А потом – вы знаете, что станет с ним потом ?
Аугусто кивнул.
--В племенах Бали, откуда я родом , таких называют живыми мертвецами. Им отрубают голову. Или, закапывая их в землю, протыкают грудь колом и забивают рот камнями и землёй…. Но этот ещё человек… Я могу, обрядами и средствами своего народа, ещё недолгое время продержать его в человеческом состоянии… Ну, может быть, на пять-шесть часов дольше.
--Нам нужны эти шесть часов, Августо, -- уверенно сказала я , -- Делайте всё, что посчитаете нужным.
Он кивнул согласно, открывая свой сак. В котором оказались какие-то ритуальные и совершенно немыслимые вещи !
--Я вижу, что вы уже предприняли кое-какие меры,это очень правильно, -- взглянул Августо на доктора Мильтона, который вдруг покраснел.
Мне не хотелось вдаваться в подробности, что имеет ввиду Августо. Я с удивлением следила за тем, что он делает. Он обвёл кровать кругом, начертывая на нём какие-то знаки, и шепча заклинания. Затем разложил пучки трав в четырёх углах кровати. Вероятно, те же знаки написал на четырёх углах окна, и там тоже оставил пучок травы.
К моему удивлению, через пятнадцать-двадцать минут после того Томми уже приоткрыл глаза. Он был страшно измучен и очень-очень бледен, и правда – живой мертвец. В чайной ложке воды Аугусто дал проглотить больному несколько капель пахучей настойки из бутылочки тёмного стекла, тоже расписанной какими-то знаками.
От этого лекарства Томми через некоторое время почувствовал себя лучше, даже смог заговорить.
-- Мисс Мюррей, -- обратился он внезапно ко мне, -- Я вот что хочу сказать – ясное дело, что я не жилец, как видно… ну вот что я хочу сказать – я не хочу превращаться в ночного убийцу. Поэтому, … пусть доктор Мильтон так сделает, чтоб этого не было…
--О чём ты говоришь, Томми !, -- горячо воскликнула я , -- Мы ведь обещали тебя вылечить !
--Ну говорю вам – я ж не дурак , мисс Мюррей !... Так что… Видно так уж случилось.
Может быть, впервые в жизни я так растерялась, и совершенно не знала , что ответить своему пациенту.
-- Обещаю тебе это, Томми, -- вдруг заговорил Августо, -- Можешь быть спокоен. Твоя душа уйдёт к Богу. А тело, спокойно,земле.
--Ну вот хорошо это, -- вздохнул мальчик, -- Хоть мамку свою увижу. Она уж наверняка – у Бога ! А тело её в земле, давно.
Поворачиваясь на бок , Томми сказал это в полусне, в следующую минуту спокойно засыпая.Если бы я не знала, что Томми умрёт, я могла бы принять этот сон за улучшение в болезни. Но, увы, я знала, что такого не случится !
Мы потихоньку вышли из палаты в ту комнату, где на некоторое время поселился доктор Уилл. Я взглянула на сеньора Авгосто, на Мильтона, который снова слегка смутился под моим взглядом.
--Я не стану спрашивать, Уилл, какие ещё ты предпринял средства, помимо известных мне… Но, Августо, я хочу узнать : какое лекарство вы дали ребёнку ?
--Мисс Мюррей, это настойка , приготовленная на Балли, годная как раз при таких случаях. Говорят , что иногда – очень редко – если принять её рано, она спасала некоторых. На моей , довольно большой , практике – ни одного , как я ни старался. Но всё-таки это снадобье оставляет некоторое время человека в памяти, и избавляет от болей. Это даёт время, хотя бы попрощаться с родными. И принять смерть, как положено… А не в облике зверя…
--Вы можете дать мне один пузырёк ?
--Вполне. Я был готов к визиту сюда, и захватил лекарства.
Взяв бутылочку, я почти сразу пошла к двери – к недоумению мужчин, потом, опомнившись, обратилась к Уиллу:
--Доктор Мильтон, покажите нашему гостю больницу. В общем позаботьтесь о мистере Августо. Вы где-то разместились в Лондоне ?
--Нет, ещё не успел, мисс Мюррей… Но я , с вашего позволения, размещусь здесь. До… до того, как выполню то, что обещал Томми.
-- Да, Мина, конечно. Сеньора Августо я устрою. И , я хотел сказать, что хотел сообщить тебе…
Я подняла руку.
-- Не сейчас , Уилл. Как я заметила : ты всё сообщаешь мне потом, -- заметила я с лёгким раздражением.
………………………………
Я закрылась в лаборатории, приказав, чтобы мне никто не мешал, и эти четыре часа провела там. Августо сказал, что у нас есть шесть, может быть, чуть больше.
По истечении четвёртого часа я снова спустилась в подвал. Мужчины курили, приоткрыв окно подвальной комнаты, отдыхали на кушетках, болтали и даже смеялись. Я понимала, что Томми всего лишь очередной пациент, с неизвестной болезнью, с которой у нас нет сил и знаний бороться, мы делали всё, что могли ! Но все мои чувства как женщины, были против такого решения судьбы. Ведь это только ребёнок ! Измученный, больной ребёнок, и без того много страдавший в жизни... Я заметила, что Уилл принёс обед для сеньора Августо из нашей столовой – слава богу , догадался. Увидев меня, мужчины быстро встали, Уилл стал поспешно оправлять одежду и натягивать пиджак.
-- Что Томми ? – спросила я.
-- Мальчик спокоен и отдыхает, -- с грустным вздохом, ответил мне Уилл, -- Августо, я , мы с ним поговорили. Августо описал мне , как всё это происходит… В общем , Томи ведёт себя как мужчина, и вполне готов ко всему.
-- Сколько времени ему ещё осталось ? -- спросила я Августо.
-- Думаю, часа два, не больше, -- твёрдо ответил баллиец, так же одевая пиджак, и приглаживая рукой свои густые чёрно-седые волосы, -- Дольше ждать уже будет опасно.
--Но, скажите – вы твёрдо знаете эти признаки – назовём так, перерождения ? Сможете их угадать на ранней стадии, или понять, что их нет ?
--Без сомнения – смогу.
Я кивнула согласно.
--Тогда пойдёмте. Терять Томми нечего. Если лекарство поможет, значит он родился в счастливой рубашке. Если нет… Сеньор Августо всё сделает, как нужно.
Мы прошли в палату. Мальчик, и правда, выглядел спокойным, хоть и слабым. Я сама сделала Томми внутривенную инъекцию , немного поговорила с ним. Он, действительно, держался весьма мужественно.
Господь Всемогущий помоги ему !, невольно горячо помолилась я за Томми в душе. И даже поцеловала его в лоб, перед тем как уйти. Я видела, что в глазах мальчика блеснули слёзы от моей искренней, почти материнской ласки.
Сколько горя даёт Господь иным людям !
…………………………………
Прошло три часа. Я только что поднялась из подвала к себе. Похоже, в эту ночь я домой не поеду. Так же как Мильтон и Августо, останусь в больнице, переночую у себя в кабинете.
Томми жив, к великому удивлению Августо, который наблюдал за ним, и сказал мне , что не обнаружил никаких явных признаков перерождения… Если я права, инъекции нужно будет делать каждые четыре часа в течение суток. Потом – реже. … Плюс дополнительные реабилитационные средства, над которыми нужно будет ещё подумать… Я попросила Мильтона всякий раз брать кровь пациента на анализ.
……………………………….
В течение суток я не покидала больницы, и сама делала Томми инъекции лекарства. Мальчик жив ! И к концу суток, Мильтон сказал – что заметны изменения в крови, явные. Она возвращается к нормальному своему составу.
--Это победа, -- коротко сказал он, -- И принадлежит она тебе , Мина !
--Подождём, подождём, Уилл, -- возразила я, однако же про себя ликуя, -- Не знаю, победа это или нет, но я хочу принять ванну у себя дома и пару часов поспать в постели… Да и Александр меня потерял, хоть я отправила ему не одну записку.
Уилл слегка нахмурился.
--Ты… точно хочешь съездить домой ?
--Абсолютно точно. Господи, Уилл, что за загадки ?!...
Он тяжко вздохнул, сказав только .
-- Хорошо, я послежу за пациентом. И сделаю инъекции, по графику. Если что – пошлю за тобой.
-- И , пожалуйста, всё фиксируй, любые, любые изменения.
Уилл кивнул согласно. Когда я уже надела пальто и взяла в руки зонтик, он снова, как в тот раз, почти на пороге кабинета – нагнал меня и крепко сжал мою руку. Я взглянула вопросительно в его глаза, не вполне понимая внезапный порыв.
--Я всё сделаю, как ты говоришь, -- сказал он, вздыхая и снова отпуская мою ладонь , так ничего и не объяснив.
--Уилл, я дико – просто дико устала !
Улыбнулась я, тем не менее очень радостно.
……………………………………………………….
Прошло трое суток. Томми жив ! На второй день, к вечеру, у него поднялся сильный жар, и весь следующий день он находился в сильной лихорадке, -- но это хороший признак. На четвёртые сутки наступил криз, пациент начал поправляться. Мы трое – я , Мильтон и Августо постоянно дежурим возле мальчика. Августо и меня подробно просветил в признаках болезни, с которой мы боролись всё это время – не зная, что дикие племена Балли открыли её уже давно. И почти открыли лекарство для её излечения. Почти. Не хватало пары маленьких пазлов – сыворотки Ван Хельсинга, и моей собственной догадки, в какую цепь собрать все составляющие и как наиболее щадящим образом проводить лечение…. И тогда весь пазл оказался собран !, без единого пустого местечка ! Это было и удачей – и итогом кропотливой работы, не только меня одной.
Так или иначе на пятый день стало ясно, что Томми именно выздоравливающий. И я уже пришла в палату , радостно поболтать с мальчиком, и принести ему некоторые вкусности – от себя. У ребёнка появился аппетит !
Мильтон и Августо , похоже, стали друзьями, после этих дней , безвылазно проведённых в больнице. Ибо скоро мне пришлось определить для Томми особую нянечку, так как доктор Мильтон и Августо дни напролёт по важным делам прочёсывали весь Лондон. В поисках таких же как Томми пострадавших.
По их словам, таких больных нынче в Лондоне было немало. И, боюсь, нам придётся заселять ими все подвальные палаты. А так же, без сомнения, делиться опытом с другими врачами – если они поверят тому, что расскажет оцивилизованный дикарь с Бали, потомственный колдун и бывший раб.